Микки чертовски жалеет, что не надел солнцезащитные очки задолго до того, как Йен паркуется возле жилого дома. — Ты не хочешь подняться наверх?

— Конечно, — Йен выключает двигатель и следует за Микки на восьмой этаж. Для субботы здесь тихо, и Микки благодарен, потому что его голова раскалывается, несмотря на четыре таблетки Тайленола, которые он проглотил у Йена.

— Папа! — Евгений бросается на Микки, когда тот входит в дверь, — я так волновался!

— Неужели ты думал, что я про тебя забуду? Никогда, — его головная боль не имеет значения, когда он поднимает Евгения на плечи, стараясь не смотреть на Светлану, — у тебя есть планы?

— Вечером.

— Окей. Повеселись, — он кивает Йену, который продолжает смотреть на Светлану. — Ты готов?

— Да! — Евгений наклоняется вперед и машет рукой Йену, — привет, Мистер Галлагер!

— Привет-привет.

— Папа говорит, что вы поможете мне победить плохих парней. Папа хорош в избиении плохих парней.

— Нет, — говорит Йен с намеком на смех, — мы будем работать над тем, чтобы не избивать плохих парней.

Евгений подпрыгивает на плечах Микки, дергая его за волосы. Микки хочет застонать от боли, но ему удается прикусить губу и удержаться от звука.

— О да.

Микки ставит Евгения на землю, и они спускаются к машине Йена. Он отвозит их в ближайший парк, и они тренируются, дразня Евгения и помогая ему придумать, что сказать в ответ и как одержать победу. (1) Микки также учит его, как нанести удар, к большому неодобрению Йена.

— Что? Я не хочу, чтобы он сломал себе палец.

— Ну, он мог бы просто не драться.

— Он Милкович с Южной Стороны. Даже если он не хочет драться, ему придется это сделать. Только не говори мне, что ты не умел драться, — когда Йен не отвечает, Микки продолжает, — я бы предпочел, чтобы он знал, как это сделать, не рискуя получить травму.

— Хорошо. Хорошо. Довольно справедливо.

Евгений быстро схватывает, и Микки понимает, что все дело в генах Милковичей. Получив несколько ударов, он уклоняется, чтобы замахнуться. Микки ухмыляется и смотрит на Йена, который тоже ухмыляется.

— Ты хочешь здесь задержаться? Мы, наверное, купим мороженое. Это нормально, если ты не хочешь, я имею в виду, что сегодня суббота. Я уверен, что у тебя найдутся дела и получше.

— Нет. Никаких дел. И мороженое звучит отлично. Если ты не против, что я тут ошиваюсь.

— Я бы не спрашивал, если бы был против, — Микки направляется к скамейке возле качелей, наблюдая за Евгением. Бедро Йена теплое и едва касается бедра Микки.

— Как долго ты учительствуешь?

— Пять лет. Два года в третьем классе и три в подготовительном.

— Должно быть, тебе это очень нравится. Не могу себе представить, как можно хотеть быть рядом с таким количеством спиногрызов, — Микки вздрагивает, и Йен толкает его плечом. Оно такое же теплое, как и бедро Йена, и Микки не нравится желание прислониться к нему.

— Да. Взрослел в этом районе, ну, образование тут не является большим приоритетом. Я подумал, что, может быть, смогу это изменить.

— Амбициозно.

— Что насчет тебя? Чем ты занимаешься?

Микки пожимает плечами, сосредоточившись на Евгении. Он много работает, поэтому знает, что ему не должно быть стыдно, но рассказ Йена заставляет его чувствовать, будто он ничего не стоит.

— Уборщик. Больница Милосердия. У меня дневные смены, чтобы я мог помогать с Евгением или чтобы один из нас имел возможность куда-то сходить.

Йен продолжает говорить, как будто Микки не сказал ничего необычного.

— Так это брак по расчету или что-то подобное? Вроде того, как это бывает ради Грин-карты? (2)

— Что-то типа этого. У нас был секс. Она залетела. Я поступил правильно.

— Правильно, — Йен смеется, и это первый раз на памяти Микки, когда он слышит горечь в его тоне. Это исчезает, когда он снова заговаривает.

— Но ведь вы оба любите Евгения.

— Он наш ребенок. Я имею в виду, все не всегда складывалось хорошо. Я чертовски негодовал из-за него долгое время. Я встречался кое с кем, когда все это произошло. Он не очень-то радовался тому, что его держали в секрете или типа того. Но мой отец — гомофобный мудак, так что я не собирался открыться ради кого-либо. Я имею в виду, он знал, но он предполагал, что нахождение со Светланой «исправило» меня.

— Я думаю, что это было тяжело для всех вас.

Микки пожимает плечами.

— Это уже в прошлом. Нам со Светланой удалось это уладить. Это не идеальный вариант, но он работает достаточно хорошо.

— Папа! Смотри! — Евгений съезжает с самой высокой горки. Он радостно вопит всю дорогу вниз, пока не падает с нижней части горки на свою задницу с громким «умф», — папа!

Микки смеется, более чем благодарный за отсрочку, и встает со скамейки, направляясь к Евгению.

— Ты в порядке, приятель?

Евгений одновременно хмурится и смотрит на Микки. Он выглядит как миниатюрная версия Микки, и он может сказать, что Йен тоже это заметил, по сдавленному смеху, который он слышит позади себя.

— Не смейся надо мной, папа, — он встает и отряхивает свою задницу, — качели.

— Любитель покомандовать, — Евгений прищуривает глаза на Микки и бросается к качелям. Микки пожимает плечами Йену и следует за ним, помогая ему сесть на резиновое сиденье, прежде чем потянуть его назад. Йен тоже подходит, садится на качели рядом с Евгением.

— Ты и меня покачаешь?

— У тебя ноги сломаны? — беспечно спрашивает Микки.

— Подтолкни его, папа!

Йен самодовольно улыбается, и Микки сердито смотрит на него, но, отпустив Евгения, подходит ближе и сильно пихает Йена. Йен просто смеется, ублюдок. Микки подталкивает их поочередно, пока Евгений не начинает смеяться от восторга, состязаясь с Йеном, взлетая все выше и выше.

— Мистер Галлагер! Смотрите! Никаких рук! — Евгений отпускает цепи и качается вверх.

— Вот черт! — Микки почти мгновенно приходит в движение, бросаясь вперед, чтобы поймать его. Евгений кричит, и Йен зарывается ногами в грязь, чтобы остановиться. Это похоже на замедленное воспроизведение, когда голова Евгения отскакивает от головы Микки, и из носа Микки вырываются красные брызги. Они оба тяжело вялятся на землю, но Микки поворачивается, чтобы взять на себя основной удар от падения. Его дыхание вырывается влажным стоном, голова Евгения качается вперед, и он задыхается, когда его подбородок ударяется о грудь. Его голова снова откидывается назад, опять ударяя Микки по носу, а затем голова Микки ударяется о землю.

— Блять, — мир, кажется, возвращается к нормальной скорости как раз вовремя, чтобы он почувствовал удар своей головы о землю, и его голос хриплый, забитый кровью.

Евгений кричит и плачет, а вокруг них собираются люди. Йен оттаскивает Евгения от Микки и прижимает его к себе. Он успокаивает его, тихо уговаривая и потирая ладонью его спину. Микки какое-то время лежит на земле, потом переворачивается. Перед тем как встать на четвереньки, он утыкается лицом в грязь.

Никто не двигается, чтобы помочь Микки встать, и как только он начинает кашлять кровью, они все крадутся прочь. Йен с Евгением на руках присаживается рядом с ним на корточки, когда Микки выплевывает полный рот крови.

— Ты в порядке?

Микки снова кашляет, опять опускаясь на колени, вытирая еще больше крови, хотя он вполне уверен, что это безнадежное дело.

— Он в порядке?

— Шишка в том месте, которым он тебя ударил. В основном напуган.

— Папа? Папа? — голос Евгения становится высоким и пронзительным, когда он вырывается из рук Йена, чтобы добраться до Микки. У Микки вся рубашка в крови, но Евгению, похоже, все равно, поскольку он обвивается вокруг Микки так крепко, как только может.

— Все в порядке, — заверяет его Микки. Его голос все еще хриплый от крови, стекающей по задней стенке горла, поэтому он не уверен, насколько успокаивающе он звучит, — все нормально.

— Прости меня, папа, — Евгений наполовину говорит, наполовину рыдает, и Йен выглядит растерянным, когда Евгений начинает говорить по-русски. Микки потирает спину Евгения и прижимается лицом к его шее. Это чертовски больно, но, кажется, это успокаивает Евгения. — Понятия не имею, что ты только что сказал, — он целует Евгения в макушку, — но все в порядке. Урок усвоен.

Евгений шмыгает носом, но кивает, никуда не двигаясь. Микки смотрит на Йена, и тот кивает.

— Я подгоню машину и отвезу вас домой, ребята.

Когда Евгений становится на ноги, начинается новый каскад слез, но Микки приходится ухватиться за качели, чтобы оторваться от земли. Ему кажется, что он вот-вот потеряет сознание, когда он наклоняется, чтобы поднять Евгения, но ему удается удержаться на ногах. Они идут немного позади Йена. Руки Евгения крепко обнимают шею Микки, слезы и сопли пачкают воротник его рубашки.

Микки хватает край испорченной рубашки и пытается вытереть кровь как может. Его голова словно раскололась надвое, все лицо пульсирует, и ему больно держать глаза открытыми. Он прислоняется к дереву у обочины, пока Йен не подъезжает на машине и не выскакивает из нее. Микки передает Евгения, который, кажется, выплакался.

Йен пристегивает его, а затем возвращается к Микки, помогая ему сесть на пассажирское сиденье. Микки наконец закрывает глаза, и все болит чуть меньше, но он чувствует, что мир сместился со своей оси, и у него даже нет преимущества подвыпившего человека. Машина слегка сдвигается, когда Йен забирается внутрь.

— Придется перенести поход за мороженым на другой раз, — голос Микки звучит нелепо для его собственных ушей, гнусаво и глухо, слова невнятны.

— Нам нужно заехать в магазин за чем-нибудь? — спрашивает Йен, — обезболивающие препараты? Пакет со льдом?

— Не думаю, что у них есть аптека, в которой есть что-то, чтобы справиться с этим, если только они не продают наркотики напрямую без рецепта.

Йен заводит машину и трогается. Микки откидывает голову назад, чтобы остановить дальнейшее кровотечение, и медный привкус забивает его горло. Йен включает радио, постукивая пальцами по рулю, пока слушает игру «Сокс». Машина в конце концов останавливается, примерно в то время, когда Микки решает рискнуть болью, чтобы придушить Йена, если он не перестанет стучать. Микки открывает глаза и жалеет об этом в ту же минуту, как солнце ударяет его, пронзая сильнее, чем любое похмелье, которое у него когда-либо было.

— Твою мать, — стонет он.

— Евгений уже спит, — голос Йена становится низким, — я отнесу его внутрь вместо тебя.

Микки знает, что ему, вероятно, следует возразить, но его лицо пылает, и он чувствует себя неуверенно на ногах.

— Да.

Изменение высоты в процессе подъема на восьмой этаж, каким бы незначительным оно не было, заставляет Микки чувствовать, что кто-то бьет его неоднократно, и к тому времени, когда они добираются до двери квартиры, его глаза почти заплыли. Йен берет у него ключ и открывает дверь, переходя из комнаты в комнату, пока не находит ту, которая украшена самолетами, супергероями и мягкими игрушками.

— Это комната Евгения, верно? Я имею в виду, есть ли что-то, что ты должен мне рассказать?

Микки показывает ему средний палец по пути на кухню, где он хватает пакет замороженной кукурузы и кладет его на свое лицо. Он откидывает голову назад и покачивается. Он протягивает руку к стойке, испуганно выдыхая, когда рука Йена хватает его за предплечье.

— Тебе не стоит оставаться на ногах, — Йен подводит Микки к дивану и усаживает его. Микки ожидает, что он тоже сядет, но вместо этого он слышит, как Йен отходит.

— У тебя в аптечке нет ничего, кроме Тайленола, но, по крайней мере, он сильнодействующий, — рот Микки дергается, замирая, когда большой палец Йена касается его нижней губы, — открой шире.

— Йен, я… — Он не успевает продолжить, прежде чем Йен кладет таблетки на его язык. Мокрая капля является единственным предупреждением для Микки, до того как Йен подносит стакан с водой к его губам и заставляет его проглотить их. Микки что-то бессвязно говорит, но ему больно, и Йен смеется над ним.

— Отвали.

— Не-а, — Йен хватает Микки за запястья и тянет его в менее обмякшее положение. Он убирает пакет с кукурузой от лица Микки. Микки резко шипит, когда Йен хватает нижнюю часть рубашки Микки и тянет ее вверх, стараясь быть осторожным и не касаться лица Микки, когда он стягивает ее через голову.

— Надеюсь, ты не слишком любишь эту рубашку, потому что она в значительной степени превратилась в мусор.

Микки открывает глаза, насколько может, чтобы увидеть, как Йен макает почти чистый уголок рубашки в оставшуюся в стакане воду. Он осторожно вытирает им лицо Микки.

— Ой. Блять.

— Извини, — в голосе Йена нет ни капли сожаления, так как он намерен сделать это снова, тщательно очищая Микки, — хорошо. Нам придется переместиться в ванную комнату.

Микки начинает смеяться, но тут же замирает от боли.

— Так говорят все парни.

— Что за фигню ты несешь? Хватит болтать.

Микки снова демонстрирует ему фак, но делает то, что говорит Йен. Йен заставляет его сесть на унитаз и запрокинуть голову. Не так уж много времени уходит на то, чтобы Йен очистил лицо Микки, и как раз в тот момент, когда он объявляет Микки, что закончил, боль расцветает повсюду.

Йен неодобрительно присвистывает на все, что бы он там не увидел на лице Микки, и помогает ему подняться на ноги.

— Давай. Кровать.

Йен отводит Микки в его комнату и укладывает, подпирая подушкой. Микки грубо стонет и тут же закрывает глаза, молясь, чтобы это хоть немного помогло. Но нет.

Йен садится на край кровати и проводит рукой по бедру Микки.

— Я собираюсь взять твои ключи.

— Зачем?

— Схожу за чем-нибудь, что поможет тебе справиться с болью, — его рука остается на бедре Микки, а другая поднимается, чтобы погладить его по волосам, — постарайся немного поспать.

Микки фыркает от смеха.

— Точно.

— С тобой все будет в порядке?

— Я буду в порядке. Иди.

— Я припомню это, когда вернусь, а ты будешь умолять меня избавить тебя от страданий.

— Ни хрена не собираюсь тебя умолять, — он слышит, как Йен смеется, когда уходит. Лицо Микки горит, и кажется, что вся кровь во Вселенной стучит в его черепе. Каким-то образом ему удается заснуть или, скорее всего, потерять сознание. Он не знает, сколько времени прошло, но когда у него получается открыть глаза, что больше похоже на затуманенный взгляд сквозь ресницы, Евгений лежит рядом с ним.

Микки игнорирует боль в голове, кричащую на него, и наклоняется, чтобы поцеловать волосы Евгения. Каким-то образом это облегчает что-то, снимает тяжесть с Микки, и ему удается задремать, если это можно так назвать, пока он не слышит ключ в замке.

Через несколько минут в комнату заходит Йен и достает из кармана пакетик. Брови Микки взлетают вверх, и это движение вызывает у него желание застрелиться.

— Гидрокодон, (3) — Йен пожимает плечами и снова садится на край кровати, — мой брат вроде как дилер.

— Вроде как?

— Просто прими их, — рука Йена снова ложится на ногу Микки, его большой палец рисует на коже дуги, — я останусь здесь на случай, если Евгений проснется.

Микки смотрит вниз на Евгения, потом снова на Йена.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что, — даже сквозь распухшие глаза Микки видит румянец на щеках Йена и его ухмылку, — а теперь глотай, как хороший мальчик.

— С чего ты взял, что тебе так повезет?

Йен тихо смеется и наклоняется, его голос низкий и горячий.

— Я знаю, что так и будет. И ты тоже.

Микки глотает таблетки, не обращая внимания на жар в паху и ухмылку Йена.

— Ты мне не нравишься.

Улыбка Йена становится шире.

— Лжец.