1983 год, ноябрь. На дворе поздняя осень. Природа готовится к наступающим холодам и меняется неузнаваемо. Тепла становиться все меньше, деревья увядают, цветы поникают. Дожди становятся все сильнее и продолжительнее, переходя иногда в затяжные. Со дня на день на землю ляжет снег, который пролежит до самой весны. Погода в последнем месяце осени кажется особенно холодной и оставляет о себе неприятные ощущения. Но глаз начинает находить новые красочные оттенки, которые вдохновляют.

В такие холодные, неприятные дни душу человека может согреть другой человек. Многих дома кто-то ждал, где-то сейчас сидят две подружки и болтают о новых покупках, журналах красоты и интересных прическах. А где-то и вовсе на свет появилась новая жизнь, осветлив мутные краски семьи. Как хорошо быть кому-то нужным и необходимым!

Но есть и те, кому чувство необходимости уже давно не знакомо. И этот кто-то — Майкл Афтон. На данный момент для парня существовало только одно понятие — одиночество.

Одно это слово внушает страх, способный свести с ума любого человека. Этот страх сжимает грудь, от него становится трудно дышать. Одиночество приходит внезапно. Оно не предупреждает о своем приходе. Просто однажды человек понимает, что вокруг него нет ни одного человека, способного ему помочь.

И у Майкла сейчас была точно такая же ситуация. Дома его никто не ждал. Никто не обрадуется его приходу домой, никто не спросит его о том, как он провёл день. Нет, конечно у парня была сестра Элизабет. Но ждала ли она Майкла каждый вечер с работы? Радовалась ли, что он вернулся домой целый и невредимый? Хотелось ли ей узнать, как прошёл день у старшего брата? Ответ был однозначен: нет.

А всё это началось ровно пять месяцев назад, когда ошибка старшего перерезала ему все пути. Собственными руками голубоглазый отправил младшего брата Криса на верную смерть, запихнув его в пасть Фредбера.

«Ты убийца! Убийца!» — проносились слова сестры в мыслях Афтона.

После этого страшного инцидента, Элизабет всячески избегала брата. Смотрела на него глазами, полными страха и не разговаривала. И парень понимал, что он натворил. Мало того, что в начале года таинственно исчезла мать семейства, так Майкл ещё и подпитал это горе. Одно лишь слово предписал он сам себе навеки — убийца.

На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, задавившие солнце своей тяжестью.

Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждаю своим ворчанием, что вот-вот на землю обрушится ливень. И люди, и звери начали суетиться, стремясь поскорее найти укрытие от надвигающегося дождя.

И вот первые капли упали на землю, будучи мгновенно и без следа поглощенными пересохшей землёй. Но следом за ними уже летят другие капли, их становится всё больше и больше. Они сталкиваются боками, теснятся и толкаются — каждая стремится поскорее, желательно самой первой упасть на землю.

Уже на половине своего пути, Майкл не заметил, как на улице пошёл ливень.

—Замечательно… — тяжко вздохнул Майк.

Сегодня по прогнозу обещали весь день солнце, но кажется что-то пошло не так. И как назло Майкл не взял с собой ни зонта, ни куртки с капюшоном. Пришлось быстро бежать в толстовке и брюках прямиком до дома.

Дорога за минуту стала мокрой, а дождь всё усиливался. На дороге образовались огромные лужи. Крупные капли барабанили по подоконникам, потоки воды стали заливать оконные стекла.

Стало толком не видно улицы. Майкл бежал со всех сил, хотя вероятность остаться сухим уже равнялась нулю. Зато вероятность заболеть сразу же возросла.

Оказавшись дома, голубоглазый сразу обратил внимание на маленькие босоножки, стоящие среди другой обуви — сестра была дома. Вздохнув, парень быстро переобулся и весь мокрый прошёл сразу на второй этаж. Он хотел убедиться, что Элизабет в целости и сохранности.

Первой дверью от лестницы была именно комната Лиззи. Хоть девочка и не общалась с братом, он любил её и волновался. Правда осознал Майкл это слишком поздно…

Осторожно подойдя к приоткрытой двери, голубоглазый долго не решался заглянуть внутрь. Не хотелось снова услышать в ответ ничего.

Но набравшись смелости, Афтон всё таки аккуратно заглянул к сестре. Девочка сидела за столом и, по-видимому, рисовала.

—Лиз, я дома. — почти шёпотом сказал Майкл, но знал, что сестра услышала его.

В ответ не последовало ничего. Рыжеволосая так и продолжала рисовать, не обращая внимания на пришедшего брата. Тяжело вздохнув, Майклу не оставалось ничего, кроме как уйти и заниматься своими делами.

Едва старший отошёл от двери сестры, Элизабет сразу обернулась на дверь. Майка уже не было. Ну и хорошо. Элизабет не могла точно объяснить, что с ней сейчас происходило. Она вроде и боялась брата, но в то же время понимала, что ей некуда деваться и приходилось жить с ним под одной крышей.

Не сказать, что девочка боялась брата как ножа. Просто ещё не отошла от произошедшего. Майк в эти пять месяцев был очень нервным, Элизабет ненароком иногда замечала, как он в спешке пытался что-то сделать и у него ничего не получалось. Порой он даже разговаривал с кем-то, просто расхаживая по комнате. Но в последнее время, как заметила зеленоглазая, Майкл стал слишком спокойным и… молчаливым. Прямо как и она.

Вернувшись обратно к своему рисунку, рыжеволосая провела рукой по листку. Мама, папа, Крис, Чарли. Все они были дороги девочке и всех их она потеряла. После смерти матери и брата единственной поддержкой для младшей Афтон была её лучшая подруга Чарли. Она всегда понимала Бетти, поддерживала, могла заставить её смеяться, даже если казалось, что этого сделать невозможно. Но спустя какое-то время Чарли была найдена убитой возле мусорных баков рядом с пиццерий отца. Это ещё больше надавило на маленькую Элизабет и она совсем замолчала. Больше её счастливого голоса в доме никто не слышал.

Затем исчез и папа. Столько потерь за один год было очень тяжело для 9-летней девочки.

Как она справлялась с этим? Очень нелегко. По вечерам, ложась в кровать, Элизабет тихо плакала каждую ночь. Настолько тихо, чтобы Майкл не слышал этого. И ведь не знала она, что и брат в это время страдал не хуже её. Поскольку утром и весь последующий день рыжеволосая не виделась с Майклом, она не переживала насчёт того, что он увидит её заплаканные глаза.

Порой девочка чувствовала необходимость, чтобы кто-нибудь обнял её и успокоил, как это всегда делала мама. Но подойти вот так просто к брату зеленоглазая не могла.

Ни для кого не секрет, почему Элизабет считала, что старший совсем не горевал из-за прошедшего.

«Один раз убивший, никогда не заплачет.» — однажды сказал Уильям дочери.

Посмотрев на свой рисунок снова, Лиззи нахмурилась. Не хватало только Майкла…

Оказавшись в своей комнате, парень сразу же снял с себя мокрую толстовку с брюками. Надев спортивные штаны и белую футболку, Майк взглянул в зеркало: волосы всё ещё были мокрые и и их нужно было просушить.

Прихватив мокрую одежду с собой, Майкл вышел из комнаты и спустился на первый этаж, в ванную. Закинув снятые брюки с толстовкой в грязное белье, парень быстро достал фен с полки, включил в розетку и стал сушить волосы.

Закончив с процедурой, Майк убрал фен на место и выйдя из ванной, направился на кухню. Нужно было согреться.

Пока Афтон делал себе чай, он невольно взглянул на часы: пять часов вечера. Значит скоро нужно будет готовить ужин.

Вообще, после смерти Криса, дни Майкла и Элизабет стали проходить однотипно. Утром старший готовил завтрак для себя и сестры, ел и уходил на работу. Лиззи же, как только вставала, завтракала и уходила в школу. Соответственно и домой она приходила раньше. Майку повезло с работой — он смог устроиться официантом в одной неплохой кафешке, где его рабочий день заканчивался в 4 часа дня. И то, только потому что ему ещё не было 18 лет.

Возвращаясь домой, Майк уже пятый месяц подряд знал, что ему снова придётся готовить ужин, немного поработать дома и затем укладываться спать. Без Элизабет, её смеха, жизнерадостного голоса дом Афтонов превратился во что-то тёмное и мутное. Все радости жизни исчезли из этого особняка в один миг. Не слышать голоса сестрёнки для Майкла было тяжело. А осознавать то, что именно он и виноват во всём этом — ещё тяжелее.

Но именно Элизабет была лучиком света для Майкла, лучиком, ради которого хотелось жить.

Из размышлений парня вывел закипевший чайник. Выключив плиту и налив себе горячий чай, голубоглазый уселся за стол и просто уставился в окно. На улице уже проглянуло солнце, освещая лужи на дорогах и согревая землю своим теплом. А в уходящей грозовой туче свет образовал огромной высоты радугу.

«Эй! Это моя лужа! Смотри, как я могу!» — в голове Майкла пролетали воспоминания, когда Элизабет с Крисом и Чарли прыгали по весенним лужам, весело при этом смеясь.

Резко парень приложил руки ко лбу, облокотившись об стол. Он больше не услышит смеха Криса. Никогда.

Встав из-за стола, Афтон подошёл к окну и облокотившись руками об подоконник, стал смотреть на горизонт.

«Это твоя первая боль, Майкл. Первая горечь, вонзившаяся в сердце, словно копье. Ты больше не будешь греться с ним под одним солнцем. Не будешь гулять с ним под одним дождём. Больше не услышишь его голоса, не услышишь его дыхания. Его запах не заполнит твою комнату. Он больше не посмотрит на тебя своими невинными, красивыми большими глазами, полными любви. Не засмеется, не заплачет. Это твоя первая боль, Майкл. Первая горечь, прожигающая сердце. Не забудь…»

Парень склонил голову и по щеке тут же пробежала слеза.

Около семи вечера Майкл уже был на кухне и готовил ужин. Два прошедших часа парень благополучно проспал, но зато сейчас у него более менее были силы.

Спагетти с салатом из зелени были очень питательными и полезными по мнению Майкла. Тем более мама всегда говорила, что зелень приносит лишь пользу организму.

Закончив с готовкой, Майк сразу же наложил себе порцию спагетти с салатом и поставил на стол. Ему придётся снова есть в одиночестве… Элизабет не ела совместно с братом с того же самого дня, как перестала разговаривать. Он её понимал. Но и ему было не лучше.

Ел Афтон очень медленно — аппетита не было совсем. Да и откуда ему взяться, когда твоя жизнь вся пошла коту под хвост? Но в итоге парень всё же доел свою порцию, после чего помыл тарелку и поставил ужин для сестры.

—Майк!... Майки! — внезапный голос брата напугал парня и тот резко отшатнулся от стола.

Перед ним стоял его брат. Крис был одет в ту же черную майку с двумя серыми полосками и синие шорты, как и в тот злосчастный день.

—Нет, нет… Это не ты… Хватит… —Майкл старался не кричать, чтобы случайно не напугать итак травмированную сестру.

—Майки! А ты помнишь тот День Рождения? — голос Криса стал раздваиваться.

—Прекрати…

—Майки-и… Майки-и-и…

Резко зажмурившись, а затем снова открыв глаза, Афтон больше не увидел Криса. Снова галлюцинации…

Они преследовали Майкла уже несколько месяцев, наряду с резкими воспоминаниями, которые сами всплывали в его голове. Иногда парню казалось, что ещё немного и он совсем сойдёт с ума. Но он сразу же вспоминал про Элизабет и успокаивал. Чаще всего Майкл видел в галлюцинациях именно Криса. Ни маму, ни отца, а именно его. В такие моменты сердце парня сжималось ещё сильнее от боли и хотелось просто закричать. Но нельзя было…

Решив не тратить более времени, Афтон поскорее направился к лестнице.

Оказавшись на втором этаже, голубоглазый долго мялся, боясь вообще произносить хоть какие-то слова.

—Ужин на столе. — сказал Майкл, обратившись к сестре.

Затем он быстро удалился в свою комнату, прикрыв за собой дверь.

Услышав голос брата, Элизабет невольно вздрогнула. Ужин был готов. Но девочка не торопилась выходить.

Её рисунок был готов. Всё вроде бы осталось таким же, кроме одной детали. На том месте, где поначалу должен был быть нарисован старший брат, виделись следы от ластика. Зеленоглазая несколько раз меняла изображение в этом месте. Она так и не решила, стоит ли рисовать брата или же лучше оставить это место пустым. В итоге Майкл так и не был изображён. Едва послышался звук закрывающейся двери, и только тогда рыжеволосая слезла со стула и отправилась на кухню.

«Вкусно.» — подметила для себя Лиззи, сидя за столом.

Да, на самом деле кушать в полном одиночестве было совсем невесело. Но для веселья повода не было. Элизабет порой вспоминала прошлое, когда она вся счастливая прибегала на кухню, где уже во всю кипела работа: мама готовила вкусный завтрак, папа читал газету или же пил кофе, а Крис играл с игрушками. С приходом девочки, все сразу ей улыбались и это радовало её. Вот только среди этой счастливой картины не было Майкла. Никогда. Он не любил, как он говорил «все эти нежности» и проводил всё время в своей комнате.

Элизабет не понимала, почему старший так себя вёл. Почему бы не прийти в круг семьи, не пообсуждать какие-нибудь интересные темы, да и вообще почему бы не поесть всем вместе?

Вместо этого Майкл так и норовил обидеть Криса или сестру. Это ему доставляло массу удовольствий. Поначалу Бетти считала, что старший вёл себя так, потому что попал в нехорошую компанию. Отчасти она была права. Друзья Майкла: Джо, Тайлер и Алана действительно были не самыми «добродушными» подростками в их районе. Курили, пили, ругались некрасивыми словами, могли обидеть прохожих детей. Но не только это повлияло на отношение Майкла к своим брату и сестре.

***

—Ты думаешь, мне не плевать на вас? — закричал однажды Майк на Элизабет. —Так вот знай: мне абсолютно плевать на вас обоих!

—Но почему, братик? Что мы тебе сделали? — невинно пролепетала Лиззи, едва сдерживаю слезы.

—Что вы мне сделали? А-ха-ха-ха! — засмеялся в ответ брат. —Безмозглые…

Майкл замолк на некоторое время, видимо, обдумывая, как лучше преподнести эту информацию девочке.

—Ты знаешь, Элизабет… Иногда ты очень счастлив, когда в семье ты всего один. Но потом родители решают завести ещё одного ребёнка, потом ещё одного… С появлением каждого из них тебе сначала кажется, что ты самый счастливый брат на свете. Но это не так. Когда всё внимание родителей переключается полностью на младших, а о тебе забывают и буквально вышвыривают за порог, становится совсем невесело!...

На последних словах парень уже кричал и жестикулировал руками, пугая девочку. Увидев, что Элизабет вся сжалась и еле сдерживалась, чтобы не заплакать, Майк приостановился. Один итак в слезах, не хватало ещё, чтобы и вторая реветь начала.

—Гнидоплюйка! — вдруг не с того не с сего сорвался Майкл и со всей силы ударил девочку по щеке.

Элизабет вскрикнула и не удержавшись от удара, упала на пол. Сквозь слезы она смотрела на Майкла, в глазах которого читалась звериная ненависть.

—Ты плохой брат! Плохой! — кричала девочка, убегая прочь вся в слезах.

***

С тех пор Элизабет поняла, что овладело Майклом. Ревность. Старший просто напросто ревновал младших к родителям. И в каком-то смысле рыжеволосая его понимала. Наверняка неприятно, когда в один момент про тебя все забывают и больше никому не интересно, чем ты занимаешься. Понимая причину ненависти брата, Лиззи вовсе не обижалась на него. Верила, что скоро Майкл «проснётся». Вот чего не знала Элизабет, так это того, каким пыткам от отца подвергался Майк всю последующую жизнь, что только усиливало его ненависть.

Но после произошедшего инцидента в семье Афтонов, младшая полностью изменила свое мнение о старшем брате. То, что совершил Майкл, было непростительно. Ладно бы Крис выжил и тогда, возможно, Элизабет и смогла бы про это забыть. Но Крис не прожил и двух месяцев…

Из глаз девочки невольно потекли слезы и отложив вилку в сторону, она вытерла их своим маленьким кулачком. Крис был дорог Элизабет, как и Майкл. Но с младшим девочка проводила больше времени и потому ничего от него не скрывала, рассказывала ему все свои секреты. Вместе они занимались практически всем, как и с Чарли. Благодаря сестре, младший становился менее трусливым, потому что Элизабет всегда дарила ему улыбку и была символом радости. Но когда Криса не стало, рыжеволосая потеряла практически всю веру в счастье.

«Крис… Как ты там? Всё ли у тебя хорошо?» — девочка посмотрела на тёмное небо в окне.

Папа рассказывал, что после смерти все отправляются на небеса. Потому Элизабет, когда смотрела на небо, сразу видела там очертания лица своего брата. Она представляла, что он смотрел на неё, слышал, улыбался. Только не отвечал в ответ.

—Братик, я скучаю… — шепнула рыжеволосая, продолжая смотреть на чёрное небо.

|В это время у Майкла|

Парень просто лежал на кровати, не в силах подняться. На душе скребли кошки. Именно сейчас Майкл больше всего на свете хотел бы снова обнять свою маленькую сестрёнку и никуда её не отпускать. Вдыхать аромат её волос, слышать её великолепный голосок… Ничему. Ничему из этого не суждено сбыться. Это просто глупые мечты.

Наконец, решив всё же встать с кровати, Майк вышел из комнаты и посмотрел направо, в сторону лестницы. На глазах у сестры появляться было нельзя, иначе Элизабет просто убегала. Ей было даже страшно видеть Майкла.

Но затем парень перевёл взгляд налево, в сторону комнат родителей и… брата.

После случившегося, Уильям строго на строго запретил детям заходить в комнату Криса. Да Майкл с Элизабет не очень то и хотели, особенно Майкл. Но сейчас… Парня как будто что-то влекло туда. Что-то звало его.

Медленно подойдя к двери, голубоглазый трясущейся рукой взялся за ручку и тихо приоткрыл дверь. Перед его взором сразу предстала кровать, тумба и два окна. На тумбе всё также послушно, как и в тот день, сидел жёлтый Фредбер — лучший друг Криса.

***

Папочка, а можно я заберу Фредбера к себе? — спросила однажды Элизабет. —Ему грустно одному…

—Нет, Элизабет. Фредбер должен оставаться там, где он и жил раньше. В память о Крисе. — холодно отвечал отец, продолжая читать газету.

***

Майкл как будто снова оказался в том самом месте, откуда он и наблюдал данный диалог. Тогда ему казалось, что отец нёс какой-то бред. Но сейчас Майкл наконец понял смысл этих слов.

На глазах невольно стали выступать слезы, а в горле образовался комок. Парень быстро закрыл дверь обратно и быстрым шагом направился к себе. Нет, нельзя ворошить прошлое. Нельзя.