— Здоров. Где Тимыч?

— А я ебу? — вякнул Макс в трубку с приличной долей гонора в хриплом со сна голосе. Его запланированный долгий релакс до обеда бессовестно прервали, да и в выражениях в общении с Арсом, как в принципе и со всеми остальными, он не стеснялся практически никогда. А Арс реагировал на хамство этой невоспитанной малолетки уж как-то слишком спокойно, чтобы Макс вдруг стал отдавать себе отчет в том, с кем вообще разговаривает и что конкретно кому говорит. Обычно старший просто отвечал ему нечто подобным, а порой одаривал максов лобешник безболезненным дружеским щелбаном.

— Странно, что не ебешь. Вы же вечно где-то вместе околачиваетесь.

— Этот белобрысый упырь давно променял меня на какую-то стремную черную псину и бездарного сутулого татуировщика.

— Было бы что терять.

— Вот же ты гондоша непоюзанная, — зевнул Макс в трубку следом и с протяжным скрипом в голосе прогнулся в спине.

— Ты спишь, что ли?

— Ага. Скок время?

— Час.

— Да ладно?! Блять…

— Идеи есть по поводу Тимкиного местонахождения? Че он трубку не берет?

— Блять, Арс. Соображай. Понедельник на дворе. На паре чувак, наверное.

— А-а-а, точно. Понял. Сорян, Максюш. Все дни с этой ебаной работой в башке перепутались.

— Бывает, — снова зевнул и, кое-как стащив себя с постели, потопал за кофе и сигаретами.

— А ты почему не на паре?

— Выходной захотел.

— Бездарь.

— И кто ты такой, чтоб выражать по этому поводу свое никому не нужное сраное мнение? Мой папочка? Пшел на хер.

— Не гунди, гунделка. Лучше скажи, тебя там свидетелем на свадебку ни к кому не звали еще случаем?

— Пха! А ты не в курсе?

— Очевидно, что нет. Выкладывай, — действительно не был Арс в курсе предполагаемых Тиминых разборок с Викой и предками, ибо накануне вызов от брата благополучно прозевал. А когда увидел неотвеченный, пообещал себе перезвонить тому после срочного душа. В итоге, выйдя из ванной, полез в планшет по работе и провисел в нем два с лишним часа. Вспомнил про Тиму в три ночи, обозвал себя старым маразматиком и сделал еще одну пометку в голове перезвонить брату с утра. Теперь на звонок Арса упорно не реагировал сам Тима.

— Свадьбы! Не будет! — честно не понял Макс, кого так артистично спародировал. Точно зная, это из какого-то ретро, а еще то, что Арс и сам отлично догадается из какого. Он ведь такой старенький.

— Гонишь.

— Итс рил.

— А киндер?

— А киндер будет, по ходу. Вика точно вроде как рожать собирается.

— Значит, всё-таки не показалось… От Тимона хоть?

— Я-то откуда знаю?

— Да ты в каждой дырке затычка.

— Как видишь, не в ее. И вообще, тебе по-любому виднее. Я с таким дерьмом, как случайные залеты, лицом к лицу пока еще не сталкивался.

— Молись, чтобы не столкнулся.

— Ага.

— Ладно, понял, давай тогда. Иди учись, убыток.

— Арс, Арс, Арс! — зачастил Макс умоляюще, и Арс сходу понял, к чему эта резкая смена тона в приятном голосе.

— Н-да?

— Скинь соточку.

Арс на просьбу Макса без восторга закатил серые глаза к белому потолку. Если бы Макс не попытался стрясти с Арса деньжат, это был бы просто не Макс. В пятнадцать он озвучивал не сумму, а выпрашивал «на пивасик». В шестнадцать пивасик превратился в косарь. Еще через год ставка выросла до двушки. Теперь у Макса хватало наглости клянчить не рубли, а валюту посерьезнее. Не без переменного успеха ему это дело удавалось ловко проворачивать. С глазу на глаз выходило конечно же проще. Макс непроизвольно кроил щенячье выражение, Арс ломался и отстегивал этому засранцу несильно ощутимый для кошелька Арса кэш. По телефону же добыть деньжат выходило гораздо реже, но попыток Макс, естественно, не бросал.

— В смысле? Тебе в долг дать?

— В смысле, блять, в долг? Сотню баксов скинуть жалко? — попытался Макс уязвить чужое достоинство, ничего этим, разумеется, не добившись.

— С хуя ли я те должен че-то скидывать?

— По дружбе. На личные нужды… Ну, па-а-ап…

— Окей, — снова возвел Арс взгляд к потолку и, помогая себе ногой, крутанулся в кожаном рабочем кресле своего офиса. Разговор, по крайней мере, становился забавным. — Допустим, я удовлетворю твои нужды. А ты мои как удовлетворять будешь, дружочек-сыночек?

— Э-э-эм… Хочешь, дикпик те отправлю?

Уголок губ Арса потянулся вверх:

— Твой член стоит сотню баксов?

— Про свой я ничего не говорил. Ахаха! — разорвало Макса чуть ли не на части от собственного остроумия.

— Тогда о чем треп вообще? Бывай, щ-щенок.

— Стой-стой-стой! Че, в натуре бы скинул?

— Допустим.

— А двести?..

Беседу прервал несвоевременный стук в дверь. В дверном проеме появилось лицо пухленькой блондинки — местной секретарши Арса Леночки:

— Арсений Романович, отчет готов.

— Минуту, Лен. Я тебя позову, — заставил Арс девушку исчезнуть словно не жестом вытянутого указательного пальца, а взмахом волшебной палочки. Продолжил заигрывать: — Зависит от результата твоих съемок.

— И-и-и какие у вас требования, Арсений Романович?

— Хмм… — развернулся Арс к панорамному окну с видом на сквер и памятник, присоединил второй уголок рта к первому и уже заинтригованно уточнил: — Ну, пусть будет видос, эрекция и твоя физиономия, как доказательство того, что болт не чужой.

Голос Макса вмиг погрубел:

— Во ты псих конченный.

Арс же окончательно расслабился:

— Поласкаешь себя — получишь бонус.

— Да пошел ты, урод.

— Ну, смотри…

— Стой-стой-стой! — снова превратился тон Макса в несчастный и умоляющий.

— Ну? — замер Арс в предвкушении.

— А че за бонус?..

***

— Что за тупой звук? — почувствовал Димка, как его непроизвольно начинает потряхивать, и поднял исподлобья на беззвучно пьющую без закуски кофе подругу недобрый взгляд. — У тебя в животе, что ли, урчит, Сашк? Иди поешь. Заебала.

Сашка замерла с бокалом в руке и рефлекторно прислушалась:

— Да не вроде. А че за звук?

В доме шумел кондиционер. Со стороны кухни тихо похрюкивало два холодильника. Кокс громко, тоже несильно приятно для чувствительного слуха Димки лакал из глубокой металлической миски обычную воду. Но Димка определенно слышал что-то еще.

— Не знаю. Мобильник вибрирует?

— Точно не мой, — показала Сашка другу свой, который держала в руке. Снова насторожилась: — Я ниче не слышу, Мить, — произнесла именно в тот момент, когда противный звук действительно исчез.

Димка тут же почувствовал душевное спокойствие, глотнул чаю и озвучил то, что обдумывал последние полчаса, пока его не прервало дурацкое урчание:

— Может, Арса набрать?

— О-о-о! — воодушевил Сашку поступивший вопрос. Она вмиг отставила сладкий с молоком кофе в сторону, опустила ногу со стула на теплый паркет и подалась к напротив сидящему за столом Диме всей грудью и засиявшим румяным личиком. — Спрашиваешь! Гоу-гоу-гоу-гоу!

Димка решился. Он честно ненавидел проявлять инициативу первым. Не потому, что это как-то задевало его достоинство. А потому, что его инициатива никак обычно не поощрялась. Если он звонил кому-то первым, ему говорили «ты не вовремя». Если предлагал сгонять на свидание, ему отвечали «давай в другой раз». Но в отношении Арса сегодня был готов даже рискнуть. Во-первых, потому что это был Арс, чуть ли не признавшийся Димке вчера в симпатии и ревности. А во-вторых, потому что, если Дима не наберет Арса, то точно что-нибудь отмочит в отношении Тимы. Ибо эта неопределенность и тоска по милому соседу были ему уже невмоготу.

— Да, Мить, — ответил Арс на звонок почти сразу же.

— Не перезвонил.

— А?

— Вчера. Сказал, что наберешь позже, и по итогу не перезвонил.

— А, точно. Замотался, Мить. Сорян… Ага, распечатай в двух экземплярах, Лен. И этот тоже, — адресовал параллельно той, которая, находилась с ним рядом.

— Как лобстер?

— Да. Нет! В трех давай. И курьеру сразу всучи. Пусть сегодня всем все отправит. Че говоришь, Дим?.. Ага. Блять, кто там еще?.. Да ладно…

— Я тебя отвлекаю?

— Н-н-н-н-нда… — выжал с трудом, мечась между «да» и «нет». И разочаровал Димку неожиданным отступлением: — Слушай, Дим, давай после. Я тебе перезвоню.

— Ну, ладно. Давай.

— На связи, кот.

— Пока, — ткнул Димка «отбой» удрученно и с выражением «стабильность» обиженно отпихнул телефон в сторону.

— Ну, пашет человек. Что ж теперь? — пожала Сашка плечами, не видя в произошедшем никакой трагедии. Димка же принимал подобные мелочи слишком уж близко к сердцу. А после только что произошедшего вспомнил о той, на которую обратил внимание несколько дней тому назад.

— Почему ты мне чай налила, Сань?

— Ты же сказал, что будешь.

— А почему спросила?

— Не знаю. Не надо было?

— Всем всегда предлагаешь?

— Хмм. Да нет. Тебе и Боре. Обычно просто констатирую, мол, пойду чайку хряпну. Чтоб в курсе были. Если че, сами попросят налить за компанию. А чего не так?

Димка перевел взгляд с подруги на дно бокала с чаем, чуть приподняв при этом нос, и произнес гордо:

— Тим мне всегда наливал. Иногда даже не спрашивая.

Сашка непонимающе сморщилась:

— И?..

— А Арс — нет, — отрезал.

Подруга издала неслучайно звонкое укоризненное причмокивание.

— Блять, Мить, нашел за что зацепиться. Он тебе по факту хату свою предложил, а не чай. Че за бред? — посверлила Сашка друга упрекающе и на его молчание уставилась в телефон. А после услышала по громкой связи голос Тимы.

— Да, Мить.

От неожиданности Сашка хлюпнула в кружку с кофе и вперила в вышедшего из-за стола Димку взгляд «ты совсем?!».

— Привет, Тим. Можешь говорить? — нервно заходил Димка по комнате.

— Две секунды, Мить.

— Молодой человек, я вас разве отпускал? — послышался в трубке незнакомый строгий мужской голос.

— Простите, Анатолий Сергеевич, это важно. Правда. Простите. — Шуршание, скрип, топот, тишина. — Да, Мить. Говори.

— Ты на паре? Точно… Я забыл. Извини, — Димка точно знал, что Тима на паре.

— Все нормально, Дим. Что случилось?

— Я по поводу… квартиры, — схватился Димка за голову, вовсе не желая говорить то, что решил сказать минутой ранее, найдя в просьбе неплохую причину с Тимой поговорить. Сейчас Димка страшно жалел, что не придумал ничего поумнее. — Ты не мог бы сегодня забрать все свои вещи и занести мне завтра ключи? Я как раз дома буду… Либо забрать все завтра. Если, конечно, ничего не забирал.

— Э-э-э… — протянули в трубку будто бы растерянно. После ломано проговорили: — Ладно, Мить. Я… заберу.

— Хотя… Можешь в ящик почтовый связку кинуть.

— Во сколько ты завтра подъедешь, Мить?

— Думаю, в обед подъеду. Но это точно на целый день. Так что до шести можешь особо не торопиться.

— Хорошо, Мить. Я приду.

— Мм. Тогда пока.

— До завтра, Мить. Хорошего дня.

— И тебе, Тим.

— Пока.

Димка кинул руку с телефоном вдоль тела обессиленно и выдохнул все напряжение в потолок. После очнулся и посмотрел на Сашку дерзко:

— Во, видела?! Был занят, но вышел и поговорил! А Арс дважды уже меня за последние двенадцать часов слить умудрился, — опустился за стол и лег щекой на его гладкую поверхность. — Фак, я чуть не умер ща. Богом клянусь. Блин, я хоть сбросил? — проверил экран. — Сбросил вроде. Фух…

— М-да… — помотала Сашка на Димку головой скептически. — Короче, ясно все с тобой. Ты просто отчаянно ищешь доказательства тому, что Тима якобы лучше брата.

Дима поднял голову и проговорил мягко:

— Он не лучше, Сашк. Но в отношении меня он ведет себя… по-особенному.

— Да-да, чай за компанию заваривает. Просто герой-любовник. Иди отсоси ему за это теперь.

За колкое высказывание Димка резанул подругу взглядом-лезвием. Кинул несчастный телефон на стол и, выскочив из-за него раздосадованно, потопал мыть чашку. Вчера Сашка нравилась ему гораздо больше. Он чувствовал ее поддержку, наполнился так необходимой ему верой в лучшее и был убежден в том, что еще не все потеряно. Сейчас же, благодаря все той же подруге, но, к сожалению, трезвой, Димка вновь видел себя жалким, никчемным, влюбившимся в красивое лицо глупым подростком, а еще то, что никаких шансов у него вовсе нет.

Сашка поняла, что ляпнула лишнего. Отругала себя мысленно за свое вчерашнее послабление и сегодняшнюю резкость. Почувствовала Димкину обиду всем сердцем и тут же принялась выкручиваться:

— Зай.

— Просто иди на хуй, Сашк, ладно?

— Ну, Димуль. Прости, сладкий. Просто я болею за Арса, окей? Вот и сморозила тупость.

Выключив воду, Димка обернулся на провинившуюся с укоризненной усмешкой:

— Что значит «болею за Арса», Сашк? Ты финал чемпионата по пиздостраданиям, что ли, смотришь, чтобы за кого-то болеть?.. Ты моя подруга! Ты должна меня поддержать в моем выборе, а не делать, блять, все, чтобы я выбрал того, кого предпочитаешь ты!

— Я поддерживаю, зай. Правда.

— Что-то не заметно. Ты же сама вчера говорила, что занимаешься херней. С Борей все это сравнивала. Фотку мне мою в инсте Тимы зачем-то под нос сунула. А теперь, что, берешь свои слова обратно? Так, что ли, получается, Сань?

— Ты прав, Мить. Извини. Исправлюсь.

— Исправится она, ну-ну… Когда? Когда очередную бутылку откроешь, что ли?

— Димуль…

Извинения подруги Димка воспринимал, как никчемные оправдания. Видел, что его переживаний категорически не понимают. Не верят в искренность его к Тиме чувств. И не в силах бороться с вечными попытками подруги выставить Тиму не в лучшем перед ним свете, отчаянно смял на груди майку:

— Ну, нравится он мне, Сань! Так нравится, что сердце каждый раз замирает, когда его вижу снова! Не поверишь, сердце замирает, даже когда я вижу на улице чей-то очень напоминающий его силуэт. И это так… кр-р-руто! — вспомнил Димка все те эмоции, тот душевный подъем, которые каждый раз испытывает, видя этого человека рядом или даже во сне. Лицо парня засветилось счастьем — Сашка это ясно заметила. — Ты даже представить себе не можешь, что со мной творилось, когда он меня поцеловал. Поцеловал, Сашк! Самый красивый парень, которого я видел в своей жизни! Натурал! Меня! О боже! Я чуть не умер от счастья! Правда! А после снова! И снова… И… Если мы будем с ним вместе хотя бы недельку… Да хотя бы пару дней, блин, для меня это будет что-то из серии «жизнь прожита не зря». Понимаешь?.. А если сейчас я опущу руки, приму то, что мне предлагают взамен на шанс, которым я не воспользуюсь, я точно буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь и жить несбывшимися надеждами. Даже если что-то другое кажется всем окружающим куда более выгодным вариантом, чем… элементарные чувства, — опустился Димка за стол, слегка успокоившись. — Даже если эти чувства… чувствую только я, Сашк.

Проникшаяся признанием друга Сашка смотрела на него в кои-то веки понимающе и виновато. Поймала себя на мысли, что со своим богатым опытом напарываться на мудаков уж точно не имеет права впаривать Мите свои рецепты счастливых отношений. Поняла, что своими сомнительными предсказаниями и глупыми советами ни разу по факту ему так и не помогла. Поняла, что не должна была Димке однажды врать, чтобы спасти его от очередного разочарования в жизни… В итоге произнесла:

— Звучит классно, Димуль. Тогда просто не слушай свою бестолковую меркантильную подружку-подушку и делай то, что подсказывает сердечко. Только не переживай так, сладкий. Хорошо? — погладила темно-русую, снова опустившуюся на стол, макушку.

— Мне и правда кажется, что Арс ко мне ничего сверхъестественного не испытывает, Сашк. Мне реально, кажется, что для него это… всего лишь секс. А помощь… Не знаю. Может, это и правда из-за Кокса?.. А может, ему меня тупо жалко. А может, он просто родственников своих этой мне помощью нервировать пытается. Или для него предложить такую помощь человеку — вообще обычное дело и что-то естественное. А может… я просто очень хочу, чтобы это было так, — тяжело Димка вздохнул. — Черт. Мне просто нужен знак, Сань.

— Какой такой знак, Мить?

— Не знаю, какой. Бежать отсюда или оставаться. Принимать ухаживания Арса или снова попытаться с Тимой хотя бы поговорить. Любой. Мной движет помешанность. Я это вижу. А ты ведь и правда мыслишь рациональнее. Я просто хочу понимать, которая из двух дорог моя, Сань. Куда мне идти, чтобы не пожалеть о своем выборе… — попросил Димка для себя кусочек счастья у создателя всего этого дерьмового мира мысленно и снова отвлекся на посторонний шум. — Блять, че это за долбаный звук?.. — отлип Димка от гладкого стола. Сел прямо, злостно сморщился. — Бесит!

— Мне кажется, это с улицы, Дим, — услышала Сашка гулкое урчание, а после, взяв кружку кофе с собой, потопала за рванувшим на задворье взбудораженным другом.

— Класс. Просто здравствуй, просто как дела, епт, — уставился Димка на острие крыши и упер руки в боки, настроенный воинственно.

— Голубок?

— Пидорок, блять.

С другой от Димки стороны сел и, уставившись в небо, завилял пушистым хвостом от души позавтракавший Кокс. — Эй! Псс! Пшш! Свали на хер! Ты заебал все утро там курлыкать! Тебя слышно за километр, индюк! Эй! Эй!!! Брысь, кому говорю!

На Димкины возмущения серая в зелено-фиолетовых пятнах птица заурчала только выразительнее, а после оросила оконное стекло белой нитью собственного помета.

— Боюсь, срать он хотел на твои претензии, Мить, — сделала Сашка глоток кофе, заинтригованная появлением пришельца в тот самый момент, когда Димка просил у Всевышнего помощи…

— Че с ним не так, блин? Кокс, зубы!

Кокс вяло гавкнул и, отойдя к ближайшим кустам, невпечатленный Димкиной трагедией, поднял ногу.

— Вот же заеба… И долго он собирается этим заниматься?.. И как его оттуда достать?.. Все стекло уже засрал. У тебя есть ружье, Сань?

— Как назло дома оставила.

Птица не сдавалась.

— Что за бесявый звук?! И почему внутри так слышно? Звукоизоляция — говно! Что за рукожопы этот сраный дом строили?! — заорал Димка так звучно, будто эти рукожопы его услышат, прибегут и тут же все переделают.

— Видать, те же, что и панельку в Жулебино, Мить.

Димка Сашку практически не слышал. Он слышал только этот противный раздражающий все его нутро звук и медленно сходил с ума, будто это не птица, а Наталья Леонидовна, будто это не курлыканье, а звонкий стук ее неумолимых каблуков.

— Да это просто невозможно… Уймись, блять, гребаный петух! Ты с самого утра этой херней страдаешь! Не надоело еще?!

Птица включила режим вибрации.

— Ну почему ты выбрал меня-я-я?! — согнулся Димка пополам отчаянно. — А-А-А-А!!! Су-у-ука!

— Охренеть, — помотала Сашка на чужое везение головой, воспринимая птицу не как Димкино проклятие, и, развернувшись, двинула в дом включать музыку. — Вот же бестолковенький…

— Эй, слышь? Это тебе, между прочим, адресовалось!

— Не-а, — помотала Сашка нерасчесанной шевелюрой на ошибочное утверждение.

— Спускайся, поговорим с глазу на глаз. Че, зассал?.. Пар-р-раша пернатая…

***

Раннее утро вторника оказалось для Димки тем самым утром, когда он понял, что ненавидит всех птиц разом, ибо все же улетевший восвояси засидчик черепичного острия вернулся ночью и снова взялся за старое. И все же чириканье одной бешеной — Дима ждал буквально с замиранием сердца.

У стены рядом со шкафом-купе вырос ряд собранных коробок с Диминым барахлом. Три открытые стояли на полу и заполнялись неслучайно медленно. Димка складывал шмотки с аккуратностью мерчендайзера, нервно посматривал на время и наполнялся тем самым чувством опустошения, когда он так же ждал Тиму на ночь, а тот, дав обещание обязательно прийти, так и не явился. Но… в пять вечера птичка все-таки издала долгожданное щебетание.

Диму затрясло. Он сделал глубокий вдох. Глянул в зеркало в прихожей, взъерошил непослушную длинную челку, кинув ее на пробор более-менее симпатично, и двинул открывать дверь тамбура. Открыл.

— Привет, Мить. — Наполнились Тимины глаза (по мнению Димки) теплом и нежностью при встрече милого друга. Либо же Димка слишком многого ждал от этого рандеву и придавал ему чересчур большое значение, видя то, что так видеть желает.

— Привет, — буркнул Дима скромно и хлопнул глазами растерянно, когда ему сходу протянули от квартиры ключи. В груди оборвалась одна из ниточек все еще наполняющей ее надежды.

— Держи.

— Спасибо, — забрал Дима связку и с видом «может, зайдешь?» уточнил: — Уверен, что все забрал?

— Вроде бы да, — не стал искать Тима причин, чтобы зайти и поговорить с Митей с глазу на глаз, а не при случайных свидетелях, коими могут оказаться соседи или ближайшие Тимины родственники. Просто спросил: — Все же решил съехать?

— Мм, — скрестил Митя руки на груди и сделал шаг за порог, как бы говоря: «Я готов! Поговори со мной! Спрашивай что угодно! Попроси прощения, и я прощу! Только не сбегай снова…»

— Уже что-то нашел?

— В поисках.

— Значит, пока к Арсу переезжаешь?

— Пока к нему, — признался Дима честно, надеясь, что сейчас его попросят этого не делать, и тогда он точно сдастся. Забьет на извинения, простит Тиме все заведомо, закроет глаза на обстоятельства и все то, что в жизни Тимы происходит, и будет довольствоваться малым, а точнее, редкими за спинами остальных встречами с таким необъяснимо важным для него сейчас человеком. Потому что именно сейчас это казалось лучшим, чем ничего.

Тима ожиданий Мити снова не оправдал:

— Ясно. Я рад, что у тебя все хорошо, Мить.

Из-за чужих глупых выводов Митя испуганно вскинул на оппонента умоляющий взгляд.

— Ладно. Тогда не буду тебе мешать. Давай, Мить, — надавила Тимина рука на дверь, и Митю выдернуло назад в прошлое.

— Стой! — скомандовал он ровным тоном погрубевшего голоса. — Подожди секундочку, Тим.

Тима послушно притормозил. Уловил в медовых глазах холод, но на просьбу откликнулся. Дима спокойно развернулся, вернулся в дом, словно загипнотизированный, и сделал то, чего так и не сделал в прошлый раз, переживая свой опыт неудавшихся отношений и жестокое расставания. Сдернул со средней полки холодильника кастрюлю не с борщом, а с так и несъеденными никем недельной давности пельменями и вернулся в тамбур. Снял крышку с посудины и, почувствовав благоухание ее содержимого слишком поздно, отправил заплесневелый бульон с мясом в тесте на идеально выглаженную белую рубашку напротив стоящего.

— Это твое! Счастливо оставаться, придурок! — отбросил Митя железку в сторону, присоединил к ней крышку, развернулся гордо и потянул на себя долбаную дверь, запечатлев фееричное выражение красивого лица в памяти на веки вечные.

Тима окинул себя, залитый маслом пол и несчастные свалившиеся с его груди пельмени ошарашенным взором, округлил глаза, почувствовав, чем от всего этого веет, успел поймать ладонью стальное полотно и сквозь сжатые от негодования зубы, процедил:

— М-м-митя, еб твою мать!

— Вали, а то жира тут своего нашлепаешь, — кинул Митя через плечо наплевательски, непринужденно заходя в квартиру. Снова не успел закрыть дверь.

— Это как понимать вообще? — лихо завалился Тима в дом без приглашения.

— Как хочешь, так и понимай, — прошел Димка к несобранным коробкам и стал бросать в них вещи как попало. Тима же стоял в дверях комнаты и теперь пытался с Митей по-человечески поговорить. Хотя минутой назад был уверен, что без него Димке действительно будет лучше; что у Димы действительно все хорошо с Арсом; что уйти молча будет самым верным решением в данной ситуации. Но после Димкиного выкрутаса в голове что-то в очередной раз громко щелкнуло…

— Тебе пятнадцать, Дим?

— Двадцать семь. Я вроде говорил, — категорично не смотрел Митя Тиме в глаза.

— А по поведению чисто ребенок.

— Ты думаешь мне не посрать, что ты обо мне думаешь?

— Было бы посрать, ты бы такое не выкинул.

— Всего лишь жалкие пельмешки. Ничего особенного.

Тима на Димкин сарказм глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Набрался спокойствия. Мирно произнес:

— Говори, Мить.

— Что?

— Все, что накипело. Говори. Что за идиотская привычка строить из себя обиженного и не объяснять причины?

На необоснованную по его собственному мнению критику в свой адрес Димка резко развернулся и выразительно ткнул себе в грудь пальцем:

— Это я-то ничего не говорю?! Это ты ни хера ничего мне не сказал, Тим! Дал обещание, не пришел, не позвонил, не написал! Ничего, Тим! Ты даже мне не ответил!

— А как я должен был тебе это преподнести после того, что случилось? Прийти и сказать: «прости, Дим, Вика беременна, ничего не выйдет»?

— Да!

— И тебе было бы от этого легче?

— Но я бы все равно все узнал, Тим! Какая разница, когда?! По крайней мере, эта новость прозвучала бы не из уст твоей, блин, ненавидящей меня матери! — с трудом сдержал Димка в груди звериный рык, сдернул со штанги вешалку с футболкой и отправил в коробку, естественно, не складывая. Следом за футболкой полетели треники.

— Это сложно, Дим, сказать человеку, которому я пообещал не врать, правду, которая его просто-напросто прикончит, — произнес Тима очень спокойно.

Митя его тон автоматом скопировал:

— Как видишь, живой.

Тима понял, это не оправдание. Не смог предъявить ничего более убедительного и просто виновато промолчал.

Дима решил закруглить беседу сам:

— Ладно. Все. Проваливай. Тебе надо в душ. От тебя воняет испорченными пельмешками, — произнес то, что произносить в душе больше чем не желал, и готов был разреветься, услышав хлопок закрывшейся за Тимой двери. А после был обвит со спины чужими руками. Съежился в крепких объятиях и, готовый к рыданиям больше, чем к близости, запаниковал: — О, нет-нет-нет-нет! Только не сейчас. О господи! Боже! Фу! — снова почувствовал этот аромат из преисподней и то, как футболка пропитывается в районе лопаток мерзким жиром.

— Ага, то есть то, что я тухлятиной облит, тебя напрягает, а то, что веду себя по отношению к окружающим, как кусок говна, нет.

Димка в чужих руках бойко вывернулся, встал к Тиме лицом, но не отошел, а позволил ему переместить руки себе на пояс и вцепился в сальную рубашку то ли, прижимаясь, то ли удерживая какую-никакую, но все же дистанцию между их телами.

— Я тоже не ангел, Тим. Я эгоистичная сволочь. И то, что ты ведешь себя по отношению к другим по-скотски и некрасиво, мне честно плевать. Ну и кто из нас двоих теперь грязнее? — посмотрел в глаза напротив проницательно и получил в ответ полный тепла и ласки взгляд. Теперь он был в этом уверен. — Ты мне нравишься, Тим. Безумно. О боже… — смутился от собственной откровенности, уронив на секунду нос. Снова поднял. — Ладно, плевать… Я знаю, что глупо было на что-то надеяться, зная, что ты обещал руку и сердце другому человеку. Но… ты мне нравишься настолько сильно, что я… не могу просто взять и перестать обращать на эту тягу внимание. Вот и веду себя сейчас… как маленькая девочка. Я знаю, — стыдливо опустил взгляд на руки. — Это так убого… — снова посмотрел вверх. От чужой напротив скромной улыбки Димка на автопилоте жалобно скорчился: — Господи, почему ты снова надо мной ржёшь? Ты тоже не воспринимаешь меня серьезно?

Тиму откровения Димы честно умиляли. Он стабильно агрессировал в ответ на колкости Макса, на серьезных щах отвечал вечно иронизирующему в его адрес Арсу. Но истерики Димки воспринимал, как тявканье маленького сладкого щеночка, обидевшегося на своего хозяина за то, что тот на пять минут вышел из дома в магазин. Тим знал, сейчас он погладит питомца по макушке и тот вмиг успокоится. Сменил поглаживание на привычный поцелуй в острую скулу и получил в ответ неубедительное взбрыкивание.

— Тима, блин!

Тима ткнулся Димке в горячую шею, мягко ее поцеловал, коснулся губами уголка челюсти, после уголка рта и прижался к губам Димки своими. Добился Димкиной покладистости, поцеловал его глубоко и желанно.

Димка растаял, обвил шею Тимы руками нежно, почти что заскулил от наслаждения и чуть не взорвался от злости, когда его снова неожиданно «бортанули».

— Не могу так, Дим. Прости, — отлип Тима от сахарных губ с трудом и отступил на шаг назад, когда Димка убито кинул вдоль тела руки.

— Да ты, должно быть, издеваешься…

— Да нет, Мить. Просто эти пельмешки… Они сводят меня с ума. Честно, — схватился Тима за голову и принялся разминать пальцами то переносицу, то висок. Потряхивать парня начало так, как Митю от курлыканья глупого голубя.

— Пельмешки?..

— Да. Этот аромат просто… Ох! — описал Тима его «божественные» ноты увеличившимся диаметром выразительных глаз. — Теперь и ты еще весь заляпанный. И посмотри на пол. Тут же кругом жир. А кастрюля? Что скажут бедные соседи, когда увидят в подъезде этот срач?.. Нет. Надо убрать. Дай мне двадцать минут, Мить. Пожалуйста.

Напряжение с Димки мигом слетело. Наползло недоверие. Посмотрел он на Тиму с видом «ты дурачок?».

— Я правда вернусь! Клянусь! Хочешь паспорт свой тебе оставлю?

Митя сделал вид посерьезнее. Заговорил ровно:

— Полчаса, Тим. Разбирайся с подъездом и с душем. Здесь я сам все уберу. Если не вернешься снова, я, блять, просто… — сжал в кулаке воздух и процедил сквозь зубы для пущего эффекта: — попрошу Сашку наслать на твою задницу родовое проклятие. Я ща очень серьезно, Тимур, — не сразу понял Димка, что сказал. Понял, когда увидел взлетевшие вверх брови Тимы, и очухался. — Черт! Я сказал «Тимур»?.. Черт-черт-черт! Тима! Тимофей! Я помню! Правда помню! Прости! — сложил руки напротив груди молитвенно. — Я так тебя люблю, а имя запомнить не в состоянии, — снова промахнулся с выражением. На этот раз голова Тимы слегка накренилась вбок. Димка же схватился за свою. — Что?! Я сказал «люблю»? Не люблю! Не в этом смысле в смысле! Бля-я-ять… — спрятался Димка от Тимы за ближайшим углом. — Господи, да что со мной не так?.. Ладно, просто иди уже. И не оборачивайся, ради бога, — выглянул из-за стены одним левым глазом и нежно добавил: — Ты ведь вернешься? Оставь мне свой паспорт, пожалуйста.