- Ты представляешь, хахах, представляешь, Олег? *кхм* Птицы больше нет! *кхм* Понимаешь? Он не приходит…
Разумовскому необходимы были любые слова от Волкова. Прогноз погоды, детское стихотворение, да пусть даже равнодушное мычание, лишь бы что-нибудь услышать от него. Лишь бы знать, что все эти годы бок о бок были не зря, что они не утратили для Олега значение… Глупо, наверно, так полагать и надеяться на что-то, когда в тебя без малейшего, как казалось Сереже, колебания выпустили пулю.
Разумовский вновь заходится в приступе кашля, судорожно хватаясь за горло, оставляя на нем грязные отпечатки собственных ладоней, и сплевывает на пол подле себя сгусток крови. Волков не оборачивается, не смотрит. Ему больно смотреть. Однако едва ли больнее, чем сейчас Сереже. Тот не видит, как Олег до дрожи в пальцах сжимает пистолет. Жалеет, что поднял оружие первым, выстрелил раньше, обрек на вот такую гибель, среди груды использованных шприцов и упаковок от препаратов, Сережу, своего Сережу (он ведь еще наверняка существует внутри наркомана Разумовского, со страхом смотрит на спину Волкова и с горечью осознает, что его бросил самый-самый близкий человек). Оставалось ведь совсем чуть-чуть подождать до реабилитации…
Волков ненавидит себя за решение обернуться, последний раз позволить Сереже заглянуть в глаза друга убийцы. Разумовский лежал на полу совершенно неподвижно, лишь кончики пальцев подрагивали, будто тянулись к Олегу. Тонкий халат миллиардера сплошь пропитался алой липкой кровью. У Сережи не было сил зажать рану, украсть у судьбы еще пару секунд, чтобы сказать Олегу такие важные слова.
У Сережи не было смысла зажимать рану.
- Олег… Я… я… не вижу…
Разумовский не понимает, от чего ему так сложно говорить. Приближение ли это конца или влияние наркотика? А Волков не может больше стоять на месте. Подбегает к Сереже, падает на колени, прямо в лужу крови, держит его чрезмерно бледное лицо в своих ладонях, неосознанно пачкает рыжие волосы в вязкой жидкости. Нет, нет сил видеть эти темные-темные боязливые глаза перед собой. Олег рывком наклоняется ниже, кусает губы Сережи, тут же слизывает языком красные капли и кусает вновь. Невыносимо, невыносимо чувствовать горечь желчи. Разумовский уже и не вспомнил бы, когда в последний раз на его языке было что-то кроме колес и алкоголя. Волков корит себя за то, что не может сдержать в себе отвращения к этому человеку. Олег убеждает себя, что целует вовсе не Разумовского, а Сережу, который однажды, будучи еще совсем подростком, обмолвился, что очень бы хотел, чтобы перед его смертью Волков был рядом, обязательно был рядом, как можно ближе. Сережа за всю свою жизнь не заслужил грубости со стороны Олега.
Разумовский заслужил.
Волков отстраняется, лишь когда перестает чувствовать биение чужого сердца.
У Олега нет вещей в офисе Разумовского, чтобы он мог долго, ностальгируя, собирать их в сумку, как в драматичных фильмах. Единственная вещь, которую Волков, с минуту подержав в руках, решаясь, все же оставил себе, - обручальное кольцо. Пожалуй, золотой ободок с гравировкой лисенка он пронесет с собой через все преграды, как последнее, что осталось от Сережи, ранимого рыжего мальчика из детского дома.
- До встречи, Олег, - говорит искусственный интеллект Марго, проецируя на огромный экран улыбчивое женское лицо. – Не забудьте любимую газировку Сергея.
- Прощай, Марго, - по привычке отвечает Волков и выходит из офиса навсегда.
В купе поезда на удивление совершенно пусто, хотя именно сейчас Олег был бы не прочь послушать чужие возмущения о шуме, духоте и отвратном сервисе, или даже самому в них поучаствовать. Волков жалел, что у него нет, и никогда не было наушников. Да и не нужны они ему были. Сережа ведь мог позвать в любую секунду, Олегу было важно слышать его.
«Алло?.. Олег?..»
А как хотелось бы услышать снова! Пусть бы это даже были наркоманские бредни про шоколад в крови.
«Я подумал… Может, ты мог бы сейчас приехать ко мне?.. Если ты не занят…»
На глаза Волкову попадается несчастное кольцо с лисенком, и обрывки счастливого прошлого накрывают Олега с головой. Беседы шепотом во время тихого часа, прогулы физкультуры в школе, многократные ночные рандеву в общежитии Разумовского, неловкое предложение обручиться и это кольцо, которое раскрасневшийся Сережа минуты три надевал на палец Волкова дрожащими руками…
«Олег… Мне страшно…»
На глазах Олега впервые появляются слезы, которых, к его счастью, никто не может увидеть, кроме него самого и маленького лисенка на золотом кольце.