— Доброе утро, — прислонился Дима плечом к дверному косяку настежь открытой ванной и, широко зевнув в ладонь, залюбовался полуобнаженной натурой своего очаровательного соседа. Спалось Димке последние ночи откровенно херово: храп, движения, фантазию приходилось контролировать даже во снах. Ложился он не раньше четырех, до семи просыпался раз двести и сладко спал по утрам только тогда, когда Тима выходил из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Но от того, что причина его волнения такая притягательная, Дима наполнялся бодростью и заведомо прощал Тиме свой предстоящий паршивый ночной релакс.

— Доброе, — улыбнулся Тима Мите через зеркало и, вооружившись тонким для волос утюжком, протянул сквозь нагретые пластины чуть волнистую на конце челку.

— Боже, что ты делаешь?..

— Укладку.

— Серьезно? Она такая не с рождения?

— Прикинь.

— Еще скажи, что это не твой родной цвет.

— Ага, а голубые у меня не глаза, а линзы.

— Правда?

— Хотел бы тебя порадовать, но нет. Все свое. Но волосы непослушные, им надо задавать направление, — продублировал чуть ранее сделанное движение утюжок и расчесал игриво заблестевшую на свету прядь пальцами. — Во!

— Ну окей, — усмехнулся Митя над модником беззлобно и демонстративно обвел ванную оценивающим взором узких со сна глаз. — Ощущение такое, что живу с девчонкой. Пузырьки, странные штуковины… Кругом чистота и вкусно пахнет.

— А у меня ощущение, что я с ней сплю.

— В плане? — непонимающе склонил Дима голову набок.

— Извини, воспользовался твоим ноутом. Автозаполнение сработало. Я только набрал «г». А там… Чего не сказал?

От воспоминания об остальном наборе букв следующих за предательской «г» Димку кинуло в жар. Кончики ушей запекло, словно на них нацепили горячие прищепки. Дима машинально съежился, уязвленно обнял себя за плечи и смущенно уставился на свои босые конечности.

— Не знаю, — не смог Димка красиво соврать, слишком шокированный откровением. Шмыгнул носом неловко и бессмысленно провел под ним рукой. — Как-то не имею привычки всем свистеть о своих половых предпочтениях направо и налево… А что, тебя что-то напрягает? — прозвучал в голосе Димы неожиданно вызов. Он даже сам себя им напугал, сразу пожалев о незапланированно пробившемся гоноре.

— Нет, — продолжал Тима прихорашиваться, смотря в зеркало на себя, а не на побагровевшую физиономию хозяина порочного ноутбука. — Мне не впервой с людьми нетрадиционной ориентации так тесно контактировать. Главное… чтобы тебя ничего не напрягало.

Диму чужие слова и тон почему-то покоробили. Словно Тима Мите не объяснялся, а тонко его подъебывал. Митя усмехнулся в сторону вовсе не от смеха, разнервничался и потерял над собой контроль окончательно, переведя на соседа вдруг ставший пренебрежительным пронзительный взгляд.

— Тим, у тебя же не на каждую девчонку стоит?

— Не на каждую.

— Вот и у меня с парнями так же. А тебе — так точно не о чем беспокоиться. Мне нравятся грубые бородатые потные канадские лесорубы, а не слащавые мальчики «Лакост», вытягивающие свои косые челки.

— Прямо гора с плеч, — выхмыкнул Тима иронию с нагловатой на губах ухмылкой и выдернул из розетки вилку горячего для волос прибамбаса.

— Вот и отлично. Я курить, — свернул Митя в комнату с желанием выброситься в окно от стыда и сцапал с полки шкафа свои не им аккуратно сложенные там любимые треники. Быстро оделся, нырнул в шлепки и, забирая с тумбы пачку сигарет, строго договорил: — И да, больше не трогай мой ноут.

— Как скажешь, Мить. Извини.

***

— Я запаниковал и сказал ему все, чтобы он в мою сторону даже не дышал. Господи, какой идиот… — бухнулся Дима лбом о мраморную поверхность стола в гостиной Сашкиной студии и жалостливо скорчился, готовый рыдать.

Студия у Сашки была светлой, просторной, уютной, с шикарным видом из окна на город и располагающей к нытью и общению атмосферой. Жаль, что редко дающей Димке такие возможности. Обычно Сашка дома была не одна, с кавалером, а нарушать их до тошноты сопливый и угнетающей своей стабильной романтичностью тет-а-тет Димка себе не позволял. Поэтому сейчас пользовался Сашкиным дома уединением на полную катушку — лежал ухом на гладком столе и, несчастно пялясь в окно, жаловался на космос:

— Вселенная определенно меня слышит, и чисто ради прикола делает все наоборот. Я всю жизнь считал, что эта сука ко мне несправедлива, но сегодня понял ясно, что дело не в окружающих, Сашк. Дело, блин, во мне… Я не умею подстраиваться под ситуацию… Я сначала говорю, а после думаю… Я вспыльчивый, неадекватный, психованный эгоист. Я понимаю, почему бывшие ко мне не возвращались. Потому что я делал все, чтобы они ушли. Навсегда. Да, я ныл, считал себя жертвой, но сейчас ясно осознаю, что сам постоянно вел себя, как последнее мудло.

Сашка выпустила в потолок струю сладкого дыма и, забрав в рот дольку молочного шоколада, притянула одно колено к груди, поставив на розовое велюровое сиденье стула голую пятку:

— Мить, а как еще себя вести, если человек тратит свою и без того копеечную зарплату на онлайн-игрульки, а не на то, чтобы пригласить своего парня тупо в ресторан?

— Не знаю, как. Может, стоит попытаться объяснить ему, где он не прав, а не вертеть носом, когда он тебя хочет?

— Все он понимал, Мить. Но ему было проще уйти, обвинив во всем тебя, а не признать собственную никчемность. Успокойся. И перестань ворошить прошлое. Абстрагируйся. И пойми, блондин не прав. Он и так нарушил твое персональное пространство. Но залезть в твой комп — это просто… беспредел какой-то.

— Но это же всего лишь комп…

— Он сделал это без спроса, вот и получил.

— А итог?

— Слушай, Мить, если красавчик не последний кретин, то не будет придавать произошедшему вообще никакого значения.

— Ну я же придаю…

Здесь Сашка молча затянулась и глотнула кофейку.

— Ну да, я кретин.

Сашка спародировала голосом сюсюкающегося с ребенком бестолкового взрослого и поднесла к губам друга дольку шоколадки:

— Ты просто мой глупенький Митечка. Ам…

Димка вяло открыл рот и без аппетита сунул сладость за щеку.

— И вообще, ему стоит знать свое место, Мить. В квартире живешь ты. Если его что-то не устраивает, пусть подавится своей десяткой и валит ко всем ебеням!

— Сашка, блин, но я этого и боюсь! Нравится он мне. И я не хочу, чтобы он уходил. Он идеален. И мне с ним… прекрасно.

— Тебе с ним прекрасно только потому, что ты питаешь призрачную надежду на то, что однажды он увидит в тебе не просто соседа. Вот и весь твой интерес, Мить. Как только ты окончательно убедишься, что этому не бывать, ты в очередной раз разочаруешься в жизни и крупно пожалеешь о потраченном на свое слюноотделение по нему времени. И в глубине души, Мить, ты прекрасно это понимаешь, поэтому чисто на подсознательном уровне ускоряешь приближение этого момента. Все! — активно замахала Сашка перед Митей ладонями, словно она не Сашка, а показывающий фокус Амаяк Акопян. — Все что ни делается, блин, все к лучшему! Лучше поздно, чем никогда! Готовь сани летом!

— А сани-то тут при чем?

— Не знаю. Ничего поумнее не успела придумать. И вообще, — взяла Сашка Митин телефон, на экране которого красовалось тайно сделанное им фото блондинчика и, обведя его пренебрежительно (лично сама Сашка предпочитала грубых, потных, бородатых лесорубов), брезгливо толкнула девайс по столу. — Никакой он на самом деле не идеальный. Как пить дать, Мить.

— Просто внешне не в твоем вкусе.

— Да дело не в физиономии. Небось, — вспомнила Сашка своего суженого и то, чем он порою слегка раздражает ее саму: — чавкает, как свинина. И рот не закрывает, когда жует.

Митя пробубнил:

— Замечательно ест. Я вообще ничего не слышу. Словно принцесса.

— Тогда, когда потеет, от него кислятиной несет, аж глаза режет. Наверняка, Мить!

— Это я все время потею, когда его вижу. А он пахнет цветочками, — вздохнул Дима тяжко.

— Так ща, я че-нибудь придумаю.

— Он идеальный, Сашк. Просто мечта…

— Знаю! Точно, Митя!

— Ну? — поставил Митя на стол подбородок и поднял на засветившуюся подругу грустный исподлобья взгляд.

— Танцы!

— Что танцы?

— Он танцует, как мудак! А думает, что Джастин Тимберлейк!

Дима хмуро сдвинул над переносицей брови, попытавшись себе это представить, не смог и со скепсисом заключил:

— Да нет.

— Погодь, ща покажу! — выбралась из-за стола, скрипнув металлическими ножками стула о белый с черными прожилками глянцевый пол, встала напротив Мити, угрожающе раздвинув колени в стороны, и ритмично принялась выворачивать их то наружу, то внутрь, корча физиономию. Пышная грудь в лоно белого домашнего топа красиво заколыхалась. Сашка была прекрасна даже в амплуа клоуна, Тима же в голове Мити, копирующий Сашкины движения, был просто смешон. Димка захохотал. Сашка заблеяла: — I'm bringing sexy ba-a-ack… — активно завиляла бедрами по кругу и огладила себя ладонями от ключиц до бедер.

— Изыди!

— Them other fuckers don't know how to a-a-act…

— Дура ты, — помотал Димка на подругу головой, улыбаясь, с охотой отломил ломоть вкусной шоколадки, и угрожающе навел на эту Мисс Неординарность объектив лежащего рядом мобильника.

Сашку сомнительная угроза только раззадорила. Подол ее топа медленно пополз по ее шикарному телу вверх, она сексуально подмигнула в камеру и отправила другу через экран воздушный поцелуй. После угомонилась, вернулась на место и снова подтянула колено к груди по привычке, не умеющая сидеть за столом прямо. Сунула в рот электронку и глубоко затянулась.

— Эх, Митька, дать бы тебе меж глаз как следует, может, и очки розовые заодно стряхнула бы с твоей наивной зупудренной физиономии. Ну, сам посуди, верный, воспитанный, обходительный, не урод… Слишком нереально. Такого не бывает, Мить. Мы его просто пока плохо знаем. Либо извращенец, либо маньяк.

— А почему бы ему не быть, Сашк? Зачем искать в нем то, чего нет?.. Разве это плохо, быть идеальным?

— Плохо. Вот у тебя, например, повышенное слюноотделение, неконтролируемое нытье и неудовлетворенные сексуальные потребности на лицо.

— На яйцо, блин…

— Слушай, раз он такой охуенный, просто подойти и засоси его уже по самые гланды. Если зубы не выбьет, похлопает по плечику и скажет что-то типа «прости, но ты для меня только друг», ты точно ничего не потеряешь. А если челюсть на полу запрыгает, значит я не так уж и ошибалась и все твои иллюзии всего лишь иллюзии. Ну чисто так, убедиться. Может, перехочешь… А на все эти сопли, в которые ты превращаешься, уже смотреть тошно. Серьезно, Мить.

— Знаю. Терпи. Когда-нибудь это закончится, — не обратил Димка внимания на смену Сашкиной его вразумить тактики.

— Когда-нибудь он затанцует, и это точно закончится, — стала Сашка сама собой, отставив грубость в сторону. С Димкой эти фокусы давно не прокатывали.

— Глупая, — презентовал Дима подруге улыбку, которая ее обезоружила, а после подпрыгнул на стуле от неожиданности, запаниковав. В руке вибрировал мобильник. На экране маячило красивое лицо с персональным номером. — Тима.

— Вспомнишь гов…

— Цыц.

— Громкую ставь! Громкую! — умирала Сашка от любопытства.

Дима звучно прочистил горло, положил телефон в центр стола и, ткнув «ответ» и следом на картинку рупора, пригнулся к микрофону ближе.

— Да, Тим.

— Мить, ты дома? Там доставка будет в течение получаса.

— Доставка?..

— Кровать, Мить.

— Э-э… — вылупил Димка глаза шокировано, поняв, что какой на дворе день недели, месяц и год перестал запоминать еще две квартиры тому назад. В итоге признался честно: — Вообще-то я не дома.

— А когда будешь?

— Не знаю. Вечером, наверное…

— Блять, Ми-и-тя, ну я же тебе говори-и-ил.

— А я тебе разве что-то обещал?.. Я занят, Тим. Либо переноси свою доставку на вечер, либо… разбирайся с этим сам. Это не мои проблемы.

Голос в трубке резко погрубел:

— Ладно. Я тебя понял. Давай.

— Давай.

Трубка загудела. Сашка разрезала кулаком воздух:

— Так его!

— Бля-я-ять, ну вот на хуя я ща это все сказал? Какой дебил! — приложился Димка лбом о гладкую поверхность дорогого стола.

***

— Ди-и-им… — Обхватили Димкины плечи чужие ладони мягко, и Дима разлепил сомкнутые ресницы. Отлежанное ухо неприятно ныло. Шея тоже. Митя со скрипом поднял голову и хрустнул позвоночником. — Опять на порно залипаешь? — улыбнулся Тима Мите по-доброму и опустил крышку открытого ноутбука.

— Мм, — промычал Митя отрицательно точно так же, как делает это положительно, и потянул руки в стороны.

— Спать пошли. Фиг ли маешься? Время — два ночи.

— Два? — удивился Митя, что вырубился так рано, сам не заметив, как измотал себя за день паршивыми насчет Тимы мыслями. А вернувшись домой неспроста в полночь, не обнаружив новой кровати, но обнаружив в своей, кажется, видящего седьмой сон Тиму, занервничал только сильнее. Почувствовал себя виноватым во всех смертных грехах всего человечества и принялся изматывать себя мыслями о том, что скажет Тиме утром, если вообще скажет. Вряд ди у него повернется язык попросить у Тимы прощение, да и вообще что-то ему сказать. Сосредоточиться на просмотре сериалов и рисовании эскизов не выходило. В итоге Диму победил элементарный сон. Правда не в постели. Вырубился Димка на кухонном столе.

— Давай, поднимайся. Гоу в кровать, — потянул Тима изнуренного хозяина вверх, заставил его встать и направил в темную комнату.

Дима подчинился. Почувствовал чужую заботу, не услышал в голосе Тимы льда и с облегчением выдохнул. Это была гора с плеч. А все терзания оказались совершенно бессмысленным убийством очередной кучки нервных клеток. Дима опустил зад на ближний к двери край разложенного дивана, зарылся пальцами в волосы и попытался себя взбодрить головомойкой на время раздевания.

Тима же скрылся за Димкиной спиной, пружины дивана под его телом истошно скрипнули, матрас ощутимо прогнулся. А после Тима заговорил:

— Я же извинился за бук. До сих пор паришься?..

Сон с Димки как рукой сняло. Жар прокатился по телу раскаленным ядром от ушей к пяткам. Зубы больно сжали край нижней искусанной еще с утра губы. Дима выдавил:

— Да нет.

— Из-за чего тогда?

Разговаривать с дверью шкафа-купе, на которую Дима сейчас пялился, было определенно проще, чем смотреть, отвечая на личные вопросы, в голубые гипнотизирующие глаза. И он решился:

— Не знаю… Из-за того, что меня это задело, наверное… Из-за того, что психанул, как дурак… Из-за того, что сказал то, чего говорить вообще не собирался…

— Ты про потных канадских лесорубов?

Димка с робкой улыбкой смущенно хмыкнул, опустив подбородок к груди и смяв пальцами тонкую простынь:

— Скорее, про смазливых мальчиков «Лакост».

— Забей Мить, меня таким не проймешь.

— Нет? — произнес Дима тоном «как жаль», со свойственной ему иронией.

— Нет. А знаешь почему?

— Почему же? — обернулся через плечо с интересом и напоролся на пару мерцающих в полутьме улыбающихся глаз.

— Потому что в каждом правиле бывают исключения, — подмигнули Димке одним левым и, пожелав ему спокойной ночи, беззаботно повернулись в нему голой спиной.