«Здравствуй, любимый.

Я сажусь писать тебе это письмо, но, по правде сказать, даже не знаю, зачем делаю это. Мы не виделись почти пятнадцать лет, но, знаешь, в моей памяти наша первая встреча жива... будто это было только вчера. 

Где ты теперь? По каким дорогам ходишь, каким воздухом дышишь?

Я всегда думал, что ты создан для вольной жизни. Будь у меня возможность, я разделил бы её с тобой. Ты же знаешь это, правда? 

Конечно, знаешь.

Мне не хватает тебя. И глупо перечислять чего именно, на самом деле. Я бы, может быть, решился разложить по полочкам всё то, что происходит со мной, когда вспоминаю тебя. Нас.

Это глупо? Юнги, скажи мне, это в самом деле глупо - спустя столько лет цепляться за каждое всплывающее в памяти мгновение, что связано с тобой? Мы были рядом так мало. Так недостаточно, чтобы я мог без труда вспомнить, как ты улыбаешься. Или просто смотришь на меня. Я знаю, что мне остались лишь бледные тени. Что они ничто по сравнению с тем, что мы могли бы иметь. Иногда я так ненавижу всё то, что произошло.

Прости меня за это...»

Рука пишущего дрожит. Чернила мажут неровными полосами, смазывая буквы, превращая их в расплывчатые пятна. 

- Дорогой... ты в порядке? 

Тонкие ладони ложатся на плечи и невольно под их прикосновениями становится легче.

- Снова пишешь ему? 

- Да. Если я буду молчать, меня просто разорвёт, кажется. 

- Чимин, ты не обязан нести это в одиночку, знаешь же? 

- Знаю, - шепчет мужчина и поднимает глаза на опустившуюся на соседний стул жену. - Какая судьба всё же странная штука, правда?

- Настолько, что я не устаю удивляться её насмешкам, - кивает та и мягко улыбается. - Ты всё ещё винишь себя в произошедшем? 

- Наверное, это моё проклятье до последних дней. Юна...

- М? 

- Скажи, ты никогда не злилась на меня? 

- Чимин, - вздыхает та, протягивает к нему руку и убирает светлую чёлку, упавшую на глаза. - Если бы я злилась, меня никогда не было бы тут. Не забывай об этом, хорошо? Мы с тобой столько раз говорили об этом за эти годы. 

Чимин улыбается немного надломленно и как-то болезненно. Кивает.

- Я пойду спать. Завтра приедут твои родители, не хочу, чтобы мама снова читала мне нотации о том, что я плохо слежу за собой и не соответствую своему великолепному мужу. 

- Ты же знаешь, что для меня ты всё равно самая красивая?

Юна улыбается и тянется поцеловать уголок губ. 

- Спасибо, родной.

Родной.

Чимин думает, что в самом деле в его жизни было только двое людей, которых он мог назвать так. 

Одна была рядом с ним уже много лет. Жена, верный друг, та, кто всегда придёт на помощь и в ком никогда не приходилось сомневаться. От того только больнее, что он заставил её пройти через то, что произошло, когда они были ещё только помолвлены. 

А второго он потерял. По сроку давности стоило бы уже забыть и отпустить, но Юнги не хотел уходить из его памяти, заняв там столько места, сколько сам посчитал нужным. Много. Очень много места.

*

В тот день распогодилось настолько, что Чимина потянуло на конную прогулку.

Весна только-только вступала в права, вытапливая почки ярким солнцем и медовым теплом. Снег почти сошёл, оставаясь небольшими белыми шапками у корней деревьев и в тенистых местах, куда почти не попадал солнечный свет.

Вечером должен был состояться обед с семьёй его будущей жены. Вторая его встреча с Юной, которая показалась ему приятной ещё в первое знакомство. 

Хорошее настроение с самого утра в последнее время было большой редкостью. Чимин так любил солнце, что в пасмурные дни у него пропадало всякое желание порой даже из комнаты выходить. 

- Милый, куда это ты так рано? 

- Хочу покататься, - Чимин накинул куртку из мягкой коричневой кожи и улыбнулся матери, которая как раз вышла из библиотеки.

- Как приятно видеть твою улыбку. Проведи хорошо время, сынок.

- Спасибо, мама, - он поцеловал женщину в щёку.

В конюшне было тихо. Пахло сеном и пробивающимся сюда в открытые окна весенним запахом, который бывает только в это время, когда холода сменяются первыми теплыми днями.

Шторм тоже соскучился по прогулкам. Его нетерпение передалось и Чимину, потому он сразу пустил коня в галоп, остановившись только у самой опушки леса. Обернулся, щурясь на солнце, и улыбнулся. 

Семейное поместье, стоящее на холме, было будто окутано сияющим коконом, накрытое высоким голубым небом, словно шёлковым платком. 

- Ну что, хороший, теперь неспеша? Я знаю, ты устал за целую зиму без нормальных долгих прогулок, потому не будем торопиться, до вечера ещё много времени.  

Шторм прял ушами, вслушиваясь в хозяйский голос, и послушно устремился по натоптанной тропинке вглубь леса. Чимин потрепал его по чёрной гриве и улыбнулся. 

Он намерено избегал широкой дороги. Соскучился по любимому прогулочному маршруту, к тому же не хотел встретиться невольно с кем-нибудь знакомым. К отцу часто приезжали его коллеги, к маме - подруги. Светские львицы, которые только и делали, что обсуждали последние городские сплетни да сокрушались, что мама жила так далеко от столицы.

- Бог миловал, - шутливо крестилась та, Чимин всегда удивлялся, насколько она не любила всё высшее общество, предпочитая тихую жизнь за городом и рукоделие у камина вечерами разным балам и закрытым вечеринкам для богатых особ. 

- Мне повезло с твоей мамой, - всегда говорил отец с нескрываемой нежностью. - Она умна и не тратит себя на всякое пустое, незначительное. Прекрасная жена, чуткий друг и советчик. Надеюсь, с Юной тебе повезёт так же.

Чимин тогда даже не думал, что хоть немного засомневается в этом. 

- Вы заблудились?

Молодой мужчина вскидывает голову и удивлённо выгибает бровь.

- А что, разве по мне можно сказать, что я заблудился? - интересуется немного насмешливо и закручивает флягу с водой, убирая её в сумку. 

Чимин вообще не любитель заговаривать с незнакомцами, особенно где-то в лесной глуши. Но Шторм упрямо пошёл к сидящему на большом камне человеку и стал любопытно тянуть носом, будто он не конь, а собака. Чимин натягивал поводья, не пуская того слишком близко, но Шторм мотал головой, недовольно фыркал и всхрапывал. 

- Никогда не видел, чтобы кто-то вот так сидел в самой глуши леса просто по своей воле, - заметил Чимин.

Немного подумал и соскользнул из седла на землю, решив, что разговаривать сверху вниз невежливо. 

- Мало путешествующих видели, господин, - ответил незнакомец всё с той же усмешкой. - Юный лорд Пак, если я не ошибаюсь?

- Откуда...

- Вблизи есть только ваше поместье, сомневаюсь, что кто-то ещё так налегке мог тут прогуливаться, - пожал плечами тот. - Юнги.

- Юнги?

- Да, просто по имени, прошу вас.

- Тогда просто Чимин.

Юнги улыбается уголками губ и кивает. 

Шторм всё же тычется бархатистыми губами ему в щёку, вызывая смех.

- Красавец, - говорит Юнги, гладит аккуратно и бережно, достаёт из кармана кусочек сахара.

Шторм хрустит предложенным угощением довольно, трепещет ресницами, и Чимин невольно улыбается. 

- Обычно он не любит незнакомых людей, - замечает, подходя ближе к Юнги и устраиваясь на том же камне, благо места хватило бы на четверых. 

- Я с ним абсолютно согласен в этом, - замечает мужчина, и Чимин смеётся тихо.

Ему нравится. 

Возможно, виноват солнечный день и хорошее настроение. А, возможно, сам Юнги, который пятернёй зачёсывает светлые волосы назад и снова подкармливает Шторма сладкими хрустящими кусочками. Чимину нравится, что с этим совсем ему незнакомым человеком так спокойно.

- И давно вы путешествуете? 

- Давно. Дом мой далеко отсюда, но меня не тянет туда.

- Почему?

Юнги жмёт плечами.

- Меня никто не ждёт там. Нет ничего привлекательного в том, чтобы возвращаться туда, где нет ничего и никого, кто держал бы тебя. 

- А как же вы оказались в этих местах? - Чимин бы и рад поубавить любопытство, но вопросы сами срываются с языка. И он смущённо бормочет «простите», но всё равно ждёт ответа.

- Когда-то моя семья жила здесь недалеко, - говорит Юнги и улыбается так тепло, что у Чимина колет где-то в груди.

- Недалеко? Сколько себя помню, в округе был только дом нашей семьи. 

- Боюсь, мы были совсем детьми. Я читал об этом в дневниках своего прадеда. Он писал об этих местах, которые так любил. Теперь совершенно согласен с ним. Тут удивительно хорошо.

Чимин удивлённо распахивает глаза и смотрит на Юнги недоверчиво. Он мальчик начитанный, да и учился хорошо.

- Ваша фамилия Мин, ведь так? Мин Юнги - сын наследника семьи Мин... которую...

- Которую разорил ваш дедушка, мир его праху.

Чимин резко дёргается, едва не падая с камня, но Юнги успевает ухватить его за запястье, потянуть на себя ближе.

- Не стоит так бояться, мой лорд, - усмехается не зло. - Я не мстить пришёл, а действительно лишь посмотреть на места, где когда-то жили мои предки.

- Но... вы же лишились всего. 

- У меня никогда ничего не было, чтобы этого лишаться, мой лорд. Я вырос не в роскоши, признаю. Но мы никогда не были совсем уж бедны. Да и вас мне не за что ненавидеть. В том, что произошло, нет вашей вины.

Чимин смотрит на Юнги во все глаза. Его сердце бьётся предательски быстро. И не понять, то ли от того, что эта встреча, такая нежданная и странная, взбудоражила его кровь. То ли сам Юнги, всё ещё спокойный, такой справедливый и рассуждающий настолько правильно, вызывает такую реакцию. Чимин кусает губу и смотрит украдкой на него, подмечая детали, на которые сначала не обратил внимания. Например, его одежда качественная, но уже довольно поношенная. А сумка, что висит через плечо, залатана заплаткой. У Юнги руки покрыты небольшими мозолями, кожа даже выглядит загрубевшей, что выдаёт в нём человека, не гнушающегося тяжёлой работой. Чимин стыдливо опускает взгляд на свои руки, ухоженные и маленькие, сжимает пальцы в кулаки. Ему нестерпимо стыдно становится перед этим человеком. За свою семью, за себя самого, росшего в достатке и без необходимости делать что-то самому.

- Мой лорд?

- Я же просил по имени, - выдыхает Чимин, не смотря на Юнги, потому что может позорно расплакаться.

- Но вы выше меня по положению, - мягко замечает Юнги, подсаживаясь ближе. - Чимин. Чимин, что вас так расстроило?

- Думаю, ответ на этот вопрос вы сами прекрасно знаете, - бросает Чимин резко и тут же прикусывает язык, поднимая повлажневший взгляд на мужчину. - Мне жаль...

- А мне нет. Это дело прошлое. Не стоит портить себе настроение тем, в чём виноваты не вы. 

- Вы из тех, кто в любых ситуациях ищет лишь плюсы? - шмыгает носом Чимин.

- Жизнь научила, что либо так, либо просто не выберешься из жалости к себе. Ненавижу жалеть о чём-то. 

Чимин вздрагивает, когда Юнги пальцами касается его щеки, стирая солёный след.

- Вот и сейчас я не жалею, что проделал такой путь. Иначе у меня не было бы шанса встретить вас. 

- Зачем вам наша встреча? - проворчал Чимин, не смотря в глаза Юнги.

- Я убедился, что в вашей семье есть прекрасные сострадающие люди.

Чимин дедушку помнил плохо, но всегда был глубоко возмущён тем моментом истории, касающимся семьи Мин. И убедить его в том, что в той ситуации «либо мы их, либо они нас» не получалось до сих пор ни у кого.

- Скажите, Юнги, - Чимин всё же находит в себе силы посмотреть в глаза нового знакомого. - Учитывая все обстоятельства... уместно ли будет пригласить вас к нам на ужин? 

- При условии, что я не помешаю вам.

- Не помешаете.

- В таком случае, - Юнги улыбается снова лишь уголками губ и смотрит так пронзительно и цепко, что у Чимина внутри что-то дрожит взволнованно. - Я принимаю ваше приглашение, мой лорд.

Чимин возмущенно сопит и спрыгивает с камня. 

Юнги посмеивается и следует за ним.

- У меня седло всего на одного. Так что придётся идти нам пешком.

- Я думаю, что вполне в состоянии пройти ещё немного, учитывая, что мой путь сюда был долог. 

- Вы мне расскажете о вашем путешествии? - глаза Чимина загораются интересом, и Юнги на это отвечает лёгким кивком головы.

Шторм послушно позволяет взять себя под уздцы. Он только иногда заинтересованно лезет к Юнги, проверяя, не осталось ли у того кусочка сахара. Но в основном спокойно идёт следом, пока двое молодых людей ведут неспешную беседу.

- Значит, вы не только пешком шли сюда.

- Иначе я стёр бы себе все ноги в кровь, - усмешка Юнги отчего-то заставляет ладони Чимина взволнованно потеть. - После разорения моя семья предпочла перебраться ближе к морю. В один небольшой прибрежный городок. Остатки денег родители потратили на то, чтобы выкупить небольшой дом да рыбацкую лодку. Отец до самой болезни занимался рыбным промыслом. 

- Болезни?

- Осенью несколько лет назад он подхватил простуду. Сгорел буквально за несколько дней. Матушка от тоски и горя умерла спустя восемь месяцев...

Чимин замер, словно вкопанный в землю. Юнги остановился следом, поворачиваясь к нему.

- Мой лорд снова так чувствительно воспринимает мои слова? - спрашивает тихо и подходит ближе. - Не думаете ли вы винить себя даже в этом? 

Чимин смаргивает навернувшиеся слёзы.

- Вы так спокойны! - возмущение в голосе неприкрытое. - Но ведь... вы потеряли родных!

- Мы все что-то или кого-то теряем, Чимин. Это больно - правда. Эта боль всегда со мной - тоже верно. Но если я буду постоянно цепляться за неё, то сойду с ума. Я не хочу так. Я хочу жить. Той жизнью, которая мне отведена. 

Чимин восхищается этим человеком, понимает это к концу их прогулки. Как раз тогда, когда они поднимаются к дому по дороге и их встречает отец с матушкой. Чимин представляет Юнги, не уточняя, какой семье он принадлежит. Тот обменивается рукопожатием с главой семьи и галантно целует мамину руку. 

Родители принимают гостя максимально доброжелательно, выделяют ему покои - как раз напротив комнаты Чимина. Гостевая всё равно по большей части пустует. 

А Чимин радуется, что у него теперь появился кто-то, с кем можно будет разделить прогулки и долгие интересные разговоры. Осталось только уговорить Юнги погостить у них подольше.