— За двойню! — бодро провозгласила женская половина праздничного стола емкий тост, устав спорить, кого Вике надо родить, и громко звякнула над «Оливье» высокими фужерами. Мужчины опрокинули в себя по рюмке «Беленькой». Тима же глотнул не спиртного, а воздуха. Машинально оттянул тесный ворот рубашки от горла рукой, в которую не вцепилась с самого Тиминого присеста за стол Вика, и нервно выдернул верхнюю пуговицу из упрямой под кадыком петельки. Снова сделал срочный глоток. Теперь уже шампанского. Получилось вхолостую. В итоге наполнил бокал обычной минералкой и, промочив горло, добрался до дна. Благо, пока это касалось только узкого в руке фужера. Но…

Пару часов назад совет Арса — жить своей жизнью и ориентироваться только на собственные ощущения — казался Тиме единственным правильным путем, которым ему стоило двигаться, а признаться Вике в своих остывших к ней чувствах и не держать все в себе, пытаясь не травмировать психику окружающих, — выходом из того самого подвешенного состояния, в которое он сам себя по факту и привел. Тима знал, что спохватился поздно, и искренне не хотел, чтобы с Викой однажды произошло нечто подобное. Когда она, очнувшись от долгого похожего на реальность сна, осознает, что не спала, а жила всю жизнь, подпитывая себя регулярными инъекциями так необходимого ей самообмана. Он знал, что будет плохим для нее выбором. Да — заботливым отцом, да — ответственным хозяином, да — отзывчивым сыном, но по-настоящему любящим ее мужем он для нее уже не станет никогда. Однажды до Вики это дойдет. И тогда она разочаруется уже не в нем, а в своей впустую потраченной на чувства к нему жизни. Это не было категорично верным с его стороны и единственным здравым решением в данной ситуации. Это было злом, просто из всех остальных наименьшим. Все это Тима понимал просто отлично, но… годы родительского воспитания снова активно притупляли его намерение быть честным, превращали советы брата в бред сумасшедшего, а решение испортить этот праздник жизни своим не повторным предложением Вике руки и сердца, а предложением повторно сделать треклятый тест, — в мыльный пузырь.

Пузырь лопнул в унисон с очередным звоном бокалов над центром стола. Тима уставился в окно отрешенно и, успешно перейдя в режим киборга, выкинул из головы недолжные мысли. Мир снова превратился из разукрашенной неоновыми красками картинки, от которой порядком рябило в глазах, в лаконичный привычный Тиминому взору монохром. Застолье закруглилось ближе к вечеру и без скандалов. Тима вышел из-за стола будто зомбированный и словно по команде принялся собирать тарелки в стопку. Разбудила бойфренда в итоге сама Вика. Устав наблюдать это состояние отчужденности третьи сутки подряд, хотя по наставлению Натальи Леонидовны надо было держаться несмотря ни на что вечность, девушка отвела бойфренда в его комнату и, собравшись с духом, задала вопрос первая:

— Что тебе сказал Арс, Тим?

В голове Тимы снова щелкнуло. Киборг забарахлил, вернулась осознанность. Только вот решиться на откровение ему это не помогло. Вика спросила именно то, на что отвечать Тиме было психологически сложно, ведь сказав правду сейчас, виноватым во всех своих грехах он по факту сделает брата. Да, Тим понимал, Арсу давно плевать на то, что о нем думают другие. Но Тим был устроен так, что самому ему было категорически важно, что думают другие о каких-то там других. Поэтому после недолгой паузы он предпочел привычно соврать:

— Просто поздравил, Вик. Ничего особенного.

— Тогда почему ты ведешь себя так, будто тебя приговорили к смертной казни?

Она снова подобрала очень «правильную», подталкивающую Тиму к вранью, фразу. Ведь, сказав правду, он автоматически сравнит ее беременность с мучением. Отчего, не в силах выразиться помягче, заходил по комнате нервничая, продолжая упорно молчать и ерошить пятерней волосы.

— Тим, — наконец-то она не произнесла ничего лишнего, настояв на хоть какой-нибудь реакции с его стороны помимо напряжения, и тогда Тима, притормозив, заговорил.

— Давай сделаем еще один тест, Вик.

— Для чего, Тим? — несильно удивилась Вика поступившему предложению, словно ждала его весь вечер и три дня. — Я же была у врача. Ты видел результаты УЗИ.

Тима все видел. Не смог отрицать факта и снова бесцельно закружил по комнате.

— Ты так не желаешь рождения этого ребенка, что предпочитаешь не верить мне вообще? А семью ты все еще хочешь, Тим?

Тима остановился:

— Я просто надеюсь, что фундаментом этой семьи станет не вранье, Вик.

— Я думала, фундамент этой семьи — это четыре года отношений, помолвка и совместные планы на будущее.

— У нас был еще год, Вик, чтобы все хорошенько обдумать.

— То есть ты собирался думать еще целый год, несмотря на помолвку?

— Я полагал, что это время нужно как минимум тебе.

— И с чего же ты вообще взял, что оно мне нужно?

— Я тебе изменял, Вик. Постоянно. Ты же в курсе. Тебя настолько не трогает этот факт?

Вика обняла живот, словно их дитя — панацея от всех недугов и Тиминой неверности, и произнесла до ненормального упоенно:

— Теперь все будет иначе.

— И кто тебе это сказал? — устал Тима подбирать слова и сдерживать мысли.

Вика обожгла щеку бойфренда горячей пощечиной. Тима же в свою очередь с облегчением выдохнул, будто заработал ею право на пару от души фраз:

— Это мать моя тебя подговорила перестать пить таблетки?

— Нет, — отошла Вика к окну и уставилась перед собой, как делал это обычно Тим, говоря неправду. Лицо поувереннее, взгляд тверже, нос вверх.

— Сама додумалась?

— Я просто забыла, Тим. Сколько еще раз мне это повторять? — завибрировал ее опустившийся голос напряжением. — Я не буду делать аборт.

— Хорошо, — смирился Тим с участью стать родителем и, отойдя от девушки, сел на кровать.

— И никакой тест повторно я делать не собираюсь, — заявила Вика категорично и холодно.

— Как скажешь, Вик, — сдался Тима окончательно, не желая становиться причиной возможной потери от неизбежных волнения и стресса после подобного рода тяжелых бесед.

— Нам лучше пожениться сейчас. Пока живот небольшой, — разошлась на полную катушку, видя чужую снисходительность и желая получить от Тимы по максимуму, пока он был полностью обезоружен. Добавила уверенно: — Сыграем скромную свадьбу. Будут только свидетели и родные.

Тима замер. Услышал эти слова, сказанные буквально голосом его матери, понял, что обрекает себя на вечную покорность перед еще одной женщиной и, собравшись с духом, недвусмысленно промолчал.

Она снова на него надавила:

— Ребенку нужен отец, Тима.

Тима твердо ответил:

— Я им буду.

— А мне нужен муж и его поддержка.

Тима мягко проговорил:

— Я буду поддерживать тебя в любом случае, Вик.

***

— Как дела?

— Хорошо. Вот погуляли. Ща лопает.

— То, что Кокс в порядке, я не сомневаюсь. У тебя как дела, Мить?

— Будто ты не видишь, — покосился Митя на электронный под потолком гаджет с прищуром, продолжив беззаботно цедить вино из фужера через трубочку. Беззаботно, потому что находился Димка в состоянии приличной кондиции. Через трубочку, потому что хотелось Димке и вина и полежать. Лежал он головой на ногах сидящей на диване Сашки. Та тоже цедила дорогое не местных разливов белое и наслаждалась местной потрясающей обстановкой.

— А можно громкую, плиз? — не постеснялась Сашка выпросить подключения к беседе в качестве любопытной слушательницы.

— Можно, — ответил Арс за Димку, тот тут же нажал на кнопку с рупором. Кинул телефон на живот и продолжил догоняться.

— Санчо. Приятненько, — мяукнула Сашка кокетливо, как бы представившись.

— А че не Вениаминовна? — с укором напомнил ей Димка о ее заносах в недолговременном общении с Тимой, отчего Сашка продолжительно прыснула прямо в бокал и сбрызнула вином собственные ноги. Димка скооперировался и вовремя изобразил над лицом козырек из ладони.

— Взаимно, Саш, — хохотнул Арс над забавной девушкой и следом выразительно вздохнул. — Эх… Весело там у вас. И уютно. Завидую. С удовольствием бы присоединился.

Сашка расчувствовалась и протянула умиленное «у-у-у».

Димка уточнил:

— Куча работы?

— Сегодня стало на пару грамм меньше.

— В тебе?.. Иди поешь.

— Как раз жду доставку.

— Что заказал?

— Лобстера.

Сашка ахнула. Димка в шутку заязвил:

— А че не пельмешки?

— Пельмешки были на обед, Мить.

— Ну конечно…

— Правда.

— И чего ты? Зажрался? До лобстера вдруг снизошел…

— Это называется разнообразное питание, Мить. Нутрициологи рекомендуют.

— Скажи это Коксу, — махнул Димка соломинкой в сторону кухни, где Кокс безостановочно хрустел мясными для собак гранулами. В третий раз за сегодняшний день.

— Кот, тебе лобстера, что ли, заказать? Че ты так взъерепенился?

— Пфф! Да я сам тебе теперь второго закажу, если захочешь, — вернул Димка соломинку в рот и закинул ногу на ногу с видом богатенького.

— Точно. Как раз хотел спросить, че там с Леней.

— Леня — супер. Позвонил вчера. Выбрал четыре эскиза. Скинул договор. И вуаля! Сегодня я могу позволить себе на ужин что-то поинтереснее «Роллтона».

— Точно нормально прочитал?

— Договор? Почему ты сомневаешься?

— А потому что в твоем арендном есть брешь.

— Да ладно?.. — округлил Димка очи, Сашка оторвала бокал от губ и, навострив слух, рефлекторно подалась ближе к трубке.

— Ага. Но справедливости ради, ты бы ее вряд ли увидел, Мить. Дело не в условиях. Там дамочка мутная какая-то. Мы ее по кое-каким базам данных пробили. Нашли, чем припугнуть. Так что вернет она тебе твои несчастные две сотни. Главное — вещи завтра упакуй. Быстрее вывезем, быстрее вернет.

— УАУ! — не сдержала Сашка восхищения в чужой адрес.

— Охереть… — молвил Димка действительно пораженно. — Это очень круто, Арс. Спасибо.

— Обращайся, Дим. Так что там в Лёнином было?

— Да так, ничего особенного. Чисто условие, что эти работы нигде не размещались ранее и уже не будут. И теперь право собственности принадлежит им.

— Точно нигде не размещались?

— Да точно, Арс. Новые. Вернее, дикое старье, которое я практически выкинул в мусорку. Но ему отчего-то понравились.

— Говорю, ты себя недооцениваешь, Мить.

Сашка активно закивала головой и показала в камеру большой вытянутый вверх палец.

— Возможно, — не стал Димка сопротивляться.

— Че по деньгам вышло? — решил все Арс выяснить досконально.

— Как ты и сказал.

— Отлично. Перевел?

— Ага.

— Поздравляю, Мить.

— Спасибо, Арс.

— Главное, инст давай не забрасывай. Рисуй, активничай. Пусть люди видят, что ты работаешь. Выкладывай даже неудачные эскизы. На каждый найдется свой клиент. Пили сторис, Мить. Любые. Почаще. Хоть себя. Хоть Саши. Да хоть Кокса. Просто чтоб было. Давай, Мить. Не затухай. А Леня скинет ссыль с объектами, тоже похвастайся. Репост сделай. Клиенты попрут, тогда и цены ломить будешь.

— Мм.

— Не «му», а приеду и проконтролирую, раз деньги хочешь научиться лопатой грести.

— Так точно, сэр.

— Вольно. Че там братец?

Сердце в груди Димки при упоминании Тимы бойко стукнуло. Сашка активно замотала головой из стороны в сторону и показала большой палец камере вниз.

— В плане? — уточнил Митя. — Ты вроде просил только за Коксом присмотреть.

— Вдруг он звонил.

— Не звонил… А если позвонит, вряд ли я отвечу.

— Почему?

— Почему?.. Думал, обрадуешься, — попытался перевести Димка стрелки, страшно засмущавшись.

— Я бы обрадовался, если бы ты ему ответил и сказал, что тебе и без него отлично существуется. А раз отвечать не собираешься, значит, дуешься. Если дуешься, значит, есть чувства. Чему тут радоваться?

— Какие еще чувства? Не неси бред, Арс.

— Кого ты пытаешься обмануть, Мить?

Сашка заткнула рот порцией полусухого, дабы не ляпнуть лишнего. Дима принялся активно алеть.

— Да не хочу я с ним разговаривать. Ничего это уже не даст.

— Оправдываешься?

— А ты ревнуешь!

— А я и не скрываю.

Димка онемел, почувствовав, как загорелись уши на пару со скулами. Сашка выкрутила голову по максимуму вправо, безрезультатно делая вид, что ее тут нет. Арс разбавил напряжение восклицанием:

— Ха! Съел? Повезло тебе, вторая линия. Я перезвоню, Мить.

— Мм.

— Что за «му»? Котята не мычат, Мить. Все. Перезвоню.

В трубке послышались щелчок и короткие гудки следом, Димка забрал с живота мобильник и, погасив экран, кинул назад.

Сашка не выдержала:

— Ути, как это все ми-и-иленько! Нет? Нет? Нет? — уставилась Мите в левый глаз требовательно.

Митя без энтузиазма, но соглашаясь, протянул:

— Ми-и-иленько…

— Но-о?..

— Блин, Сашк, не поверишь, он когда за дверь позавчера выходил, я готов был на него наброситься! Он был таким охуенным в этот момент в моих глазах! Просто ар-р-р! Но как только дверь за ним закрылась… все мои мысли занял сволочь Тим. Ничего не могу с этим поделать! И я отлично понимаю, что так будет, блин, всегда!

— Не всегда, Мить. Если Тим исчезнет из твоей жизни, это стопудово пройдет.

— Да. Только, если я буду с Арсом, Сашк, Тим не исчезнет из моей жизни никогда. В этом-то и загвоздочка… Да и с Арсом все довольно неоднозначно. Мне прямо ему… отсосать охота, за то, что он для меня делает. Делает, Сашк! А не потому, что это делает именно он. Всекаешь?

— Синдром «Айфона»?

— Синдром «Айфона», Санек.

— Тогда съезжай, Мить. За квартиру деньги Арс, можно сказать, тебе вернул, что, позволь еще раз заметить, просто «Уау!». Поищи новую, если чувствуешь себя перед ним чем-то обязанным.

— Ну, да… — Сдох в Димке энтузиазм окончательно.

— «Ну, да»?

— Только здесь так круто, Сань. Скажи?

— Ваще, — раскинула Сашка руки вдоль спинки дивана по-хозяйски. — За такое можно и отсосать разочек, — захохотала на весь дом оглушающе.

Димка улыбнулся:

— Дурочка.

— Если не съедешь, то это по-любому произойдет, Мить. Кровать одна все-таки. По-любому снова перепихнетесь. От нечего делать тупо потрахаетесь.

— По-любому, — вздохнул Димка тяжело, соглашаясь.

— А там, может, и влюбишься.

— А как же храп?

— ПОТЕРПИШЬ, ЕПТ! — резко сменила Сашка настроение. — Я же терплю!

Митька потыкал соломинкой в дно фужера и со значением пробурчал:

— Сразу видно, заебалась.

— Просто раз пять за ночь, бывает, его переворачиваю, — вспомнила эти муки и с выражением закатила за веки глаза. Сделала глоток побольше, успокоилась.

— Жесть. Да ну на хер.

— Но я, кстати, читала статью про то, что ща операции делают, Мить. Мол, сделал, и все хоккей! Так что ситуация не безвыходная.

— Операции? И че мне отрежут?

— Да не тебе, бестолковенький мой. Храпунишке.

— А-а. Да? Прикольно. Надо будет Арсу предложить.

— Отправь ща письмецо, вдруг он только об этом и мечтает, — снова заржала, как зрительница неплохого стендап-шоу. Димка присоединился, но поскромнее.

— Мы с тобой такие дебильные, когда пьяные.

— Зато весело.

— Точно.

Парочка чокнулась звонкими бокалами над Диминой хмельной головой и, сделав по глотку, сунула в зубы друг друга по дольке шоколада.

— Че будешь с Тимой делать? — заговорила Сашка снова на тему насущную.

— С «Тимой»? — покосился Димка на подругу с недоверием. — А как же «голубоглазый мудак»?

— Мне тут сказали одну мудрую вещь, Мить.

— Ну?

— Мол, я занимаюсь сейчас буквально тем же самым, что и все мои знакомые вокруг, когда говорят, что такое нечто, как Боря, меня не достойно.

— В натуре. Кто сказал? Боря?

— Борьчик.

— Борьчик классный.

— Арс тоже. Жаль, сердцу не прикажешь.

— Очень жаль, Сань, — просквозила в голосе Мити нескрываемая тоска.

Чувствуя, что Димкино настроение падает со скоростью слюны, стекающей на пол из раскрытой пасти Кокса, Сашка засуетилась. Сцапала с дивана телефон и вытянула руку так, чтобы в объектив камеры влезло две физиономии и две пышных груди.

— Давай-ка пополним твои сторис, детка. Раз уж Арс отдал распоряжение. Улыбочку.

Смартфон проскрежетал дважды, Димка попытался изобразить что-то наподобие секса, с треском проиграл выпяченным вперед Сашкиным формам и потянулся к мобильнику первым:

— Покань, — залез в галерею, вытащил на экран со странным ракурсом фото и, даже несмотря на то, что был пьяненьким, разочарованно выдохнул. — Бля. Иногда смотрю на свою рожу и думаю…

— Только не начинай, бога ради, — своевременно забрала Сашка у, готового отправить снимок в корзину, друга телефон.

— Какая же, мать ее, Вика красивая! И я еще на что-то претендую с таким-то шнобелем.

— Красивая, а толку-то? Все равно в любви мается, раз миллиону доступных вариантов вокруг предпочла неверность твоего Тимы.

— Удали этот страх. Не хватало еще, чтобы он это увидел.

— Открою тебе маленький секретик, Мить. Но Тимофей видел твой так называемый шнобель миллион раз. Более того, его у тебя наличие даже не помешало блондинчику залезть тебе в рот языком. И вообще… Где тут, блять, шнобель?! — ткнула в нос Димки его же собственным вполне себе приличных размеров и формы (для парня) носом.

Димка раздраженно отмахнулся, предположив:

— Может, просто меньшее из зол выбрала? Это я про Вику, Сань.

— Господи, Мить, ей двадцать один, или сколько. Она встречается с ним с семнадцати. Что можно было найти в школе адекватного? Быстро сдалась, дурочка, — полезла Сашка в Инстаграм пилить собственные сторис.

— Ты тоже, знаешь ли, не старушка. Но тоже ведь рано опустила руки.

— В смысле?! А Борис?!

— Ну, где Борис? А где Том Харди? Ты же по Харди явно не из-за его актерских способностей течешь.

— Не за его, — заулыбалась, соглашаясь и выискивая среди подписок Димки самого симпатичного блондина или голубые глаза. Не находила.

— А знаешь, че будет самое обидное, Сашк?

— Че?

— Если твой неказистый кавалер предпочтет такой охуенной красотке какую-нибудь вот с таким вот шнобелем! — ткнул Димка пальцем в свой нос.

— А-а-а! — откинула Сашка голову на спинку дивана и заорала в потолок. — Это будет полное фиаско, Митяй!

— Что и требовалось доказать.

— Блин, как твоего Тима в инсте вообще отыскать? Ты на него не подписан, что ли?

— Не-а. У него аватарка белая.

— В смысле «не-а»? — не поняла Сашка прикола, хотя со всеми Димкиными тараканами была знакома очень давно.

— Там слишком много Вики, мое сердце этого не выдержало, Сань, — вспомнил Дима то неприятное чувство ревности, обуявшее его буквально на второй день с Тимой проживания, когда, увидев Тимину на него подписку и чуть не умерев от счастья, Дима заглянул в Тимин профиль и… сделал вид, что ничего не произошло. Эстетики на Тиминой доске было море, а еще куча чужих частей тела. «Жаль, не Тиминого», — собрал Димка из этих частей целую Вику и ушел со страницы, больше на нее ни разу не заходя.

— Ясно. А в смысле «аватарка белая»?

— В прямом. Просто белая. Кипенно. Идеальной чистоты.

— А ник у него какой? Не Мистер Пропер ли случаем?

— Дура ты, Сань, — не сдержал Митя беззлобной усмешки. — Открой лайки на фотку мою последнюю. Он точно ставил. А на хера он тебе?

— Просто любопытно. Так че там с Харди, Мить? — ловко переключила Сашка Митино внимание.

— Харди?.. А! А прикинь тебя на свиданку Харди позовет. Пойдешь?

— Хмм… — нашла Сашка белую аватарку, но вовсе не идеальную, как утверждал Митя, открыла профиль с интересом и… ничего не поняла.

— Ты задумалась!

— Пьяная точно бы согласилась, Митьк! — коварно заулыбалась подруга еще шире, чем до этого.

— Бедный Боря.

— Да Боря сам бы меня на это свидание отправил. Он, мать его, слишком положительный.

— А сексом бы с Харди занялась?

— Ну… если бы Боря одобрил — была не была, Митьк!

— А еще на Тиму бочку катишь! Тоже мне монашка нашлась.

— Гы…

— Может, измены это не так уж и плохо, а Сань? Если бы никто никому не изменял, разве бы мне перепало от Тимы три самых потрясающих в моей жизни поцелуя?

— Со стороны того, к кому бегут, Мить, мир всегда кажется ярко-розовым. И скажу честно, как человек, от которого ни один раз делали ноги, разглядеть, как выглядит мир через шторку стекающей по лицу порции дерьмишка, весьма затруднительная задача, знаешь ли.

Митя задумался. Отпил через трубочку вина еще немножко. Признался совестно:

— Наверное, я плохой человек, Сань. Мне вообще насрать, что будет с какой-то там Викой и ее положением.

— О! Теперь мы точно знаем, откуда это дерьмишко берется. А я-то наивная полагала, это бывшие обсираются, боясь словить на свою жопу от меня родовое проклятие.

Димка грустно усмехнулся. Хотя в другой раз точно бы сдох со смеху. Сашка смилостивилась:

— Да не плохой ты, Мить. Ты просто хочешь быть счастливым сам. Живешь в первую очередь для себя. И это тоже правильная позиция. Особенно в случае, когда и сам всякого дерьма за жизнь насмотрелся, — глянула Сашка на шелестящую зелень за окном, поймала красный луч от уходящего за горизонт солнца и забалдела: — Красотень.

Димка проследил взгляд подруги и направил туда свой:

— Ага. А представь, как тут зимой круто? Когда снег идет.

— Ваще кайф.

— Тоже хочу панорамные окна в пол.

— А если они у тебя будут, Мить? Прикинь, в следующем году? Ты будешь сидеть в собственной хате, смотреть на снег за окном и вспоминать все это со смехом и улыбкой.

Дима представил:

— …а рядом Тим.

— Фу! — передернулась Сашка и, опустив ноги со стола на пол, вынужденно стряхнула с них друга. Всучила Димке в руки свой непогашенный мобильник, поднялась, обогнула диван, слегка покачиваясь, и взяла направление в уборную. — Ты все испортил, Мить.

Димка сел, посмотрел подруге вслед, исправился:

— Ну ладно-ладно. Тогда ты пузатая.

— Че?! Но это еще хуже! Фу-фу-фу! Ужас! Ни за что! Забирай Тиму, — махнула на ржущего Димку рукой пораженчески. Димка опустошил бокал одним махом, потянулся за бутылкой и мельком глянул на экран Сашкиного гаджета. Узнал свои голые разрисованные черным пигментом со спины плечи, однушку в Жулебино и темный на заднем фоне кухонный фартук. Оценил завораживающий фильтр и эстетику фото в целом, отсутствие в кадре дурацкого шнобеля, не понимая, когда Сашка вообще научилась делать приличные кадры. Проверил подпись — та отсутствовала, комментарии — те были отключены, и округлил глаза на количество под фото лайков, превосходящее тысячу. Замер с бутылкой в руке, крутанул ленту вверх, ради интереса, и, напоровшись на Вику, одеревенел. Не понял ничего, как и сама Сашка минутой ранее. Сделал возврат на страницу профиля и убедился, что делать приличные кадры Сашка по-прежнему не способна. Профиль принадлежал Тиме. Это был его никнейм и почти его кипенно-белая аватарка. Но теперь вовсе не идеальная. А с черной мелкой, похожей на мошку, кляксой пигмента справа. Размещено фото стоящего к фотографу голой спиной и, кажется, заваривающего на двоих кофе Димки было две недели тому назад. С тех пор Тима больше ничего не выкладывал.

— И что это значит, Сашк?.. — поинтересовался ошеломленный Митя у выплывшей из туалета под шум сливного бачка подруги. Та пристроилась за его острым плечом и заглянула не в мобильник, а Димке в заметно просветлевшую милую физиономию.

— Даже боюсь предположить, Мить, — тактично умолчала насчет своих догадок относительно скрытых мотивов Тимы, побудивших его сделать то, что он сделал, потому что была пьяна, добра и не хотела портить Димке настроение. И добавила игриво, ткнув на экране «лайк»: — Секси!

Митя заменил телефон наполненным вином фужером и с огоньком в глазах воодушевленно провозгласил:

— Я понял, Сашк. Это она! Моя мечта!

— Я пузатая? Совсем, что ли, офонарел?

— Да не ты, балда. Я, Тим, окна в пол, а за ними звездное небо. Как тебе?

— Звучит симпатичненько.

— Думаешь? — расцвел Димка окончательно, наконец-то почувствовав так ему необходимую поддержку подруги в его стремлениях, и, вскочив на диван ногами, вскинул над залитой розовым туманом головой руку с фужером: — Тогда за мечту!