Микки просыпается с чувством, что ему уже не так хочется умирать. В его комнате непроглядная темень, кроме слабого красного свечения его часов. Уже почти два часа, и он один в постели. Удержаться на ногах кажется титаническим усилием, и монстр Франкенштейна, вероятно, более изящен. У Микки во рту такое ощущение, будто он проглотил носки.

Свет в гостиной выключен, но телевизор работает. Микки подходит и видит, что Евгений спит, а глаза Йена почти полностью закрыты. У Евгения коричневый след вокруг рта, и Микки улыбается. Это чертовски больно, но он ничего не может с собой поделать.

— Ты принес ему мороженое.

— В вашем морозильнике сильный дефицит, — Йен потягивается и зевает, — а ты знаешь, что за восемь часов можно насмотреться на кучу Микки-Маусов?

— Я знаю. Да.

— А ты знал, что это может быть один и тот же эпизод в течение всех восьми часов?

— Да. Это я тоже знал.

— А я-то думал, что быть учителем — значит быть выносливым. Если я никогда больше не услышу эту чертову песню из заставки, я умру счастливым человеком.

— Почему бы тебе не рухнуть в его постель? Он может спать со мной, — Микки сканирует тело Йена, когда тот поднимается на ноги, — или, ну, ты не поместишься на его кровати, так что можешь взять мою, а я буду спать с ним.

— Наверное, это было бы странно для него проснуться, и обнаружить своего учителя в постели со своим отцом, а?

— Это будет странно для его отца.

— Светлана сегодня будет дома?

— Сомневаюсь в этом.

— Я займу диван. Если я окажусь в твоей постели, я планирую, что это будет больше похоже на повторение нашей первой встречи.

Микки легонько касается своего носа, тут же жалея об этом.

— Какое-то время этого не случится.

Йен пожимает плечами.

— Ты просто должен сделать так, чтобы это стоило моего ожидания.

**

Микки получает нагоняй от Светланы за то, что подверг Евгения риску, но она извиняется, когда Микки спрашивает ее, что бы сделала она. Она не столько извиняется, сколько просто перестает кричать на него, что, по мнению Микки, почти одно и то же. Он позволяет парням на работе предполагать все, что им угодно.

Йен пишет ему по крайней мере один раз в день во время обеденного перерыва, прося Микки прислать ему фотографию его лица. Микки посылает ему фотографию своего среднего пальца. Йен всегда отвечает, что вокруг есть впечатлительные дети, и он просто хочет, чтобы лицо Микки использовалось в качестве средства устрашения. Микки спрашивает в качестве средства устрашения для чего, и Йен отказывается ему отвечать. Микки посылает ему еще одну фотографию, на этот раз с двумя средними пальцами.

— У тебя довольно ловкие руки >:)

— Отвали. Сейчас ты учитель моего ребенка.

— Я на обеде. Может, ты пишешь мне о его академических достижениях.

— Он в подготовительном классе, и это ты мне пишешь. Возвращайся к воспитанию молодежи Америки.

Микки ненавидит то, что он улыбается, когда убирает телефон. Ненавидит, что Йен заставляет его улыбаться. За исключением того, что он этого не делает.

В четверг он все еще улыбается, когда возвращается домой, пока не видит парня, сидящего на его диване.

— Гм.

— Привет, — он немедленно встает и поворачивается к Микки, протягивая ему руку, — меня зовут Дэйв. Ты, должно быть, Микки.

— Ага. Потому что я, блять, здесь живу. Какого хуя ты здесь делаешь?

— О, Светлана и я…

— Он и есть бойфренд. Мы собираемся взять Евгения на ужин.

— Не спросив меня?

— Мне не нужно твое разрешение. Он мой сын.

Микки прикусывает губу изнутри.

— Он и мой тоже.

Дэйв переводит взгляд с Микки на Светлану. Она качает головой.

— Идем ужинать.

— У него завтра занятия в школе, — лицо Микки уже почти дошло до того состояния, когда оно не болит постоянно, но боль возвращается, когда он сжимает челюсть.

— Мы вернемся домой пораньше, — заверяет его Дэйв.

— Это не твой дом, — огрызается Микки, — во всяком случае, пока это ни хуя не так.

— Достаточно, — голос Светланы заставляет замолчать их обоих, — он вернется домой, чтобы принять ванну и лечь спать. Кроме того, он может услышать. Никаких драк.

Микки пожимает плечами, признавая свое поражение. Светлана права.

— Лучше бы так и было.

Она закатывает глаза и насмешливо фыркает, прежде чем позвать Евгения. Он выходит и настороженно смотрит на Дэйва, прежде чем подойти к Микки и обнять его. Микки крепко прижимает его и говорит, чтобы он повеселился и заказал самое дорогое блюдо в детском меню. Евгений хихикает и идет надевать пальто.

Как только они уходят, Микки хватает пиво из холодильника и уносит его в свою спальню. Он садится на кровать, прислонившись к изголовью, и выпивает половину, прежде чем вытащить свой телефон и отправить Йену сообщение.

— Ты сейчас в середине оценки алфавитного почерка?

— Смотрю телик.

— С. и бойфренд пригласили Е. на ужин.

— Ты в порядке?

— Не уверен.

— Нужна компания?

— Нет. Даже не знаю, почему я тебе пишу.

— Пришли мне фото.

— Зачем? У тебя рядом впечатлительные дети?

— Нет. Просто хочу тебя увидеть.

— Мы же не какая-то парочка.

— Избитые парни — в моей подборке на подрочить.

— Ты ебанутый, мужик. Кроме того, меня не избили.

— Не важно. Изображение. Ну же.

Микки вздыхает, делает снимок и отсылает его Йену.

— У тебя проблемы.

— Ты меня заводишь.

— Тебе нужна серьезная помощь.

Телефон звонит, и Микки ухмыляется, глядя на номер Йена.

— Что?

— Как думаешь, ты уже можешь сделать минет?

— Чувак, ты умолял меня сфотографироваться, чтобы решить, могу ли я кому-нибудь отсосать или нет?

— Нет. Не кому-нибудь, — Йен смеется, — мне.

— Подожди. Подожди. Это ты пытаешься вести со мной грязные разговорчики?

— А это работает? — Микки молчит, что, по его мнению, довольно хорошо выражает его ответ, но, когда Йен заговаривает снова, его голос становится глубже, — разве ты не хочешь встать на колени для меня?

Трудно удержать стон, потому что, по-видимому, тело Микки решило, что он дохуя сговорчив, когда дело касается Йена Галлагера, — и что я буду делать на коленях?

— Смотреть, — голос Йена отзывается прямо в члене Микки, — смотреть, как я расстегиваю джинсы, стягиваю их с бедер. Спускаю боксеры вниз и позволяю моему члену ударить тебя по лицу. Оставить влажный след на твоей щеке.

Микки сводит свои бедра вместе.

— Как ты думаешь, что я тогда буду делать? — Микки не узнает свой собственный голос, такой глубокий и грубый. — Закрою глаза и найду своим ртом твой член?

Йен стонет.

— Держу пари, твой рот такой же горячий и тесный, как и твоя задница.

— Мокрый, — выдыхает Микки, — скользкий вокруг тебя. Помню, какой ты толстый и длинный. Блять. Наполняешь меня так хорошо, — Микки закрывает глаза, накрывая ладонью свой член через джинсы, прежде чем расстегнуть ширинку. Он может представить себе Йена, вспомнить ощущение его толчков внутри себя.

— Думаешь, я смогу взять в рот весь твой член? Принять глубоко?

— Блять, да, — говорит Йен, — хватаю тебя за волосы и удерживаю неподвижно, пока трахаю твой рот. Чувствую, как ты давишься вокруг меня, когда я ударяюсь о заднюю стенку твоего горла. Чувствую, как ты отчаянно сглатываешь.

— Йен, — стонет Микки, сильнее прижимая руку к своему члену, толкаясь и ища давления, — блять.

— Смотрю сверху вниз, как ты отсасываешь мне. Твой рот сильно растянут, губы покраснели, слюна блестит на моем члене каждый раз, когда ты отстраняешься, — Микки сдается и обхватывает рукой свой член, сильно сжимая его, прежде чем начать поглаживать. Дыхание Йена звучит хрипло и прерывисто в ухе Микки, и Микки знает, что сам он звучит так же, — ресницы на твоих щеках мокрые от слез, потому что это чертовски много. Те звуки, которые ты издаешь с моим членом во рту. Черт. Хочу трахнуть тебя в глотку. Я хочу, чтобы ты был обернут вокруг меня, Мик. Хочу… блять, — у Йена перехватывает дыхание, и Микки знает, что он так же близко, — Боже, я пиздец как хочу…

— Хочу проглотить, — задыхается Микки, голос срывается, — высосать тебя до дна.

Все, что Микки может слышать, это стон Йена, за которым следует серия прерывистых вздохов. Этот звук толкает Микки через край. Он откидывает голову назад, ударяясь о спинку кровати, когда кончает.

— Вот дерьмо.

Голос Йена звучит хрипло:

 — Ты в порядке?

— Да. Отлично. Черт.

— Господи. Это было…

— Да, — Микки тянется за своим пивом, допивая остатки. Он вытирает вторую руку о футболку, — блин.

— Хочу трахнуть тебя снова.

— Йен.

— Скажи мне, что ты этого не хочешь.

— Ты же знаешь, что хочу.

— Мы не будем встречаться. Просто трахаться. И это подготовительный класс. Евгения не оценивают по его навыкам раскрашивания. Я не собираюсь завалить его, если ты меня разозлишь.

— Это было бы странно.

— Окей. Хорошо. Я ни хрена не собираюсь умолять твою задницу, — Йен вешает трубку, и Микки снова ударяется головой о кровать. Разочарование и обида в тоне Йена убивают то, что осталось после разговора, направленного на территорию отношений, и мгновение Микки просто сидит, прежде чем встать и раздеться. Он хватает свои спортивные штаны и чистую футболку и исчезает в ванной для самого горячего душа, какой он только может выдержать. Он все еще чувствует себя дерьмово, когда он заканчивает и плюхается на кровать, играя со своим телефоном, он, наконец, сдается и пишет какую-то тупую шутку на уровне детского сада Йену. Йен посылает ему смайлик в виде глупого улыбающегося лица с высунутым языком. Микки улыбается и расслабляется, включая телевизор и переключая каналы, пока не слышит, как входят Светлана и Евгений. Из ванной доносится много русского языка и хихиканья, а затем одетый в пижаму Евгений забирается на кровать Микки с объятиями и поцелуями, пахнущими зубной пастой.

— Папа! У меня были спагетти с чесночным хлебом и торт!

— Торт?

— Да. Мама сказала, что я очень хороший, а Дэйв сказал, что я самый лучший маленький мальчик, которого он когда-либо встречал.

— Что ж, это правда. Я имею в виду, что никогда не встречал никого лучше тебя.

— Мама говорит, что уже пора спать, но я хочу, чтобы ты мне почитал.

— Ладно, мартышка. Иди, забирайся в кровать, — Евгений сползает с кровати и направляется в свою комнату. Микки следует за ним и укладывает его перед тем, как прочитать историю, которую выбирает Евгений. Как только его глаза закрываются, Микки прижимает поцелуй к его лбу и выключает свет.

Когда он выходит, Светлана лежит на диване. Она держит в руках пиво.

— Иди сюда и присядь.

Микки выдыхает и подходит, забирая пиво. Он знает, к чему все идет, но не знает, что это значит и как все закончится. Он садится напротив нее, и она долго смотрит на него. Наконец Микки вздыхает, — просто скажи это, а?

— Он просит меня выйти за него замуж.

— Понятно.

— Я говорю «да».

— Ладно.

— Мне нужен развод с тобой.

Микки кивает.

— Да. Точно. Я займусь этим завтра, — в его голосе нет никаких эмоций, все они слишком заняты копошением у него в животе.

— Мы с ним съезжаемся.

— Ясно, — он кивает и ставит нетронутое пиво на стол. Он не смотрит на нее, когда встает, — я иду спать.

— Микки.

Она никогда не называет его по имени, так что это действительно останавливает его на мгновение. Отсутствие движения, кажется, позволяет чему-то просочиться в его голос. — Что? У меня нет права голоса в этом вопросе. Ты уже приняла решение. А то, что ты мне это рассказываешь — просто запоздалое объяснение.

— Мы составим расписание для Евгения. Я не пытаюсь забрать его у тебя.

— Верно. Выходные дни. Выходные, если только вы не займетесь семейными делами. Пока вы не будете заниматься семейными делами каждые выходные, и он не начнет называть его папой.

— Этого не будет. Я этого не допущу. Я назвала его в честь отца, который продал меня. Ты думаешь, семья для меня ничего не значит?

Микки потирает лицо, не обращая внимания на последние признаки боли от подбитого глаза и сломанного носа.

— Я хороший отец. Я знаю, что ты так не думаешь, и я не всегда был таким. Но сейчас так оно и есть.

— Я его не забираю.

Микки кивает.

— Я завтра же подам на развод, — он останавливается на полпути к своей комнате и оглядывается. Светлана стоит, так что он может подчеркнуто смотреть на ее беременный живот, — это ведь не суррогатный ребенок, да? — Она не отвечает, но ее молчание говорит достаточно.