На двери ректората висел лист «Закрыто на ремонт», и мы с Йонасом пошли в атриум. Вечеринка еще не закончилась. Народу стало еще больше. Практически все уже расселись на ступенях и разговаривали. Кто-то играл на гитаре и пел. Кто-то целовался.

Я подошел к декану нашего факультета. Мириэль уже была пьяна — ее бледное лицо всегда краснело после алкоголя, а глаза с трудом сфокусировались на мне. Ничего удивительного, впрочем. Я бы тоже был пьян, если бы все еще пил.

— На пару слов, — сказал я.

Она нахмурилась, глянув на меня, но отошла со мной.

— Грендель вернулся.

Казалось, она мгновенно протрезвела.

— Мы оба его видели. Точнее, слышали, — я кивнул на Йонаса.

Она выругалась на своем языке.

— Где?

— В «Астре».

— И там никого больше не было?

Мы оба помотали головами.

— Значит, мы закроем «Астру». Арво! — она подозвала замдекана и, когда он подошел, тихо заговорила: — Рейн и новенький говорят, что Грендель вернулся.

Тот лишь хмыкнул.

— Да они просто выпили, и их разыграли.

— Я не пью, — я вежливо улыбнулся. — И я помню его. Эти звуки, этот запах. И окна.

— Черт.

Мириэль и Арво склонились друг к другу и зашептались. Они обсуждали, как поступить. Закрыть «Астру» — безусловно. Сообщать ли кампусу? Вопрос. Мириэль считала, что это вызовет панику. Арво напирал на то, что студенты все равно будут туда ходить и это создаст дополнительную опасность. Я был с ним согласен.

— Я думаю, нужно всем рассказать, — вмешался Йонас.

Она злобно зыркнула на Йонаса и произнесла:

— Ты здесь новенький, ты ничего не решаешь.

— Он прав, — сказал я. — Если бы я был новеньким, то я бы хотел знать о том, что здесь происходит.

— Если мы расскажем, то опасность будет грозить ему самому.

— Почему? — удивился Йонас.

— Здесь у нас не только научные тексты, но есть и устные предания, — попробовал объяснить я.

— Есть пророчество, в котором говорится, что Грендель вернется, — просто сказал Арво. — И победить его сможет только новый студент, который появится здесь посреди академического года.

— Блядь, — сказал Йонас, опешив. А затем вздохнул: — Все равно вы должны всем рассказать.

Мириэль смерила его оценивающим взглядом, а затем развернулась и ушла.

— Думаю, она сделает объявление, — сказал я.

И не ошибся. Мириэль поднялась по лестнице, чтобы ее было видно, и похлопала в ладоши. Когда все замолкли и обратили на нее свои пьяные взоры, она произнесла:

— Грендель вернулся.

Повисло тягостное молчание, а затем раздались неловкие смешки.

— Это не шутка! — Мириэль повысила голос. — Рейн и Йонас видели его в корпусе «Астра». Теперь уже все посмотрели на нас.

— Это правда? — спросила Элли, сидевшая неподалеку. Сегодня на ней практически не было макияжа. Вместо этого она покрасила зубы в черный. Это была культурная апроприация, но многие до сих пор думали, что она из той самой страны, где это когда-то практиковалось.

— Да, мы оба слышали его. И окна замерзли.

— Ну, пиздец, — сказала она.

— Вход в «Астру» будет закрыт до дальнейших распоряжений, — продолжила Мириэль. — И я настоятельно прошу не вовлекать Йонаса ни в какие конспирологические теории насчет Гренделя и избранных. Если я от кого-то услышу что-то подобное, то она, он или они месяц будут отрабатывать на грядках.

— У вас же гидропонные огороды, — прошептал Йонас. — По крайней мере, в брошюре так написано.

— Да, — согласился я. — Но ботаники экспериментируют. Сам понимаешь, откуда берутся удобрения.

— Резонно, — сказал он.

Заявление Мириэль сразу же убило вайб вечеринки, и народ стал расходиться. К нам подошли Элли и ее соседка по боксу Лаура. На лице Лауры читалось недоумение, то ли сомнение. Но она никогда не видела Шрайка.

— Обсудим? — спросила Элли.

— Что именно? — уточнил я.

— Все это. Можно пойти к нам. У нас есть сибиди.

Я вопрошающе посмотрел на Йонаса. Тот лишь пожал плечами.

— Пойдем, — Элли взяла нас обоих под руки и потащила в общагу. — А что вы делали в «Астре» вдвоем?

— Рейн показывал мне универ.

— Да-а, он тебе и не то покажет, — хихикнула она.

Лаура, следовавшая за нами, тяжко вздохнула.

— Кстати, это Элли, — представил ее я. — Она появилась здесь чуть раньше меня. А ее соседка Лаура пришла только этой осенью.

— Приятно познакомиться, — кивнул Йонас.

В комнате Элли царил бардак. Как и всегда. Верхний ярус кровати и стул были завален вещами, на полу и столе валялись книги и исписанные уравнениями мятые листы. Некоторые вещи не менялись. Это было приятно.

Элли залезла наверх и начала копаться в вещах.

— Кстати, она его видела. Шрайка, — сказал я Йонасу.

— Да, видела, но я тогда была совсем мелкой.

— Тебе было двадцать шесть, — мрачно сказал я.

— У СДВГшников медленное мозговое развитие. То, что у нейротипиков формируется к двадцати пяти, у нас созревает только к тридцати.

— Да, и теперь тебе тридцать, — напомнил я.

— Теперь понял про дисфункциональность, — серьезно заявил Йонас.

Я не сдержал улыбки.

Элли подозрительно покосилась на нас, а затем продолжила свои поиски.

Лаура стояла у двери, скрестив руки на груди. Но не уходила к себе. Наверное, не хотела оставаться одна. А кто бы в этой ситуации хотел?

— Люди точно начнут болтать, — заявила Элли неожиданно серьезно. — К тому же Йонас тоже физик. Типа слишком много совпадений. Люди любят подобные нарративы.

— А что вы сделали с ним в прошлый раз? — спросила Лаура.

— Я — ничего. Я просто наматывала проволоку на катушки, — призналась Элли.

— Но ты его видела, — мягко напомнил я.

Ее губы дрогнули, а затем она натянула на себя нарочито небрежную улыбку.

— Он выглядел не так, как Грендель. Или Шрайк. Это была… химера.

— Химера как в мифологии или как в биопанке? — уточнил Йонас.

— Скорее в каком-нибудь киберпанке, — тихо сказала Элли. — У него были металлические части. Но не как у киборгов. Ощущение было, что металл это часть его тела. Да где она, блин?!

— Ты в стол не убирала? — спросила Лаура.

Элли спрыгнула вниз и принялась нервно выдвигать ящики.

— А, вот! Вы будете? — она достала косяк.

Лаура достала из кармана огниво, и буквально через несколько секунд я почувствовал знакомый с детства запах. Ну, хорошо, не с детства. С юности.

Мы все уселись на пол. Я тоже решил попробовать. Все-таки я скучал по чему-нибудь, изменяющему сознание.

— Элли, а ты откуда? — спросил Йонас.

Она назвала город.

— Мы изначально из одного города, — сказал я. — Наши родители учились в одном вузе, и мы даже какое-то время ходили в одну школу, но познакомились уже здесь. Какая ирония.

— Хуйрония, — отозвалась Элли. — А вообще семья моей матери с юго-востока. Но им пришлось бежать от оккупации.

— Значит, все-таки культурная апроприация, — благодушно улыбнулся Йонас.

— Ой, да иди ты. Просто эстетично. Лаура вон татуировки била, как у всяких народностей.

— Я антрополог, мне их набивали в племенах, где я проходила практику. Так что я для них как местная.

— Какая классная практика, — заинтересованно отозвался Йонас. — А где именно ты была? И что именно ты изучала?

Лаура много где успела побывать, изучая архаические космогонические нарративы и их изменения в период постглобализации. В тех местах, куда здравоохранение, инфраструктура и образование только-только начали доходить и не успели закрепиться, мало что изменилось. Многие этносы и не заметили, что цивилизации, какой она была раньше, больше нет. Да и мы, ее представители, тоже не сразу поняли. А когда поняли, стало уже поздно. Поэтому я и стал экологом. Казалось, я должен был что-то сделать. Внести свой вклад. Мне не нужно было много. Я не собирался изобретать чудо-устройство, которое спасет умирающие города. Я работал в проекте строительства водорослевых ферм.

В какой-то момент я заметил, что сижу, скрестив ноги, на оба мои колена положили головы Элли и Йонас, а я глажу их по волосам. У Элли волосы были темные и жесткие, а у Йонаса тонкие, светлые и мягкие. Кажется, они оба засыпали.

— Наверное, вам пора, — озвучила мои мысли Лаура.

— Ага, — Йонас сел и протяжно зевнул. — Слишком много впечатлений за два дня.

Мы обнялись на прощание с Лаурой и Элли и вышли, а девушки закрыли дверь в бокс.

— А у тебя есть сосед? — спросил Йонас.

— Нет. Преимущество быть преподом.

— Можно остаться у тебя? Без всяких, просто… — у него дернулась бровь.

Многим поначалу сложно приспособиться.

— Хорошо. Пошли.

В моей комнате кровать стояла не двухъярусная, а две стандартных, которые я сдвигал. И беспорядок у меня был не такой, как у Элли, но все же не стерильная чистота.

Я выдал Йонасу запасную пижаму, полотенце и отправил его в душ, а сам раздвинул кровати и убрал валяющиеся вокруг вещи и бумаги. Я скучал по компьютерам. Здесь они тоже были, но чтобы ими пользоваться, нужно было отработать смену на динамо-машине. Сначала я думал, что это прекрасная мотивация, чтобы и за компом поработать, и себя держать в форме. Но мне быстро надоело, и я начал пользоваться многоразовой бумагой.

Когда мы оба легли, Йонас какое-то время молча смотрел в окно, а затем надел маску для сна.

— Знаешь, а я ведь изучал биометаллы, — тихо сказал он. — Слишком много совпадений. Бесит.

Он улегся набок и накрылся одеялом практически с головой.

— Спокойной ночи, — отозвался я, думая о том, что это вовсе не совпадения. Это закономерности.