— Ты серьёзно? — спросил Акааши.

— Серьёзнее некуда, — поклялся Тадаши.

В задней комнате звякнула кофеварка; по такому случаю он, демонстративно подлизываясь, выбрал самый красивый кофейник и самые качественные бобы. По одному взгляду на Акааши было понятно, что тот точно не отказался бы от чашечки кофе, а скорее всего, выпил бы весь кофейник. Таким Тадаши не видел друга даже в колледже: тёмные круги у него под глазами выглядели как на настоящие фингалы, кожа стала непривычно бледной, а одежда была слегка помята — тот явно пренебрёг глажкой.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Акааши, когда перед ним оказалась заветная кружка.

Тадаши всю ночь провёл, обдумывая, что сказать и какие привести аргументы. Теперь, когда он начал говорить, ему казалось, будто желудок сделал сальто внутри.

— Ты и сам понимаешь, у нас более чем достаточно навыков и знаний. Ты уже знаком с этой отраслью, я знаком с влиятельными людьми. Мы оба имеем навыки редактирования, талант и опыт работы. Мы сможем публиковать те книги, которые захотим, которые, по нашему мнению, этого заслуживают. Тут не будет никакой офисной политики и подлизывания к начальству. Мы сами установим требования и часы работы. Нам нужно всего-то заполнить кое-какие документы и подписать пару контрактов с типографией и местными магазинами. Открытие может быть уже в начале следующего года. Да, знаю, надо ещё много чего обдумать…

— Да, — сказал Акааши между глотками кофе.

— …и я не хочу на тебя давить, заставлять тебя выбирать, тем более так сразу… Стой, что? — Тадаши резко замолчал, ошеломлённо уставившись на друга.

— Я сказал, да, — с лёгкой ухмылкой повторил Акааши. — Я согласен открыть с тобой издательство.

— Ха. Я думал, убедить тебя будет сложнее, — признался Тадаши. Он опустился на свой стул за прилавком и отпил немного чая. Всё прошло лучше, чем он ожидал. И теперь он чувствовал себя немного глупо из-за того, что так серьёзно готовился к этому разговору. — Я даже презентацию сделал.

— Ой, ну тогда, — сказал Акааши, махнув рукой; из его кружки как по волшебству уже исчезла половина кофе, — показывай.

— Я не говорил, что презентация хорошая, — проворчал Тадаши, убирая подальше ноутбук, чтобы Акааши не смог до него дотянуться. Он выглянул в окно магазина, проверяя, нет ли рядом желающих зайти внутрь людей, и, никого не увидев, со спокойной душой снова обратил всё своё внимание на друга. — Мне просто казалось, что надо предоставить больше убедительной информации, чтобы ты согласился.

— Да, — признал Акааши, помешивая кофе. — Но Бокуто сказал мне, что разговаривал с тобой и Кенмой, и я понял, что в последнее время лишаю себя многих радостей жизни. Друзей, семьи, любви. После знакомства с Бокуто я и так стал чаще думать о том, чтобы уйти из агентства, но не уходил, потому что не знал, где будет лучше. — Он улыбнулся. Тадаши уже почти год не видел его настолько воодушевлённым и энергичным. Всё словно вернулось на свои места. — Теперь знаю.

От непоколебимой веры в его голосе у Тадаши сдавило горло.

— Ты, кажется, в этом очень уверен.

— Конечно. — Он достал из кармана маленькую записную книжку и открыл пустую страницу. — Есть ручка?

— А… Да, конечно. — Тадаши порылся в кривом глиняном стаканчике, где хранились ручки и какие-то монетки. Наконец найдя нормальную, не протекающую и не засохшую, ручку, он передал её терпеливо ждущему Акааши.

— Спасибо, — сказал тот и принялся составлять список. — Так, для начала нужно заняться документами, и чем скорее, тем лучше. К счастью, раз «Сюжетные линии» у тебя уже зарегистрированы… Ну, полагаю, ты не будешь продавать магазин? Я почему-то сомневаюсь, что ты сделаешь это, вложив в него столько сил.

Тадаши смерил его взглядом.

— Не буду.

Акааши кивнул.

— В таком случае возиться с документами придётся не так долго: мы не создаём новое предприятие, а просто добавляем новую функцию уже существующему. Нужно только нанять юриста для пересмотра контрактов с типографией и книжными магазинами, а ещё взять кредит в банке, чтобы всё оплатить. Или вдруг твоих сбережений от магазина и редактирования хватит на зарплату мне и покрытие расходов на переговоры?

— Не совсем, — признался Тадаши. Отсюда вытекала ещё одна проблема. — Э-э-э… Хочу заранее предупредить, что если ты будешь работать со мной, то, наверное, будешь получать меньше, чем сейчас. Конечно, я буду платить тебе столько же, сколько и себе! Мы равные партнёры. Просто я понимаю, что пока не смогу обеспечить твою нынешнюю зарплату.

Акааши махнул рукой.

— Не вопрос. На золотые горы я и не рассчитывал. Я и так знаю, что ты сократишь мои часы до пятидесяти…

— До сорока.

— Прекращай. Пятьдесят, или я сейчас встану и уйду.

Тадаши показал ему на выход. Проигнорировав это, Акааши продолжил:

— Слушай. Деньги меня не волнуют. Во-первых, потому что в течение последних четырёх лет я работал столько, что у меня просто не оставалось времени их тратить. Во-вторых, я всё ещё не исключаю возможность, что совсем брошу работу, заведу фан-акааунт Бокуто и стану трофейным мужем.

Тадаши расхохотался и чуть не пролил чай на сделанные им записи.

— Ладно-ладно. А у вас уже всё так серьёзно?

— Нет, — признал Акааши. — То есть мы пока это не обсуждали. Но я иногда представляю, что такое возможно. Для меня это всё так непривычно.

— Здорово, — искренне ответил Тадаши. — Я правда рад за тебя, Акааши. Он идеально тебе подходит.

— Да. — Глаза Акааши блеснули. Он постучал кончиком ручки по странице и сказал: — У меня есть знакомый юрист, так что я могу заняться составлением контракта. А ты можешь пообщаться с кем-нибудь, кто разбирается в финансах, продаже книг и всяком таком?

А ведь когда-то он делал более тонкие намёки… Тадаши закатил глаза.

— Могу. — Акааши одарил его самой довольной, самой блистательной улыбкой. Тадаши выхватил у него ручку и стукнул его по лбу. — Даже не скрываешься, блин.

— А ты палишься, — парировал тот и, подперев подбородок рукой, допил кофе. Тадаши налил ему ещё, потому что был хорошим другом и потому что переживал, что если не сделает этого, то очень скоро Акааши раскрошится пылью по совсем недавно вымытому столу. — Но мне так интересно за всем этим наблюдать. А знаешь почему?

— Да ты ж всё равно скажешь. — Хотя Тадаши и не возражал. Он сделал глоток чая и махнул рукой, мол, давай.

— Ну, просто это… на тебя не похоже, — сказал Акааши. — У тебя в личной жизни затишье уже несколько лет…

— Никаких не лет…

— Лет. Ну так вот, — продолжал он. — До… всего вот этого ты всегда смело делал первый шаг навстречу тем, кто тебе нравился. Поэтому то, что вы с Цукишимой всё ходите вокруг да около…

— Жалко? — предположил Тадаши.

— Впечатляюще, — поправил Акааши, не оценив самоуничижительную шутку. — Потому что ты не из тех, кто будет молча страдать по человеку или плясать на месте. Я всегда тебя за это уважал. Но в Цукишиме есть что-то такое, что заставляет тебя сдерживаться и ждать… чего?

— Да, ты прав. — Тадаши забарабанил пальцами по столу. — Я думаю, на это есть несколько причин. В их числе, безусловно, то, что мне уже не двадцать и я давно закончил колледж. Ещё мне вообще не хотелось уходить в отрыв, пока «Сюжетные линии» были на грани закрытия. Ну и… Раньше всё было легко, потому что это всегда были незнакомцы. Эти кратковременные интрижки ничего не значили, никого из нас не интересовало большее. Спать с кем-то — это совсем не то же самое, что встречаться.

— Ты хочешь с ним встречаться? — Вопрос мог бы показаться устрашающим, но благодаря идеальному сочетанию беспечности и любопытства в голосе Акааши прозвучал куда более непринуждённо.

— Да. — Это был лёгкий, машинальный ответ, Тадаши даже не раздумывал над ним. Потом он поморщился и запустил руку в волосы. — Хочу. Но ещё… Я до сих пор…

— Хочешь встречаться с этим твоим Цукки, — договорил за него Акааши.

— Да. Нет. Наверное? — Тадаши сморщил нос и вымученно простонал. — Звучит странно, но мне кажется, что неправильно совсем списывать Цукки со счетов, даже не встретившись с ним. И я сам не знаю, вдруг я держусь за него по привычке и поэтому боюсь пробовать с кем-то другим. Я как будто… должен попытаться построить отношения с Цукки, просто потому что всё так долго к этому шло. Но жизнь так не работает, и отношения тоже.

— Да, — согласился Акааши и сделал большой глоток кофе. — В таком случае, у меня к тебе три вопроса.

— Давай.

— Во-первых, — он отогнул один палец, — думаешь ли ты, что Цукки может сделать тебя таким же счастливым, как Цукишима?

— Может. — Тадаши задумчиво прикусил губу, выдержал небольшую паузу и признался: — И делал.

Акааши хмыкнул и отогнул второй палец.

— Во-вторых, ты точно уверен, что Цукки и Цукишима — не один и тот же человек?

Тадаши не ответил. Этот вопрос был из разряда тех, за которые на викторинах обещают миллион долларов. Он был как чёрно-белый пазл из тысячи частей, который Тадаши кропотливо собирал, отчаянно желая и вместе с тем боясь увидеть результат.

— Нет, — наконец, сказал он. — Но сначала, если я вообще об этом спрошу, мне нужно быть уверенным на сто процентов. Иначе я покажусь сумасшедшим.

— Да, точно. Вполне логично. Если ты окажешься прав, то всё будет нормально, но если нет, то от неловкости уже никогда не избавиться. И отсюда третий вопрос. — Акааши отогнул третий палец и как можно мягче спросил: — Имеет ли это значение?

Тадаши снова не ответил. Он увидел перед глазами Цукишиму, сидящего в проходе между книжными стеллажами и рассказывающего маленькому мальчику о динозаврах. Он услышал тихое «Мы сделаем этот день хорошим», сказанное летним утром. Он ощутил щекой тёплое плечо Цукишимы, почувствовал запах его одеколона, смешанный с яблочным сидром.

Имело ли это значение? Мог ли Тадаши отказаться от всего, что могло бы быть у него с Цукки, в надежде, что с Цукишимой будет лучше? Он не был в этом уверен.

Акааши, будучи замечательным другом, не стал на него давить. Только улыбнулся — терпеливо и понимающе.

— Обсуди с Цукишимой финансовые вопросы, ладно? А я встречусь с юристом. А завтра мы с тобой ещё созвонимся.

— Конечно, — отстранённо произнёс Тадаши.

Он помахал другу рукой, наблюдая за тем, как тот направлялся к двери. Но вдруг Акааши остановился перед небольшим стендом с открытками, взял оттуда одну, достал из заднего кармана ручку гораздо лучшего качества, чем та, что давал ему Тадаши, и написал что-то внутри. Затем он бодрым шагом вернулся к кассе и положил открытку на прилавок.

— Я хочу это купить, — с довольной улыбкой сообщил он.

Тадаши выгнул бровь, глядя на открытку с букетом ромашек на однотонном фоне.

Надпись на обложке гласила: «С глубочайшими соболезнованиями», — а внутри, прямо под стандартными выражениями сочувствия, Акааши приписал всего два слова: «Я ухожу».

А под ними предельно аккуратно нарисовал руку, показывающую средний палец.

Тадаши рассмеялся, запрокинув голову, и протянул открытку обратно.

— Это, Кааши? Это за счёт заведения.

***

— Ты… — медленно произнёс Кей, пристально глядя на Ямагучи, который сидел, скрестив ноги, на другом конце дивана. О поставленном на паузу «Колесе времени» они оба благополучно забыли. — Ты открываешь своё издательство?

Ямагучи кивнул.

— С Акааши. Я всё так же буду заниматься магазином и редактировать, а Акааши возьмёт на себя управление самим издательством. Понимаю, это очень большая просьба, но вдруг… Ты поможешь нам с Акааши с документами? Я уже знаком со всей этой системой благодаря магазину, но лишняя пара глаз никогда не помешает.

— Вовсе не большая, — заверил Кей. Ямагучи не выглядел убеждённым, поэтому Кей постучал лодыжкой по его ноге, чтобы тот посмотрел на него. — Правда. Я бы не стал тебе лгать. По сути ты предлагаешь мне то же самое, чем я занимался в «Подпорке». И я всё ещё не рассчитался с тобой за редактуру. Конечно, я помогу.

Ямагучи задумчиво молчал ещё пару минут, как-то странно, отстранённо поглядывая на Кея — Кей не знал, как это понимать, — и, наконец, сдался:

— Если ты уверен.

— Уверен, — ответил Кей, просто потому что ему хотелось увидеть, как лицо Ямагучи озарил лёгкая улыбка. — А с чего вдруг такие идеи? Знаешь, не обязательно открывать издательство, чтобы увидеть мою книгу опубликованной. Кто-нибудь её всё-таки возьмёт. Наверное. Ай!

Он отклонился назад, притворившись, что брошенная Ямагучи подушка принесла ему куда больше боли, чем на самом деле, и, рассмеявшись, выставил вперёд руки, когда тот без особого энтузиазма снова замахнулся на него. По щекам Ямагучи расползся невероятно красивый румянец.

— Я не для тебя издательство открываю, эгоист, — фыркнул он, подогнув под себя ноги. — Хотя, признаю, было бы прекрасно уже на начальных этапах иметь кого-то, кто заинтересован в том, чтобы у нас опубликоваться. Просто…

Он замолчал. Кей позволил ему немного побыть в собственных мыслях и спустя какое-то время мягко подтолкнул:

— Просто?

Ямагучи искоса взглянул на него. Не недоверчиво, а скорее задумчиво.

— Просто… Один мой друг как-то раз дал мне хороший совет. Он сказал, что иногда мы перерастаем среду, которой себя окружили.

Кей рефлекторно напрягся, надеясь, что это было не особо заметно. Конечно, он знал, о чём именно тот говорил. Он не понимал, как ему реагировать, не знал, было ли это проверкой, или экспериментом, или, может, Ямагучи подсознательно связал между собой оба его образа, поэтому просто помолчал. Он мог поклясться, что слышал, как Ямагучи тихо вздохнул перед тем, как снова заговорил.

— И эта мысль с тех пор не выходила у меня из головы. Сначала я думал, что стану редактором и этого будет достаточно. Раз перерос торговлю книгами и управление магазином, то логично расширить сферу своей деятельности. А теперь, когда «Сюжетные линии» не просто спасены, а прямо-таки процветают, я понял, что они тоже переросли то, чем были изначально. Я хочу, чтобы они развивались вместе со мной.

— Магазин и правда процветает, — согласился Кей, вспомнив, сколько народу приходило туда на прошлых выходных. Краем глаза он пристально изучал Ямагучи, но пытался сделать вид, что это не так. — А ты?

Затаив дыхание, он наблюдал, как Ямагучи, задумавшись, прикусил нижнюю губу. Когда он, наконец, поднял взгляд, в его глазах отражались замершие на экране телевизора спецэффекты.

— А я на пути к этому, — пробормотал он, и в его голосе было что-то такое, от чего Кею пришлось сжать ладони в кулаки и прижать их к телу, чтобы не потянуться к нему.

— Дашь мне знать, когда придёшь? — Кей понимал, что если не позволит этому вопросу сорваться с губ, то преодолеет разделяющее их расстояние, проведёт рукой по шее Ямагучи, легонько надавит подушечкой большого пальца на высшую точку созвездия лебедя, вбитого чернилами в его кожу, наклонится и…

— Обязательно, — пообещал Ямагучи. При одном взгляде на него у Кея больно сдавило грудь, а когда тот слабо, неуверенно улыбнулся, ему показалось, что его вот-вот раздавит.

***

Верный своему слову, Ямагучи приступил к делу сразу после того, как Кей согласился помочь. С его подачи новое независимое издательство в Токио действительно имело все шансы на успешный старт. Благодаря Ямагучи у них были связи и уже открытое предприятие, благодаря Акааши — знания в области редактирования и юридических вопросов, а благодаря Кею — опыт работы с финансами и первая книга. То, что они собирались сделать, было сродни тому, чтобы взяться за руки и прыгнуть со скалы в холодные синие воды океана. Это был прыжок веры, который они совершили потому, что доверяли друг другу.

«Документы для банка готовы!» — так Ямагучи написал ему через несколько дней после их разговора. Кей оторвался от внесения правок в свою рукопись, чтобы просмотреть прикреплённые к письму файлы. Сканы были хорошего качества, и, судя по информации на них, в этом квартале доход «Сюжетных линий» действительно значительно вырос по сравнению с предыдущими тремя. Можно было рассчитывать, что к процветающему бизнесу в банке отнесутся благосклонно. И им определённо понравится хорошая кредитная история.

«Я распечатаю их и подпишу», — ответил Кей. Через полминуты ему на почту пришёл ответ:

Ура! Буду ждать! ヽ(o＾▽＾o)ノ

Ещё раз спасибо, Цукишима.

~ Ямагучи

Кей долго смотрел на каомодзи, чувствуя горько-сладкий привкус во рту. Ямагучи давно их не использовал; видимо, он впервые оказался достаточно взбудоражен, чтобы прибегнуть к ним в разговоре с Цукишимой. С каждым днём граница между Цукки и Цукишимой размывалась всё больше, Ямагучи собирал оставшиеся кусочки головоломки и уже почти воссоздал полную картину. Рано или поздно — а такими темпами, наверное, всё же рано — придётся признаться. И чем дольше Кей будет тянуть, тем сильнее расстроится, обидится или разозлится Ямагучи. Или всё сразу, что более вероятно.

Лёгкая, почти незаметная улыбка Ямагучи всю неделю не выходила у него из головы. Скоро. Скоро он всё расскажет.

«Трус, — подумал Кей, приступая к проверке документов. — Трус, трус, трус».

***

— Через три минуты буду на месте, — тяжело дыша в трубку, отчитался Тадаши. До переключения светофора на красный оставалось меньше десяти секунд, и он, быстро произведя в уме кое-какие расчёты, решил рискнуть и перебежать через четырёхполосный перекрёсток.

— До встречи же осталось пять минут? — сухо поинтересовался Цукишима.

Если бы Тадаши и так не пыхтел ему на ухо от быстрой ходьбы, то обязательно бы ещё фыркнул.

— А кто проглядел небольшую ошибку в расчётах и заметил это только в десять утра? — возмутился он.

— Я и не отрицаю, что это был я, — спокойно сказал Цукишима. — Просто я думал, что ты придёшь раньше, чем… за две минуты до встречи?

— Да мне тут только дорогу перейти! — почти прокричал Тадаши. Проходившие мимо люди уставились на него, и он коротко поклонился, прося прощения за шум. — И я не виноват, что именно сегодня задержали поезд. Так, я пришёл. Второй этаж?

— Да. Я тебя впущу. Дверь открыта. До встречи.

Звонок оборвался. Тадаши закатил глаза на неумение Цукишимы нормально прощаться, дважды проверил номер квартиры и вошёл в дом. Подавляющее большинство тревожных бабочек у него в животе были вызваны предстоящей встречей с представителем банка, но всё же нельзя было отрицать, что некоторые из них появились из-за предвкушения первого визита в гости к Цукишиме.

Дверь двести пятнадцатой квартиры на самом деле была не заперта, и он, дважды постучавшись, зашёл внутрь.

— Это я!

Ему казалось невежливым вот так врываться в чужое пространство, но Цукишима сам его пригласил, да и времени оставалось мало. Хозяин квартиры явно не возражал — Тадаши услышал, как тот поприветствовал его.

— Мне надо ещё раз всё подписать, — крикнул Цукишима из спальни. — Только оно ещё печатается.

Тадаши кивнул, забыв, что тот его не видит. Теперь у него появилась возможность собраться с мыслями перед встречей. Возможно, Цукишима так и планировал и именно поэтому не распечатал документы заранее, и Тадаши был бы признателен ему за это, если бы не опаздывал.

Плюсом вынужденной передышки было то, что Тадаши получил полную свободу действий, чтобы осмотреть квартиру Цукишимы. К его приятному удивлению, здесь было необычайно… уютно. Кухня с небольшим островком, совмещённая со столовой просторная гостиная, много пропускающих естественный свет окон, удобная мебель, пледы, огромный плюшевый тираннозавр на диване. За красивыми жёлтыми занавесками длинной до пола Тадаши с восхищением отметил дверь, ведущую на балкон, и ему пришлось отвернуться, глотая подступившую зависть. Пусть технически его собственная квартира и была больше, он бы всё отдал за балкон, на котором можно разбить настоящий сад.

Отойдя от балкона, Тадаши обратил внимание на полки по обе стороны от телевизора и, улыбнувшись, отправился рассматривать их содержимое. Диплом колледжа и сертификат бухгалтера пылились на верхней полке; на другой стояли фотографии, где Цукишима был запечатлён на всех этапах своей жизни, а рядом с ним неизменно был мальчик, в котором Тадаши узнал его старшего брата, Акитеру; на третьей были фотографии его родителей. Тадаши удивился, увидев много безвкусных дорогущих сувениров, которые туристы обычно привозят из-за границы: он узнал миниатюрные копии Пизанской башни и статуи Христа-Искупителя. Ещё там было много — очень много — вещей, связанных с волейболом. Окинув взглядом разнообразный мерч команд Adlers, MSBY, Asas São Paulo, Ali Roma и сборной Японии, он опустился на колени, чтобы получше рассмотреть фотографию, стоявшую на одной из нижних полок рядом с плакатом «Вперёд, Кей!» и маленькой игрушечной вороной.

Тадаши слышал, как кровь застучала в ушах, пока изучал фотографию. Судя по телосложению и номерам на груди, все запечатлённые на ней были в выпускном классе старшей школы. Там было четыре человека: симпатичная светловолосая девушка, поразительно похожая на Ячи, худощавый парень со взъерошенными рыжими кудрями, парень повыше с голубыми глазами и сердитым выражением лица и высокий блондин в очках, который мог быть только Цукишимой. На его футболке красовалась большая подчёркнутая цифра 1, обозначавшая, что он был капитаном команды.

Рыжий парень — который выглядел знакомо, очень знакомо, где Тадаши мог его видеть? — держал в руках волейбольный мяч.

— Ямагучи, всё готово, ты… — Цукишима резко остановился на пороге гостиной, держа в руках папку с документами. Тадаши вскочил так быстро, что у него закружилась голова.

— Прости, — сказал он, отходя от полки, и махнул в сторону фотографии. — Не хотел совать нос, куда не надо.

— Ты у меня в гостиной, — заметил Цукишима. — И я сам тебя пригласил. Всё нормально.

Тадаши натянуто улыбнулся. У него как будто сдавило горло.

— Да. Точно. — Он неловко переступил с ноги на ногу и выпалил: — Ты играл в волейбол?

Цукишима моргнул. Тадаши казалось, что тот не отвечал целую вечность.

— Да, — сказал Цукишима. — Со средней школы до колледжа. В старшей школе был капитаном. На позиции центрального блокирующего.

«Я знаю, — хотел ответить Тадаши, — я уже давно это знаю». Но это было бы безумно. Цукишима никогда не говорил с ним о волейболе. Цукки говорил.

«Мои друзья… ну, по Правилам я не могу сказать их имена, поэтому назовём их Тип 1 и Тип 2. Они замужем друг за другом и много путешествуют по работе, поэтому мы нечасто видимся. Они достают меня с первого года старшей школы. Я их ненавижу. И скучаю по ним каждый день».

«Мы познакомились благодаря волейболу. Нас было только трое первогодок, так что я был вынужден проводить с ними всё свободное время, так мы и подружились. Потом даже стал капитаном нашей команды. Они до сих пор расплачиваются за причинённый мне моральный ущерб».

Цукки говорил, что знает нескольких участников сборной Японии. Цукишима был знаком с Бокуто, и если те парни на фото были теми, о ком Тадаши подумал, то…

Кусочки пазла быстро вставали на свои места. Тадаши едва успевал закончить с одним, как под руку уже лез другой. Он слышал призрачное эхо грохота, с которым они сыпались на воображаемый стол.

Волейбол. В итоге всё свелось к волейболу, да?

— Я тоже, — сказал Тадаши. Он вдруг понял, что всё это время не дышал. — Со средней до старшей школы. Центральный блокирующий. Капитан команды.

Он представил, как Цукишима ответит: «Я знаю. Я знаю, потому что пусть это прозвучит безумно, но я не знаю, когда ещё тебе сказать. И у нас мало времени, так что не буду тянуть. Понимаешь, я…»

— О, круто, — сказал Цукишима. — Мир тесен.

Что-то острое, как рыболовный крючок, больно вонзилось ему в живот. Через мгновение Тадаши понял, что это было разочарование.

«А чего ты ждал? — безмерно расстроившись, мысленно ругался на себя Тадаши. — Признания? Откровения? Ты хотел завести такой серьёзный разговор, когда опаздываешь на крайне важную встречу с банком?»

Но вместе с тем его охватил поток безнадёжного отчаяния. «Это ты, Цукки? Ты здесь, передо мной? Ты был здесь всё это время, но я не замечал? Я ищу тебя. Я хочу тебя найти».

«Где же ты?»

***

— Я в аду, — простонал Тадаши. Была пятница, и за эти два дня он ещё не успел эмоционально восстановиться после встречи банка, в ходе которой они с Акааши убеждали представителей банка, что расширение книжного магазина до издательства оправдает риски.

— Всё с тобой нормально, — сказал Цукишима, забирая книгу из его ослабевшей хватки и ставя её на полку. Тадаши с укором посмотрел на него.

— Я думал, ты меня пожалеешь!

— А я думал, что окажу тебе услугу и помогу расставить новые товары по полкам, но я могу и уйти, если ты помогать не собираешься.

Тадаши замахнулся, притворившись, что кинет книгу Цукишиме в голову. Тот рефлекторно пригнулся, его губы растянулись в улыбке.

— Ты же знаешь, что тебе не обязательно заниматься этим каждый раз, когда приходишь в магазин.

Он смотрел на сосредоточенное лицо Цукишимы: сильную челюсть, резкие скулы, золотистые глаза, длинные ресницы, мягкие губы, спадающие на лоб пряди волос. Пристально вглядывался, ища хоть какие-нибудь признаки того, что Цукишима — тот, о ком он думает. Это было безнадёжно, потому что сколько бы он ни смотрел, что бы он ни увидел, доказательств никогда не будет достаточно. Последние несколько дней в его голове царил настоящий бардак: «Цукки или Цукишима? Цукишима или Цукки? А кто сказал, что надо выбирать? А если они — один…»

Цукишима пожал плечами.

— Если я тут ошиваюсь, то могу хотя бы помогать.

— Если ты тут помогаешь, то я могу тебе платить, — рассудил Тадаши. Он взял следующую книгу, отсканировал её и протянул Цукишиме.

— Я думаю, что одновременно платить мне за работу и издавать мою книгу — это конфликт интересов. — Тадаши наблюдал, как румянец пополз по его шее к ушам. — Если ты, конечно, ещё хочешь опубликовать «Шпионскую элиту».

Тадаши закатил глаза и вместо ответа пихнул его плечом. Стал бы он отказываться от своего предложения после всей проделанной работы. Нет уж, теперь они с Цукишимой связаны. Каждый из них внёс свой незаменимый вклад в соглашение издателя и автора. Наверное, они смогли бы достичь своих целей и по отдельности, действуя самостоятельно. Цукишима, несомненно, рано или поздно нашёл бы издательство, готовое взять его книгу, а у Тадаши была целая очередь из потенциальных авторов, желающих нанять его своим редактором. И всё же оба не сговариваясь решили, что не хотят совершать этот шаг друг без друга.

Или, может быть, они об этом говорили. Это не было произнесено прямо, но чувствовалось в шутках, которыми они обменивались, сидя в разных концах дивана, в тихих разговорах и улыбках, скрытых от всего остального мира. Пряталось в «вам со Спэксом надо сходить на двойное свидание», и «в последний раз, когда я видел вас вместе, вы не потрахались в ванной на первом этаже только из чувства приличия и взаимной неприязни», и «потому что я люблю динозавров», и «Цукишима хотя бы здесь», и «ты правда крутой, Цукишима, жаль, что ты этого не видишь», и «у вас одинаковые улыбки», и «может, ты мне поможешь», и «я подумал, что если тебе так сильно понравится, то ты быстро вернёшься», и «мы сделаем этот день хорошим».

— Справедливо, — изобразив тяжёлый вздох, сказал Тадаши. Игнорируя протянутую ладонь Цукишимы, он перегнулся через её и поставил последнюю книгу на место. — Если бы я тебе платил, то тебе пришлось бы наконец понять мою систему расстановки. Тебе ещё многому предстоит научиться.

— Сколько, — со смехом простонал Цукишима, — сколько раз я делал это вместе с тобой, и ты до сих пор говоришь, что я что-то делаю не так? Сортировка по жанру, автору, по названию, если у автора несколько работ в одном жанре, от твёрдых обложек к мягким. Мне кажется, ты постоянно придумываешь новые правила, только чтобы со мной поспорить.

Что-то тёплое разлилось у Тадаши в груди. Он улыбнулся про себя и подумал: «Он заметил».

Тадаши открыл рот, собираясь возразить, но в тот же момент Цукишима развернулся так, что они оказались лицом к лицу. Они замерли, внезапно осознав, насколько близко находятся. Расставляя книги, они незаметно друг для друга придвигались всё ближе и ближе, пока между ними не остались считанные сантиметры. Рука Тадаши так и зависла в воздухе прямо над плечом Цукишимы. Пальцы медленно скользнули по корешку книги и опустились на край полки, находившейся немного выше уровня его глаз. Тадаши не только услышал, но и почувствовал, как у него перехватило дыхание. Посмотрев вниз, он увидел, что ладонями Цукишима вцепился в полки по обе стороны от его талии так крепко, словно ему нежно было за что-то ухватиться, чтобы устоять на ногах. И всё же он даже не попытался отстраниться, увернуться от такой внезапной близости.

Словно в замедленной съёмке, Тадаши видел, как взгляд Цукишимы, будто беспокойный мотылёк, мечется от его глаз к губам. В груди вспыхнуло пламя. Цукишима смотрел на него с мучительной смесью надежды и боли, тоски и вины.

«О, — вдруг понял Тадаши. — О. Теперь понимаю».

Каким же он был дураком! Как он был слеп, как вопиюще упрям и намеренно глуп! Было вполне разумное объяснение тому, почему Цукишима вёл себя так неловко и иногда грубил, когда они только познакомились. Было рациональное объяснение тому, почему он сделал столько всего, чтобы просто попросить прощения. Они были всегда. И, конечно, это притяжение было взаимным. Цукишима ощущал его так же сильно, как и Тадаши.

Возможно, даже сильнее.

Как магниты, они прильнули друг к другу, прикрыв глаза. Чёлка Цукишимы щекотала Тадаши лоб и виски. Их носы соприкоснулись. Пространство между ними было наполнено теплом и напряжением, губы разделял один лишь вдох, они были на волосок от того, что раз и навсегда изменит их отношения. Они больше не враги, не знакомые, не автор и редактор, не друзья…

«Ты ждал меня час? Хорошо. И я тебя подожду. Я буду приходить в то бистро каждую субботу и буду сидеть там с двенадцати до часу дня. Можешь не говорить мне, придёшь ты или нет. Мы можем просто общаться, как раньше. Восстанавливать доверие. Я буду очень стараться. И, когда ты будешь готов, ты сможешь меня найти».

Тадаши вздрогнул и застыл, прижавшись лбом ко лбу Цукишимы, словно его окатили ведром ледяной воды. Он вдруг понял, что не готов. И не был уверен, будет ли. Но он не мог продолжать жить так, между всеми «что, если» и «возможно». Это нечестно. По отношению к нему самому, к Цукишиме, к Цукки.

— Ямагучи? — позвал его Цукишима, немного отстранившись и нахмурив брови. — Ты в порядке?

Тадаши не мог этого сделать. Не сейчас, не пока он не знает.

— В порядке. Ты не, не… Это не «нет», — выдохнул Тадаши. Он окинул лицо Цукишимы взглядом в поисках хоть чего-то, но ничего не нашёл. — Просто «пока нет». Мне… мне сначала надо кое-что сделать.

Повисла долгая пауза. Наконец, Цукишима кивнул и медленно отошёл назад. Без его близости вдруг стало холодно.

— Конечно. — Тадаши вообще доводилось слышать его голос таким мягким, полным терпеливости и понимания? — Не торопись. Я никуда не денусь.

«Я буду приходить до тех пор, пока ты сам не придёшь или не скажешь мне перестать. Я приму любое твоё решение».

Тадаши закрыл глаза и тяжело сглотнул. Поперёк горла встал даже не комок — настоящий камень.

— Я знаю.

Когда он открыл глаза, Цукишима уже ушёл.

***

Яма (10:39pm)

завтра.

Цукки (10:45pm)

Завтра?

Яма (10:46pm)

завтра.

Цукки (10:47pm)

Хорошо.

Завтра.

***

Завтра.

Той ночью они оба почти не спали. Один ворочался, время от времени проваливаясь в беспокойные сны, в которых бесформенные лица бесконечно сменяли друг друга. Его ноги запутались в одеяле, а разум наполнился звуком падающих на пол кусочков пазла и чьим-то смехом. Другой лежал ровно, неподвижно, уставившись в потолок сухими глазами и считая проезжающие по улице машины. Каждая минута была пыткой, пока он ждал своего приговора.

Завтра. Как вообще спать, точно зная, когда и где произойдёт огромное изменение в жизни? Как к этому подготовиться? Как это пережить — наблюдать, как стремительно приближается твёрдая, холодная земля и, тем не менее, хвататься за тоненькую ниточку надежды?

***

В семь часов утра Тадаши наконец прекратил попытки нормально поспать. Тревога возросла до такой степени, что сердце в груди колотилось, а мягкая постель казалась жёстким асфальтом. Вытерев ладонью пот с лица, он поднялся с кровати и отправился на кухню, чтобы заварить себе чай. Выбор пал на клюквенный — сейчас Тадаши хотелось ощутить тёплый, знакомый вкус. Пока чайные листья кружились в горячей воде, он смотрел на них так, словно они могли предсказать его будущее.

«Я должен радоваться, — отстранённо подумал он. Но это было не совсем верно, и он поправился: — Я должен сильнее радоваться».

Сколько он мечтал о встрече с Цукки? Где-то со второго или третьего месяца их интернет-дружбы? Как долго ему нравился Цукки, как долго он считал его своим самым близким, лучшим другом, ни разу не увидев его лица и не услышав голоса? А теперь, когда до встречи, которая во второй раз точно состоится, оставались считанные часы, он сам не понимал, радуется ли из-за того, что ожидание и неизвестность наконец закончатся, или просто хочет поскорее со всем разобраться.

Он снова провёл руками по лицу. «Я должен сильнее этому радоваться».

Как бы Тадаши ни старался отвлечься, у него ничего не получалось. Он не мог сосредоточиться ни на чтении, ни на редактировании, ни на сериалах или видео — все мысли занимали переживания о том, что надеть на встречу. Растянувшись поперёк дивана, он попытался поиграть в Candy Crush, но от аккуратно сложенного пледа исходил тонкий запах сандалового дерева. Со стоном Тадаши заблокировал телефон и положил его экраном вниз на кофейный столик. Хотелось написать Цукки и попросить то ли перенести встречу на незамедлительнопрямосейчас, то ли и вовсе её отменить.

Но об этом не могло быть и речи. Тадаши помнил, как близко стоял к нему Цукишима, и до сих пор чувствовал призрачное тепло его тела. Сегодня, так или иначе, всё должно разрешиться.

«Но вдруг… — подумал Тадаши, ощутив короткий прилив воодушевления. — Вдруг это он? Вдруг ты прав?»

Он посмотрел на часы: 8:17 утра.

«До полудня ещё далеко», — подумал он и, поднявшись с дивана, решил прибраться.

Мама всегда учила: ничто так не наводит порядок в голове, как наведение порядка дома. Поэтому Тадаши вооружился тряпками и начал убирать комнату за комнатой. Монотонные, повторяющиеся движения позволили успокоить буйные мысли и задышать ровно.

Ладно. Если это и правда Цукишима? Тадаши представил, как Цукки после того, как сильно облажался в феврале, решил попытаться попросить сблизиться с ним уже как Цукишима, для вида попросив прощения, но быстро отбросил такой вариант. Во-первых, он не думал, что Цукки или Цукишима способны так обманывать. А во-вторых, оглянувшись назад, Тадаши понял, что с того момента, как Цукишима пришёл извиниться, каждый следующий шаг в ох отношениях инициировал он сам.

Это он предложил Цукишиме вернуться в «Сюжетные линии». Он предложил взяться за редактирование его книги. Он попросил у Цукишимы номер телефона. Он пригласил Цукишиму в гости. Он уговорил Цукишиму прийти на вечеринку Суги. Он настоял на том, чтобы Цукишима остался на ночь. Он чуть не поцеловал его.

На протяжении всего пути Цукишима уступал, позволяя Тадаши самому принимать решения. Он никогда не давил и не использовал в своих целях информацию, которую мог получить из их переписки в интернете. Либо он намеренно отделил каждую личность друг от друга, чтобы Тадаши сам обо всём догадался, либо…

Это просто совпадение, а Цукишима просто нормальный парень.

Тадаши снова взглянул на часы и чуть не выругался. Была уже половина одиннадцатого, а это означало, что стоило уже начать собираться. В одиннадцать пятнадцать он стоял перед зеркалом и никак не мог перестать поправлять то волосы, то серьги, то рубашку. Волосы никак не хотели укладываться, поэтому он собрал их в пучок. В мочках ушей красовались простые чёрные гвоздики. Руки дрожали, поэтому он не стал даже пытаться нанести макияж. На чёрной рубашке с нарисованными очертаниями маленьких динозавров не было ни единой складочки. Цукишима любил динозавров.

«Подожди, нет, — снова и снова строго напоминал себе Тадаши. — Цукки любит динозавров. Ты идёшь на встречу с Цукки. Не с Цукишимой. Или с ним. Или…»

Он попытался представить Цукки. Ниже Тадаши ростом, с прямыми тёмными волосами, без очков, с зелёными, каре-зелёными или голубыми глазами. Он вцепился пальцами в край раковины в ванной, изо всех сил игнорируя нервную тошноту.

Впервые он испугался встречи с Цукки. Столько недель он провёл в сомнениях, не зная, действительно ли Цукишима — это Цукки, и теперь его пугал и мучил только один вопрос:

А если это не он?

***

Тадаши очень хорошо помнил, как добирался до бистро.

Он накинул на плечи куртку, чтобы защититься от первого по-настоящему холодного сентябрьского утра. Рассеянно помахал Нацу в магазине. Вышел на тротуар, вдохнул осенний воздух и прошептал солнцу: «Мы сделаем этот день хорошим».

Бистро находилось в пятнадцати минутах ходьбы. Солнечные улицы, по которым он прошёл мимо «Сюжетных линий» и проклятой «Подпорки», из-за которой всё это и началось, привели его в парк. Тадаши засунул вспотевшие трясущиеся ладони в карманы, попытался успокоить сердце, так и норовившее вырваться наружу прямо через горло, и продолжил идти.

За несколько минут до полудня он последний раз завернул за угол и его взгляд упал на знакомый кирпичный фасад. Снаружи ещё стояли столики, а на железном заборчике висели кашпо с цветами, создавая своего рода барьер между посетителями и прохожими.

Время тянулось как ирис — медленно и туго. Словно в трансе, Тадаши просканировал взглядом бистро: большинство посетителей предпочли занять места внутри, так как солнце светило прямо на небольшой дворик, но несколько уличных столов всё же были заняты людьми, даже не подозревавшими, что всего в паре метров от них в корне меняются жизни.

А потом наступил Момент. Тот, которого Тадаши так ждал и боялся часами, месяцами, годами с тех самых пор, как Цукки ответил ему в чате в дискорде. Момент, когда прямо за чёрными железными прутьями о увидел знакомую фигуру, светлые волосы и очки в роговой оправе. В ответ прямо на него уже смотрели медово-золотистые глаза. В руках Цукишима держал букет из подсолнухов и ирисов.

Тяжесть, которая сдавливала его грудь всю ночь, исчезла так внезапно, что Тадаши даже подумал, что сейчас разорвётся от сменившей её легкости. Его неумолимо тянуло к Цукишиме, как к магниту. С каждым медленным шагом кусочки пазла надёжно сцеплялись у него под ногами, прокладывая ему дорогу. Мир затуманился по краям.

Он только через несколько секунд понял, почему. Наконец, Тадаши остановился прямо перед Цукишимой. Целую вечность они просто молча смотрели друг на друга, впервые отбросив все уловки и отговорки, впервые показав настоящих себя. Нервное выражение лица Цукишимы быстро сменилось испуганным и сочувствующим.

— О, чёрт, нет, всё ужасно… Не плачь, пожалуйста, не плачь, — затараторил он.

Тадаши даже не заметил, как слёзы собрались у него в глазах и медленно покатились по щекам. Ему даже не было грустно, просто всё то предвкушение, все те эмоции, что копились в нём целых два года, вдруг вырвались наружу, захлестнули его с головой, и единственной естественной реакцией его тела было выплакать хотя бы часть из них, чтобы можно было с ними справиться.

Вскоре букет оказался на свободном столике посреди них, а Цукишима рефлекторно потянулся к лицу Тадаши, будто хотел смахнуть с него слёзы, но, вздрогнув, замер, остановив ладони в сантиметрах от его кожи.

— Прости, я не должен… Я понимаю, если ты расстроен или если это слишком…

— Ты тогда пришёл. — Тадаши не это собирался сказать; да он вообще не знал, что сказать. Цукишима вопросительно посмотрел на него, и он уточнил: — В феврале. Когда мы в первый раз должны были встретиться. Ты пришёл.

— А. Да. Конечно, пришёл, — ответил Цукишима, словно это было очевидно. У Тадаши в животе скрутились комочком вина и стыд.

— А я… Когда я увидел тебя, то даже не подумал…

Жестокие слова, произнесённые тем вечером, снова всплыли у него в голове:

«Твои цифры испортили мне жизнь, Цукишима. когда ты переключишься на следующий проект, в котором не будет ничего личного, я останусь там, на том углу. И у меня будут мои покупатели, наследие моей мамы, моя маленькая семья, мои чтения по субботам, а у тебя — твои таблицы. И я надеюсь, что тебе этого хватит».

— Я наговорил тебе столько гадостей, — прошептал Тадаши. Он моргнул, и две слезинки упали ему на воротник. Тогда Цукишима полчаса сидел у него за спиной. Что он чувствовал, находясь так близко, когда Тадаши отказывался увидеть его? Когда Тадаши обрушил на него свой гнев? — Я поступил жестоко и неправильно, а ты позволил мне всё это сказать, ты просто сидел и слушал…

— Потому что ты был прав, — сказал Цукишима, повторив те слова, с которыми приходил просить прощения. — Да, это было грубо, но ты был прав. И я слушал, потому что мне нужно было это услышать. Потому что я зашёл в это кафе, увидел тебя и понял, что я совсем не тот человек, который тебе нужен. Я не был готов стать тем, кем хотел быть для тебя. Ты не узнал меня только потому, что я прятался. Я был трусом. Всегда. Я не виню тебя, если ты разозлился или разочаровался…

— Нет, — перебил его Тадаши. Он обхватил пальцами запястья Цукишимы и легонько их сжал. Ему нужно было, чтобы тот знал, чтобы тот понял. — Честно, я не злюсь, я…

Чувствую облегчение. Да, вот подходящее слово. Правда, самая настоящая и прекрасная, предстала перед ним и смотрела прямо ему в глаза, и Тадаши чувствовал такое облегчение, что у него голова шла кругом. Правда открылась, и это освободило их обоих. Цукишиму больше не сковывал стресс, вызванный вынужденной ложью, теперь он мог действительно быть самим собой. И Тадаши оказался прав, он не сошёл с ума, все эти связи ему не привиделись. Цукишима — это Цукки. Цукки — это Цукишима. Они были похожи друг на друга, потому что были одним человеком. Ну конечно. Кто ещё мог вызвать у Тадаши такие эмоции?

Он сделал глубокий вдох, и ему показалось, что лёгкие впервые за несколько месяцев как следует наполнились кислородом.

— Я надеялся, что это ты, — признался он так тихо, что его слова почти унёс полуденный ветерок. Медленно, по-прежнему оставляя возможность отстраниться, Цукишима обхватил ладонями его лицо. Тадаши закрыл глаза, наслаждаясь нежными, успокаивающими прикосновениями, позволяя ему стереть подсохшие дорожки слёз со скул и щёк.

— Правда? — Сырая, беззащитная надежда, прозвучавшая в чужом шёпоте, едва не свела Тадаши с ума. Открыв глаза, он обнаружил, что Цукишима смотрит на него так, словно впервые его увидел. Словно Тадаши был каким-то чудом — просто потому, что стоял перед ним.

Он кивнул.

— Я надеялся, что это ты. Я хотел, чтобы это был ты. — Он провёл большим пальцем по запястью Цукишимы, набираясь смелости снова посмотреть ему в глаза. — Это же ты?

Тот гулко сглотнул.

— Это я. — Его руки скользнули ниже, пальцы обхватили подбородок Тадаши и приподняли его. — Яма.

Тадаши улыбнулся и позволил себе раствориться в этом моменте.

— Цукки.

Лоб защекотала чёлка.

— Ямагучи.

Тадаши отпустил его запястья и вцепился пальцами в воротник его свитера.

— Цукишима.

Их носы соприкоснулись. Он почти ощущал губы Цукишимы на своих.

— Тадаши.

По позвоночнику пробежала мелкая дрожь, электрические разряды вспыхнули во всём теле, вплоть до кончиков пальцев на руках и ногах.

— Кей…

Кей поцеловал его. Одним движением он наклонился к Тадаши, прижался губами к его губам, грудью к его груди. Его губы были мягкими, на них чувствовался вкус клубничной гигиенической помады. Тадаши ухватился за его свитер, совершенно не заботясь о том, что может помять ткань, и прильнул ближе. Два года ожидания, напряжения, недопонимания и подъёма делали поцелуй ещё лучше. Когда Кей отстранился, чтобы перевести дыхание, Тадаши потянулся за ним, прикусив его нижнюю губу. Кей поддался, уступил, позволил Тадаши поцеловать его сладко и глубоко. Когда поцелуй начал перерастать во что-то не слишком приличное, не предназначенное для взглядов публики, они, наконец, оторвались друг от друга и придались лбами, тяжело дыша. Мир пах сандаловым деревом и цветами. Тадаши видел только светлые волосы, прекрасные глаза и своего лучшего друга.

***

Эпилог: год спустя

Тадаши слегка нахмурил брови, медленно опустив руку с зажатой в ней тряпкой. Комната, которая когда-то была его гостиной, теперь была пустой и почти кристально чистой, только на голых стенах остались странно выделяющиеся на фоне выцветшей жёлтой краски тёмные пятна, свидетельствующие о том, что когда-то там висели постеры и фотографии. С места, на котором он стоял, было видно две пустые спальни и кухню, на тщательную уборку которой Цукки потратил четыре часа. Сейчас он был внизу, загружал последние коробки с вещами в фургончик. Впервые в жизни Тадаши видел маленькую квартирку над «Сюжетными линиями» такой пустой. А когда он вернётся сюда через две недели, то вообще не узнает место, где вырос.

Он почувствовал сзади чьё-то присутствие, пара рук обхватила его за плечи и притянула к сильной груди. Тадаши наклонил голову, чтобы Цукки было удобнее устроить подбородок у него между шеей и ключицей.

— Ты потный, — пожаловался Тадаши, не пытаясь отстраниться. Цукки утвердительно хмыкнул.

— Ты тоже, — сказал он. — О чём задумался?

— Ни о чём, — отстранённо ответил Тадаши. — Наверное, просто… запоминаю.

Цукки промолчал, давая ему время. В прошлом году Тадаши узнал, что это хорошо у него получалось. У них никогда не заканчивались темы для разговора, но всё же бывали моменты, когда кому-то из них нужно просто побыть наедине со своими мыслями.

(Ещё он узнал, что Цукки, наверное, больше всех остальных его знакомых любит обниматься, но дал обещание на мизинчиках, что никому об этом не расскажет. Потому что Цукки берёг свою репутацию.)

Однако сейчас Тадаши просто в последний раз оглядел дом своего детства. Гостиная совсем скоро превратится одновременно в комнату отдыха, комнату ожидания и место для совещаний, две спальни — в кабинеты для него и Акааши, ванную переделают, а вот кухня останется почти неизменной. К концу месяца состоится официальное открытие издательства «Сюжетные линии». У них появится больше возможностей для работы и роста, а Тадаши в то же время сможет оставаться рядом со своим книжным магазином и помогать по мере необходимости.

— Ладно, — наконец сказал он. — Я готов.

— Хорошо, — ответил Цукки, не сдвинувшись с места. — Всё ещё хочешь переехать ко мне?

Тадаши повернул голову и окинул своего партнёра многозначительным взглядом.

— А сам как считаешь? Стал бы я иначе последние несколько дней перевозить к тебе свои вещи.

— Ну мало ли, — невинно произнёс Цукки. — Вдруг передумаешь.

— Я думаю, что ты засранец.

— А я думаю, что поэтому тебе и нравлюсь.

Цукки потянулся к губам Тадаши, запечатлел на них долгий поцелуй, а потом отстранился. Тадаши закатил глаза на то, как очевидно тот преуменьшил силу его чувств, и последовал за ним двери. Звук повернувшегося в замке ключа эхом отразился от стен. Тадаши постоял ещё пару секунд, собираясь с мыслями, и спустился по лестнице, чтобы присоединиться к Цукки в машине.

Ехать было недолго, и большую часть пути Тадаши провёл, глядя в окно. Он вырос в центе Токио, поэтому не считал нужным обзаводиться водительскими правами, а вот Цукки получил их ещё в старшей школе. Через пятнадцать минут они подъехали к многоквартирному дому, и Тадаши пошёл открывать дверь своим ключом, который Цукки дал ему через полгода с начала их отношений.

Благодаря этому в течение последних нескольких недель (а на самом деле месяцев) Тадаши потихоньку переносил свои вещи в квартиру Цукки. Так как за это время он постепенно обзавёлся собственными полками в шкафу, облюбовал часть гостиной и балкон, а потом решил оставить почти всю кухонную утварь для будущего офиса, а всё ненужное продал, то не перевезённых вещей осталось мало. Каждому из них понадобилось спуститься к фургончику всего три раза, чтобы занести всё внутрь.

Тадаши поставил последнюю коробку на пол в гостиной и, выпрямившись, осмотрел свой новый дом. Квартира Цукки уже успела стать для него родной. Он знал названия всех книг на полках в книжном шкафу и предысторию каждой фотографии на стенах, понимал локальные шутки, стоявшие за каждым из сувениров, которые его друзья (игроки олимпийской сборной, Хината Шоё и Кагеяма Тобио, чёрт возьми!) привезли из-за границы.

Что-то новое привлекло его внимание, и Тадаши перевёл взгляд на маленький круглый кухонный стол. Широко улыбнувшись, он подошёл поближе и взял в руки книгу — предварительный экземпляр «Шпионской элиты», первого крупного проекта издательства «Сюжетные линии». Официально она ещё не поступила в продажу, но критики уже хвалили её как выдающуюся. Тадаши не сомневался, что совсем скоро первая книга Цукки станет бестселлером и принесёт своему автору заслуженное признание.

«Выкуси, “Подпорка”», — самодовольно подумал он. Книга приятной тяжестью лежала в руке — в ней было чуть больше трёхсот страниц. Обложка была гладкой, матово-чёрной, с силуэтами каждого персонажа, выполненными в разных цветах. Задняя часть, где обычно располагались выдержки из рецензий, была пуста. Интересно. Это означало, что экземпляру было минимум несколько недель, потому что у последней партии уже были полностью оформленные обложки с восторженными отзывами от критиков со всего мира.

Перевернув книгу в руках, Тадаши заметил маленькую золотую деталь, выбивающуюся из общей чёрно-серебристой цветовой гаммы. Он поднёс корешок поближе к глазам, чтобы получше рассмотреть, и, когда понял, что это было, чуть не выронил книгу. На глаза навернулись слёзы, пока он изучал разработанный Кенмой логотип: букву С, окружённую контуром в форме дома, а под ним — две сцепленные ладони. Одна была больше другой, словно родитель держал за маленького ребёнка за руку.

— Тадаши, я припарковал фургон, чтобы не заработать штраф, но нам нужно вернуть его до… О. — Цукки резко остановился, тихо закрыл за собой дверь и положил ключи на столик в прихожей. — Ты уже увидел.

— Она тут лежала, — хрипло ответил Тадаши. — Извини, я просто… Одно дело видеть логотип в документах, но совсем другое — на настоящей книге. Которую мы продаём.

— Представляю, — согласился Цукки. На его губах появилась лёгкая улыбка. — Она бы очень гордилась тобой, Тадаши. Даже больше, чем я.

Тадаши негромко усмехнулся.

— Спасибо, Цукки. Просто… Я очень, очень рад, но мне всё равно так хочется, чтобы она тоже была здесь. Я очень по ней скучаю.

Осторожно, чтобы не повредить корешок, он открыл книгу и начал медленно переворачивать страницы. Пролистнув титульный лист, где были указаны издательство «Сюжетные линии», редактор Ямагучи Тадаши и автор Цукишима Кей, он был готов увидеть посвящение брату Цукки, которое они вместе переписывали много-много раз. Но в этом экземпляре посвящения Акитеру не было. Вместо этого Тадаши увидел совершенно другие слова, и глаза его округлялись по мере прочтения всё больше и больше.

Яме, который показал мне, как быть лучшей версией себя.

Ямагучи, который никогда не закрывал глаза на мои косяки.

Тадаши, который показал мне их обоих.

Спасибо, что нашёл меня.

Я люблю тебя.

Тадаши перечитал их по меньшей мере раз десять. В комнате воцарилась тишина. Когда он, наконец, поднял взгляд на Цукки, тот нервно перебирал пальцы.

— Это… только для очень маленькой партии, — заверил он. — Я не менял за твоей спиной посвящение во всех книгах. Просто ты… замечательный, ты мой лучший друг, и мы оба приложили руки к созданию этой книги, поэтому я хотел сделать что-то такое, чтобы сказать, что я люблю тебя…

Тадаши не помнил, как закрыл книгу. Не помнил, как положил её на стол. Он помнил только, как, услышав «я люблю тебя», прижал Цукки спиной у двери, запустил пальцы в его волосы и поцеловал его.

Цукки издал тихий удивлённый звук, который быстро сменился чем-то средним между стоном и вздохом, его руки скользнули вверх по спине Тадаши, сминая футболку. Поцелуй был жарким, влажным, нежным, и Тадаши казалось, что если он остановится, то мгновенно увянет.

— Я тоже тебя люблю, — сказал Тадаши, как только они оторвались друг от друга настолько, чтобы хватило времени произнести эти слова. — Ты же знаешь, да?

Цукки кивнул.

— Я догадался.

Это было не то уверенное «да, я знаю, насколько ты мной одержим», которое хотел услышать Тадаши. Он притянул Цукки к себе для ещё одного поцелуя, а потом ещё, а потом спустился горячими поцелуями на его шею.

— Когда нам надо вернуть фургон?

— Где-то… — У Цукки перехватило дыхание, когда Тадаши прикусил мочку его уха. — Через час-полтора? А через два все придут на новоселье.

Тадаши выругался себе под нос.

— Надо было его отменить.

— А я говорил. — Чтобы не отставать от Тадаши, Цукки отклонил его голову назад, легко потянув за собранные в хвост волосы, и стал покрывать осторожными, дразнящими поцелуями линии татуировок. — Это ты захотел устроить вечеринку и пригласить кучу гостей.

— Хм. Да, признаю. — Тадаши снова поцеловал Цукки в губы и просунул колено между его бёдер, заставив его простонать. — Тогда, полагаю, нам стоит поторопиться.

— Наверное, — засмеялся Цукки. — Веди.

И Тадаши повёл, но только после ещё нескольких минут ленивых поцелуев и лёгких прикосновений, от которых они оба не могли спокойно стоять. Наконец Цукки оттолкнулся спиной от двери и сделал пару шагов по направлению к спальне. К их спальне.

«Мы сделаем этот день хорошим», — пообещал однажды Цукки, стоя рядом с Тадаши на крыльце книжного магазина. И он повторит это завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, и перестанет повторять только тогда, когда больше не сможет. Каждый день будет наполнен книгами, смехом и шутливыми спорами по поводу метафор, правок и историй персонажей, а также сколько сахара можно класть в кофе и чья сейчас очередь идти за продуктами.

Может, в этом и заключалась магия фразы, решил Тадаши. Это было не пресловутое «сегодня будет хороший день», дающее обещание, осуществление которого неподвластно никому.

Нет, это был план. Обещание. Мы сделаем этот день хорошим. Глагол. Активный залог. Мы сделаем это. Мы сделаем это. Хорошие вещи не случаются просто так — за редким-редким исключением, как, например, случайная встреча в онлайн чате. Они создаются, строятся, поддерживаются благодаря труду, любви и честности.

Мы сделаем этот день хорошим. Потому что я люблю тебя. Потому что мы вместе.