Микки просыпается раньше Йена и заставляет себя встать с кровати, а не пялиться на него, как чудик. Прежде чем пойти в туалет, он находит коробку потрепанных полотенец, затем моет лицо и руки. Йен тихонько похрапывает, и Микки некоторое время пристально смотрит на него, но он списывает это на то, что оценивает тело Йена. Беспристрастно.

Урчание в животе тянет его прочь, и он заглядывает на кухню. Он был довольно точен в отношении выбора блюд, а также количества оставшегося пива. Зайдя в спальню, он достает из коробок какую-то одежду, одевается, хватает из кармана вчерашних джинсов бумажник и направляется в магазин.

Последняя попытка позавтракать закончилась плохо, так что Микки хватает яйца, сыр и мясо для ланча, чтобы Йен мог еще раз попробовать приготовить омлет. Или чтобы Микки мог испытать детектор дыма. Вернувшись домой, он ставит пакеты на стойку и идет проверить, как там Йен. Он все еще спит, растянувшись на кровати, одеяло лежит поперек его бедер. Микки долго смотрит на задницу Йена, думая о нескольких вещах, которые он мог бы сделать, но в конце концов он поворачивается, чтобы приготовить завтрак. Он понятия не имеет, как Йен относится к тому, чтобы быть снизу, и он понятия не имеет, как подступиться к тому, чтобы сделать кому-то римминг.

Он начинает готовить, и омлет превращается в яичницу, потому что Микки даже не притворяется поваром. Спотыкаясь, в комнату входит Йен в одних трусах-боксерах, почесывая зад.

— Пахнет хорошо.

— Не уверен, что таким это будет и на вкус. — Микки хмуро смотрит на сковородку. — Я имею в виду, это выглядит съедобным, но я не знаю. Это желточное дерьмо или плавленый сыр?

Йен подходит сзади и обнимает Микки за талию, положив подбородок ему на плечо.

— По-моему, ты молодец. Никакой сальмонеллы этим утром.

Микки закрывает глаза и прислоняется спиной к Йену. Он твердый и теплый позади Микки, и он наклоняет свою голову, чтобы поцеловать горло Микки.

— Хорошо. Мне бы очень не хотелось отравить тебя и иметь дело с Евгением, плачущим по поводу замены.

— Приглашенный преподаватель. Вот как мы их теперь называем. — Он скользит рукой вверх по груди Микки и медленно проводит большим пальцем по его соску взад и вперед. — Я снова хочу тебя трахнуть.

— Уже спалил один завтрак. — Микки прикусывает губу, и в его горле раздается низкий рокот. Йен сосет участок кожи на изгибе челюсти Микки. — Черт возьми, из-за тебя так трудно сосредоточиться.

— Трахнуть тебя, — шепчет Йен на ухо Микки. — Трахнуть тебя и пометить. Кусать, сосать и оставлять засосы и синяки по всему телу. Зажать твои соски между моими зубами, пока ты не выгнешься дугой и не начнешь умолять. Сосать твои яйца, пока ты не станешь таким твердым и не приблизишься к краю, а затем съесть тебя. Сосать, лизать и трахать твою задницу, пока ты не превратишься в корчащийся, извивающийся беспорядок, умоляющий меня снова. Мне чертовски нравится, когда ты умоляешь меня, Мик.

— Господи Боже. — Микки выгибается назад к Йену, дрожь совершенно не помогает в том, чтобы ослабить напряжение его мышц, его желание. Ему требуется вся его сила, чтобы отодвинуться, оттолкнуть Йена назад. — Завтрак, — хрипит он.

— Съем тебя на завтрак. — Йен хватает его и целует, трахая рот Микки своим языком. Это похоже на одержимость, и член Микки, кажется, еще больше твердеет, хотя он и не думал, что это возможно. — Съем тебя. Вылижу твой зад прямо тут. — Йен протягивает руку за спину Микки и отрывает его от плиты. Микки начинает возражать, но протест теряется где-то в его перехватывающем дыхании, когда Йен поднимает его и подталкивает на столешницу.

— Й-Йен. — Микки задыхается.

Йен игнорирует его, расстегивая штаны Микки и стягивая их вниз, едва давая Микки время, чтобы приподнять свою задницу. Йен стягивает с Микки джинсы и боксеры, затем тянет его к самому краю столешницы. Микки хватается руками за край, а Йен опускается, щелкая языком по яйцам Микки.

— О, Господи. О, Господи.

Йен не останавливается. Он всасывает яйца Микки, сильно потирая их между языком и небом своего рта. Микки тяжело и хрипло дышит через нос, его тело дрожит с каждым вдохом. Его член тверд, протекает, капая вниз ко рту Йена, и он ссасывает это с кожи Микки.

Микки чувствует, как дерево столешницы впивается ему в пальцы, и у него будут занозы, но это не имеет значения. Ничего не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме рук Йена, притягивающих его еще ближе к краю, плеч Йена скользящих под ноги Микки, языка Йена.

Боже. Язык Йена.

Микки хочет, чтобы ему было противно, когда кончик языка Йена обводит его отверстие. Он занимался переездом, а потом его трахнули, и он не принимал душ, но Йен лижет. Сосет. Микки отпускает край столешницы, чтобы шлепнуть по нему рукой, чтобы найти какую-то форму контроля, когда язык Йена толкается в него.

Он задыхается, и его голова откидывается назад, его зрение затуманивается за веками. Руки Йена сжимают его задницу, и Микки думает, что они могут быть единственной вещью, которая удерживает его. Такое чувство, что язык Йена везде, его рот и язык влажные, неряшливые и скользкие. Микки издает неразборчивые звуки и упирается пятками в спину Йена. Йен урчит против него, и член Микки дергается, и он думает, что кончает, думает, что полностью теряет контроль, но не может сказать ни слова. Не может чувствовать ничего, кроме Йена. Йен. Йен.

Он не понимает, когда Йен останавливается, когда он отстраняется. Он смутно чувствует, когда Йен помогает ему слезть со столешницы, когда он падает с ногами врозь на бедра Йена, потому что ноги его не держат. Он ни о чем не думает, когда толкает Йена назад на пол и целует его. Не заботится о вкусе или чем-то еще.

Йен перекатывает их и отодвигает свои боксеры в сторону, устраиваясь между бедер Микки и потираясь о него. Его член скользит через беспорядок спермы на члене и животе Микки. Это не столько трение, сколько возня, и Микки обвивает ногами талию Йена. Йен кончает всего через несколько ударов, и Микки не волнует, что они с голыми задницами на его кухонном полу.

— Б-блять. Это… Это было…

Йен кивает и целует Микки в шею.

— Ты думаешь, что завтрак все еще съедобен?

Микки прижимает голову к изгибу шеи Йена, пытаясь выровнять дыхание.

— Я не уверен, что он был в самом начале.

— Мы могли бы рискнуть.

— Это означало бы сдвинуться, и я не совсем уверен, что смогу это сделать.

Йен тихо смеется и отстраняется. Он подтягивается над Микки и смотрит на него сверху вниз. Его потемневшие глаза трудно прочесть.

— Все еще нужно распаковать вещи.

— Да и хрен с ним. Собираюсь прожить здесь некоторое время. У меня есть все время в мире. — Ноги Микки все еще обвиты вокруг Йена, и он держит свои пятки воткнутыми в задницу Йена, так чтобы тот не мог отодвинуться далеко. — Можно было бы найти себе другое занятие.

— Я не могу. — Йен быстро целует его, а затем встает на колени, опуская ноги Микки вниз. — У меня есть планы.

— Верно. Свидание с адвокатом.

— Да. Как ты думаешь, что юристы делают ради развлечения?

— Сажают людей в тюрьму. — Микки встает на дрожащие ноги. — Почему бы тебе не подогреть это дерьмо еще раз. Мне нужно привести себя в порядок. — Он уходит в ванную, не дав Йену времени чтобы ответить. Принять душ проще и быстрее всего остального, поэтому он быстро ополаскивается и отправляется на поиски чистой одежды. Он считает, что это безопаснее, чем идти на кухню за тем, кого он там оставил.

— Завтрак, — выкрикивает Йен. — Поешь, пока он еще теплый.

Микки вздыхает и натягивает свой спортивный костюм, направляясь на кухню. Йен уже все приготовил, и у Микки урчит в животе, потому что, что бы там еще ни происходило, он голоден. Он и Йен, безусловно, сделали достаточно, чтобы нагулять аппетит. Они едят в тишине, и яйца не очень горячие, но кофе да, и этого достаточно для Микки.

Йен заканчивает первым и сидит с ним, пока Микки не закончит, чтобы отнести обе их тарелки в раковину.

— Я ненавижу поесть и убегать, — ухмыляется Йен, и Микки понимает, что он говорит не только о завтраке, самодовольный мудак. — Но у меня есть планы с адвокатом, и это, вероятно, дурной тон — выглядеть и пахнуть, как будто я только что был занят сексом с другим парнем.

— Определенно дурной тон. — Микки делает еще один глоток кофе, не глядя на Йена. Он слышит, как тот уходит в спальню, и видит его, когда он выходит оттуда одетый и готовый уйти. — Думаю, еще увидимся, а?

— Да. Ты придешь на представление в честь Дня Благодарения?

— Куда?

— Представление в честь Дня Благодарения. Все дети носят шляпы пилигримов из плотной бумаги и поют песни, и там на самом деле будет танцующая индейка.

— И в этом все дело?

— В подготовительном классе. Да.

— Лучше бы, блять, тебе сказать мне что мой сын не танцующая индейка.

— Нет. Даже близко нет. — Йен подходит и кусает Микки за нижнюю губу, а потом сосет ее. — Я напишу тебе по электронной почте. Служебная электронная почта из школы и все такое.

Микки качает головой.

— Иди нахуй отсюда. Наслаждайся своим допросом.

— Ай. Как ты узнал, что я увлекаюсь ролевыми играми? — Йен смеется и открывает дверь. — Хотя придется приберечь это на следующий раз.

— Следующего раза не будет, — кричит ему вслед Микки, вздыхая, когда дверь захлопывается за смехом Йена. Микки оглядывает квартиру и вздыхает снова. Можно было бы и распаковать вещи. Больше ему нечем заняться.