По старой заброшенной дороге, ставшей практически непроходимой после затяжного дождя, ехали три всадника. С правой стороны просёлка расстилалось заросшее ромашками и лопухами поле, с левой же нависал мрачной громадой деревьев-исполинов пугающий, непролазный древний лес. Один из всадников, придержав коня, повернулся к спутникам, впрочем, он мог этого и не делать — лицо его скрывал глубокий капюшон и ворот плаща.

— Поезжайте дальше, я проверю окрестности и догоню. — Спрыгнув с коня, он подхватил поводья и свернул к лесу. Двое других, ничего не говоря, продолжили свой путь и вскоре скрылись в сгущающихся сумерках.

Погода была по-осеннему холодной. Пронизывающий ветер, периодические дожди и дальняя дорога измотали путника, но вернуться домой, не убедившись в безопасности подступов к деревне, он не мог. Из-за своего отличного зрения и способности хорошо видеть даже в темноте, обычно именно он этим и занимался — оставался проверить, не увязался ли кто следом, не увидел ли случайно путников, свернувших в заросли самого опасного и мрачного леса мира.

Отойдя подальше от дороги, он привязал коня и осторожно, прячась в тени деревьев и практически бесшумно ступая по мокрым опавшим листьям, зашагал в ту сторону, откуда только что приехал. Дорога и поле были пусты, никакого движения, тишина, и только из лесу доносилось копошение какого-то мелкого зверья да уханье совы. Путник присел на поваленное дерево и, плотно запахнув дорожный плащ, замер, глядя на дорогу.

Спустя час окончательно стемнело, звуки леса стихли: ночь — время хищников. Люди же и днём старались огибать древний лес по широкой дуге, а с наступлением темноты смельчаков, рискующих сгинуть бесследно, ищи-свищи. Путник поднялся, размял занемевшие ноги и когда совсем уж было собирался вернуться к оставленной неподалёку лошади, послышались смазанные отголоски шагов и хруст сломавшейся ветки со стороны дороги. Насторожившись, путник достал из-под плаща меч. Через пару минут в ночной темноте проступил неясный силуэт: низенький, худой, в чём-то, похожем на рубашку до колен, что надета явно не по погоде. Путник пытался разглядеть из своего укрытия того, кто приближался — человек двигался очень медленно, прихрамывая, а длинные, спутанные то ли светлые, то ли седые волосы скрывали лицо.

«Старик? Слишком мелкий... Девушка?»

Не заметив опасности для себя, путник выбрался из тени леса на дорогу. Шедший ему навстречу не остановился, не поднял головы — скорее всего, даже не заметил его. Наконец разглядев бредущего по дороге человека, путник нахмурился: «Мальчишка, но откуда здесь?..» Он заступил дорогу и тот поднял голову, замирая под пристальным взглядом.

— Кто ты? Как оказался здесь совершенно один? — спросил путник требовательно.

Мальчишка продолжал молча смотреть на путника, затем медленно шагнул вперёд, ещё раз и вдруг начал оседать на землю. Путник едва успел подхватить его в последний момент — мальчишка потерял сознание. Его тело было очень холодным, а руки такими худыми и хрупкими, что казалось — сожми чуть сильнее и сломаешь. Ноги босые — это по такой-то холодной осени! — ещё и исцарапаны, а из одежды только простая безразмерная рубаха. Как он до сих пор не околел-то? Да как он вообще выжил один в тени древнего леса?! Путник снял плащ, укутал безвольное худое тело и понёс его к привязанной неподалёку лошади.

***

В королевстве Агрея, на самом его севере, на склоне высокой горы спряталась ото всех окружённая Нисветским лесом деревушка Свит. О её существовании знали только немногочисленные жители самой деревни, да ещё несколько человек. И вот солнце ещё не встало, а в тусклом утреннем свете на едва заметную лесную тропинку выехали два всадника и направились к воротам. Со смотровой вышки что-то крикнули, ворота стали открываться и всадники заехали внутрь, спешились, а на навстречу им вышел пожилой мужчина.

— Наконец-то вернулись, в этот раз вы долго. Где Кай? — голос у встречающего был грубый и хриплый. Тот из всадников, что стоял ближе, снял капюшон, оказавшись молодым симпатичным парнем: весёлый насмешливый взгляд; русые, не тёмные и не очень светлые, коротко остриженные волосы; в правом ухе блеснула небольшая серебряная серьга. 

— Отец, ну ты бы хоть раз для приличия спросил, как дела у меня, как мы добрались.

— Ты стоишь прямо передо мной, цел и невредим. Значит, всё в порядке.

— Ох, ладно-ладно. Кай остался проверить окрестности. 

Из-за угла ближайшего дома выбежал мальчишка лет пятнадцати, повис на шее парня, а потом и вовсе запрыгнул на него как медведь-пестун на дерево в поисках мёда.

— Рен! Рен! Как же долго вас не было, я скучал. Ты видел много интересных мест? А Дион их нарисовал? А куда вы ездили? А что ты привёз? А у нас лошадь ожеребилась. Смотри, какая у меня новая куртка, это тётушка Мези сшила. А ещё… — Рен усмехнулся, стряхнул с себя прилипчивого болтуна и прикрыл ему ладонью рот.

— Не всё сразу, братец! Я тоже соскучился, но расскажу всё потом. Дорога была долгой, мы устали. Вечером, всё вечером, Вили.

Младший брат выглядел прямо-таки копией старшего: волосы того же русого цвета, только чуть длиннее, такие же зелёные глаза и даже серёжка в ухе была похожей.

— Ладно, потом, — немного разочарованно выдохнул Вили и повернулся ко второму путнику, — Дион, по тебе я тоже соскучился, — и широко улыбнулся.

Дион снял капюшон. Его лицо выглядело очень усталым и хмурым, да и в целом красавцем в отличие от Рена он не был: на вид лет тридцати или около того; на левой щеке шрам — не длинный, но заметный; волосы тёмные, чуть выше плеч и карие умные глаза под густыми бровями. Для тех, кто его не знал, внешность Диона казалась устрашающей, но, глядя на Вили, он тепло улыбнулся и улыбка преобразила его, будто смыв усталость и маску недовольства. Он потрепал мальчишку по волосам и сказал, доставая что-то свободной рукой из сумки, перекинутой через плечо:

— И я по тебе, малыш. Ты и в самом деле подрос или мне кажется? Держи, — он протянул ему плотный, перевязанный тонкими кожаными ремешками свёрток. — Это рисунки. Посмотри, а вечером расскажу, где и что нарисовано. Сейчас я могу думать только о бадье с горячей водой и чистой постели. Дядя Игон, лошадей и поклажу оставляем вам.

Отец Рена кивнул, взял поводья и направился в сторону конюшни, а парни пошли на окраину деревни к горной речке, возле которой приютился домик, где круглый год можно было помыться в тепле любому жителю общины, не таская вёдра далеко от берега, а женщины полоскали бельё без риска застудить руки в ледяной воде. Вили увязался следом, продолжая сыпать вопросами и прижимая к груди бесценный свёрток с рисунками, представляя, какие красивые места он на них увидит.

***

Время уже перевалило за полдень, Игон сидел на скамье возле ворот, мастерил иглы из длинных рыбьих костей. Время от времени он бросал хмурый взгляд то на сторожевую вышку, то на играющих неподалёку детей, которых, собственно, в деревне было не так много: эти четверо, ещё парочка постарше, да Вили, хотя его младшего сына к детям-то уже сложно отнести — уже подросток. Ровесников у Вили не было, а с мелкими ему было скучно возиться подолгу, поэтому он чаще всего помогал по хозяйству или крутился рядом со взрослыми. Постоянно занятыми взрослыми, ведь безделье они не могли себе позволить.

Все жители деревушки были отщепенцами — беглецами, выходцами из благородных семей, которые поддерживали своего короля, сумели кое-как выжить после падения правящего дома и сбежать после прихода узурпатора. Не иначе как чудом им удалось объединиться и спрятаться от новых порядков, от преследования и рабства. Рабства! Кто бы мог подумать, что и до их королевства доберётся такое варварство: покупать и продавать людей, содержать и наказывать как скот — да предки на небесах, наверное, в ужасе!

Игон и сам когда-то был князем, но здесь, в деревне, всем пришлось отбросить ранги, титулы и желание кичиться своим происхождением. Они — немногие из выживших — стали не просто равны, они стали едины, как одна семья. Им пришлось учиться жить заново, да что там, для начала просто выживать. Повезло тем, кто до этого умел хоть что-то делать своими руками, ведь знать подобному не учат. Женщины в этом плане оказались куда более приспособляемыми, именно на их хрупкие плечи в первые годы свалились и шитьё, и готовка, и уход за больными и раненными. Постепенно обязанности распределились в соответствии со склонностями и способностями каждого.

Пятнадцать лет назад они нашли это место — уединённое, тайное, практически неприступное, и за всё это время их не обнаружили ищейки узурпатора, но это не значит, что можно расслабиться и жить спокойно. В целях безопасности, деревню разрешалось покидать только мужчинам, которые умели сражаться и защитить себя и других, которые умели не вызывать подозрений, оставаться неприметными, действовать обдуманно и тихо. Только благодаря им деревня узнавала, что происходит в королевстве, они же привозили необходимые припасы, которые жители не могли добыть своим трудом: ткани, железо, кое-что из посуды и главное — зерно! Основные овощи, хоть и не сразу, община выращивать научилась, как и заготавливать мясо, которое приносили мужчины-охотники. Нескольких кур завезли десять лет назад и те расплодились, снабжая яйцами и пухом всю общину. Молоко же давали несколько коз, шерсть которых тоже шла в дело. Только зерно никак не хотело расти в холодной горной местности! Постепенно беглецы обжились, оплакали убитых и потерянных в хаосе переворота близких, научились радоваться простым вещам и беречь друг друга.

Игон начал заметно нервничать и постукивать ногой по земле.

— Время идёт, а его всё нет. Кай никогда не задерживался так надолго. Может, случилось что и пора отправлять кого-то на поиски? — пробормотал мужчина себе под нос, но Вили, который сидел рядом и уже, кажется, в сотый раз пересматривал рисунки из свёртка, отданного ему Дионом, всё равно услышал и повернулся к отцу.

— Па, ну сам подумай: чего волноваться? Кай — самый сильный и самый ловкий, он уже много раз уходил из деревни и всегда возвращался.

Игон со вздохом покивал и глянул на разрисованные графитом листы.

— Ну что, много там картинок?

— Да, смотри. Правда, красивое здание? Надо будет обязательно узнать, где это. Через пару лет, когда подучусь сражаться, я поеду с Реном. Ужасно хочется наконец увидеть, что находится за стенами нашей деревни, своим глазами.

— Я надеюсь, что когда-нибудь всё изменится, и вы, молодые, сможете покинуть это место без опаски. Когда…

На смотровой вышке что-то крикнули, а потом один из дежурных буквально скатился вниз и стал открывать ворота.

— Кажется, это Кай, — обрадовался Вили и, подскочив с места, подбежал ближе к открывающимся створкам.

В ворота въехал молодой парень лет двадцати пяти, одной рукой он держал поводья, а другой прижимал к себе завёрнутого в плащ чумазого мальчишку. Ловко спрыгнув с коня, он перехватил свою ношу обеими руками. Парень был высок, строен и необычайно красив. Правильные тонкие черты лица, яркие тёмные глаза, высокий лоб, загорелая от солнца кожа, длинные иссиня-чёрные волосы, перевязанные в высокий хвост, тихая и по-кошачьи грациозная походка. Он подошёл к Игону и остановился. Вили застыл, не говоря ни слова, и смотрел на мальчишку в руках Кая широко раскрытыми глазами.

— Кай, что это? — Игон ни смог скрыть удивления, недовольства и невольного страха в своём голосе.

— Пацан какой-то.

— Это я вижу! Откуда он? Почему Рен и Дион ничего не сказали о нём? Зачем ты принёс его сюда?

— Они о нём и не знают. Я нашёл мальчишку на дороге у леса, когда остался осмотреть окрестности. Откуда он — я не знаю. Малец потерял сознание до того, как успел что-то сказать. А насчёт того, почему я принёс его сюда — куда же ещё мне было его деть? Бросить на дороге умирать?

— Но сюда?..

— Я всё хорошо обдумал, прежде чем привезти его: ну какой вред может быть от беспомощного, измождённого мальчишки? Так что, Игон, давай будем решать что с ним делать, когда для этого придёт время.

Из ближайшего дома выбежала бойкая молоденькая девушка со светлыми волосами, заплетёнными в длинную косу, в голубом платье и короткой, наброшенной наспех курточке. Она подбежала к Каю с сияющей улыбкой на лице, но, увидев, кого он держит на руках, в ужасе отступила на шаг.

— Кай, кто это?

— Прости, Лизи, всё потом. — Не хотелось обижать девушку, но своей навязчивостью и бесцеремонностью местная первая красотка и святого могла до бешенства довести. Кай обошёл её и направился вглубь деревни.

***

Каю было неспокойно. Он не верил в дурные предзнаменования или счастливые приметы: на всё воля Богов, конечно, но своей жизнью и будущим он предпочитал распоряжаться сам. Насколько это было возможно в предложенных обстоятельствах. Однако смутное волнение не оставляло его, и чтобы отвлечься, он  засел за записи о поездке, экономно заполняя мелким убористым почерком толстую тетрадь при свете свечи. Поневоле станешь экономным и бережливым, когда каждая вещь даётся с трудом. И это у него был свой домик: ещё десятилетним мальчишкой, когда община только начала обживать эти богами забытые дикие места, он сам строил его вместе со взрослыми. Стены, крыша, мебель — всё это было его, создано его трудом и потом, но он никогда не чувствовал, что это место, эта деревня — его дом. Вот только и другого у него не было. Как бы хорошо он ни помнил место, в котором родился и провёл первые десять лет своей жизни, своих родителей, своё происхождение — это всего лишь воспоминания, отголоски прошлого, которого больше нет.

Он оторвался от тетради и посмотрел на кровать. Мальчишка по-прежнему не пришёл в себя, но сейчас он хотя бы был вымыт, лежал в тепле и спокойно спал. Когда Кай отмыл этого чумазого бродяжку, оказалось, что волосы у него совершенно удивительного серебряно-белого цвета, шелковистые и мягкие, не слишком длинные, до плеч. Он никогда не видел прежде такого цвета волос. Лицо у бродяжки очень милое, даже смазливое, и на первый взгляд может возникнуть вопрос: а точно ли это мальчик, а не девчонка? Тонкие губы, тонкие брови, узкий правильной формы нос, светлая нежная кожа — гладкое, явно ещё не знавшее бритвы лицо. Красивый, только слишком худой, хрупкий и измученный: такой тощий — один скелет да кожа; ноги сбиты в кровь; ещё и всё тело в царапинах и синяках, а на спине несколько ссадин от ударов плёткой. Что же с ним случилось, и как в таком состоянии он ушёл так далеко, ведь ближайшее поселение находилось в двух днях пути верхом от того места, где Кай его нашёл?

Рен уже описал в красках, какой же Кай дурак, что приволок мальчишку в общину. Распинался и разглагольствовал не менее получаса. Дион же, как всегда, оставил своё мнение при себе, хотя по его взгляду и так было понятно, что он так же недоволен, как и все. Всего-то сорок два человека на всю их изолированную от мира деревню, так что новость о том, что впервые за пятнадцать лет здесь оказался посторонний, разнеслась быстро, хотя его никто ещё толком не видел.

Кай убрал свою тетрадь в ящик и решил по привычке прогуляться перед сном по деревне. Выйдя из домика, он направился в центр, где, конечно же, собралась вся община. Да и где бы им ещё быть, когда тут такое событие — тройка счастливчиков вернулась из поездки в город! В центре деревушки находилась специально обустроенная площадка для гуляний, общих сборов и праздников, как и сердце общины — костровище. Сейчас жители болтали, рассевшись вокруг огня, и ели свежезапечённое мясо горного козла, принесённого охотниками. Первым Кая заметила Лизи и, поднявшись, сразу направилась к нему.

— Кай, ты отдохнул?

— Да.

— Тогда пойдём скорее ко всем. Рен рассказывает о вашей поездке, а Дион показывает свои рисунки. В этот раз вы ездили на запад… Эх, хотелось бы и мне когда-нибудь поехать с тобой.

Лизи — дочь предыдущего Советника — всего на семь лет младше Кая, весёлая и симпатичная, а многие даже считали её красавицей. Ещё пару лет назад она была чудной, милой и стеснительной девчушкой, куда же с годами делась её скромность? Теперь она стала слишком приставучей и напористой.

— Пошли, — Кай обошёл девушку и направился туда, где скучковалась вся молодежь, облепив Рена и хохоча над его байками. — Всем привет, — бросил Кай, протиснулся сквозь плотные ряды слушателей и сел рядом с другом. — Рен опять рассказывает вам небылицы о наших походах?

— Что значит небылицы?! Даже если я совсем немного приукрашиваю, чтобы было интереснее, всё равно говорю только правду, — возмутился Рен, и Кай, положив ему руку на плечо, хитро улыбнулся.

— Это когда ты рассказывал, как за нами гналась стая оборотней, а на деле это были пять несчастных, облезлых и голодных волков?

Приятель пихнул Кая локтем в бок, а вокруг вновь залились хохотом.

— Ты чего пришёл, портить мои истории? — в шутку обиделся Рен, даже губы демонстративно надул. — Может, сам тогда расскажешь?

— О нет, роль сказителя я оставляю тебе!

— Кай, расскажи нам про мальчика, которого ты нашёл! — попросил один из парней, и все остальные, сидевшие вокруг костра, вмиг замолчали, явно прислушиваясь. — Откуда он? Зачем ты привёл его в деревню? Он не опасен? Мы ведь никогда раньше не приводили в деревню посторонних.

— Он не опасен. Это просто измученный малец, которого я нашёл на дороге. Вам не о чем волноваться, я сам о нём позабочусь, и — если что — отвечу перед общиной. Лучше дайте-ка мне кусок мяса посочнее, — Кай обворожительно улыбнулся, и Лизи тут же всучила ему глиняную тарелку с мясом и овощами.

Веселье и разговоры продолжились. Вили и Дион сидели чуть в стороне, разглядывая и обсуждая нарисованные пейзажи и здания, Рен снова начал какой-то весёлый рассказ, но Кай уже не слушал. Он смотрел в сторону своего дома и думал, как там его найдёныш. И что когда тот очнётся, наверняка будет очень голоден.

***

Он чувствовал тепло. И что лежит на чём-то мягком — как же давно он не ощущал чего-то столь приятного, вот только ещё он чувствовал, что рядом кто-то есть. Последнее, что он помнил — как бежит через лес, а потом пустота. Он открыл глаза и осмотрелся. Оказалось, что он находился в совсем небольшой комнатке, и лунный свет позволял кое-что разглядеть. У единственного окна находился стол и скамейка, рядом что-то вроде комода с ящиками, с правой стороны — дверь, с левой — шкаф, напротив него — маленький прикроватный столик и большая кровать. Вот, собственно, на кровати-то он и лежал, да ещё и не один: на другом краю постели спал человек, спиной к нему, только длинные чёрные волосы, разметавшиеся по подушке, и видно.

Кто это? Где он находится? Да жив ли он вообще, или вот так и выглядит загробная жизнь? Хотя, наверное, всё-таки жив, иначе живот бы так не сводило и тело не ломило бы. Он сел, а затем попытался встать с постели, но как только ступни коснулись деревянного пола, содрогнулся от резкой боли. Человек рядом тут же зашевелился, сел, и их взгляды встретились.

— Ты очнулся? — голос у черноволосого оказался приятный, не грубый и не мягкий — спокойный и глубокий. — Как ты, в порядке?

Кажется, этот человек не собирался вредить ему, так что, вздохнув с облегчением, он хотел ответить, но, едва открыв рот, вспомнил, что не может больше разговаривать — голос не слушался его, и, не издав ни звука, он обхватил пальцами горло.

— Ты что, немой? — Черноволосый протянул руку к прикроватному столику и зажёг свечу. — Но ты ведь меня понимаешь?

Он кивнул.

— Голодный?

И ещё как, аж желудок сводит… Так что он, не задумываясь, снова кивнул. Парень поднялся, и распущенные волосы плавно стекли по его спине вниз, доходя почти до пояса. Ещё и одет в одни только широкие штаны, так что при свете свечи стало хорошо видно поджарое гибкое тело воина. Черноволосый подошёл к столу и поднял полотенце, под которым оказалась миска. От запаха еды закружилась голова и, схватившись одной рукой за вмиг заурчавший живот, он снова попытался встать на ноги, совсем позабыв про расцарапанные ступни, и когда их снова прошибло болью, бесшумно застонал, зажмурив глаза. Черноволосый молча подошёл к нему, взял на руки и перенёс за стол.

Позабыв обо всём, он схватился за первое, что попалось под руку, откусил и стал быстро жевать. Боги, как же он голоден! Когда он последний раз ел-то? Припомнить не получалось, он очень смутно осознавал последние дни, и сколько этих дней вообще было. Лес… Он шёл по лесу… Не важно! Сейчас не важно. Уже не торопясь и стараясь не вести себя как дикий зверёк, он взялся за следующий кусок еды, которым оказалось мясо. Очень вкусное, кстати, хоть и холодное, а ещё в миске лежали свежие огурцы и листья капусты. Посуда опустела очень быстро, кажется, даже слишком, после чего черноволосый снова перенёс его — на кровать.

— Надо было принести побольше еды, — пробормотал парень, а потом достал из ящичка какую-то мазь и стал втирать в его разбитые ступни. Это произошло так неожиданно, что он даже вздрогнуть и отшатнуться не успел, но поняв, что о его ранах пытаются позаботиться, а не добавить новых, он чуть успокоился и замер на постели, стараясь не дёргаться и терпеть боль. Похоже, этот человек, и правда, не желает ему зла: накормил, теперь лечит… Вот только кто он, и где они вообще?

— Меня зовут Кай. — будто прочитав его мысли озвучил черноволосый, отставил в сторону мазь и стал перевязывать ступни чистыми лоскутами. — А у тебя имя есть? Ах, да… совсем забыл, ты же не можешь говорить. Но ведь надо тебя как-то называть.

Он протянул руку, но Кай не понял, чего он хочет и только внимательно смотрел на него. Он потянулся сильнее, поймал ладонь Кая и указательным пальцем вывел на ней три буквы.

— Н Е О. Тебя зовут Нео?

Он кивнул.

— Ну что ж, Нео, давай-ка ложиться спать, утро ещё не скоро. — Кай забрался на кровать с другой стороны, укрылся одеялом и повернулся на бок, ровно так, как и лежал до того, как Нео начал ёрзать и разбудил его.

Нео ещё какое-то время посидел неподвижно, глядя в окно, из которого лился мягкий лунный свет, и слушал дыхание своего неожиданного… кого? Доброжелателя? Спасителя? Что ж, пожалуй, с этим он может разобраться и попозже, как и с тем, куда он вообще попал. Положив голову на подушку, Нео почти моментально уснул.