— Вот что за срам? — недовольно фыркнул дед Пак, сильнее кутаясь в широкую вязаную кофту и из окна наблюдая за голубой братией, активно собирающейся не то домой, не то сношаться прямо посреди двора. Ох, Сатаны на них нет! — Обязательно так друг на друге висеть?

— Оставь детей в покое, — спокойно проговорила бабуля Пак, щедро накладывая ароматное кимчи в небольшие пластиковые контейнеры. — Они все ещё так молоды. Это нормально, что им хочется близости. Вспомни себя в их годы. Тоже вечно ко мне под юбку лез и за грудь лапал.

— Это другое, — упрямо отмахнулся дед, отворачиваясь от окна. Да и как тут не отвернуться, когда в край оборзевший малёк так бессовестно лапает его драгоценного братана за зад? Ещё немного и целоваться же гад полезет! Вот как после такого не огреть «дорогого сердцу» внука чем-то тяжёлым по голове? И желательно не один раз. Никакого уважения к пожилым родственникам со слабым сердцем! — Чимин вот вообще распустился! Ни стыда, ни совести. Прилип к моему Юнги, как банный лист и всё никак не отлипнет.

— А алкаш твой и не против, — весело рассмеялась бабуля Пак, через плечо поглядывая на мужа. Года идут, сезоны меняются, а дурень её старый, по-прежнему, ревнует Юнги ко всем и сразу. — Вон как к Чимин-и ластится. Замурчит же скоро, прямо как тот мартовский кот.

— Не наговаривай мне тут на Юнги! — повысил голос дед. Юнги — мартовский кот? Вот что за похабщина? — Он не такой!

— Как же не такой! Родился он в каком месяце?

— В марте, — сквозь зубы процедил дед. — Но это ничего не значит!

— Конечно не значит, — закатила глаза бабуля Пак, устав спорить с мужем. Да и какой смысл? Юнги же — это святое! Неприкосновенный тотем, чтоб его. — Подай мне мясо из морозильника и принеси овощей из погреба. Надо детям побольше гостинцев с собой наложить, а то совсем тощими стали. Ходят, да костями гремят.

— Вот оно тебе надо? На старости лет здоровенных совершеннолетних лбов кормить! — чисто из гадости упёрся рогом дед. — Сами мясо купить они не в состоянии? В городе овощей нет?

— В магазинах одно сплошное ГМО, — тоном, не терпящим возражений, проговорила бабуля Пак. — И чеснок маринованный возьми. Юнги его любит.

— Вот чеснок — да, дело полезное, — охотно кивнул дед, потянувшись за литровой банкой, сохнущей у окна на подоконнике. — Все вирусы убивает, иммунитет укрепляет. А витаминов и микроэлементов в нём сколько!

Привычно стойко выдержав на себе крайне недоброжелательный взгляд своей дражайшей второй половинки, дед Пак, широко улыбнувшись, звонко шлёпнул жену ладонью по заднице и резво так, молодым кабанчиком, поскакал в погреб. Эх, был бы он сейчас лет так на двадцать помоложе, тоже бы охотно потискал свою благоверную, а так… Осторожно спускаясь по старенькой тёмной лестнице и попутно ругая себя за то, что так и не удосужился поменять лампочку у входа, дед Пак, с некой долей раздражения, хмуро прокручивая в голове все нежности Юнги и своего горе-внука, всё никак не мог понять, что же такого его тихий и уравновешенный братан нашёл в громком, глупом и ненадёжном рыжем гаде.

Не на пышную же задницу повёлся? Да, природа там явно постаралась, весь в бабку окаянный, но всё же! Одной жопы как-то маловато для столь резкой смены ориентации. Причём произошедшей буквально по щелчку пальца. Раз и всё — оголубили. Выходит, всё дело в смазливой роже? Так Юнги же вроде никогда не был падок на красивую внешность. Все его бывшие девушки были далеко не Афродитами, скорее просто милыми и утончёнными особами. Тогда может подтянутая фигура здесь сыграла свою роль? Худоба ведь нравится многим. А Чимин с виду довольно-таки эстетичный. Хм… Какие там ещё могут быть варианты? Улыбка? Писклявый голос? Истеричность? Манерность? Язвительность? Хорошие родственники? Ну не интеллект же, в самом деле!

На автомате накладывая в банку маринованный чеснок и всеми фибрами своей гаденькой души костеря Юнги за дрянной выбор, дед Пак, мысленно призвав себя успокоиться, нервно тряхнул тяжёлой похмельной головой и, плотно закрутив на банке крышку, потянулся за овощами. Опять он себя накручивает. Опять злится. Опять боится, что однажды Чимин наиграется и бросит Юнги. А ведь тот хороший. С ним нельзя так. Для Пака, пусть это и не совсем правильно, Мин куда дороже родного внука будет. Он видел, как Юнги рос, видел, как из несуразного невысокого подростка тот плавно трансформировался во вполне себе симпатичного мужчину. В деталях помнил, как пиздюком мелким тот курить за сараем пытался и как за месяц до своего пятнадцатилетия впервые блевал за домом из-за палёной водки. Юнги блевал, а он с водой на стрёме стоял. Это ведь, как взрастить собственного сына. Как после такого не переживать? Как не волноваться ночами?

Закинув на плечо потёртую авоську с овощами и засунув подмышку банку с чесноком, дед Пак медленно поднялся наверх и, выйдя на улицу, невольно чуть притормозил, заметив, как напротив ворот Юнги плавно паркуется солидный такой на вид чёрный Lexus. Переведя взгляд на отчего-то поголовно притихших голубей, явно приросших ногами к промёрзлой земле, он только было хотел двинуться дальше, как из машины вышел уже знакомый ему сутенёр и, хмуро оглядев всех присутствующих, громко проговорил:

— Назовите мне хоть одну причину, почему я не должен утопить вас в ближайшем болоте? Или хотя бы не продать конкурентам?

— Скоропостижная кончина сразу трёх твоих топовых танцоров плохо повлияет на бизнес, — нервно икнув, пролепетал Чимин, позорно прячась за спину Юнги. Он, конечно, парень храбрый, но не перед Намджуном, коего за глаза все монстром кличут. И кличут, не без основания.

— Не убедили, — бегло оглядев потрёпанного Чонгука, осведомился Намджун, складывая руки на груди. Вот дал же Бог работничков! — Ещё варианты есть?

— На нас почти вся твоя выручка держится, — бесстрашно ляпнул Тэхён, так же от греха побольше, прячась за Юнги. — Нет нас — нет налички в кассе.

— Вот это самомнение, — восхищённо присвистнул Намджун, не сводя внимательного взгляда со своих идиотов. — Я почти восхищён.

— Босс, а ты чего, собственно, здесь? — наконец, несмело подал голос Юнги. — Мы Хосока ждали.

— Хотел поскорее увидеть ваши наглые рожи, — чётко выговаривая каждое слово, произнёс Намджун, лениво осматриваясь по сторонам. А тут ничего так, красиво.

— У Хосока, что, опять права забрали? — немного расслабляясь, спросил Чонгук, в глубине души, по-детски, радуясь, что сидит далековато от босса. Тот его так просто не достанет. Поживёт ещё немного, значит!

— Да, — не стал отрицать очевидного Намджун. — Превысил скорость. Три раза подряд. Прямо перед носом патрульной машины.

— И ты сам приехал за нами? Ого, — невольно присвистнул Чонгук. Расскажи он об этом кому-то в клубе, не поверят же! — Вот это сервис.

— Не благодари, Чонгук. Лучше восстанавливайся поскорее, — мягко улыбнувшись, произнёс Намджун, открывая калитку на воротах Юнги. — Урожай собрать успели?

— Да. Клюквы или калины не желаешь?

Во все глаза глядя на то, как нагло и бесцеремонно проклятущий сутенёр заходит во двор к Юнги, а тот совершенно ничего не может с этим поделать, дед Пак, возомнив себя, как минимум Рембо, поудобнее перехватив свою ношу, быстро добежал с ней до дома и прямо у порога передав всё в руки жены, тут же поспешил на помощь к братану и своим идиотам. Пока он жив, никакие сеульские сутенёры не будут прессовать его голубей. На это имеет право только он! Ну и Сатана ещё, конечно. Куда ж без него? Без гуся и жизнь не та. Да.

Ловко перепрыгнув низенький заборчик и в два широких шага преодолев расстояние до Юнги, дед Пак, гордо выпятив грудь, подобно титану, встал перед своими голубями и с неким пренебрежением с ног до головы оглядел сутенёра. Хрена-се здоровый. А в клубе как-то поменьше казался. Из-за освещения что ли?

— Ты куда поскакал, а, козёл горный? — громко рыкнула бабуля Пак, хмурой тучей следуя за дедом. — Я что велела тебе сделать?

— Иди в дом, женщина, у нас тут незваный гость, — громко огрызнулся дед, не сводя изучающего взгляда с расслабленного сутенёра.

— Пак, ты что храброй воды хлебнул? — лишь чудом не споткнувшись о собственные ноги, рыкнула бабуля Пак, напрасно пытаясь переварить столь вопиющую наглость. — Давно не огребал?

— Всё потом. Не до тебя сейчас.

— Бессмертный? — с прищуром прошипела бабуля Пак, медленно переводя хмурый взгляд с мужа на привлекательного незнакомца. Высоченный! И подкачанный такой. Загляденье! — Ой, такой красивый мужчина в гости пожаловал, а я в грязном фартуке и без причёски. Неудобно-то как!

— Бросьте, Вы прекрасны, нуна, — лучезарно улыбнулся Намджун, чуть поклонившись женщине. О, так в этой семье и нормальные люди водятся. Удивительно даже. — Я Ким Намджун, директор клуба, в котором работают эти горемычные.

— Скажете тоже… нуна, — совершенно очаровательно смутилась бабуля Пак. О, боже, какой мужчина! — Пак Миён, бабушка Чимина.

— Безумно приятно с Вами познакомиться, Миён-ши, — сексуально пробасил Намджун, не сводя с женщины внимательного взгляда. — Я могу Вас так называть?

— Конечно!

— Слышь, сутенёр чёртов, ты совсем охренел? — пуще прежнего озверел дед. — Какая ещё «Миён-ши»? Жить надоело?

— А Ваш супруг довольно ревнив, — игриво приподнял бровь Намджун, слишком очевидно наслаждаясь происходящим. — Хотя о чём это я? С такой красивой женщиной — это не удивительно.

— Ох, уверяю Вас, Намджун-ши, Юнги он ревнует куда больше, чем меня, — мило прикрыв ладошкой рот, захихикала бабуля Пак, явно кокетничая.

— Да Вы что?

— Сама этому удивляюсь.

Не без интереса наблюдая за тем, как умело и искусно их вечно всем недовольный босс очаровывает ворчливую бабулю, попутно доводя этим деда Пака до белого каления, Чонгук, не сдержавшись, притянул за край куртки к себе Тэхёна, и негромко спросил:

— Тэхён, а ты знал, что бабулю Чимина зовут Миён?

— Нет, — честно признался Тэ, чуть наклонившись к уху Гука. — Я и как деда зовут не в курсе.

— Я тоже… — скосив взгляд на деда, прошептал Гук. — Он не представлялся сам, а спросить прямо было как-то не удобно.

— Та же фигня.

— Чихо я, — громогласно взревел Пак, схватив жену за руку и властно притянув её к себе. А с этим сутенёром нужно держать ухо востро. Вон хитрый какой, даже бабку его очаровать смог.

— Приятно познакомиться! — хором отозвались Чонгук и Тэхён, потупив взгляд. Неудобненько получилось.

— Не могу сказать того же!

— Так, давайте не будем ссориться, — примирительно выставив руки перед собой, проговорил Юнги, откровенно умиляясь реакцией братана. Столько лет тот прожил со своей мегерой, а ревность, по-прежнему, жива. Ему бы так в паковские годы. — Поздно уже. Пора в дорогу выдвигаться.

— Вы все уже собрались? — наконец, отвлекаясь от бабули Пак, спросил Намджун, доставая из кармана строгих чёрных брюк мобильный телефон и, разблокировав его, посмотрев на время. Двадцать часов и пятнадцать минут. И вправду, пора ехать. Клуб совсем скоро откроется.

— Да, — быстро кивнул Юнги, жестом указывая боссу на три большие сумки, стоящие у крыльца. — Осталось только дверь закрыть.

— Тогда загружайте всё в багажник и будем выезжать, — вернув телефон обратно в карман, задумчиво проговорил Намджун, попутно начиная гадать, кого бы ему завтра вызвать на работу вместо Чонгука. Ёнджуна? Сонхва? Джеджуна?

— Уже уезжаете? — игриво захлопала ресничками бабуля Пак, отцепляя мужа от себя. — Даже чая не попьёте, Намджун-ши?

— К сожалению нет. Мне сегодня ещё на работу нужно.

— Очень жаль.

— А мне то как!

— А мне вот ни разу, — опять нагло влез в разговор дед Пак, клещом вцепившись пальцами в руку жены. — Скатертью дорожка!

Обворожительно улыбнувшись женщине и показательно проигнорировав реплику деда, Намджун неторопливо вышел со двора и, открыв багажник, сдвинул свои вещи в сторону. Обойдя машину и кинув крайне задумчивый взгляд на гипс на руке Чонгука, он только было хотел предложить Юнги свою помощь с сумками, как вдруг прямо за его спиной кто-то громко зашипел.

— Га!

— Твою ж мать, как же ты не вовремя, — трусливо пискнул Юнги, борясь с желанием забить на босса и быстренько забежать в дом. И вот что теперь делать?

— Ой, а кто это тут? — доброжелательно посмотрев на деревенскую живность, проговорил Намджун. — Уточка?

— Босс, беги! — во все глаза глядя на Сатану, закричал Чимин, готовый в любую секунду сорваться с места и забежать в дом. — Быстрее!

— Зачем? — искреннее удивился Намджун, глядя на Чимина, как на недалёкого дурачка. — Уточка кусается?

— Не то слово!

Совершенно беззлобно ойкнув от того, как ощутимо «уточка» заехала клювом ему прямо в ногу, а затем остервенело начала бить крыльями, громогласно при этом шипя, Намджун, немного поморщившись, выцепил взглядом у дороги ещё одну «уточку» тоже явно готовящуюся на него напасть, и негромко проговорил:

— Вы голодные? Постойте! Не кусайтесь. Я сейчас дам вам яблок.

Храбро игнорируя боль и шесть абсолютно точно охреневших лиц, Намджун с бонусом в виде «уточки» на правой ноге, медленно обошёл машину и, достав из багажника крупное спелое яблоко, без особых усилий поломав его пополам, протянул одну половину «уточке» кусающей его, а вторую отдал той, что пока ещё мирно, но уже на низком старте сидела в сторонке.

— Кушайте.

Не без восхищения, неотрывно наблюдая за тем, как Сатана, явно опешив от такого шокирующего выпада незнакомого ему человека, делает два шага назад и с недоверием смотрит на яблоко, Юнги, хрипло, себе под нос, проговорил:

— Вот это номер, конечно…

— Какой храбрый мужчина, — не смогла промолчать бабуля Пак. — Хочу за него замуж.

— Ты уже и так замужем! — тоже невольно впечатлившись, буркнул дед.

Подойдя поближе к забору и от удивления широко открыв рот, оттого, как легко и непринуждённо Намджун поднял жующего Сатану на руки и не сильно прижал того к своей груди, одной рукой придерживая гуся, а второй, крепко держа яблоко так, чтобы пернатому было удобнее его есть, Тэхён, прокашлявшись, пробасил:

— Теперь и я хочу за него замуж.

— В очередь, Синька, — прерывисто выдохнул Юнги, тоже подходя к забору. — Это вообще нормально, что я сейчас завидую гусю? Тоже хочу, чтобы он прижал меня к своей груди.

— Прижал и так же мило улыбался, — промурчала бабуля Пак, бросив мужа и взяв Юнги под руку. — И достанется же он кому-то…

— Уже, к сожалению, достался, — протянул Тэхён, не сводя восхищённого взгляда с босса. — И чего я за ним раньше не приударил? Он же такой красивый, сильный, богатый. Вот просто Давид — корейская версия.

— Ну, ничего страшного, — уверенно проговорила бабуля Пак, тоже взяв Тэ под руку. Вот просто три девицы под забором. Хоть сказку пиши. — Организуем красавчику гарем. Роль султана Сулеймана ему точно пойдёт.

— Чур я Хюррем! — пискнул Тэхён, напрочь забывая, что вообще-то совсем недавно согласился встречаться с Чонгуком.

— Поздно, эту роль Сокджин уже занял, — не без горечи в голосе, прохрипел Юнги, каким-то шестым чувством ощущая всё недовольство Чимина за своей спиной.

— Не шкаф — подвинется, — уверенно выдохнула бабуля Пак. И чего в года её молодости такие видные мужики коров пасти не ходили?

— Как раз-таки шкаф, — не сводя взгляда с прибалдевшего Сатаны, которого нежно поглаживал по спине Намджун, едва слышно проговорил Юнги. — Один метр семьдесят девять сантиметров в длину и весом в шестьдесят три килограмма.

— Ого. Тяжко нам придётся, — не без оснований, признала бабуля Пак. — Во мне-то всего метр шестьдесят и сорок кило. Похоже маленький шанс есть только у Тэхёна.

— Вы охренели? — не веря своим ушам рыкнул дед Пак, начиная уже сомневаться в адекватности своей жены. — Ничего не смущает?

— Нет, а должно? — даже бровью не поведя, осведомилась бабуля Пак.

— Да! Вы все не свободны!

— Так он тоже.

— Чимин, тащи моё ружьё! — схватившись за сердце, взвыл дед. — Сейчас я буду убивать!

— Я помогу! — кивнул Чимин. — И без ружья обойдёмся. Просто свернём выскочке шею.

— И я тоже помогу! — не стал сидеть в сторонке Чонгук. — Нашёлся мне тут укротитель особо опасных диких животных.

— Отеллы в миниатюре, успокойтесь, а, — громко прыснул Тэхён, не отводя взгляда от Намджуна. — Не ваш уровень, родные.

— Уверен? — пыхтя и кряхтя, поднимаясь на ноги, спросил Чонгук, показушно закатывая рукава на своей куртке.

— Абсолютно, — не обращая совершенно никакого внимания на своего новоиспечённого бойфренда, кивнул Тэхён.

— Окей, — подбитым танком, ковыляя в сторону Джуна, рыкнул Чонгук, стоически игнорируя боль во всём теле. — Босс, иди-ка сюда, буду морду тебе бить.

— А? — встрепенулся Намджун, нехотя отвлекаясь от «уточки». — За что?

— Сейчас узнаешь!