— ты не мог бы, пожалуйста, не тыкаться в меня своим ебаным стояком, хан джисон?

джисон уверен, что где-то в прошлой жизни спас человечество от вымирания, потому что по-другому объяснить тот факт, что он уже который день просыпается в одной комнате с минхо, в одной кровати с минхо, обнимая минхо, он не может.

он на удивление слишком быстро становится способным говорить о чём-то, кроме космических кораблей и алгебры, и это кажется ему самой смешной шуткой на земле, потому что, эй, он все еще самый паникующий гей, который, конечно же, выдаёт мысль о том, что хочет минхо у себя между ног, прямо во время обеда, слишком глубоко задумавшись. сидящий между ними чанбин давится лапшой так сильно, что им приходится ещё семь с лишним минут хлопать его по спине в попытке предотвратить чужую смерть от рамёна в легких, но минхо вылавливает его между парами, чтобы прижать к стене и как следует поговорить.

ну как, поговорить. хан с уверенностью может сказать, что это был лучший минет в его жизни, после которого он будто заново родился.

к так называемым «прекрасным частям минхо» очень быстро прибавляются его язык, щеки, руки и пальцы, и джисон совсем не жалеет, что выводит его на откровенный разговор сразу после, даже штаны толком не застегнув.

— так ты все это время вместо математики пускал на меня слюни, правильно я понимаю? — с легкой усмешкой интересуется минхо, в полутьме каморки с чистящими средствами выковыривая засохшую сперму из волос.

— ну типа.

— ты меня расстраиваешь, хан джисон. я подумал, что тот паук на стене тебе был действительно интереснее, чем логарифмы.

— о боже, ты сведёшь меня в могилу, как ты вообще мог о таком подумать? — саркастично отзывается джисон и любезно помогает старшему с его нелегким делом.

потом они разговаривают ещё раз или два. или три. хану сложно запомнить, потому что каждый раз, когда его взгляд цепляется за минхо, сердце будто останавливается, а вместе с ним язык отсоединяется от мозга, заставляя его нести всякий бред и вываливая на старшего бесконечный поток восхищенных извинений.

— хани, ты знаешь, тебе необязательно переживать каждый раз, когда ты со мной разговариваешь.

— легко тебе говорить. ты хотя бы не ловил ебаную гейскую панику дважды в неделю в течение целого месяца.

— о, так ты с самого начала знал, на что шёл, верно?

— заткнись, хен, прошу тебя.

— заставь?

он определенно точно однажды не выдержит этого.

чанбин, кажется, уже сто лет назад привык давиться своей едой во время обеденного перерыва, потому что их дуэт — это буквально то, что не даёт ему спокойно существовать. нет, только вдумайтесь — у одного напрочь отсутствует связь между головой и речевым аппаратом, а второй только и рад разбрасываться двусмысленными подколами направо и налево.

они собираются, чтобы в спокойствии пообедать принесенным кем-то из дома чапчхэ, и буквально ничего не может пойти не так.

— о боже, это буквально лучшее, что бывало у меня во рту, — со стоном выдаёт джисон, восхищенно щёлкая палочками и подтягиваясь за добавкой.

так, по крайней мере, думает чанбин.

— а как же мой член?

он готов поспорить, что минхо звучит обиженно, пока ребята в шесть рук пытаются выбить у него из легких долбаную лапшу. опять.

— прости, — сонно ворчит джисон, переворачиваясь на другой бок.

но минхо уже не хочет спать. ему к третьей паре, вообще-то, но тут явно назревает что-то интересное, например, утренний секс, а ради утреннего секса с джисоном можно и встать пораньше, так он считает.

— что тебе снилось? — с любопытством спрашивает он, приваливаясь к младшему и крепко обнимая со спины.

— ты, — бормочет хан в полусне.

— я?

— мхм…

— что я делал?

— м-м. я не помню.

минхо настойчиво тыкает его под рёбра, вынуждая перевернуться на спину и позволить своему парню устроиться у себя на груди.

— вообще ничего?

— хм, может, кое-что.

хан гладит его по волосам, пропуская пряди между пальцев, и легонько трёт за ушами, пытаясь снова не провалиться в сон.

— помнишь тот день, после того как я завалил экзамен?

— когда ты пытался доказать, что четвёртое задание не нужно решать через функцию?

— имей уважение, я запаниковал…

— когда ты пялился на паука, вместо того чтобы слушать великого умного меня?

— я пытался не смотреть на твои ебаные бёдра, нахал…

— когда ты втыкал в стену полчаса, а потом попросил тебя поцеловать?

— …ты невыносимый.

минхо хихикает, пряча лицо в его футболку, и подаётся навстречу прикосновениям.

— на тебе была шелковая рубашка, помнишь? и эти твои моя-задница-выглядит-охуенно-и-я-об-этом-знаю джинсы?

— о, ты об этих джинсах? — и снова хихикает.

— отличный аутфит, ты мне в нем регулярно снишься.

— все те разы, когда ты просыпаешься со стояком?

— именно.

рука минхо так близко к резинке его штанов. джисон глубоко выдыхает, когда меняет их местами и смотрит восхищенно сверху вниз, сокращая расстояние между их лицами, не в состоянии держать взгляд ровно — глаза-губы-глаза, проверенный маршрут, на который ли только облизывается и проводит руками по чужому торсу.

— поговорим о космических кораблях?

хан усмехается ему в губы, толкаясь в чужое бедро.

— поговорим-

— о боже, нет!..

они поворачиваются в сторону двери. да, возможно, хан каждый раз забывает, что они не одни, и хёнджину не нравится каждые несколько дней натыкаться на эту картину по утрам, когда он всего лишь хочет забрать что-нибудь из комнаты. его силуэт маячит в дверном проеме, и он ураганом проносится в комнату, застывая напротив кровати минхо и упирая руки в бока.

— нет, нет и ещё раз нет! — он что, только что тыкнул в них пальцем? — каждый блядский раз, когда вы начинаете говорить о космических кораблях, вас слышит вся ебаная общага! я устал ночевать у чонина, вы, ебаные кролики!

джисон утыкается лицом в чужое плечо, стараясь удержать равновесие на локтях и при этом не сорваться в неконтролируемый ржач, после которого ему прилетит от хвана по первое число.

— снимите себе ебаную ракетную станцию и разговаривайте там, сколько вашим грешным душам угодно!

упс, не получается. минхо срывается на хохот первый, и джисон чувствует, как его собственная грудная клетка сотрясается от хихиканья.

— я разговариваю с вами, свинки неблагодарные! я устал, понимаете? устал, блять, находить упаковки презиков по всей комнате! сука, минхо, хватит ржать! у тебя есть ебаная прикроватная тумбочка, ссыпайте туда свои гейские принадлежности!

— -гейские принадлежности… — смех минхо — буквально лучшее, что джисон слышал в своей жизни, он уверен.

— в последний раз чанбина чуть инфаркт не хватил!

— я не виноват, что он заходит всегда не в то время… — джисон пытается оправдаться, пока у минхо под ним чуть ли не начинается истерика.

— он просто зашёл за учебником, а застал своего лучшего друга в коленно-локтевой, вы это нормальным считаете?!

— минхо так больше нравится, — возмущённо отвечает ему джисон, и хван хватается за голову, издавая самый отвратительный высокий звук, на который способен.

— я этого не слышал, я этого не слышал, я этого не слышал, — обреченно повторяет он.

— джини, мы тебя поняли, ты не мог бы…

— мог бы!

и дверь за ним захлопывается с ужасным грохотом.

минхо выдыхает, вытирая свободной рукой накопившиеся в уголках глаз слёзы, и переводит взгляд на джисона. тот, наконец, поднимает голову с чужого плеча и возвращается к тому, на чем их прервали.

— и никаких разговоров о космических кораблях в нашей комнате! — слышится за дверью. минхо снова пробивает на смех.

джисон скатывается с него, чтобы отдышаться. кажется, они никогда не привыкнут. минхо поворачивается к нему всем телом.

— может, к тебе?

— пойдём. а то мне кажется, что ещё одного такого хлопка ваша дверь не переживет.