Заглушив мотор, Хосок откинулся на спинку сиденья и вздохнул. В машине тепло и пахнет хорошими сигаретами, правда, пачку с их остатками Хосок вышвырнул еще в Сеуле.

Он едва смог доехать до дома. Горело лицо, горело тело, дрожали ноги и руки. Он останавливался на светофорах и молился, чтобы тот быстрее сменял цвета. Проехал мимо любимой кондитерской, так и не остановившись купить пирожных, хотя еще утром думал об этом.

Играло радио, раздражающе пищал какой-то девичий коллектив. Но сил поднять руки и выключить музыку не было. Он сидел и смотрел на падающий за окном машины снег, ощущая, как воздух в салоне стремительно остывает, принимая холод улицы.

Наконец, он выключил радио и окончательно усыпил машину, вышел под снег, не заботясь тем, чтобы как следует запахнуть пальто.

Уже стемнело, но от снега и придомных фонарей было достаточно светло. При свете снежинки кружились просто волшебно, ветра не было, снег хрустел под ногами Хосока. Он неспешно двинулся к дому, забыв загнать машину в гараж, глядя себе под ноги. Нос покраснел быстро, руки тоже, он остановился, судорожно дыша, испуганно озираясь, словно вот-вот воздух куда-то исчезнет - и он задохнется.

В кармане пальто хрустел конверт. Хосок не хотел доставать его - и не хотел, чтобы промок от снега, и знал прекрасно, что там внутри.

Ему всего двадцать шесть.

Он живет в доме своей мечты в хорошем тихом районе. В его доме высокие стены и потолки, и большие окна, небольшой садик вокруг, у него есть маленький бассейн с джакузи, есть площадка для барбекю. В доме уютно и светло, и в гостиной - камин. Хосок мечтал об этом доме все те годы, что строил свою карьеру, даже с детства, рисуя его на полях в школьных тетрадках. Именно такой дом.

В двадцать шесть он - популярный писатель, чьи романы экранизируются, он получает премии, ездит по миру.

В двадцать шесть он - водит дружбу с самыми видными деятелями культуры своей страны и за ее пределами. Он даже пожимал руку Президенту.

В двадцать шесть он - гордость отца и матери, сам оплатил стартап сестры, устроил ей свадьбу, ждет своего первого племянника.

Он даже не женат, даже еще не познакомился с милой девушкой, чтобы подумывать с ней об этом. Он всегда хотел стать отцом.

Ну, или встретить милого парня и жить с ним тихо и мирно, в счастье для двоих, ну, или собаку завести...

В двадцать шесть он - болен раком. Узнал это сегодня. Сидя в кабинете, слушал прогнозы врача и смотрел себе на колени, на свои бешено дрожащие руки. Весь мир вокруг Хосока лопнул, как мыльный пузырь.

- Прогноз благоприятный, - сказал врач, заставив его смотреть себе в глаза. - Мы сделали вам снимок, опухоль вполне операбельна, и мы проведем операцию в тот момент, когда вам будет удобно.

Хосок тут же назначил дату, согласовав с агентом. Тот был шокирован не меньше, обещал на следующий день приехать и попросил не нервничать.

- Возьми такси, машину подгонят.

Но Хосок уже садился за руль.

Он вошел в прихожую, свет зажегся гостеприимно. Прислонившись к закрытой двери, Хосок достал бумагу и пробежал глазами, все еще ожидая, что он что-то неверно понял.

Вскользь подумал о том, что с утра толком не ел, но при мысли о еде ему стало тошно. Он разулся, поставив внезапно очень тяжелые туфли на полку, сунул ноги в мягкие тапочки и прошел в гостиную. На чистом автомате скинул пальто на вешалку у входа, прошел и затопил камин - просто чем-то занять руки. В огромных окнах падал снег и темнело небо за ним. Наметались сугробы на садик вокруг дома, и дальше этого ни зги не было видно. Хосок стоял возле камина и пытался понять, как ему теперь ощущать себя в пространстве.

Пойти помыться?

Пойти поесть?

Читать... писать тем более... Он думал о каждом из этих занятий, и отбрасывал одно за другим.

- Может, вина?

В тишине большой гостиной нежный приглушенный голосок прозвучал настолько режуще слух, и Хосок похолодел. Резко обернувшись, он заметил, что в гостиной горит только камин, все прочие светильники потушены. Что на журнальном квадратном дымчатого стекла столе появились два высоких бокала с красным вином.

И на огромном угловом диване вальяжно расселся чужак. Молодой мужчина, в черном шелковом комплекте, с огромным красным перстнем на маленьком нежном пальчике. Мужчина был словно подросток комплекцией и личиком, но в его глазах читалась хитрость и мудрость. Ему явно больше двадцати пяти. И он явно знает, что делает тут.

- Ты кто такой? - произнес Хосок, и собственный голос показался ему чужим.

Гость рассмеялся тихо, облизнув пухлые губы, повел узкими плечами.

- Демон, - ответил он, выдержав паузу.

- Кто?

- Демон смерти. Пришел познакомиться, - гость чуть склонил голову, словно завершая представление себя. - Чимин - таково мое имя. Твое я знаю - Чон Хосок.

- Радует, что ты все-таки соображаешь, что пришел в чужой дом... У тебя есть пара минут, прежде чем я выставлю тебя, - Хосок подошел и остановился по другую сторону стола от Чимина.

В ответ демон нагнулся, подхватил бокал и поднес к губам. Его глаза прикрылись, глоток пробежал в нежной шейке, и от Хосока это не укрылось. Демон был красив и соблазнителен.

- Я пришел сказать тебе то, что ты и без меня узнал сегодня, - Чимин поставил бокал между ног, уперев стеклянную ножку к промежность, едва уловимо погладил ею себя. Все его действия, хотя Хосок закрывал его от света, были четко заметны. - Ты болен раком, ведь так?

Хосок молчал, не меняя позы.

- И врач сказал тебе, что опухоль операбельна, так?

Чимин сделал еще глоток вина и поставил бокал обратно между ног.

- Любая операция - рискована. Не мне тебе говорить, в конце концов, смертный из нас - ты, - рассмеялся он. - Ты можешь погибнуть на столе. Операция может просто пройти неудачно. Ведь так?

- К чему ты клонишь? - Хосок нахмурился.

- Выпей вина. Я расскажу.

- Я не расположен пить вино...

- Нам некуда спешить и не о чем ссориться, - мягко пропел Чимин. - Я пришел не глумиться - а помочь... Какие все-таки смертные упрямцы...

Ладно. Хосок послушно поднял бокал, принюхался и сделал глоток. Вино волной промчалось по пищеводу и ухнуло в пустой желудок. Вздохнув, писатель опустился на диван и вопросительно склонил голову на бок.

- Итак?

Чимин покусал губы, изучая его. Повертел бокал так, чтобы ножкой его снова задевать свою промежность. Его дыхание участилось, глаза опасно сверкнули.

- Я готов заключить соглашение. Хоть я и демон смерти - но не бессердечен.

- Ты любишь выгоду, я уже понял.

- Да, - покивал Чимин. - Я помогу тебе выжить после операции. Ты будешь долго и счастливо существовать, населяя землю потомками. Мне не хочется приходить по твою душу к операционному столу, если честно, я брезгую находиться в таких местах. Соу... мне тоже выгодно, чтобы ты выжил.

- Это, конечно, не бесплатно, - осклабился Хосок. - Не по доброте душевной...

- Я не такой уж злой, ваша литература сильно преувеличила степень нашего коварства, - обиженно надул губки демон. - Но, видишь ли...

Тут он смущенно прикусил губку, и посмотрел на писателя исподлобья.

- Ты ведь сейчас пишешь историю... ну, по демонам и ангелам, так?

- Да, - улыбнулся Хосок, делая новый глоток вина.

Чимин помялся, хихикая в кулачок.

- Ты там выписываешь инкубов какими-то... картонными, плоскими, шаблонными, - капризно захныкал он. - Мне не нравится! Я... сам недавно только перестал быть инкубом, меня повысили, - поделился он, стушевавшись на мгновение. - И вот - мы не такие! Пиши лучше!

- В самом деле? Ты был инкуб? - удивился Хосок.

Чимин моментально вскинулся.

- Ты что, не веришь?

- Верю, малыш, успокойся, ты очень красивый, - рассмеялся Хосок. - И что? Ты, в самом деле, поможешь, если я напишу инкубов более многогранными? Ты готов спасти жизнь человеку ради корректного упоминания в книге?

- Твоя жизнь значит много только для тебя, - улыбнулся Чимин. - Для меня она ничего не весит. На самом деле, в смерти нет ничего страшного, человек, ты просто перестаешь быть одним состоянием себя, и переходишь в другое. В лимбе не так уж плохо, а там уж... деяния твои все добрые, ты попал бы в Рай, разве кисло?!

- Но мне и тут не кисло! - вскричал Хосок. - Моя карьера разгоняется, я обрел независимость, смотри - этот дом вокруг, я так мечтал именно о таком! Моя сестра, благодаря мне, начала свое дело, вышла замуж, мать тоже, с отцом - теперь ни в чем не нуждаются. Я жил не бедно, но без излишеств, все детство и подростковые годы. Я жил мечтой, что мое хобби начнет приносить доход, так как больше ничего не хотел делать, как писать и писать. Моя мечта сбылась.

- Как правило, на этом и завершается жизнь. Ты сам сказал....

- Но я хочу расти дальше, как писатель! Хочу жениться и завести детей, или... не знаю, с парнем встречаться, это тоже неплохо... хочу поездить по миру еще, познакомиться с писателями, которые вдохновляли меня - или посетить их могилы...

- В Раю ты смог бы встретить их вживую, - фыркнул Чимин. - К тому же, есть вещи, которые выше вас. Ваших мечт. Ваших ожиданий. Жизнь даруется, пользуйся, старайся, но этот дар отбираем. Это как аренда, понимаешь? Жизнь не принадлежит тебе.

- Самоубийство?

- Кто сказал, что в тебе изначально не было заложено покончить с собой?

Хосок промолчал.

- Все задумано. Каждый твой гребаный шаг и каждое решение, кажущееся тебе внезапным, порывом, которое, на твое мнение, изменит твою жизнь - все запланировано. Как и решение сделать или не сделать этот шаг, и последствия этих выборов, - улыбнулся Чимин. - Так все выстроено. Расписание и графики ваших жизней готовятся до вашего рождения. Все инвалидности, трагедии и аварии, последовательность выпавших зубов и первый секс - все заложено. И поменять это не дано никому. Твоя судьба - помереть в расцвете лет от рака. Возможно, в будущем ты написал бы величайшее произведение, если бы выжил, но это только людские додумки и чаяния. Если человек умер в печи Аушвиц - такова его доля. Если он убил и закопал 33 молодых человека в подвале дома - такова доля его и его жертв. Все не случайно, случайностей не существует. Поэтому сослагательное наклонение не имеет никакого смысла. Забудь. Растопчи. Просто прими факт того, что ты умрешь, и эти дни живи хорошо... сколько бы тебе ни осталось, - вздохнул Чимин. - По крайности, не будет обидно.

- И это «хорошо» тоже запланировано?

- Ну разумеется! Гляжу, ты понял.

- Но встреча с тобой - тоже запланирована? Или..., - лукаво улыбнулся Хосок.

- Конечно, запланирована. Я был приставлен забрать твою жизнь, и, следовательно, могу видеться с тобой и даже показаться - ха, да кто поверит, начни ты говорить, что видел меня?!

Хосоку пришлось признать, что демон совершенно прав. Он сделал еще глоток вина.

- Так что? - склонил голову на бок Чимин, допив вино и закинув руку на спинку дивана. - Ты согласен?

Хосок пожал плечами.

- Редактор все равно может вырезать это, ты должен понимать...

- Я верю, что ты справишься, и ему не придется...

- Тогда ладно. Я обещаю, - кивнул Хосок.

- Ты даешь слово, смотри! - пригрозил пальчиком Чимин, поднимаясь, плавно потянулся. - Если ты нарушишь обещание, я заберу твою душу с операционного стола.

- Я никогда не нарушаю обещаний, парень, - Хосок встал тоже.

Чимин захихикал, протянул писателю свою нежную изящную руку. Хосок смерил маленькую хрупкую фигурку перед собой смешливым взглядом, подумав о том, что вино на голодный желудок не было хорошей идеей, и его здорово штормит. Где-то на задворках остатков сознания он понимал, что демон во всю дурачит его, но никак не мог уловить, в чем именно. Его длинные пальцы перехватили руку демона, сжали, наслаждаясь мягкостью и теплом.

- Я болен раком, но почему-то совершенно перестал переживать, - прошептал он задумчиво, не выпуская нежные пальчики.

Чимин улыбнулся, подходя и плавно оседая на крепкой груди человека. Рука его поползла по плечу, обвила шею писателя, демон приподнялся на цыпочки и посмотрел ему в самые глаза.

- Наверное, потому что ты веришь, что я тебя не обману....

Мгновенно рука человека сжалась на тонкой талии, он зарычал:

- Только попробуй! Я знаю твое имя, демон, и...

Он не договорил - пылая очами, демон прильнул к его губам, страстно и пылко, его тело дрожало, видимо, демон давно ждал этого мгновения. Писатель хотел столкнуть демона с себя, так как жутко рассердился, но тот, отцепившись от его губ, рыком порвал на человеке свитер плотной вязки, спустился обжигающими поцелуями к его промежности. Мгновение, звякнула пряжка - и Хосок закинул голову назад, рыча от наслаждения. Ротик демона с длинным красным языком старательно и мощно обрабатывал ставший колом член, пальцы Чимина сжимали бедра Хосока, видно было, бывший инкуб наслаждается и сам минетом, который делает, он сосал с хлюпом, увлеченно, проталкивая все глубже и глубже головку в глотку, и Хосоку не понадобилось много времени, чтобы кончить.

В камине трещал огонь, на ковре возле лежал Хосок, расставив ноги, сжимал крепко тонкую талию извивающегося на нем демона. Обнаженное гладкое тело Чимина двигалось быстро, насаживалось глубоко, он весь покраснел и покрылся испариной, черт, как был хорош этот грех во плоти! Он целовал жадно губы человека, царапал его грудь коготками, стонал так сладко, что Хосок от одного того извергался - набивая попку спермой. Он сдавливал половинки Чимина до синяков, кусал его губы, шею, плечи, соски - а тому все мало, он льнул все плотнее, плакал, умоляя брать себя жестче. Они оба были блестящими от пота и спермы, и глаза их горели безумием. Вдавливая Чимина в ковер попкой кверху, Хосок долбился, жадно и злобно глядя на красные от укусов плечи - и метил их снова и снова...

Он буквально сошел с ума, но не боролся с этим чувством. В голове промелькнула мысль о том, что, вероятно, именно секс был нужен ему, чтобы справиться с первой атакой отчаяния. Такой секс - агрессивный и кричащий, плачущий и умоляющий не жалеть, вбиваться мощнее. Тело Чимина было создано ласкать и принимать ласки, и кто такой был Хосок, чтобы отказаться от всего этого...

Он очнулся в своей постели, один, одетый в пижаму. За окном было бело, и на небе тоже. В саду каркали вороны, и этот звук резал слух. Голова не болела, зато тело ныло, как всегда после хорошего секса. Хосок сел на постели, огляделся, пытаясь понять, спит ли он еще или пробудился.

У дома посигналила машина. Это приехал агент, глаза как два блюдца. Он что-то бормотал, в нервах побежал делать завтрак на двоих, все расспрашивал и сам отвечал, оказалось, ночью он не мог уснуть, искал в интернете все про болезнь Хосока и высчитывал процент вероятности благополучного исхода. Он даже разбудил утром врача и заставил повторить себе все то, что тот сказал Хосоку накануне. Хосок молча слушал агента и думал о том, что же случилось ночью.

Было или не было.

***

Операция прошла успешно. Хосок так и не понял, демон ему помог, или его опухоль не была так уж страшна. Скорее всего, второе, а демон, в самом деле, обманул его, на то он и демон! Сидя дома в период рехаба, Хосок часто поглядывал на свой ковер, совершенно нормальный и чистый ковер у камина, и усмехался - приснится же такое...

Может, позвать его? Он не может отказаться...

- Чимин-а? - произнес он, стоя у окна с чашкой горячего шоколада в руке. Чувствуя себя слегка идиотом. - Ты тут? Я это... спасибо... и... словом, если ты хочешь, я...

Он не договорил: по ту сторону в окно прилетел большой снежок. Хосок отскочил - и увидел в своем саду одетого в розовый пуховик парнишку, смеющегося во весь рот и машущего руками. Хосок помахал в ответ, указывая на двери. Сердце его бешено билось, щеки зажглись румянцем.

Он едва успел отставить чашку, прежде чем мягкое, маленькое, холодное с мороза, создание упало в его объятия, слизывая с радостных губы писателя шоколад...