В офисе звездного агента Чон Хосока сгустились тучи. За окном на небе сгущались сумерки, розовые и нежные, как малиновый молочный коктейль, или малиновый щербет, а тучи в кабинете Хосока были серыми, с прожилками молний, и эта цветовая гамма Хосоку ой как не нравилась. Он смотрел с тоской на щербет неба за окном, размышляя, достаточно ли высоко его офис (двадцатый этаж), чтобы ускорение свободного падения спасло его от туч с молниями, или их генератор успеет перехватить Хосока, втащить его в кабинет и сделать страшное, по сравнению с чем падение на асфальт будет казаться манной небесной.

Генератор восседал на диване Хосока. В свободной паре от Гуччи, на два тона светлее футболке, с небрежным совершенством волнистых прядей на макушке и кольцом в ухе, перстнями на длинных пальцах - и нарастающим раздражением в чертах изумительного по красоте лица. Его взгляд был неимоверно тяжел, губы - сжаты в полоску, крылья носа подрагивали, крепкая мощная грудь вздымалась под одеждой. Его поза была расслабленно-величественной, с оттенком угрозы, и сколько Хосок ни мужался, перестать ощущать себя жалким рабом он не мог.

- Обдумай это еще раз, - он сложил руки ладонями вместе и ткнулся в этот жест лбом. - Просто откажись от предубеждений и каких-то обид, я не знаю, и подумай о тех преимуществах...

- Поправь меня, если я ошибаюсь, - густой голос владыки окутал Хосока, как гигантский осьминог щупальцами - аквалангиста. - Но ты только что назвал мои обиды «какими-то», словно они не имеют значения, и еще - ты назвал меня обидчивым...

- Но это так, - решительно поднял на него глаза Хосок.

- Да, я себя уважаю, и ценю, и не терплю к себе дурного отношения. Это называется здоровый эгоизм, а не обидчивость. Я не люблю, когда надо мной стебутся шутки ради, или издеваются, желая задеть из чувства зависти или мести. Я к себе такого не принимаю, - проговорил Тэхен, цедя слова, что с его баритоном звучало ужасно красиво и страшно одновременно.

Слишком много «я» для одной фразы, скажете вы.

Слишком мало для Тэхена, ответит вам Чон Хосок и попросит заткнуться, пока и вам не прилетело.

- Хорошо. Прошу прощения, - Хосок выслушал и признал ошибки, и тигр на диване перестал нагнетать грозу. - Но все-таки....

- Все-таки... ты нашел для меня проект, который в кои веки показался мне занятным, - было видно, Тэхену трудно признать это, он вообще не любил хвалить людей. - Я уже начал вживаться в образ элегантного сволоча, который там прописали... Я лелеял надежду, что на роль главного героя возьмут какого-нибудь... кто оттенит меня по всем фронтам, но не станет перетягивать одеяло... Просто - зачем? Зачем тебе нужен скандал? Зачем он нужен режиссеру, если он не дурак? Где логика в том, чтобы приглашать на главную роль и еще более важную роль главного злодея - двух практически одинаково популярных актеров? Ты понимаешь, что никто так не делает?...

- В роли главной героини тоже очень популярная актриса...

- ...но она оттеняет меня, так как... давай просто признаем, что вся ее красота и обаяние - это пиар, - помахал длинными пальцами перед лицом Тэхен.

- Разумеется, на твоем фоне меркнут все звезды.

- К несчастью, с этим не согласны фанаты того, кого наняли на главную роль, - презрительно повел плечами Тэхен. - Я однозначно лучший, и как актер, и красотой.

- Для меня не может быть двух мнений по этому поводу, - кивнул Хосок.

Тэхен недоверчиво скривился, но агент решил не акцентировать на этом жесте внимания.

- Но дорама строится на противостоянии двух красивых и умных мужчин, Тэхен. Женщина - главная героиня - будет здесь лишь красивым дополнением к герою...

- В центре сюжета - борьба героя и злодея за эту женщину, а не только за власть, так как ты можешь называть ее дополнением?! Я должен буду сражаться не только за благородную цель, но и за не особенно-то красивую женщину, что меня несколько ущемляет... но раз уж она, в самом деле, не так хороша, как я, то пусть живет. Главный герой, в контрасте со мной, должен быть простаком! Ты прекрасно понимаешь, что я должен буду смотреть снисходительно на это чучело, но кто поверит в мое снисхождение к человеку с армией фанатов, не уступающей моей?! Мы можем сколько угодно раз в дораме произнести, что он простак и так себе, и одеть его просто, и не красить особенно, и, вполне вероятно, он удачно сыграет идиота, ему не привыкать, но...

- Но даже сквозь простоватость в глаза бросается, насколько он красив, да? - улыбнулся Хосок. - И его обаяние? Тэхен, это и будет интересно! Борьба не на жизнь, а на смерть между двумя мамонтами шоу-бизнеса, двумя самыми успешными актерами своего времени! Вас будут снимать для промо, ваша красота хорошо гармонирует, это отмечалось и ранее, представь, как взорвутся сердца у фанатов во всем мире?!

- Я, по-твоему, мало взрываю их один?! - прогремел Тэхен, и Хосок заткнулся. - С каких пор мне нужна в этом помощь?!

Помолчав, агент вздохнул и вымолвил, глядя злюке в глаза.

- У тебя нет выбора. Мы подписали контракт, и ты обязан участвовать. Я звонил агенту Сокджина с предложением как-то решить вопрос, от твоего имени, но этот Мин... категорически отказался, его клиент заинтересован в съемках. Так что...

Тэхен глубоко вздохнул, раздув ноздри, нахмурив брови, шлепнул губами. Хосока прошило током: он что-то брякнул не так...

- Ты произнес имя этого выскочки в моем присутствии без необходимости, - процедил Тэхен, вцепившись в обивку дивана длинными сильными пальцами, явно собираясь встать.

Но Хосок был опытный агент: пятая точка Тэхена только отрывалась от сидения, а незадачливый служащий уже пулей вылетел за дверь.

Выгрузив Сокджина у небольшого кафе, Юнги укатил дальше, напомнив держаться на связи.

- Как только я устрою тебя в отеле, вернусь и заберу туда, гуляй спокойно, - улыбнулся он, помахал рукой и скрылся за поворотом.

За дорогу в Пусан Сокджин жутко проголодался, и представить, что он будет ждать заселения в отель, забронированный съемочной командой, и ладно если через два часа поест - он не мог. Так что, завидев симпатичное кафе, попросил бросить себя тут на произвол судьбы.

Отпустив Юнги, он нацепил маску и надвинул козырек кепки пониже и вошел в заведение. Сначала подумал поесть что-то серьезное, но затем увидел симпатичные вафли с начинкой и решил: ладно, не опухну, если съем штучки три! Добавив к этому огромную порцию молочного коктейля, он расплатился и вышел на улицу снова, быстро перебежал дорогу - и вышел на набережную.

Пусан значит вода, много воды, порт. Вдыхая свежий соленый воздух, немного ежась, так как ветер дул не слишком-то приветливый, Сокджин вышел на пляж, нашел где можно присесть, чтобы никому не мешаться, и стал есть, не поднимая кепки.

На самом деле, его не сильно волновало, что его могут узнать, его фанаты были людьми воспитанными, и максимум, что делали - стояли рядом и фотографировали, умиленно улыбаясь. Первое время, разумеется, его это пугало, но потом он понял, что это гораздо менее страшно, чем толпа варваров, лезущих обниматься и рвать одежду на кумире.

Но в Пусане, видно, его личность никому не была интересна этим утром, так что он спокойно доел свою еду, выкинул стаканчик и пакет от вафель в урны, и пошел прогуляться по берегу, у самой воды. Светло яркое солнце, от воды тянуло прохладой, но Сокджин всегда одевался достаточно тепло, чтобы не простыть. В теплой толстовке, мешковатых джинсах и огромных кроссовках, в кепке, закрывавшей лицо, фанаты и при желании не узнали бы «всемирного красавчика», «любимого оппу нации» Ким Сокджина, и это его невероятно устраивало.

До определенного момента. Он шел себе и шел, слушая музыку в айрподсах, сунув руки в карманы и пережевывая жевательную резинку, потом увидел идущего задумчиво навстречу высокого молодого мужчину в толстовке, капюшон которой закрывал его голову и лоб. Успев подумать о том, что мужчина очень красиво сложен и походка его напоминает тигриную, Сокджин остановился, как вкопанный.

Мужчина, погруженный в раздумья, еще какое-то время шел, но постепенно (и довольно быстро) задумчивость его взгляда сменилась настороженностью, узнаванием и - едва сдерживаемой агрессией.

- А мир тесен, - рассмеялся Сокджин, наслаждаясь нарастающей яростью на лице напротив.

- Ты просто не мог выбрать иного места для прогулок, да?! - прорычал Тэхен, а это, конечно, был он.

Сокджин повел широкими плечами, скрестил руки на красивой широкой груди, отставив одну длинную ногу в сторону немного, показывая, что сдаваться не намерен.

Черт, все падали ниц перед Тэхеном, так или иначе, Хосок его боялся, режиссеры - трепетали и тоже боялись, стафф вообще при нем не дышал, и только гребаный мать его Ким Сокджин не боялся, не трепетал, не помалкивал - ничего! И ЭТО СТРАШНО БЕСИЛО! Я должен сломать его, пользуясь этой оказией, подумал Тэхен в этот момент. Он должен стать моим рабом!!!

Проблема состояла в том, что Тэхен поставил себе эту цель уже десять лет назад, когда они оба только продвигались, и с тех пор никак не продвинулся, и это НЕСКАЗАННО БЕСИЛО! Сокджин был упрям и не желал признавать себя вторым в гонке вооружений, в смысле, популярности. Он был квинтэссенцией негатива и зла для Тэхена, и должен был быть уничтожен - и никак это не выходило!!!

- С какой же, интересно знать, стати я должен? И откуда я мог знать, что из всех пляжей Пусана ты выберешь этот?! Это даже не популярное место, это отшиб города!

- Место в самый раз для тебя!

- Хм, тогда что здесь делает твое высочество?!

- На популярном пляже слишком много зевак, уверен, и тебе хватило ума понять это, раз ты тут!

- Я тут случайно, агент заселяет меня в отель, а я гуляю... кстати, если ты хочешь есть, тут дивное кафе на побережье...

- Не думаешь ли ты, что я стану есть там, где ты?!

- Я ел не там, а тут, сидя на песочке...

- Босяцкая привычка.

- Пикник тоже босяцкая привычка? Ну, простите, не все росли в королевском дворце, я, например, в обычной семье воспитывался...

- Это заметно.

- Если ты решил оскорблять мою семью, Ким Тэхен, то приготовься быть битым. Кто тебя воспитывал, интересно?! Няньки во дворце задарма ели свой хлеб.

- Я не собирался никого оскорблять...

- Ну и отлично, - Сокджин двинулся вперед, обогнул его - и был цапнут за предплечье и развернут.

- Я с тобой еще не закончил, - покачал Тэхен головой. - Раз уж случилась такая оказия, надо обсудить, как нам следует вести себя, чтобы не мешать съемкам.

- И что же ты предлагаешь?

- Ты - не отсвечиваешь, я - сияю, - пожал плечами Тэхен, показывая, что вопрос был риторический. - Режиссеру понадобится все его внимание для меня, а ты веди себя поскромнее - и никто не пострадает.

Сокджин рассмеялся, потом утер глаза, поднял взгляд на Тэхена, смотревшего недоуменно и раздраженно.

- Во-первых, если тебе так не нравится мое общество - отпусти мою руку...

Тэхен удивленно посмотрел - да, он все еще держал Сокджина! Резво расцепив пальцы, отер их о штанину и сунул кисть в карман. Сокджин оправил рукав и кашлянул.

- Во-вторых, с чего ты решил, что я буду тебе уступать?! Главного героя играю я, если память не отшибло, я так же прошел кастинг, как и ты, так с чего ты решил, что я тебе чем-то обязан?! Тэхен, сделай одолжение, оставь свои королевские замашки, перестань корчить надменное лицо небожителя, тебе не идет, потому что раздражает. Ты не думал, что слишком красив, чтобы быть такой сволочью? Только неуверенные в себе люди ведут себя, как ты, ты знал это? Самоутверждаться, унижая других - это такое себя занятие, по моему мнению. Никто тебе не обязан. Будь скромнее, или однажды ты влетишь по самые свои аппетитные ягодицы. Хорошего дня, красавчик, - улыбнулся Сокджин, похлопав его по плечу нежной тонкой рукой, и направился прочь.

Тэхен молча и в полном обалдении смотрел на широкоплечую фигуру, на округлые ягодицы, обтянутые джинсой, так как руки Сокджин держал в карманах, на ауру торжества вокруг этой рослой фигуры. Щеки Тэхена пылали, он отчаянно подбирал слова, чтобы догнать и бросить их в лицо возмутителю его царственного спокойствия, но не нашел ничего кроме «ты напыщенный индюк». Потому что ранее никто не осмеливался говорить такие вещи ему в лицо.

Съемки начались стремительно, без раскачки, так как и режиссер попался активный, да и количество дней по контракту было выставлено четкое, а большее количество грозило перерасти в открытое столкновение между главным героем и злодеем. Сокджин приходил в отель вечерами (или утром, если были ночные съемки) ужасно вымотанным, ел через силу, уваливался спать, просыпаясь, шел на пробежку, чтобы не терять форму и просто сменить обстановку. Тэхен и он уже работали вместе, лет пять назад, и тогда после завершения проекта Сокджин был вынужден поехать в Европу отдыхать, просто прийти в себя после чудовищного прессинга от партнера. Аура Тэхена давила, уничтожала весь позитив, и Сокджин ощущал себя выжатым фруктом каждый божий день.

Возле отеля, где спонсоры сняли номера для стаффа и актеров, был свой пляж, небольшой, но достаточный, чтобы бегать и отдыхать, тем более, поутру там никого не было. Проснувшись еще затемно, Сокджин одевался в спортивное и шел побегать, затем в номер принять душ, завтракал и снова выходил туда, просто посидеть и побыть в покое. Потом его находил Юнги и вез на съемки, агент прекрасно понимал, как актеру важны эти пара часов одиночества, и не лез к нему, сочувственно наблюдая издалека, как Сокджин сидит на камнях, подстелив плед, и тупо пялится на залив.

Через две недели он начал ощущать боль и ломоту во всем теле от того напряжения, что испытывал, работая с Тэхеном. Это были самые страшные и изнуряющие съемки в его жизни, и, сидя на камне и глядя на воду, Сокджин чувствовал страшный ком в горле. Он даже не мог пойти в бар с Юнги и выпить, расслабиться, потому что режиссер спешил, не давал выходных дней.

Спустя десять лет карьеры ты все еще себе не принадлежишь, подумал Сокджин.

- Слушай, может, установим график посещений пляжа?

Он вздрогнул. Послышался шорох песка под шагами, и солнце заслонило большим крепким телом. Сокджин застонал, поднявшись, взял плед и пошел прочь.

- Я хоть где-то могу побыть без тебя? - процедил Тэхен, двинувшись за ним. - В твоем номере, наверняка, хорошо, отчего ты каждое утро мотаешься сюда?!

- А ты? - вымученно ответил Сокджин, зная, что пожалеет.

- Не могу там спать, мне слышатся голоса за стенами, - сказал Тэхен. - А здесь приятно в этот час, никого нет, вчера я ушел на тот конец пляжа, куда ты теперь топаешь, так как увидел тебя, но я тоже хочу посидеть на этих камнях...

- Ведь я ушел оттуда, так иди и сиди теперь там! - не выдержал Сокджин, остановившись и обернувшись. - Иди и сиди! Блять, Ким Тэхен, сколько можно?! Ты хоть представляешь, какой ты тяжелый человек?! На съемках все устают подлаживаться под тебя, я вымотан морально так, словно в дурдоме работаю, и когда я пришел передохнуть от тебя - ты снова нарисовался!

- Я не обязан делать так, как удобно тебе, - презрительно фыркнул Тэхен, окинув Сокджина снисходительным взглядом.

Тот закрыл глаза и закинул голову назад.

- Зачем теперь ты идешь за мной? - прошептал он, потирая ладонями лицо.

Тэхен пожал плечами.

- Хотел тебе разъяснить...

- Ясно. Ты разъяснил. Иди теперь и сиди в тишине, раз в номере некомфортно, и... Пожалуйста, дай мне полчаса до отъезда на съемки побыть одному...

- Ты должен задуматься над тем, чтобы перестать читать мне нотации.

- Тогда не подходи ко мне...

- Я бы рад, но мы вместе тут снимаемся...

- Тэхен, тебе не с кем беседовать?! - взорвался Сокджин, открыв глаза. - У тебя нет друзей, кому можно позвонить?! Поговори с агентом, ему деньги платят, чтобы терпеть тебя, блять! Я-то чем обязан?! Боже, как твоя девушка тебя терпит, я бы удавился...

- Тебе не стоит ставить себя на ее место, ты здесь не при чем, - фыркнул Тэхен, покраснев.

- Упаси господь ставить кого-то на место этой несчастной...

- Твоя тоже не слишком-то счастлива, жить с таким простодырой...

- У меня нет девушки, придурок, - бросил Сокджин. - С моим графиком я не могу поддерживать нормальные отношения, думаю, ты знаешь, как это происходит. Все, иди к камням и отдыхай, позвони кому хочешь и повесь на него свои нотации, пожалуйста.

Он развернулся и снова пошел прочь, спина его подрагивала от раздражения.

В следующий раз Сокджин пришел на пляж глубокой ночью. Он должен был бы спать в номере, но его колотило от ярости так, что он боялся перебить отельную посуду и мебель.

Залив бушевал, дул ветер и играл волнами, свет фонарей на набережной глотался в этой микробуре, и Сокджин,усевшись на пледе на холодных камнях, ощущал себя словно посреди стихии. Было очень громко и даже несколько страшно, но он не хотел уходить.

У него болело буквально все, потому что Ким Тэхен сегодня превзошел сам себя. Он довел до истерики главную героиню, и режиссер и Сокджин отпаивали ее сладким чаем и кормили сладкими пончиками, гладили по очереди по спине и призывали мужаться. Он довел сценариста до ора в течение получаса на себя любимого, довел оператора, гримера и стилиста, он довел Сокджина и себя самого. Сокджин наорал на придурка и ушел к себе в гримерку, просто тупо побыть одному. Юнги пришел и дал ему тяпнуть коньяка, наплевав на то, что будет пахнуть. Заставил сесть и полчаса растирал ему плечи и виски, увещевая потерпеть. Только Юнги Тэхен был обязан тем, что еще ходил по земле и с неповрежденным лицом. Только Юнги режиссер был обязан тем, что Сокджин не плюнул на все и не уехал.

Теперь Сокджин сидел на камнях посреди бури и просто плакал. По его лицу текла соленая вода, он не дрожал, не рыдал, она просто текла, словно долетали брызги от волн. Почувствовав, что кожу стягивает, он утер рукавами толстовки глаза и щеки, всхлипнул и закрыл лицо ладонями.

Перед его глазами стоял Тэхен: надменный, язвительный, источающий сарказм на всех и вся. С его красивым лицом, сияющим высокомерием, и его глазами, в которых Сокджин без труда прочитал... одиночество.

Он заметил его впервые, когда спросил тогда: «тебе некому позвонить?!» Оно сверкнуло в красивых глазах актера, привыкшего нравиться, быть обожаемым. Имея множество приятелей и лучшего друга (Юнги, кого же еще), Сокджин прекрасно знал, что такое одиночество. Самое страшное в нем - молчание.

Тебе некому высказаться. Всю чушь, что ты думаешь, все мысли, что тебе теснят голову, всю нежность, что ты в себе копишь - некому выказать и высказать. Тебя давят слова и чувства, ты задыхаешься от них. Ты сидишь в своей роскошной квартире, имея гигантский счет в банке, и сходишь с ума, потому что ты один. Друзья все по парам, и говорят они о себе, они ходят вместе, милуются на твоих глазах, ты и рад за них, но неужели им не ясно, что это больно видеть?! Неужели у вас нет места иного поласкаться, или вы дома сидите по разным комнатам и не встречаетесь? Зачем вам демонстрировать мне свою любовь? Чтобы насладиться видом моей неполноценности, моего одиночества? Чтобы говорить себе: да, он успешнее нас, и он не связан тяготами совместного быта, но он СТРАДАЕТ ОТ ЭТОГО. Вы наслаждаетесь этими мыслями? Все ваши семейные неурядицы как будто отступают от вас, когда вы видите, как я несчастен, не имея их? Вы так самоутверждаетесь?

Сокджин радовался за друзей, когда те женились, заводили деток, он нянчился с малышами, он ходил с ними всеми в кино, театры, гулять, но радовался, что это выходит редко, потому что встречи не расслабляли его - он возвращался домой и ощущал себя разбитым.

И он понимал, что Тэхену в этом плане легче, хотя он и не понимает этого. Тэхену не на кого смотреть и его убивает счастье совершенно посторонних людей. Это все же проще, чем друзей.

Наверное, я плохой друг, думал Сокджин, сидя на валуне. Я хочу от людей слишком многого, они счастливы, а я тупо не могу радоваться за них... но если я сам несчастен, как я могу радоваться? Этот нонсенс... Теперь он понимал, почему Тэхен - такой.

Он просто тоже одинок. И по той же причине. У Тэхена нет жизни для самого себя, лишь то, что не мешает его работе. Он не может десять лет завести себе отношения, потому что этот человек не справится с его популярностью и обязанностями. Половинка не будет терпеть долгие отсутствия, редкие встречи, фанаты не примут, если Тэхен захочет жить с кем-то и открыто гулять, а девушка... она хочет уважения. Закрытые отношения - это горько. Это вопросы людей: почему ты одна? Это видеть, как к нему клеятся, и имеют право, так как официально он свободен. Как его хочет толпа женщин, среди которых много истинных красавиц, и ты, конечно, уступаешь им. И в один день ты понимаешь, что он тебе изменяет с кем-то из них. Ты понимаешь, что годы твоей юности прошли в ожидании его. Что даже если ты ему родила - все в твоем мире простых людей считают, что ты родила без мужа. Потому что он продолжает жить в своем мире. Редко кто способен это вынести, редко кому достает мужества.

Сокджин убрал руки от лица и посмотрел на волны. Потом достал смартфон, открыл Инстаграм. Из-за непогоды сеть ловила так себе, но он смог найти официальную страницу Тэхена, где имелся открытый ДМ.

«Я на пляже. Если не спишь - приходи, тут крутые волны, очень красиво»

Он выключил экран и убрал смартфон. Будь что будет, подумал, ощущая, как легчает на душе. Его одиночество пульсировало внутри, разжижаясь от слез, что он выплакал, и ком в горле вдруг куда-то исчез.

- Только полный идиот сидит на пляже в такую непогоду.

Сокджин молча подвинулся, и рядом вплотную село нечто дрожащее и что-то бурчащее себе под нос. Закинув руку ему на талию и крепко прижав к себе, Сокджин услышал:

- Что, интересно, ты себе возомнил? - в голосе слышались остаточные ноты истерики.

Той, что человек закатывает наедине с собой, исходя отчаянием и болью. Сокджин рассмеялся, ощущая снова влагу на своих глазах.

- Короче, так, - сказал он. - Ты можешь драться со мной - а можешь взять мой номер телефона и писать мне. Когда и что вздумается.

- С чего ты, мать твою, решил, что мне есть что писать? - голос Тэхена сорвался.

Не только потому что он услышал слова, о которых втайне от самого себя мечтал уже много лет. Просто чтобы кто-то захотел общаться и слушать такую дрянь как он.

Просто Сокджин повернул к себе пальцами за подбородок его лицо и поцеловал. Своими солеными полными губами - его, Тэхена, аккуратные тонкие губы. Пространство вокруг них заполнил шум волн и ветра, внутри же каждого из тел разлилось тепло. Тэхен стиснул талию Сокджина грубо, больно, впиваясь в его губы в ответ, его одиночество затрепетало и потянулось к тому, что сидело теперь так близко.

К тому, что точно так же, как и оно, перестало быть одиночеством в эту ночь.

- Ты придурок, кто сказал тебе, что ты можешь меня поцеловать?...

- Я просто захотел сделать это, Ким Тэхен. Не рыпайся, бога ради, тебе самому это нравится...

- Кто сказал тебе, что мне это нравится?!

- Твои губы... поцелуй меня снова, м?

- С какой стати ты решил... а, ладно, иди сюда! Ненавижу тебя...

- ...я тебя тоже... очень сильно...