Время шло медленным, неумолимым, неотвратимым чередом. Сентябрь принёс с собой солнечные осенние деньки, кружащиеся над тротуаром красные и оранжевые листья и кленовые конфеты с фермерского рынка, тающие на языке. Октябрь выдался прохладным и туманным, тяжёлые серые тучи низко нависли над городом и поливали прохожих дождём. В магазине, украшенном оранжевыми и фиолетовыми огоньками, Тадаши включал плейлист ужасных, безвкусных хэллоуинских песен, который прислал ему Цукки, а перед входом устроились тыквы с нелепыми мордочками, которые они с Акааши и Кенмой вырезали во время киномарафона. В хэллоуинский вечер магазин был набит наряженными в костюмы детьми и их родителями, а Кенма тихим монотонным голосом читал «Страшилки, которые нужно рассказывать в темноте».

Тадаши провёл всю смену на ногах, продавая книги, подливая пунш в чаши, раздавая конфеты и яблоки, стараясь не чихать из-за кошачьих усов от своего костюма, отвечая на вопросы посетителей — бизнес идёт хорошо; нет, я вообще не волнуюсь насчёт «Подпорки»; мы не закроемся; пожалуйста, не надо бойкотировать новый магазин ряди меня; у нас ещё очень много дел, всё будет отлично — и игнорируя дурное предчувствие, поселившееся в глубине его сознания.

Утром первого ноября Тадаши проснулся с размазанной вокруг глаз подводкой и неприятным ощущением в животе, напоминающем о том, что сегодня, к лучшему это или к худшему, открывается его главный конкурент.

Небо было тёмным от надвигающегося дождя. Тадаши натянул свой любимый зелёный свитер, выцветший от многочисленных стирок, и спустился вниз, чтобы приготовить чай. Это утро требовало медово-имбирного вкуса, чего-то тёплого и знакомого. На улице было слишком холодно, чтобы добровольно выйти туда, поэтому Тадаши решил просто постоять в дверях. Держа в руках кружку, вдыхая ароматы чая и влажной земли, он прошептал:

— Мы сделаем этот день хорошим, мама.

Резкий порыв ветра совсем не утешительно ударил ему в лицо, растрепал волосы и пробрался под одежду. Поёжившись, Тадаши закрыл дверь и вернулся на рабочее место.

Цукки ещё не написал ему, но это было не слишком удивительно. Накануне тот упомянул, что с самого утра будет занят Штукой по Работе. Тадаши отогнал от себя лёгкое разочарование и всё равно пожелал ему доброго утра. Может, хотя бы у Цукки день будет лучше, чем у него.

Он включил в спотифае плейлист под названием «Атмосфера дождливого дня» и начал снимать октябрьские декорации, благодаря себя из прошлого за то, что оставил немного работы на сегодня; пока руки были заняты хэллоуинскими украшениями, мысли не петляли в лабиринтах тревоги. После этого он прибрал небольшой беспорядок, оставшийся после вчерашнего празднования.

Так прошли первые сорок пять минут с открытия магазина. Следующий час Тадаши провёл за кассой, листая книгу, которую взял наугад, и не улавливая ни единого слова. В полдень на работу пришёл Кенма, он застал Тадаши за попытками стереть пыль с каждой полки в помещении.

— Нет, — сразу же сказал он. Тадаши посмотрел на него, подёргивая носом и пытаясь не чихнуть.

— Что?

— Я убирал там два дня назад. — Кенма подошёл и забрал у него из рук тряпку и спрей для удаления пыли. — Ты так весь лак сотрёшь. Иди.

Тадаши напрягся.

— Куда?

Кенма послал ему выразительный взгляд.

— В дурацкую «Подпорку», о которой ты не переставая думал все три месяца. Сходи проверь. Убедись, что всё не так плохо, как тебе кажется.

Тадаши задумчиво закусил губу.

— Мне правда не стоит оставлять магазин.

— Ямагучи, я со всем справлюсь, — мягко заверил Кенма. Слегка подпрыгнув, он залез на стул Тадаши за кассой и немного поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Мы оба знаем, что сейчас дела пойдут медленнее, людям будет интересна новая игрушка. Это естественно. Даже я начинаю нервничать, когда на тебя смотрю. Возьми перерыв и посмотри, что там за магазин такой.

— Ты уверен?

Кенма взял зонтик, лежавший за прилавком, и угрожающе наставил его на Тадаши.

— Уверен. Ты не умеешь врать, а мы с Акааши давно о тебе беспокоимся. Сходи туда и сам убедись, что та бездушная коробка ни в какое сравнение не идёт этим местом.

Взгляд Кенмы был яростным и заботливым одновременно. Не в первый раз у Тадаши встал ком в горле от благодарности за такую дружбу. Раньше он и представить себе не мог, что когда-то будет так признателен случайному распределению по комнатам в общежитии.

— Хорошо, — наконец согласился Тадаши. Он взял зонтик и уже у двери оглянулся на Кенму. — Дай мне знать, если понадобится помощь.

— Иди уже.

Впервые за этот день Тадаши рассмеялся. Он вышел на улицу, раскрыл зонтик и зашагал по направлению нового магазина. Витрины были прибраны и перекрашены, окна вымыты до блеска, а вместо старой вывески располагавшегося там универмага теперь висел логотип «Подпорки». А прямо под ним раскачивалась на ветру табличка, гласившая: «Большое открытие!»

Тадаши немного постоял, слушая, как капли дождя разбиваются о брезент, и сделал глубокий вдох.

«Ну, посмотрим, что тут у вас», — подумал он и толкнул входную дверь.

Как и снаружи, внутри всё сверкало чистотой. В воздухе пахло гипсокартоном, свежей краской и книгами. Пол, за исключением небольшого кафетерия и зоны отдыха, расположенной посередине, покрывал ковролин. Повсюду были знаки, оповещавшие о низких ценах, скидках в течение первой недели после открытия и программе лояльности. Тадаши вытянул шею, рассматривая ряды стеллажей, и на мгновение почувствовал себя очень маленьким посреди этого огромного магазина, словно ему тут было не место.

«Я не смогу с ними конкурировать, — понял Тадаши, его уверенность заметно пошатнулась. — Я ни за что не смогу победить в этой битве. Прости, мама, кажется, я потеряю наш магазин».

Осознание было тяжёлым, болезненным, оно тисками обхватило горло и сдавливало до тех пор, пока он не потерял способность дышать. Он вспомнил, как стоял у её могилы вместе с Кенмой и Акааши, голова Кенмы покоилась у него на плече, а Акааши обнимал их обоих.

— Не могу поверить, что её больше нет, — прошептал он, наблюдая за поднимающимся в воздух серым дымом.

— Это не так, — твёрдо сказал Акааши. — Она всё ещё с тобой. И будет до тех пор, пока существует магазин.

— …Всё идёт гладко, — говорил кто-то, проходя мимо него. — Конечно, ещё слишком рано делать выводы, но если мы продолжим в том же темпе, то ваши прогнозы более чем оправдаются.

— Понятно. — Тадаши инстинктивно повернул голову, когда услышал знакомый голос. Его взгляд упал на Цукишиму, который шёл по параллельному проходу, и он почувствовал лёгкую тошноту. — Спасибо. Я ещё зайду на следующей неделе, проверю, как обстоят дела.

Мужчина — скорее всего, менеджер — коротко поклонился и поспешил вернуться к работе. Цукишима не стал смотреть ему вслед, вместо этого окинув магазин бесстрастным, критическим взглядом. Это, к сожалению, означало, что вскоре он заметил, как Тадаши смотрит на него, а у того не хватило времени сообразить, что пора прятаться.

— Ямагучи? — Цукишима был явно удивлён его появлением, и Тадаши не был уверен, как к этому относиться. Он долго прокручивал в голове их предыдущую встречу, пытаясь понять, был ли тот огромным придурком или просто стеснялся и не умел производить первое впечатление.

Нельзя было взять и притвориться, будто не его только что поймали за разглядыванием, поэтому Тадаши приветливо помахал рукой и улыбнулся.

— Здравствуй, Цукишима.

Конечно, он мог дать ему ещё один шанс. Мама всегда говорила, что каждый заслуживает второго шанса. К тому же Цукишима был — и Тадаши очень, очень старался не учитывать это при принятии решения — чертовски красив. Он был выше Тадаши, у него были длинные и сильные руки и ноги, светлые волосы и медово-золотистые глаза, а ещё очки в роговой оправе. В своём сером костюме и изумрудном галстуке он выглядел восхитительно. Если бы их первая встреча состоялась не у Тадаши в магазине, то он бы подошёл к нему и заявил: «Привет, я Ямагучи, а ты горяч, не хочешь провести время вместе?»

Цукишима больше ничего не сказал, поэтому Тадаши засунул руки в карманы и подошёл к нему.

— А я тут подумал зайти, поздравить вас с открытием. Посмотреть на конкурентов.

Он широко улыбнулся. Цукишима отвёл взгляд, избегая смотреть ему в глаза, и сухо ответил:

— Да какие мы конкуренты.

И Тадаши вдруг понял. Цукишима ни разу не стеснительный! Он просто мудак.

— Я… — он собирался спросить Цукишиму, в чём его проблема, но не успел: пара детей, убежавших от своих родителей, практически вылетели из-за угла и врезались им в ноги. Цукишима был крупнее, поэтому принял основной удар на себя, а дети от такого столкновения попадали на спины. Тадаши мгновенно позабыл о злости и бросил взгляд на Цукишиму, чтобы посмотреть, отреагирует ли тот вообще, но чуть не рассмеялся вслух при виде его перекошенного от ужаса лица. Дети, увидев то же самое выражение, расплакались, а Цукишима от этого только ещё больше оцепенел.

— Вы в порядке? — спросил Тадаши, присев перед ними на корточки. — Царапин, синяков нет?

Дети замотали головами. Тот, что был постарше, вытер нос кулачком и пробормотал:

— Нет, наверное.

— Это хорошо. Вы знаете, где ваши родители? — Дети закивали. — Отлично. Сможете сами их найти? — Они кивнули ещё раз. Тадаши с улыбкой подумал, что они, наверное, братья. — Тогда возвращайтесь к родителям и больше не носитесь так, ладно?

— Ладно, — хором ответили дети.

Старший посмотрел на Цукишиму, пискнул: «Простите, страшный дядя в очках», — и убежал. Тадаши прикрыл улыбку рукой и выпрямился.

— Страшный дядя в очках? — со смехом повторил он. — Кажется, я понимаю, что он имел в виду. Ты всех детей боишься или только тех, кто плачет при виде тебя?

Тадаши хотел преподнести это как шутку, как дружеское поддразнивание, чтобы оставаться в приличных отношениях с коллегой. В конце концов, издательское сообщество было на удивление мало и все друг друга знали. Нельзя же, чтобы по нему прокатился слух о том, что Ямагучи Тадаши пришёл в новый магазин «Подпорки» и послах ассистента директора по финансам и развитию.

Но Цукишима лишь искоса взглянул на него, презрительно искривив свои красивые губы.

— Я возвращаюсь к работе, — рявкнул он; его голос был холоднее, чем ноябрьский ветер на улице. — И тебе советую.

И он ушёл, а Тадаши, разинув рот, ещё какое-то время тупо стоял между двумя рядами стеллажей.

***

— Итак, — начал Кенма, поглядывая на Тадаши, который сидел, облокотившись на барную стойку и прижав подушечки пальцев к вискам. — Мы его убьём?

— Нет, — вяло отозвался Тадаши. Он наклонился пониже, поймал губами трубочку и сделал глоток своего напитка.

— Да, — поправил Акааши и, даже не моргнув, опрокинул стакан саке.

***

Закрыв за собой дверь, Кей прислонился к ней спиной, откинул голову назад и испустил долгий, тяжёлый вздох. Это мало помогло облегчить тяжесть в груди или расслабить свинцовые конечности. Он вытащил телефон из кармана и наконец-то сделал то, о чём мечтал весь день:

Цукки (8:49pm)

Привет, прости, что не писал сегодня. Штука по Работе все силы вымотала.

Как у тебя дела?

Немедленного ответа не последовало, но это было вполне ожидаемо. У Ямы, судя по всему, было много друзей, и он не портил любые социальные взаимодействия, всего лишь пытаясь поговорить с красивым парнем.

Уже в тысячный раз за день у Кея свело живот от смеси унижения и направленных на самого себя гнева и стыда. Он разулся, снял дурацкий пиджак, ослабил галстук и, стянув его через голову, отбросил куда-то в сторону. В квартире было тихо, в окна светили уличные фонари, фары машин, рекламные щиты и неоновые вывески. Искусственный красный и синий свет падал на белые стены и мебель в гостиной, на бледную кожу Кея и белую рубашку, как будто кто-то облил всё краской.

Перед мысленным взором Кея предстал Ямагучи: сегодня его волосы были собраны на затылке, по его щекам скользили несколько капель дождя, рукава зелёного свитера скрывали его ладони, а широкий ворот сползал на плечо, открывая вид на татуировки. В руках он держал зонтик с изображениями лягушек, а его улыбка светила ярче, чем флуоресцентные лампы на потолке. Даже при таком резком освещении, даже посреди вражеской территории Ямагучи был самым тёплым и самым настоящим из всего, что наполняло этот магазин. А когда он обратил свою улыбку на Кея, тот понял, что пропал.

Как очаровать парня, если в его присутствии изо рта вылетает только полная чушь? Более спокойный и обходительный человек дружелюбно улыбнулся бы Ямагучи в ответ, предложил бы показать ему магазин, заверил бы, что у его семейного бизнеса есть своя неповторимая изюминка, с которой не может сравниться ни одна крупная торговая сеть.

Но Кей застыл, забыл, как вообще вести себя с людьми, и заявил Ямагучи, что между их магазинами нет никакой конкуренции, не уточнив, почему. Видимо, разговаривать с парнями его действительно учил Кагеяма.

(Как Кагеяма, будучи таким же неловким, умудрился подружиться с любимцем волейбольного мира, очаровать его и даже выйти за него замуж, по сей день оставалось для Кея величайшей загадкой.)

Ещё раз вдохнув, он отправился в душ, а затем — ужинать. Кей наблюдал, как медленно вращается в микроволновке тарелка с приготовленной несколько дней назад едой, а потом жевал свой резиновый ужин перед ноутбуком с открытым текстовым документом в надежде, что к нему придёт вдохновение или энергия, если он перечитает то, что уже написал. Или что его взломают и закончат книгу за него. С экрана на него смотрело оборванное на середине предложение. Курсор насмешливо подмигивал.

«Ну же, трус, — смеялся он. — Давай, допиши меня. Отправь меня. Сдай заявление на увольнение, которое лежит у тебя столько времени, рискни всем ради меня».

Кей постучал пальцами по сенсорной панели, поколебался минуту и закрыл вкладку.

— Кей, это очень хорошо, — сказал Акитеру, когда Кей дал ему прочитать последние дополнения.

— Ты так говоришь, потому что ты мой брат.

— Нет! — возразил Акитеру. — Что я тебе пообещал? Никакой больше лжи. Это правда очень, очень хорошо. Настолько, что можно было бы издать книгу. Ты же допишешь? Я хочу знать, что будет дальше!

— Я могу просто тебе рассказать.

— Не смей! Это разрушит интригу, которую ты столько выстраивал! Нельзя так пренебрежительно относиться к собственной работе.

— Она даже не опубликована. Я не настоящий писатель.

— Но ты же пишешь? По-моему, именно этим писатели и занимаются.

В правом нижнем углу экрана появилось уведомление. Впервые за день Кей искренне улыбнулся и нажал на него, чтобы прочитать новое сообщение от Ямы.

Яма (9:24pm)

цукки!!!!!!!

день был ужасный, но друзья решили меня подбодрить, и мы пошли в бар

и разговоры с тобой всегда поднимают настроение, так что я рад, что ты написал!!!

как ты? ты только пришёл домой, когда отправил то сообщение? это очень поздно, тебе нужно отдохнуть!!!

Цукки (9:25pm)

Мне жаль, что у тебя был тяжёлый день 😟 Наверное, в воздухе сегодня что-то такое витает. Хочешь поговорить об этом?

И да, я только вернулся домой. В ближайшее время часто придётся задерживаться на работе, к сожалению.

Яма (9:26pm)

бууууууууууу

я уже поныл друзьям, так что всё нормально! и мне бы не хотелось снова об этом думать, если ты не против

Цукки (9:27pm)

Конечно.

Яма (9:30pm)

но я больше о тебе переживаю. что сегодня случилось?? ты в порядке????

кого убить

Цукки (9:32pm)

Я в полном порядке. Пожалуйста, не надо никого убивать.

Тем более, что я единственный, кто этого заслуживает.

Яма (9:33pm)

???

точно всё нормально???

Цукки (9:34pm)

Да, я имел в виду

Я повёл себя отвратительно. Кое-кто прокомментировал одну деталь, не зная, что может обидеть (честно, я даже сам не ожидал, что меня это так заденет).

И я сорвался, нагрубил и ушёл. А теперь чувствую себя полным придурком.

Яма (9:38pm)

ох, отстойно. реально тяжёлый день.

ну а ты действительно повёл себя как придурок, цукки.

ты можешь извиниться?

Цукки (9:40pm)

Сомневаюсь, что ещё увижу этого человека.

Яма (9:41pm)

😥

ну. как тогда сделать так, чтобы ты больше не был придурком?

Цукки (9:45pm)

Честно, не знаю.

Достать голову из задницы, для начала.

Яма (9:46pm)

отличная мысль.

извини, я не хотел тебя пристыдить или обесценить твои чувства.

Цукки (9:47pm)

Не переживай.

Я на самом деле очень это ценю.

Ты всегда слушаешь, но не спускаешь мне с рук, если я веду себя по-скотски. Это… именно то, на что я и надеялся, на самом деле.

Спасибо, Яма.

Яма (9:53pm)

что ж, тогда рад помочь!

я всегда на твоей стороне. даже если это означает, что иногда мне приходится говорить вещи, которые ты слышать не хочешь

😜

Цукки (9:55pm)

И я бы не стал ничего менять 💚

То есть

В смысле

Наша дружба много дня меня значит, вот что я имею в виду.

Так что спасибо, что выслушал.

Яма (9:57pm)

всегда пожалуйста, цукки!! 🧡

правда.

сейчас расскажу, что мы сегодня видели, пока гуляли.

Яма печатает…

«Не прибедняйся, — сказал однажды Яма. — Ты потрясающе пишешь».

«Но ты даже не читал, — ответил Кей. — Откуда тебе знать?»

«Нууууууу, есть способ это исправить 😜 — поддразнил Яма. — Но мне и не нужно читать, я и так знаю. Я знаю тебя. По-другому и быть не может!»

Вспомнив тот разговор, Кей снова открыл вкладку, вернулся к тому месту, на котором остановился в прошлый раз, и начал печатать. Пальцы летали по клавишам, едва поспевая за потоком слов — в дискорде для Ямы и в документе для себя.

***

Тадаши ожидал, что продажи резко упадут, когда откроется новая «Подпорка». Для людей естественно тянуться ко всему блестящему, новому и дешёвому. Но проходили недели, а покупатели, которые так горячо клялись в верности «Сюжетным линиям», так и не возвращались — он даже видел, как некоторые из них проходили мимо его магазина с тяжёлыми пакетами с логотипом «Подпорки», закупившись подарками на предстоящие праздники. Трое сотрудников уволились спустя неделю, в «Подпорке» им обещали платить больше. Одна такая неделя постепенно переросла в две, три, четыре, и с наступлением декабря Тадаши стал нервничать.

Дело вот в чём: содержание магазина обходилось дорого. Помимо очевидных затрат на закупку книг и зарплату себе и сотрудникам, были дополнительные расходы на медицинские страховки, на страхование самого предприятия, на электричество и отопление и, конечно, на налоги. И пусть Тадаши предпочитал не пускать деньги на ветер — этой привычкой он обзавёлся, пока ухаживал за больной мамой, — он никогда не задумывался о том, чтобы расширить область своего бизнеса. «Сюжетные линии» изначально были книжным магазином, поэтому им в память о маме и оставались. Прибыль была хорошей, иногда даже отличной, но Тадаши всегда знал, что настоящие неприятности могут прийти в любой момент.

И вот этот момент наступил.

Тадаши закрыл глаза, стараясь сдержать жгучие слёзы, вызванные стрессом и усталостью, и откинулся на диван. Он закрыл руками лицо, отгораживаясь от света люстры. Колени затекли от долгого сидения со скрещенными ногами, спина болела от неудобной позы. Кофейный столик был завален документами, книгами учёта и счетами, а в центре располагались ноутбук и личный блокнот Тадаши, в котором он снова и снова пересчитывал одни и те же цифры. Знания, полученные на занятиях по бизнесу и бухучёту в колледже, часто спасали его раньше, но теперь он снова и снова приходил к одному и тому же выводу:

Если продажи так и продолжат сокращаться, то вскоре Тадаши не придётся переживать о том, кто из сотрудников уйдёт следующим. Вместо этого он будет вынужден думать, кого первым уволить.

Тадаши провёл руками по лицу. Когда он открыл глаза, размытый мир снова обрёл чёткость. Его взгляд тут же остановился на фотографии: тогда они с мамой вешали гирлянды на окна, он сам стоял на цыпочках на верхней ступеньке стремянки, а мама придерживала его, чтобы он не упал. Тадаши сбился со счёта, сколько раз ему говорили, что он похож на свою маму. У них были одинаковые заразительные улыбки, карие глаза, веснушки и оливковый подтон кожи. Он никогда не видел своего отца, понятия не имел, сколько деталей внешности унаследовал от него. Во всех его воспоминаниях были только он сам, мама и книжный магазин, построенный ею.

«Она всё ещё с тобой. И будет до тех пор, пока существует магазин».

— Я не знаю, что делать, мам, — прошептал Тадаши, глядя на фотографию. Глаза защипало, и мир снова расплылся. В носу начался подозрительный зуд. — Я потеряю наш магазин.

Компьютер тихо пискнул, нарушив напряжённую тишину.

Цукки (11:34pm)

Ты ещё не спишь?

Яма (11:35pm)

ага

плохой день

Цукки (11:36pm)

Что-то они зачастили. Я начинаю переживать.

Знаю, это не моё дело, Правила и всё прочее, но ты в порядке?

Тадаши перевёл взгляд с экрана на фотографию мамы, потом на груды бумаг. Может, ему и не обязательно знать, что делать. За последний год он убедился, что Цукки — самый умный человек среди всех его знакомых.

Яма (11:38pm)

вообще-то

мне не помешал бы совет

но я могу случайно нарушить правило

Цукки (11:39pm)

Нарушай.

Тадаши замер, успев напечатать только «можно», когда пришёл ответ. Удивлённый и немного взволнованный, он наблюдал за тем, как на экране появляются новые сообщения:

Цукки (11:40pm)

То есть

Твоё самочувствие важнее, чем какие-то правила, которые мы установили больше года назад, когда даже не думали, что будем так долго общаться.

Я всё понимаю: цифровая безопасность, анонимность, всё такое. Я не говорю, что надо вообще перестать им следовать, но если они мешают тебе попросить о помощи, то чёрт с ними. Нарушай.

Тадаши прикусил губу, чувствуя, как горят щёки. По какой-то непонятной причине ему вдруг захотелось спрятать лицо в ладонях.

Яма (11:44pm)

ладно.

у меня свой магазин. мама открыла его, когда я был маленьким, и я помогал ей, сколько себя помню. я даже в колледже взял второй специальностью бизнес, чтобы потом его перенять. это случилось раньше, чем мы ожидали. когда она заболела, мне пришлось заниматься всем самому. потом она умерла, дело перешло в мои руки, и я веду его до сих пор.

а сейчас случились проблемы.

по моим оценкам, даже если завтра я уволю всех сотрудников, мы не протянем и года. даже полугода, если совсем уж честно.

и я просто. не знаю, что делать. мы уже обсуждали, занимаюсь я этим, потому что мне нравится, или просто не хочу, чтобы её тяжёлый труд был напрасным, но я ещё не готов это узнать. я не хочу узнать это вот так.

может, я преувеличиваю, но мне не верится, что я скоро потеряю магазин. я не представляю свою жизнь без него, и

цукки, она как будто умирает снова и снова, а я не знаю, что делать

Тадаши дописал последнее сообщение трясущимися руками, слишком сильно ударяя пальцами по клавиатуре. Он захлопнул ноутбук, подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом, снова почувствовав себя ребёнком, прячущимся после школы под кассой и плачущим из-за хулиганов, которые издевались над ним за веснушки и худобу. Только теперь не было мамы, которая могла бы его утешить, а скоро не будет и магазина. Теперь он был взрослым, плакал на полу в своей гостиной и старался не намочить слезами счета.

«Какой же ты жалкий, — подумал Тадаши, шмыгнув носом и вытерев лицо рукавом свитера. — Ты уже взрослый. Соберись».

Тадаши медленно поднял крышку ноутбука, готовясь к тому, что Цукки решит, что он глупый и нелепый, и больше не захочет с ним общаться.

Цукки (11:50pm)

Чёрт, Яма, мне так жаль.

Это так ужасно. Неудивительно, что у тебя в последнее время больше плохих дней, чем обычно. Теперь я понимаю, почему ты скрывал это от друзей. Такой стресс очень непросто выдержать.

Спасибо, что рассказал мне. Что осмелился нарушить правило и попросить о помощи.

Яма? Ты ещё здесь?

Яма (12:00am)

прости-прости, я тут.

кажется, на мне сказываются стресс и усталость.

Цукки (12:01am)

Ничего. Это вполне объяснимо.

Но я хочу прокомментировать кое-что из твоих слов.

Ты сказал, что не хочешь, чтобы тяжёлый труд твоей мамы был напрасным, если магазин закроется. Я просто хочу сказать, что даже если это и случится, то работа твоей мамы не пропадёт даром. И твоя тоже. Время, которое ты там провёл, пока жил, работал и поддерживал память о ней, никогда не будет напрасным. Ты чтишь её наследие каждый день, когда открываешь двери для покупателей.

Тадаши удивлённо моргнул, две горячие слезинки покатились по его щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Сладкое, желанное тепло снова наполнило его грудь и сиропом растеклось по всему телу. Сердце замерло, а затем снова забилось, когда Цукки написал:

Цукки (12:05am)

Но магазин по-прежнему открыт. У тебя ещё есть время всё изменить, найти решение, бороться за то, что ты любишь. Я не знаю, что ты продаёшь, но знаю тебя.

Я знаю, что ты добрый, умный, творческий, ты сильнее всех тех вещей, которые сейчас усложняют тебе жизнь. Я знаю, что ты любишь свою работу, любишь этот магазин, и я уверен, что ты сможешь за него побороться. У тебя всё получится. Есть что-то, что спасёт твоё дело и что можешь сделать только ты. Я знаю, что ты сможешь это найти.

Ты сохранишь свой бизнес, Яма. Я в тебя верю.

Тадаши шмыгнул носом, смахивая с глаз непрошенные слёзы. Ему стало ещё теплее, а на губы вернулась неуверенная улыбка.

Яма (12:12am)

спасибо, цукки

правда, огромное спасибо

Цукки (12:13am)

Не за что. Я подписываюсь под каждым своим словом. Это всё правда.

Мне рано вставать на работу, так что я скоро пойду спать, но тебе стало получше?

Яма (12:15am)

да 🧡 стало

ой, я совсем перетянул разговор на себя! ты хотел мне что-то рассказать?

Цукки (12:17am)

Это может подождать. 😊 Там ничего срочного. И уже время позднее.

Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.

Яма (12:18am)

хорошо~~~

тогда доброй ночи, цуки!! и хорошего тебе дня завтра на работе!!

спасибо ещё раз.

до завтра?

Цукки (12:19am)

До завтра.

Спокойной ночи, Яма. Сладких снов. 💚

Тадаши обхватил колени руками и уложил на них подбородок. Он перечитал последние сообщения, задержав взгляд на словах поддержки и на зелёном сердечке.

«Ты добрый, умный, творческий, ты сильнее всех тех вещей, которые сейчас усложняют тебе жизнь».

«Работа твоей мамы не пропадёт даром. И твоя тоже. Время, которое ты там провёл, пока жил, работал и поддерживал память о ней, никогда не будет напрасным. Ты чтишь её наследие каждый день, когда открываешь двери для покупателей».

«У тебя всё получится. Есть что-то, что спасёт твоё дело и что можешь сделать только ты. Я знаю, что ты сможешь это найти».

«Ты сохранишь свой бизнес, Яма. Я в тебя верю».

Он был не в силах противостоять улыбке, расползающейся по его лицу сквозь дорожки слёз, словно солнце сквозь тучи. Вера Цукки в него заставила его почувствовать себя умным, сильным и способным, снова почувствовать тебя собой и даже больше — как будто Цукки видел его таким, какой он есть сейчас, и таким, каким он может стать. Как будто Цукки не находил в нём ни одного недостатка.

Тадаши смотрел на мигающий курсор, на смайлик, на картинку с луной, которая по-прежнему стояла у Цукки на аватарке. Его щёки вспыхнули, и он глубже зарылся носом в сложенные на коленях ладони, когда понял, что ко всем взвалившимся на него трудностям добавилось кое-что ещё: ему нравится Цукки. Не просто как интернет-друг, лучший друг, друг, которому он рассказывал всё и к которому шёл, когда хотел поныть, посмеяться или просто поговорить.

Ему правда очень сильно нравился Цукки.

Чёрт, Кенма ни за что не оставит его в покое.

Сейчас он не мог позволить себе беспокоиться об этом. Тадаши выпрямился и похлопал ладонями по раскрасневшимся щекам, заставляя себя перестать витать в облаках и вернуться к насущным вопросам. Цукки прав: магазин по-прежнему открыт. У него всё получится. Он будет бороться за свой магазин, за память своей мамы и за мечту, которую они построили вместе.

В голове всплыл образ золотистых глаз и отстранённой усмешки, ненадолго погасив зажёгшийся внутри огонь. «Да какие мы конкуренты».

Тадаши мысленно послал его к чёрту и впервые — наконец-то — по-настоящему разозлился. Он был в ярости. Кем Цукишима себя возомнил? Кто он такой, чтобы приходить в магазин Тадаши и так быстро сбрасывать его со счетов, окинув только беглым взглядом? Кто он такой, чтобы свысока смотреть на маленький магазинчик на углу, с пыльными стеллажами, раскрашенными стенами и увядающими цветами на подоконниках? Как он посмел? Как он посмел?

Идеи начали кружиться у Тадаши в голове: всё, что мог сделать только он; контакты, которые были только у него; планы, которые мог осуществить только он. Тадаши пододвинул к себе ноутбук и начал записывать их одну за другой.

«Пошло оно всё, и ты тоже, — думал Тадаши, наконец-то вынырнув из пучины, когда злость и любовь к своим покупателям, к своему магазину, к своей семье наполнили все его внутренности, поднимая боевой дух. — У меня всё получится. Я буду бороться. Я спасу свой магазин».

«Это война, Цукишима».