Мягкие пышные шапки белоснежного снега на невысоких ярко-красных кустах калины совершенно не радовали взор Тэхёна. Его сейчас вообще ничего не радовало и вряд ли могло обрадовать. Хоть поводы и были. Например, замечательная погода во дворе или же лёгкий, завораживающий, притягательный танец снегопада. Вкуснейшее домашнее вино в кармане куртки, скорое возвращение в Сеул. Сатана, где-то весьма удачно для них затерявшийся в деревне на пару с Всевышним. Атмосфера полнейшего умиротворения вокруг, чистейший воздух, коим само удовольствие дышать. Вот что может быть прекраснее этого? Разве что не позориться несколько раз подряд за последние пять часов. Ну или если быть точнее: пять часов и двадцать три минуты.

Гипнотизируя тяжёлым хмурым взглядом аппетитные ягоды, алыми огоньками вспыхивающие среди голых веток, Тэхён не то хотел травануться ими же, не то в снегу, подобно зайцу, окопаться и желательно при этом замёрзнуть насмерть. До чего же стыдно! В чём именно он там сегодня отличился? Вспомнить что ли всё по порядку? Вспомнить и порадовать своего внутреннего мазохиста… А почему, собственно, и нет? Страдания закаляют! Итак, первый раз и, наверное, самый безобидный из всех, состоялся под утро, ровно в три утра, когда сонный и немного помятый Юнги спалил его с голой жопой, усердно стирающего в большой алюминиевой миске испачканные спермой трусы и штаны. Как он тогда от смущения не отдал Богу душу — тайна, покрытая мраком.

Во второй раз он опростоволосился в четыре двадцать утра, представ перед всё тем же знатно так прифигевшим Юнги, со стоящим членом аккурат у открытого рта совершенно бесстыдно наслаждающегося происходящим Чонгука. И вот, казалось бы, всё предельно плохо, хуже уже некуда, но… варианты есть всегда. Как же хорошо, что их радушный хозяин не вышел минут на пять раньше и в воочию не лицезрел Тэхёна, тщательно моющего свой член всё в той же алюминиевой миске, причём холодной водой. Вот это была бы картина маслом! Айвазовский со своими пейзажами бы обзавидовался. Обзавидовался, ну а Тэхён банально бы выпилился из этого грешного мира. И почему честь будить его и Гука не выпала на долю Чимина? Своим голым задом он бы его точно не впечатлил и не шокировал.

Третий, но не менее неловкий раз, был за завтраком в доме Паков, когда он зачем-то посмотрел на Чонгука, а тот, похабно улыбнувшись, подмигнул ему и целиком засунул в рот банан. Засунул и даже не подавился, в отличие от Тэхёна, с полным ртом яичницы. Гаденькая ухмылочка на лице деда Пака будет теперь в кошмарах преследовать его до конца жизни. Собственно, как и смущённо охнувшая бабуля Пак, прикрывшая пылающие огнём щёки морщинистой рукой. И как ему теперь старикам в глаза смотреть? И что обидно, стыдно же только ему! Чонгуку хоть бы хны. Что естественно, то не безобразно, да? Вот же кобелина неотёсанная…

Скосив недовольный взгляд на слишком уж активного Чонгука, гордо восседающего на раскладной стремянке и с широченной улыбкой, относительно здоровой рукой аккуратно срывающего с заснеженного куста грозди калины, Тэхён, лишь чудом не запустив тому в голову охапку сочных ягод, резко выдохнул сквозь зубы и, напрасно стараясь абстрагироваться от своих отнюдь не радостных мыслей, проговорил:

— Ребята, а вы знаете, почему гусь не спит на перьевых подушках? Потому что он аллергик! Смешно, правда? В подушке же гусиный пух! Поняли же?

— Дурацкое чувство юмора Чонгука что, половым путём передаётся? — недовольно фыркнул Юнги, не отвлекаясь от сбора калины. Вот только шуток про гусей ему сейчас для полного счастья и не хватало! А дальше что? Синька спросит, почему бульдозер не застревает в болоте? Ах, да! Потому что он ГУСИнечный! Тьфу!

— Ой, не завидуй, Юнги, — прыснул Чонгук, хитро посмотрев на того. — Когда-нибудь и ты скажешь что-нибудь смешное.

— Когда-нибудь я впаяю тебе несколько смен подряд и совершенно случайно забуду о выходных днях, — лучезарно улыбнувшись, промурчал Юнги, любовно складывая грозди калины в старую плетеную корзину. — Труд из обезьяны сделал человека. Может он и тебе пойдёт на пользу.

— Ох, как ты любезен, — опасно оскалился Чонгук, явно обдумывая очередную гадость. — Так заботишься обо мне. Работу в числе первых даёшь.

— Вряд ли тряску яйцами под попсовые песенки можно назвать работой, — громко фыркнул дед Пак, неторопливо собирая ягоды. — На завод вас всех надо. В этом мире столько интересных и нужных профессий, а вы…

— А мы испробовали на себе большую часть из них, — не подумав ляпнул Тэхён. — Полисмен, врач, учитель, строитель, сантехник. Кем я только не был!

— БДСМ тоже практиковал? — не смог промолчать дед Пак. И где он только слов таких новомодных нахватался? Не от малька ли?

— Нет, — на полном серьёзе ответил Тэхён, от стресса не почувствовав подвоха. — Меня пока ещё не обязательно связывать, чтобы трахнуть.

— Какая полезная информация… — подавился воздухом дед Пак. — Но не для меня.

— Эта информация полезна исключительно Чонгуку, — себе под нос захихикал Чимин, хитренько глянув на друга. — Мотай на ус, Гук-и.

— Принял во внимание, — довольно просиял Чонгук, послав Тэхёну воздушный поцелуй. — Но наручники и плётку я пока выбрасывать всё же не буду.

— И это правильно, — на автомате кивнул Тэхён. — Всё в хозяйстве пригодится.

— Ты себе даже не представляешь, насколько прав, — чуть повысил голос Чимин, облокотившись локтями о спину Чонгука. — Вон Юнги нашими наручниками помидоры к ручке на окне пристегнул. Практичнейшая вещь.

— И что, хорошо держат? — как бы невзначай спросила бабуля Пак, забирая у деда полную корзину калины. — Мне бы Герань подвязать не помешало бы.

— Отлично держит, ба, — пошленько облизнул нижнюю губу Чимин. — Причём не только помидоры.

— Рот закрой, извращенец чёртов! — в голос взревел Юнги, заметно краснея. Вот же животное похотливое! Как о таком можно говорить при посторонних?

— А чего это я извращенец? — хитро приподнял бровь Чимин. — Тебе же тогда всё понравилось.

— Чимин, не доводи до греха! — вскрикнул на фальцете Юнги. Ему понравилось? Да. И что теперь? Всем об этом рассказать? Может ещё и в деталях?

— А что я? Я ничего, — из гадости не унимался Чимин. — Просто предаюсь томительно сладким воспоминаниям.

— Какая же ты сволочь, — закатил глаза Юнги. И вот этого человека он выбрал для долгой и счастливой жизни вместе… не сесть бы теперь в тюрьму за убийство.

— Почему это я сволочь? — наигранно обиделся Чимин. — Между прочим…

— Так, малёк, захлопнись, надоел уже, — намеренно повысил голос дед Пак, всерьёз опасаясь того, что Юнги сейчас инфаркт хватит. Чем же там таким постыдным его братан с рыжим недоразумением занимался, что так очевидно паниковать начал? — Синька, чего притих? Расскажи нам по секрету, ты и патлатый, что теперь вместе?

— Мы… на пути к этому, — залился краской Тэхён, не зная куда себя деть от смущения. Интересно, а можно ли в Корее купить билет на корабль, идущий прямиком на Северный Полюс? У них в стране вообще есть атомные ледоколы? Или какие там льды колют? Дизельные? Дизель-электрические? Он бы сейчас с превеликим удовольствием сел на один такой. Сел и вышел прямиком на льдине, ибо компания голодных белых медведей всяко лучше той, что у него есть сейчас.

— Эх, какое расточительство столь прекрасного генофонда, — горько выдохнула бабуля Пак, внимательно посмотрев на Тэ. — Твоё лицо, Тэхён-а, произведение искусства. Какие детки красивые могли бы получится. Может ещё не поздно одуматься и найти такую же очаровательную девушку? Чонгук не выглядит надёжным. Ветреный он и явно озабоченный. Вот оно тебе надо?

— Сам пока не знаю, — честно ответил Тэхён, скосив взгляд на офигевшего от таких предъяв Чонгука. Не ожидал, сосунок? Бабуля-то зрит в корень! — Мы уже пытались как-то встречаться. Но, увы, ничего не вышло.

— Почему? — невинно захлопав ресничками, с любопытством поинтересовалась бабуля Пак, нагло бедром оттесняя Гука чуть в сторону, и присаживаясь на стремянку рядом с ним.

— Он облажался по всем фронтам, — немного подумав, признался Тэхён, слишком очевидно подбирая слова. — Причём буквально сразу.

— А поподробнее? — не смогла совладать со своим любопытством бабуля Пак. Да и как тут совладаешь? Интересно же. Всё прямо как в любовной дораме!

— Наше первое свидание было безумно романтичным. Мы вкусно поели в уютном кафе, затем прогулялись вдоль набережной и долго целовались, любуясь прекраснейшим закатом, — с грустью в голосе прошептал Тэхён, вообще не понимая, зачем он всё это сейчас вспоминает. Было, да было. Какой смысл ворошить прошлое? Не для того же, чтобы, наконец, отпустить все обиды? — Всё было прекрасно. До того самого момента, пока он не провёл меня домой и не укатил в клуб с Чимином, после которого благополучно бросился во все тяжкие.

— Вот козёл, — в руках сминая рюши на конце пёстрого фартука, шокировано пролепетала бабуля Пак. — И после этого ты ещё встречаться с ним думаешь?

— Я тоже не без греха. Так что… имеем, что имеем. Да, Гук?

— Да, — уверенно кивнул Чонгук, даже и секунды не сомневаясь. Наверное, ему стоило бы как-то оправдаться, наглядно объяснить почему он тогда так поступил. Но имело ли это сейчас хоть какой-то смысл? Очень вряд ли. — Вернёмся в город, а там и видно будет. Одно свидание ты мне в любом случае должен. Так что теперь ты, Тэ, моя Сара Коннор, а я твой Т-800. На наше счастье Т-1000 облажался, и мы оба остались живы. Чем не повод поддаться чувствам и начать всё с начала?

— Т-1000 — это Эсмеральда? — не сдержавшись, прыснул Тэхён, немного поёжившись от холодного ветра. И каким это местом он похож на Сару Коннор?

— Она родимая, — просиял Чонгук. — Я сражался с ней, словно голодный коршун!

— Ты чуть в обморок не упал, когда она тебя легонько укусила, — заботливо напомнил другу Чимин. — Стоял там бледный, словно стенка у Юнги в сарае.

— Я бы на тебя посмотрел, окажись ты на моём месте, — злобно зашипел Чонгук, исподлобья глядя на друга.

— Я был бы так же сексуален, как и Дженнифер Лопес в «Анаконде», — гордо задрав голову вверх, пропел Чимин, на публику играя своими мускулами, надёжно спрятанными под дутой курткой.

— Разве что только в своих мечтах, — устало выдохнул дед Пак, лишь чудом не закатив глаза. — Дженнифер Лопес он тут вызов кидать удумал.

— Поддерживаю, — гаденько прыснул Чонгук, не сводя с друга хитрого взгляда. — Моя анаконда не, моя анаконда не, моя анаконда не захочет тебя, если у тебя нет булок, милочка!

— Oh my gosh, look at her butt! — повернувшись к Гуку спиной и выпучив задницу, на распев протянул Чимин, пытаясь твёркать так же ловко, как и Ники Минаж. — Look at her butt!

— Вот же идиоты, — покачал головой дед Пак, уже даже не удивляясь неадекватному поведению внука и его дружков. — И как только вы смогли выиграть главную гонку в своей жизни и оплодотворить ту несчастную яйцеклетку?

— Народ, вы про калину случайно не забыли? — обречённо посмотрев на четыре не тронутые куста, спросил Юнги, пропуская мимо ушей всё, что не касается сбора урожая. — Она сама себя не соберёт.

— К сожалению, — выдохнул Чимин, поправляя свою куртку и нехотя возвращаясь к работе. Конец веселью, а жаль. Он ведь только на шпагат сесть хотел и во всех красках продемонстрировать все возможности своих булок. Чонгук бы точно обзавидовался! — Кстати, народ, а как мы в город возвращаться будем? Поездом?

— Нет, Хосок заедет за нами около восьми вечера, — опасливо поглядывая на братана, чуть ли не шёпотом проговорил Юнги. — Я звонил ему утром.

— Хосок — это хорошо, — так же лениво возвращаясь к работе, прошептал Тэхён. — А то с травмами Чонгука, мы ой как долго будем до города добираться.

— А может это и к лучшему? — нервно обдирая куст калины, озвучил очевидное Чимин, невольно поёжившись. — Дольше не попадёмся Намджуну на глаза.

— Босс уже в курсе, — виновато потупил взгляд Юнги. — Я попросил Хосока ему обо всём деликатно рассказать.

— Что ж, будем коллективно надеяться, что до начала смены он успеет перебеситься, — пискнул Чимин, вжимая шею в плечи. — Иначе…

— Так, всё, не будем о плохом. Настраиваемся на позитивный лад, — попытался подбодрить без пяти минут смертников Юнги. — Ягод осталось не так уж и много. Ещё минут сорок и пойдём домашнюю настойку пить!

— На чистом спирте, между прочим! — поддакнул дед Пак.

— Вот же алкаши, — покачала головой бабуля Пак. — Только бы выпить.

Негромко засмеявшись и проводив бабулю Пак немного сонным взглядом, Тэхён, аккуратно отламывая от веток грозди калины, всё никак не мог унять некого волнения, слишком уж подозрительно похожего на предвкушение. Это было так странно… вновь желать Чонгука. Желать и не запрещать себе этого делать. Он же сейчас поступает правильно? История ведь не повторится? Чонгук же больше его не обидит? Он же всё действительно понял и сделал правильные выводы? Ответил бы кто. Эх, калина, калина… красивая и такая горькая, прямо как его симпатия к Чонгуку. А может это своеобразный знак? Может он не зря так разоткровенничался под этим кустом? Может не зря именно здесь сказал «да»? Как же там было в той легенде, которую он совершенно случайно прочитал перед поездкой в деревню? Вспомнить бы теперь слово в слово.

Были когда-то ягоды калины слаще малины. Красивая девушка полюбила гордого кузнеца, который не замечал её и часто бродил по лесу. Ничего не помогало, и решила тогда она сжечь тот лес. Пришел кузнец к своему любимому месту, а там всё сгорело. Один только калиновый куст сохранился, политый горючими слезами. А под кустом увидел кузнец заплаканную красавицу. Прикипело его сердце к девушке, влюбился он, но было уже поздно. Вместе с лесом сгорела быстро и красота девушки. А калина вернула парню умение отвечать на любовь, и в глубокой старости видел он образ юной красавицы в своей сгорбленной старухе. Но с тех пор горчить стали ягоды калины, будто слёзы неразделенной любви. И пошло поверье, будто букет калины, приложенный к исстрадавшемуся влюбленному сердцу, успокаивает боль.

Это так похоже на них с Гуком. Чонгук ведь тоже полюбил его и всячески пытался добиться внимания, а он лишь манерно строил из себя гордого недотрогу, толком не говоря тому ни да, ни нет. Игрался. Подпускал к себе. Отгонял. И всё сначала. Всё по кругу. Замкнутому кругу. Это даже было весело. Поначалу. Пока Гук не психанул и не сорвался. Пока не сжёг всё то, что успело зародиться между ними. Пока не… поджёг спичку в руках Тэхёна? Вполне возможно. Но сейчас это уже не суть важно. Прошлого не вернуть. Остаётся лишь надеяться на настоящее.

В данный момент Тэхён мыслит трезво. Он полностью осознаёт свои чувства и желания. И пусть вместо яркого букета сейчас перед ним лишь слегка сморщенные ягоды калины, ему и этого хватит. Он рискнёт. Он вновь доверится Чонгуку. Доверится и попытается на этот раз всё сделать правильно. Он сможет. Правда сможет.

— Юнги, я могу взять немного калины домой? — не отрывая взгляда от красных ягод, тихонько спросил Тэхён.

— Конечно, бери сколько нужно, — хрипло ответил Юнги, не глядя на Тэ. — В чае она самое то.

— Спасибо.

— Было бы за что.