Все были счастливы. Имя Вэй Усяня частично очистилось, Ванцзи получил то, о чем мечтал все тринадцать лет. В мире стало спокойно, даже в Облачных Глубинах, не смотря на то, что иногда царил хаос из-за бывшего тёмного заклинателя, было всё хорошо. Лань Цижэнь скрепя сердцем принял избранника своего младшего племянника, даже позволил находится в Гусу, хотя это почти никого не волновало.

Но вот главу Лань не видели давно. После того, как тот выбрал уединенную медитацию, адепты остались на попечении учителя Лань, что ему не очень то и нравилось. Нет, Лань Сичэнь примерно раз в неделю покидал ханьши, но делал это лишь для того, чтобы сходить в библиотеку и каждый раз выглядел все хуже. Мешки под глазами стали заметнее, кожа бледнее на несколько тонов, многие даже начали сравнивать её со снегом в Облачных Глубинах, проще говоря, глава Гусу стал тенью самого себя. Но вот только самого главу это мало волновало. Он не знал сколько времени прошло, не знал и особо не хотел думать о том, что и как происходит за пределами ханьши, хотелось лишь тишины и спокойствия, которые окружали его только наедине с самим собой. Не сказать, что добивался он именно этого, но сейчас, по его скромным подсчётам минуло всего две луны, ему нужно больше времени. В ханьши приходили, то дядя, то брат, один раз это даже был Вэй Усянь, что было до нелепого смешно и не из-за того, что тот пытался рассказать ему о том, что происходит за пределами, нет, а потому что думал, что сможет внушить ему желание жить. Разве можно вообще внушить его? Собрать то, что разлетелось на осколки невероятно тяжело, а рассказы и слова посторонних и родных вряд ли могут с этим помочь, лишь время и собственные силы дадут плоды, возможно позже, чем хотелось бы, но все же.

Мужчина мог часами сидеть за цинем, изучая новую мелодию или практикуя старую. Ещё, он старался играть «расспрос», но ничего не получалось, либо душа просто не хотела появляться, либо рассеялась, что было ещё хуже. Мысленно, он очень хотел оказаться вместе с названными братьями, возможно, если бы тогда Мэн Яо его не оттолкнул, то так бы и было, но о своих мыслях нельзя сказать вслух иначе станет только хуже, ведь тогда дядя и вовсе не отойдёт от него. Но если бы он мог, то тогда был бы более спокоен, ему бы не пришлось жить с грузом вины на душе, вины, которую искупить не получится никак. Сколько бы добра он не сделал, сколько бы не принёс света, тень от того, что обоих братьев убил он, не уйдёт никуда. Да, если быть честным, то Минцзюэ он не убивал, но обучил мелодии младшего названного брата он, как и не заметил, что тот немного изменил эту самую мелодию. И первого нефрита сейчас мало волновал тот факт, что заметить он не мог, ведь при нем игралась правильная версия. Всё это казалось сущими мелочами в сравнении с той виной, что не покидала душу.

В очередной из вечеров, мужчина терзал ни в чём неповинный гуцинь, когда услышал тихий шорох, будто бы кто-то находился рядом. Оборвав мелодию струн ладонью, он поднял взгляд, осматриваясь, но не заметил никого и нахмурился. Если кто-то решил пошутить, то шутку он явно не оценил. Хотя, может ему просто показалось, либо рядом с ханьши пробежал кролик, эти животные стали частыми гостями в последнее время, будто пытались таким образом дозваться одного из хозяев. Вернув внимание на музыкальный инструмент, он тихо вздохнул, но шорох раздался вновь, совсем близко и он вновь поднял взгляд, уже собираясь нахмуриться, но замер, не в силах даже моргнуть. Перед ним застыл его младший названный брат, он стоял и лишь улыбался так же, как делал это раньше, так, будто ничего плохого не происходило в последнее время. И в этот момент Лань Сичэнь подумал, что сходит с ума, хотя, это может быть просто сон.

– Ты…

Хрипло выдохнул мужчина, протягивая руку, чтобы коснуться, но силуэт скользнул в сторону и лишь молчаливо покачал головой. И вновь мысль о том, что он лишился рассудка не казалась такой обсурдной, А-Яо ведь умер, он сам…он сам пронзил его сердце мечом, сам слышал, как кости его ломались в объятиях старшего брата. Но разве может он оттолкнуть того, кого любит всем сердцем? Даже не смотря на всё, что он совершил, Нефрит искал оправдание этому человеку, старался найти, но это было сложнее, чем кажется на первый взгляд. Да, в какой-то момент он просто для себя решил сказать: «У него не было выбора», он знал, что не правда, понимал, но не мог поступить иначе, хотя бы для того, чтобы немного успокоить душу.

– Почему ты здесь?

Тихий вопрос и ответ ему лишь пожимание плечами. Лань вздыхает, прикрывает глаза и потирает переносицу. Возможно он просто слишком долго игнорировал потребность в сне, раз даже собственное подсознание играет с ним таким ужасным образом, но эта невозможная улыбка не выходит из головы. А когда он открывает глаза, его личное наваждение так и продолжает сидеть находясь рядом, почти в опасной близости, даже руку протягивать сильно не нужно, чтобы коснуться.

– Может…заберёшь меня с собой? – надежду в голосе не скрыть, но этого и не требуется, ведь никто больше этого не услышит.

Вновь отрицательный кивок, чего и следовало ожидать. Он не может нормально жить, но и умереть тоже, потому что просто покончить с собой не хватит духу. Он не настолько силён, как многие привыкли думать.

Лань Хуаню плохо, ему хочется сбежать и спрятаться, как можно было сделать в самом раннем детстве, прибежать к дяде, спрятаться за его ханьфу и быть искренне уверенным в том, что уж тут точно его не найдет никто. Спрятаться и чтобы все решилось само собой, но детство закончилось, как и закончилось время, когда можно было спрятаться надолго.

– Забудь.

Прошелестел голос рядом, что заставило мужчину вздрогнуть и посмотреть на говорившего. Его губы даже не двигались, но голос было слышно. Хотя и голос был немного искажен, будто говоривший очень долго молчал, а после решил заговорить.

– Забудь обо всём. Больше не нужно страдать. Я рядом.

– Ты мёртв. – вслух проговорил Лань, на что получил снисходительную улыбку.

– Но ведь я ещё здесь.

– На долго ли?

– Пока тебе это нужно…

«Пока тебе это нужно.» – фраза, которая резала слух, которая причиняла боль именно своим существованием. Это он, он сам часто говорил другим её, он утешал так тех, кто находится при смерти. Говорил, что «Я буду с тобой, пока тебе не станет лучше» или «Пока я нужен, я буду рядом». Кошмар и чаще всего ложь, но сейчас у него не было сил сопротивляться или даже думать. Сичэню он был очень нужен и желательно навсегда, он очень надеялся, что хотя бы у себя в ханьши, сможет проводить время с этим человеком. А человеком ли? Но разве это так важно? Разве важно кто это в момент, когда кажется, что все рухнуло и не собрать, когда хочется убежать и лишь кричать о том, что нет, он не умер, он ещё со мной и поможет справляться со всем этим дальше. Абсолютно не важно, как и не важно все, что это наваждение растает стоит ему лишь уснуть. Лань Хуань хотел бы верить, что это правда, что все происходящее не игра его сознания, но не мог.

– Побудь ещё немного. – негромко и чуть хрипло проговорил мужчина, а после поднялся из-за стола и прошёл к кровати, ложась на неё. Он чувствовал вселенскую усталость и ещё немного и уснул бы прямо за своим инструментом.

Мужчина успевает закрыть глаза и погрузиться в дрему, когда чувствует совсем невесомое касание, будто ветром легко задело и после этого засыпает крепким сном. В этот раз его не мучают кошмары, ни видения из прошлого, а лишь темнота, спасительная и прекрасная темнота, которая позволяет главе Лань выспаться.

Следующим утром он не находит рядом никого. Собственно, не стоило ожидать другого исхода, его сознание слишком устало вчера, вот и выдало подобного рода галлюцинацию. Нужно было сразу догадаться об этом, но всегда присутствует это пресловутое «но», которое мешает жить и думать о чем-то хорошем. Глава Лань прекрасно понимал, что все это не будет вечно, но в тайне лелеял надежду, что проснувшись сможет ещё хоть ненадолго заметить, хотя бы краем глаза, дорогой сердцу образ. Ведь нужно совсем немного, чтобы постараться жить дальше. Одна улыбка, одно слово и всё, он сам может немного прийти в себя или наоборот, но это уже не столь важно, как кажется на первый взгляд.

Проходит день, другой, все кажется ооднообразным и пресным, Сичэнь так же не покидает ханьши в надежде увидеть Мэн Яо, но так и не видит. Потом его все же удаётся вывести из «добровольного плена» собственных мыслей, потому что в Гусу праздник, а он как глава просто не имеет права не присутствовать на этом мероприятии. И пускай не хочется, но долг превыше всего. И сидя за столом мужчина чувствует на себе неодобрительный взгляд дяди, он не видит, не хочет поворачивать голову в его сторону, но чувствует, как тот время от времени прожигает его взглядом. Так же мельком замечает Ванцзи, который о чем-то переговаривается с Вэй Ином, настолько тихо, чтобы никто не заметил этого даже, но он замечает, как и замечает обеспокоенный взгляд брата обращенный на него. На это он лишь старается изобразить улыбку, а после еле заметно качает головой, будто старается сказать: "Всё в порядке. У тебя нет причин для беспокойства." Сегодня, как и в ближайшие дни, у него совсем нет сил выслушивать поучения от брата, который в сотый раз повторит заученные фразы от которых уже воротит. Нет, Сичэнь был благодарен брату за то, что тот пытается его поддержать, но он устал от этого, так же как и когда-то Ванцзи, который почти требовал оставить его одного, ведь он хочет последовать за Усянем. Тогда старший злился и не понимал, сегодня понимает, но все равно злится, но уже на себя. На свою слабость и слепоту, на то, что не может отпустить и цепляется за прошлое, за того, кто предал. Но почему-то сейчас это не казалось таким уж важным.

Лань Хуань уже почти вновь погрузился в себя, когда услышал за спиной лёгкий шорох.

– Не оборачивайся и молчи.

Раздалось совсем рядом так, что мужчина невольно вздрогнул, но умело скрыл это за движениями рук, поднося пиалу к своим губам и делая глоток. А обернуться хотелось, чтобы увидеть, чтобы успокоиться, но посмотрев на присутствующих он понял, что скорей всего того, кто стоит у него за спиной никто не видит.

– Теперь я понимаю, почему ты закрылся в ханьши. Неужели они все не понимают, что так глазеть на своего главу не вежливо. Ну похудел, ну немного усталый вид, все равно нельзя так смотреть. Эх, что за молодёжь.

Эти рассуждения смешили, впервые за несколько месяцев глава Лань сдерживался, чтобы не рассмеяться. Это открытие стало новостью для него самого. После событий в храме, он не то, что смеяться, он улыбаться прекратил практически, по крайней мере искренне, а сейчас давил в себе смех. Видимо, все может поменяться от слов и присутствия определённого человека.

Отсидев положенную этикетом часть, мужчина поднялся со своего места, извинился перед дядей и поклонившись ему, покинул зал. Уже идя по улице, он чуть повернул голову в сторону.

– Я чуть не рассмеялся, ты бы поставил меня в неловкое положение. – тихо проговорил, убрав руки за спину.

– Прости, эргэ, сложно сдержаться, когда они все так смотрят, будто дыру в тебе хотят проделать, особенно младшие.

– Их можно понять, они редко меня видят.

Зайдя в ханьши, мужчина пропустил и Яо, закрывая дверь и садясь на кровать, прикрыл глаза. Осознание того, что это не может быть реальностью медленно таяло, отдавая его лишь на волю чувствам. Теперь он был не главой Лань, а Лань Сичэнем и мог позволить себе совсем немного расслабиться.

– Тебе хоть иногда нужно покидать ханьши, иначе ты станешь белее снега в Облачных Глубинах. А тебе это совсем не пойдёт и синяки под глазами тоже не идут.

– У меня много дел. – солгал без зазрения совести.

– Эргэ, разве в твоём ордене нет правила, которое запрещает лгать? – тихая, но тёплая усмешка. – Ты совсем не спишь и не покидаешь ханьши, дела оставил на учителя Лань. Это не дело, ты должен и дальше сиять.

– Не хочу! Я не хочу ничего, хотя бы ты меня не поучай. – устало вздохнул мужчина, приложив ладонь к глазам, закрывая их.

– Это забота, не более. Хочу, чтобы ты вновь мог улыбаться.

Сичэнь вздохнул, это было тяжело. Казалось, что придётся вновь учиться улыбаться, разговаривать и помогать людям. Хотя с последним он бы справился и так, но все равно, пока он не готов был вернуться к жизни. Люди привыкли видеть в нем поддержку, нерушимый стержень, но сейчас он больше похож на ребёнка, который не знает, что делать дальше. Примерно тоже самое было тогда, когда умер отец, а Облачные Глубины полыхали огнём, но тогда было ради чего бороться, а сейчас, просто хотелось покоя.

***

Шли дни, недели, каждый день был практически похож на предыдущий, но теперь каждую минуту Ланя сопровождал покойный друг и возлюбленный. Он никому об этом не говорил, старался держать себя в руках, но иногда немного скашивал глаза в сторону от собеседника и еле заметно улыбался. Первым это заметил Ванцзи, который пришёл навестить брата. Спросив, что там видит Сичэнь, в ответ получил лишь то, что старший просто рад солнцу и любуется им. Ответ странный, но уже порадовал мужчину, потому что старший брат улыбнулся, а это улыбка стоит дорого, особенно сейчас. Да и в самом деле, что такого может быть в стороне, куда смотрел Сичэнь? Окно и все, ничего более. В любом случае, Ванцзи не заметил ничего особого, в конце концов, старший уже начал выходить и хоть редко, но улыбался.

Но как-то они сидели вместе, говорили о том, что стоит бы возобновить практику обучения адептов из других кланов. Ведь обучение в Гусу всегда было очень престижным. И вот, Ванцзи заметил странность в очередной раз и это не просто отрешенный взгляд или взгляд в сторону и пустоту, нет. Он заметил, как Сичэнь поглаживает собственное колено, хотя никогда такого не делал, да и делает это так, будто держит в руках чью-то руку.

– Брат, что ты делаешь? – не выдерживает и спрашивает младший, взглядом указывая на руку.

Эта самая рука замирает, а после вновь опускается на колено и сам Сичэнь немного теряется. Внешне это не выражается никак, но он делает пометку для себя, что нужно тщательнее следить за своими действиями.

– Расскажи ему. – шепчет Яо, сидящий рядом. По сути, именно его руки старался касаться Лань. – Скажи правду, он поймёт.

– Ничего такого. – улыбается старший и пожимает плечами. – Вспомнил мелодию, которая сегодня, весь день мне не даёт покоя, вот именно её и наигрывал.

Ванцзи не выглядел так, будто поверил, поэтому совсем немного нахмурил брови.

– Мелодию? Мы же говорили о учениках. Брат, о чем ты думаешь последнее время?

– Я слышал о чем мы говорим, я не потерял слух, Ванцзи. Я думаю о том, что делать с приглашенными и как возобновлять все это. Мелодии меня лишь немного отвлекают, чтобы я не забылся. Ванцзи, тебе не о чем беспокоиться, я в полном порядке. И да, я подумаю о том, чтобы вынести предложение на ближайшем совете.

– Посетишь совет?

– Да, конечно. Что мне помешает?

Младший не ответил ничего и лишь попрощавшись, покинул ханьши, оставляя брата в одиночестве.

– Ты должен был ему рассказать всю правду. – не унимался Яо, сейчас уже сидя напротив, аккурат в том месте, где только что сидел Лань Чжань. – Неужели думаешь, что он тебя не поймёт?

– Он подумает, что я потерял разум. Лишился рассудка и отправит к лекарям, либо придумает что-то ещё. Я не хочу…я не хочу, чтобы он лишил меня тебя. – вздохнул мужчина, потирая переносицу и прикрыл глаза. Он совсем не хотел говорить на эту тему.

– Разве это возможно? Пока ты хочешь, то я буду рядом с тобой и никто не заставит меня уйти. Даже твой брат.

– Хватит! Я больше не хочу этого слушать. Я сказал, что не буду говорить ему ничего, значит не буду. – чуть ли не прорычал мужчина, впервые так выходя из себя.

Он поднялся и махнул рукой, подходя к окну. Думать не хотелось ни о чем. А-Яо был не прав, даже если он думал, что брат ничего не сделает, сам Хуань прекрасно знал, что сделает и не только брат, но и дядя. Они не поймут, они подумают, что либо Сичэнь сошёл с ума, либо к нему привязалась какая-нибудь нечисть и попробуют проверить. А быть подопытным кроликом не хотелось, как и не хотелось избавляться от Яо, кем бы тот ни был.

Послышался тихий шорох, а после мужчину окутало тепло, такое родное и лёгкое, что это вызвало лёгкую улыбку на губах. И как можно избавиться от того, что даёт тебе силы просыпаться каждый день? Как избавиться от того, что даёт стимул жить и заниматься делами. Всем кажется, что это просто, но на самом деле нет. Избавиться, от тепла гораздо сложнее, ведь потеряв однажды, а после вновь получив, начинаешь ценить в несколько раз сильнее.

– Когда-нибудь тебе придётся рассказать им.

– Я знаю. – прошептал, опираясь лбом о оконную раму.

– Потом будет сложнее.

– Не говори того, что я и так знаю. Мне нужно время.

– Ванцзи уже видит, что что-то не так. От него ты не сможешь скрывать.

– Я просил тебя не говорить того, что я знаю и так. И я не хочу более говорить об этом. – вздохнул, прикрывая глаза. – Я очень скучаю, А-Яо и потерять тебя снова не могу, не уверен, что переживу это.

– Я же сказал, что…

– Нет и точка. – строго оборвал и отошёл от окна, возвращаясь за стол.

Не важно, кто или что, важно, что рядом. А сейчас он просто сосредоточится на ответах на письма, что приходили в Облачные Глубины. Первым делом, он, конечно же, ответил на письмо из Юньмэна, где планировали провести ближайший совет, ответил он как раз тем, что прибудет и все дела обсудит уже лично с главой Цзян. Да, там были не особо серьёзные вопросы, которые можно обсудить и через письма, но если уж и обсуждать, то лучше с глазу на глаз. Потом было ещё несколько, но это уже мелочи, торговые дела, несколько писем из небольших кланов, которые предлагали своих дочерей, чтобы глава Лань рассмотрел их в качестве супруги, ведь наследник нужен. Вот подобные он сразу же сжигал, потому что начинали раздражать. Если бы он хотел, то давно бы выбрал себе невесту, а ведь до сих пор не сдаются люди, упертые.

Когда с большим частью писем было покончено, а за окном стояла глубокая ночь, мужчина переместился в постель, даже не удосуживаясь раздеться, ведь не смотря ни на что безумно устал. Мужчина заснул практически моментально, стараясь не думать ни о чем, что собственно у него и получилось. Даже снов никаких не было. В конце концов хоть раз за последние дни он может выспаться без изнуряющих кошмаров или напротив, слишком реалистичных снов.