— Называй меня с этого момента Хатико, Сашк. И возведи в мою честь памятник после моей кончины от разочарования в жизни, — погасил Димка экран планшета, на котором под стать его настроению нарисовалась распятая на кресте галка (не голубая возле его неотвеченных Тиме сообщений, пернатая), отбросил гаджет в угол дивана и, закинув ноги на спинку последнего, свесил голову вниз, честно не зная, куда себя деть, чтобы ему хотя бы чуточку полегчало. Длинная сальная челка съехала со лба и, подчиняясь закону гравитации, почти коснулась пола.
— А он сам-то точно не умер, Мить?
— Точно, — взял Митя мобильник другой рукой и приложил динамиком к правому уху. — Постоянно в сети его в «Вотсапе» вижу. И сигареты его в банке появляются. Тонкие.
— Нда, жаль…
— Послал Арса и тут же словил карму. Видимо, так это и работает.
— Ну, Арсу ты по факту ничего не обещал, Мить.
— Пха! Значит, не обещал, да? А че ж ты тогда Тиму засирала, когда он меня всего лишь засосал, тоже по факту ни хера не обещая?
— Сравнил, блять, жопу с пальцем.
— Мы оба хороши, Сашк. Два куска говна. Два сапога пара. Мы идеально подходим друг другу. Ну почему он меня игнорит?! — резко принял Димка положение сидя, в ловком развороте на заднице вернув ноги на пол, а челку на лоб. После встал и заходил по квартире кругами, нервничая. — Это из-за Арса, да? Как думаешь? Из-за того, что я все ему растрепал?.. Это точно из-за него. Меня никто не просил, а я раскрыл чужую тайну. Ну что за придурок?! Я этого всего заслуживаю, Сашк. Так мне и надо.
— Не надо, Мить. Не заслуживаешь. Ты просто попытался раскрыть глаза одному, чтобы второй стал чуточку... счастливее. Разве нет? А может, и не чуточку даже. Просто они бестолочи какие-то, раз видят в твоем поступке не подвиг, а повод включить поведение несговорчивых девственниц.
— Да, только это не отменяет того факта, что я влез не в свое дело, блять. Муд-д-дила…
— Ох… — поняла Сашка, что убедить Димку в том, что ничего криминального он не совершил, пустая трата времени, и переключилась в режим советчика. — Ладно, Мить. Тогда просто набери Арса. Давай. Извинись и заодно выясни, че там с братом творится.
— Да извинился я. Написал.
— И че? Молчит?
— Мм. Может, даже это и к лучшему. Сама прикинь, тебе человек с душой, вином и марципаном вкусным, а ты ему «ты — херовый брат, ты в курсе, кстати?».
— М-да, — легко прикинула Сашка себя на месте Арса и даже возразить другу не смогла по этому поводу. Просто попыталась перевести стрелки, которыми Димка всячески пытался себя прикончить, на того, чье имя вызывало у нее тошнотворный рефлекс, даже если никто не произносил его вслух рядом. — Блять, больше, чем уверена, если бы ты не встретил тогда голубоглазого, у вас бы был охуенный конект с Арсом, Мить.
— Как-то сомневаюсь.
— Че это?
— Не знаю, Сань, — вернулся Димка с кухни на диван с банкой энергетика, дабы добить, в переносном смысле этого слова, несчастную птицу, съехал по спинке дивана максимально вниз и щелкнул открывашкой. — Все, что я ему тогда тут впаривал, он ставил на смех, Сань. Слушал как детский лепет. Вообще отказывался воспринимать меня всерьез. При этом сам обиделся по факту на ерундистику. Еще демонстративно так, с выражением. Разве мужики так обижаются?
Сашка затянула многообещающее «э-э». Митя тут же добавил:
— Меня в расчет не трогаем.
— Окей.
— А еще постоянно совал в сравнение всем свои достижения. Я богатый, я крутой, я умею зарабатывать бабки, малышня, — активно зажестикулировал Димка рукой, в которой держал банку, оттопырив указательный палец вверх и мизинец в сторону, после чего сделал глоток. — По-моему, тут нарциссизмом попахивает раз в двести сильнее, чем в случае с Тимой.
— Ну, может себе позволить человек, знаешь ли, — категорически не желала Сашка видеть в Арсе не Димкиного принца на белом коне. Подумаешь, повыпендривался немножечко. Главное — есть чем, остальное — простительно.
— А еще он так громко чавкает. Жесть просто. Я думал, я ему этот кофе на голову вылью, если он немедленно не прекратит.
— Ох…
— И храпит как бегемот! — не сдавался Димка, спешно кинув вдогонку явно не впечатленной историей про кофе Сашке Арсов храп.
— Спешу тебя обрадовать, мой юный друг, мужики рано или поздно начинают храпеть все без исключения.
— Только вот я надеялся, к тому времени, когда это случится с Тимой, я стану старым глухим пердуном, что значит, мы будем жить долго и счастливо. Как оказалось, не будем. А жить всю жизнь любя безответно я не хочу. Все. Баста. Буду копить не на квартиру, а на Париж. Надеюсь, там и сдохну. По хуй уже на все.
— Соберись, Мить. Жизнь на блондине не заканчивается. Вспомни свои чувства к бывшим в самые яркие их моменты. Ты же все это уже сто-пятьсот раз благополучно проходил, а значит, встретишь кого-то другого, идеально тебе подходящего и будешь по-настоящему счастлив.
— Да не хочу я никого другого, блин!
— Это мы то-о-оже сто раз уже проходили…
— Ничего уже я не хочу. Пошло оно все на хер.
— Хочешь, Мить. И мечта твоя сбудется. Звезды говорят.
— Какая мечта?
— Заветная.
— Тима — моя заветная мечта. И действительность говорит обратное.
— А я думала, квартира и тишина.
Димка пристыдился, будто его пока несбывшиеся квартира и тишина его отлично слышат. Пробурчал:
— Это тоже.
— Тогда выбирай.
— В смысле «выбирай»?
— Две таблетки, Мить. Одна — блондин, его к тебе так называемые чувства и все его долбанутые родственники за компанию. Вторая — своя квартира, тишина, достаток. Что выберешь, Мить?
— Ну нет, Сашк, — скривился Митя жалобно, и задрыгал коленями мелко, словно выносит одному из своих желаний смертный приговор.
— Да, Мить, выбирай.
— Ну, Са-а-ашк…
— Решайся, детка.
Димка заскулил. Вспомнил, как пару дней назад был безумно счастлив именно благодаря Тиме, а не тишине, почти произнес ответ вслух, как все тело прошил разряд раздражения.
— О, нет-нет-нет-нет! — вскочил Димка на диван с ногами. Схватился за голову, прислушался. Застонал: — Ну не-е-е-ет…
— Ты чего, Мить?
— Они размножаются, Сашк! Каблуки! Их стало больше! Она вчера еще топала! А сейчас там толпа! О, бо-о-оже!
— Вот же бестолковые.
— Это Арс, Сашк! Я уверен! Или Тим! Это они купили всем по паре, чтоб я тут точно повесился! Вот за что?! Ща заплачу…
— Приезжай ко мне, солнышко. Переночуешь сегодня у меня.
— А завтра, Сань?! А послезавтра?! Куда я дену себя в другой такой день?! А-А-А! Задолбали!
— Спокойно, зай.
— Все, — спрыгнул Митя с дивана на пол, чувствуя, как его начинает знатно потряхивать. — Я пошел.
— Не за мылом и веревкой надеюсь?
— К ним. Сколько можно издеваться, еб твою мать? Достучались…
***
За дверью трешки на четырнадцатом играла попса. Громкие женские голоса были бодрыми и звенящими, мужские бубнили что-то в ответ и почти не слышались. На неожиданный звонок в дверь все стихли.
Димку трясло. От раздражения, от страха, охватывающего его, пока он с ужасом представлял лицо того, кто ему откроет и как далеко его пошлет. Кого ему было видеть страшнее, Тиму, Арса или их потрясающую родственницу, Димка не понимал. Просто спешно пытался перевести фразу «засуньте ваши сраные туфли себе в жопу» на язык поприличнее, а еще придумать, что делать дальше, если его приход проигнорируют так же категорично, как братья игнорируют его сообщения. За внушительного вида стальным полотном послышалась раздражающая все Митино нутро поступь. Замерла у двери. Замок щелкнул.
— Здравствуй, Мить, — поприветствовала Митю разодетая Вика: в обтягивающее все ее шикарные формы бежевое с глубоким вырезом декольте платье до колен; на высоких шпильках, похожих на те, под которыми однажды побывал Димка, ошарашенный картиной бедра белокурой нимфы. А еще Вика была накрашена. Глаза подведены, брови причесаны, губы блестели, румянец сиял. Выглядела Вика потрясающе. Димка же при виде этой красоты почувствовал себя неприглядным куском конского дерьмища. Сжался в плечах на автопилоте, но вспомнив причину своего прихода, подал голос, опустив приветствие:
— Ребят, серьезно. Топот невыносимый. Это же не домашняя обувь. Это ненормально.
— У нас событие, Мить. Праздник. Можно, наверное, денечек потерпеть? — произнесла Вика своим стабильно нежным, спокойным, ласковым голосом, но посмотрела в этот момент на Митю, как на тот самый кусок говна, которым он себя сейчас видел.
— Денечек? — хохотнул Димка нервно. — А что вчера было? Репетиция?
— Викуль, просто закрой дверь. Не обращай внимания, — послышался за плечами девушки голос Натальи Леонидовны. Димка заглянул вглубь коридора и напоролся взглядом на выплывшего с кухни явно не ожидавшего увидеть в дверях Митю Тиму.
— Тим… — сделал Митя умоляющее лицо, цепляясь за этот взгляд чужих глаз своим, будто руками за спасательный круг.
Заволновался Тима очень даже заметно. Вмиг побледнел. Задержал выдох. Глянул на обернувшуюся на него Вику испуганно, после отреагировал на голос матери и затоптался на месте.
— Тимош, шампанское! Я в морозилку убирала! Скорее доставай! А то замерзнет! Викуль, ты сок будешь? У нас яблочный есть и мультифрукт.
— Нет, Наталья Леонидовна. Просто воду.
— Тим, пож-ж-жалуйста, — сделал Митя попытку привлечь чужое внимание, и заставил Тиму выдохнуть вбок. Медленно, опустив веки, как он это умеет, как Митя видел это уже не раз. А означал это выдох только одно — сейчас Мите скажут то, что разобьет его сердце.
— Мить, давай после, ладно? — положил Тима руку на дверь, встав за Викиной спиной, будто ее телохранитель, и Димка, чтобы точно не разреветься, заорал.
— После что?! Я схожу с ума сейчас! Ну ты же можешь их попросить…
— Прости, Мить. Только день. Обещаю.
— Обещаешь, Тим? Правда? Господи, да ты только и умеешь что обещать и извиняться! Ты хоть раз делал это искренне?! Или для тебя это как воздухом подышать?! Вика, блять, — пришил Димка девушку своим самым страшным взором сам, забив на этикет и то, что о нем подумает Тима, — не будь сукой, сними долбаные туфли!
— Вы что себе позволяете, молодой человек?! — вылезла на первый план разгоряченная женщина. — На девушку в положении голос повышаете! Нахал невоспитанный! Иди, Викуль. Нечего тебе тут слушать, — обняла Наталья Леонидовна Вику за плечи и увела вглубь. — Рома, разберись, пожалуйста. Это уже просто невыносимо! Ну в самом деле!
Расколовшийся пузырь слабости лопнул в Димкиной груди еще на слове «в положении», превратился в тошнотворной вязкий кисель и потек по Диминым конечностям, лишая Димку сил и словно права выбора. Из двух Димкиных желаний у него осталось одно. Никакое не заветное.
Тима траурно молчал. Смотрел Диме в глаза, не отрываясь, то ли сожалеюще, то ли порицающе, то ли мысленно перед ним извиняясь, то ли умоляя Диму тихо уйти. Димка молчал.
— Так, что происходит? — вырос рядом с сыном рослый отец. — Молодой человек, у вас проблемы? Нам полицию вызвать, или сами нас покинете? По-хорошему?
— Пап, я сам разберусь. Просто дай мне минуту, ладно?
— Я звоню, — достал Роман Алексеевич телефон из кармана серых строгих брюк и набрал на клавиатуре «112».
— Пап, блин, — безуспешно попытался сын обратить на себя отцовское внимание и закрыл ладонью экран мобильного. Тот отмахнулся от сына как от назойливого насекомого.
— Звони-звони, Ром, Паше нашему позвони. Он разберется, — вернулась к двери закудахтавшая мать.
И в этот момент Дима сдался. Увидел связывающую Тиму, его родителей и Вику вместе прочную невидимую цепь и сделал для себя печальный вывод, разорвать эту цепь не сможет пожалуй уже никто. Она ковалась двадцатью двумя долгими годами правильного воспитания и упрочнялась набором семейных ценностей на шее этого трехглавого цербера. В ней не было слабого звена. Это был крепкий, нерушимый, по-своему счастливый вечный союз. А Димка был той самой надоедливой галкой, из-за которой спящий крепким сном цербер проснулся, завертелся по кругу, пытаясь галку достать, отчего цепь страшно запутывалась и сокращалась в длине. Димка не боялся быть распятым или сожранным заживо, но кровоточащую рану от стального ободка на одной из голов видел ясно. Чувствовал тяжесть собственной в происходящем вины, наблюдая эти муки, и понимал, чтобы рана зажила, галке надо просто-напросто покинуть чужое пристанище. Цербер угомонится, уснет и все станет в этом союзе, как и прежде, мирно и замечательно. Отчего Димка разорвал бестолковый зрительный контакт с Тимой сам, резко развернулся побледневшей физиономией на выход и, быстро уходя не заметил, как задел стоящего за спиной Арса плечом.
Роман Алексеевич удовлетворенно убрал мобильный в карман выглаженных брюк, Арс обвел членов семьи с нескрываемым пренебрежением:
— Че ж вы как гиены-то? А? Смотреть противно. С событием вас, ребят. Малой, — обратился он к животу на заднем плане расфуфыренной Вики, — искренне сочувствую. Ты просто адски невезуч, кем бы ты здесь ни родился.
***
— Митька-а-а, — пытался остановить Арс улепетывающего от него куда глаза глядят Димку уже на улице. Прилично отставал, игриво подпрыгивал следом и сам не верил, что может так упорно бегать даже не за юбками, а за портками, да еще на такой тощей заднице. Закатил глаза устало: — Понятно. Кокс, зубы!
Кокс опередил Димку в два прыжка галопом. Перегородил ему пусть собственной тушкой, угрожающе расставив лапы в стороны и, пригнул морду к земле с таким видом, будто он участник собачьих боев, намеренный выиграть. Из-под дряблых щек показалось два ряда острых зубов, в глазах-кнопках засверкали искорки ярости, зверь затрясся и завибрировал внутриутробным грозным рычанием.
Внутри у Димки ощутимо екнуло. Руки сами взлетели в воздух, будто на Димку наставили пулемет. Парень врос в асфальт ошеломленно и не удержал под языком возмущения, но не громкого с восклицанием, а рефлекторно тихого, сквозь сжатые зубы:
— Кокс, блять, ты сдурел? Я же с тобой шлялся по сорок минут, скотина ты неблагодарная.
— Хороший мальчик, — хохотнул Арс, поменявшись с Коксом местами. Пес принял свой обычный безмятежно-дружелюбный вид и дал себя погладить по холке довольному хозяину. После чего виновато ткнулся носом между трясущимися коленками Димки и завилял пушистым хвостом.
— Отвратительный! — выпалил Димка разобиженно. — И не трогай меня больше. Тоже мне друг называется, — попытался обогнуть навязчивую парочку по дуге.
— Куда рванул? — преградил Арс Мите путь уже своей тушкой.
— А тебе не все ли равно?
— Раз спрашиваю, значит нет. Логично вроде.
— Да Арс, блин… — сделал Димка глубокий вдох, медленно выдохнул: — Еще один такой здесь день, и я повешусь, честное слово. К черту это место! Гори оно огнем!
— Поня-я-ятно. Ладно, все. Успокойся, кот. Дыши. Берешь продаешь, покупаешь новую. В чем проблема-то? Че психовать-то по ерунде?
— Проблема? Ха! Даже не знаю, Арс. Может, в том, что квартира не моя?
— Снимаешь? Пфф! Тогда еще проще. Иди, забирай вещи, звони владельцу и расторгай договор, если заключали. Включай голову, Дим.
— Да не расторгнет она ничего! И деньги не вернет. А я за год заплатил. В договоре все прописано.
— Кто ж за год-то сразу платит?
— Это я! — ткнул Димка трясущимся пальцем себе в грудь, будто гордится этим достижением. Получилось убедительно.
— Как скажешь, — пораженчески вскинул Арс руки на уровень висков теперь сам.
— Да и вещи некуда девать. Блять... — опустил Митя всполохнувшие огнем веки, почувствовал себя адски жалким, вспомнил про положение Вики и захотел пустить слезу. Попытался отвернуться, не вышло. Его лицо неожиданно обхватили крупными ладонями. — Фак, — застеснялся Митя своих эмоций и вцепился в запястья Арса с намерением вырваться, но его категорически не отпускали.
— Есть куда, Мить. У меня перекантуешься. Нашел проблему.
Оттого, что ему помогают и сочувствует, Димка размяк только сильнее. Хлопнул ресницами дважды и, сморгнув крупную слезу, страшно пристыдился:
— Черт. Обязательно так смотреть?
— Ищу, что это тебе такое огромное в глаз попало.
Митя буркнул:
— Твои плечи, наверное.
— О, другое дело, — шлепнул Арс Димку по щекам бодро, приводя его в чувства, и отпустил.
Димка стоял.
— Ну, чего тормозим?
— Вещей куча. Не хочу тебя стеснять.
— Поверь, даже если ты постараешься, у тебя не получится. Да, Кокс?
Собака в ответ громко гавкнула.
— Короче, иди возьми все самое необходимое. Остальное после заберем.
Димка стоял.
Арс зааплодировал:
— Дава-а-ай! Впере-е-ед! Ну же!
— И сколько ты берешь?..
— В плане «берешь»? Я вроде ничего не говорил насчет платы.
— Тогда точно не вариант, — отказался Митя от благотворительности, включив как бы гордость. На самом деле, боясь своим согласием вводить Арса в заблуждение и давать ему ложные надежды.
— О, господи… — потер Арс лоб устало. — Хорошо. Заплатишь столько, сколько посчитаешь нужным. Не вопрос. Договорились?
Димка стоял.
— Кот, блять!
— Почему… ты мне вообще помогаешь, Арс?
— По дружбе, Мить.
— Какой? Всего лишь… секс. И паршивая ссора, — опустил Димка глаза и, смущенный собственными словами, обнял себя за плечи скромно.
— Твоей с Коксом, — мягко поддел Арс порозовевший кончик Димкиного носа костяшкой указательного пальца. — В людях он разбирается явно лучше своего бестолкового хозяина. Да, Кокс?
Кокс в ответ снова бодро гавкнул.