- Думаю, самое время поговорить о женитьбе, - говорит отец за завтраком.
Юнги невозмутимо делает глоток кофе и лишь скупо улыбается после.
- Думаю, мои преподаватели в институте вряд ли порадуются твоему рвению отдать одного из лучших учеников какой-нибудь прелестной красотке.
- Почему же?
- Потому что всем известно, что женитьба - первый шаг к тому, чтобы начать передавать свои дела сыну, - Юнги едва не закатывает глаза. - Ты так устал от фабрики и больше не хочешь ею заниматься?
- Возраст у меня не тот, молодой человек, - мужчина старается быть строгим, но в глазах у него смешинки.
Юнги понимает, что разговор о выборе невесты отодвинут на неопределённое время в сторону, и едва не выдыхает облегчённо. Вместо этого качает головой и улыбается уже открыто:
- Отец, ты ещё полон сил и прекрасно выглядишь. Что уж говорить, многие дамы оборачиваются тебе вслед всё так же, как лет пятнадцать назад.
- Хорошо, что здесь нет твоей матери, а то за подобные разговоры нам обоим бы досталось, - смеётся негромко господин Мин. - Хорошо, юноша, твоя взяла. Оканчивай институт спокойно и не думай ни о чём. В конце концов сейчас у тебя самые яркие и запоминающиеся годы жизни. Кто я такой, чтобы лишать тебя этой радости?
Юнги думает, что на самом деле радости у него не так много. И причина всего одна. Единственная.
- Кстати, мой мальчик, сегодня намечается праздник по случаю юбилея мэра, так что мы приглашены. Не вздумай сбежать, как в прошлый раз.
Юнги вздрагивает. Он не думал, что отец заметил его пропажу со свадьбы своей двоюродной сестры. Он даже невольно подобрался, но тут же расслабился и улыбнулся, услышав продолжение:
- Я очень рад, что ты интересуешься молодыми особами. Для твоего возраста это нормально... но будь аккуратен. Я слышал, эта Тэён та ещё штучка.
- Весь высший свет только и обсуждает её похождения и разбитые ею сердца, папа, - Юнги жмёт плечами. - Но на неё у меня нет никаких романтических планов, уверяю тебя. Тэён просто моя хорошая знакомая...
<i>И та, кто выгораживает меня так удачно...</i>
- Мы с ней просто общаемся.
- Я верю тебе, - говорит отец.
И это хорошо. Юнги не даром гробился как проклятый, чтобы заслужить безоговорочное доверие мужчины.
Нет, отец не параноик, он умеет доверять людям, просто считает, что у молодёжи ветер в голове, как говорится, попутным не бывает. И приходилось из кожи вон лезть, чтобы в нём увидели взрослого как можно раньше. К чести Юнги, ему это удалось.
Завтрак завершается пожеланиями хорошего дня.
Юнги прячется в своей комнате, но побыть наедине с собственными мыслями ему дают недолго.
- Знаешь, кого ещё на праздник пригласили? - Юнджи падает на кровать и раскидывает руки в стороны. - Паков. Опять смотреть на эти мерзкие рожи.
Юнги морщится, но не от новости, а от того, что сестра неудачно заряжает ему рукой по рёбрам.
К слову, рожи у семьи Пак очень даже ничего. Глава семьи - высокий подтянутый мужчина, красивый и приветливо всегда улыбающийся даже своим старым врагам. Выдержка у него, надо признать, железная. Это всегда бесит Юнджи, которая, отчего-то, самая ярая ненавистница этих людей. То есть, если в доме Мин чаще всего под запретом какое-либо упоминание семьи Пак, то сестра бы с удовольствием запретила это по всей стране или хотя бы в радиусе пятидесяти миль от их дома. Юнги на это всегда только фыркает, мол, больно надо так реагировать на этих недоносков.
Если продолжать разговор о рожах - госпожа Пак, наверное, когда-то была ангелом. Светловолосое очарование, заботливая и трогательная в своей опеке над детьми. И это неземное в себе она передала своему старшему сыну.
У Юнги сладко всё внутри скручивает от одного воспоминания их первой встречи.
- Брат? - Юнджи подкатывается ближе и всматривается в его лицо.
- Чего тебе? Я, конечно, не в восторге от того, что снова придётся лицезреть этих... с позволения сказать, господ. Но особняк у мэра большой. Избежать встречи будет проще простого, думаю.
- Меня раздражает, что ты так спокоен.
- А меня раздражают твои эмоциональные всплески в их сторону, - парирует Юнги. - Будь хладнокровнее. Ты только даёшь им повод насмехаться над собой.
Юнджи шипит обиженно, но тут же носом ему в плечо утыкается.
Юнги, если честно, историю своей семьи любил не очень. Потому плохо помнил, почему семья Мин и семья Пак стали непримиримыми врагами. То ли кто-то кого-то убил за дело. То ли без дела... Да и не особо важно это было, если честно. Факт оставался фактом - они вечно пытались повставлять друг другу палки в колёса. И когда Юнги был ещё ребёнком, он активно поддерживал взрослых в этой ненависти.
Он ненавидел людей, которые сделали плохо его семье. И этого щекастого мелкого - старшего, а на тот момент единственного сына четы Пак, ненавидел тоже. Потому что не понимал, отчего тот постоянно во снах его мельтешит...
Юнги вздрагивает и встаёт с кровати, отходит к окну. Он чувствует на себе взгляд сестры, но она, слава богам, ещё не научилась читать мысли.
Юнги смотрит на парк, залитый утренним светом. Там, за окном, немного прохладно от поднявшегося ещё ночью ветра, свежо, но не холодно.
Ему вдруг становится так душно в собственной комнате, что перед глазами темнеет. Он едва не падает, успевая ухватиться за витую ручку окна.
Юнджи тут же оказывается рядом и поддерживает его. Она дурная, но очень брата любит, и Юнги отвечает полнейшей взаимностью.
- Ты как?
- Всё хорошо. Голова немного кружится. Наверное, мне нужно проветриться. Прокачусь, пожалуй.
Юнджи кивает и гладит его по волосам.
Всё же какое счастье, что она не умеет читать мысли.
Всю дорогу он прокручивает воспоминания в голове. О странных снах, которые оставляли на утро ощущение полной разбитости и усталости. Об образах и чём-то далёком, но принадлежащем ему. Юнги непросто далось пережить это. Ему кажется, что его детство вплоть до пятнадцати лет напоминало какой-то ад. Его швыряло в другие жизни будто. А потом оказалось, что не будто.
Когда оборванные куски воспоминаний всё же обрели чёткие черты. Когда части сложились в одно целое, словно замысловатая мозаика, Юнги вспомнил... Вспомнил все свои предыдущие жизни, начиная с той, где их с Чимином прокляли. На тот момент старший сын семьи Пак в его мыслях был уже постоянно. И когда воспоминания обрели конечную полную форму, Юнги понял, что ни о какой ненависти и речи быть не может.
Шторм останавливается, когда они оказываются настолько глубоко в лесу, что сюда только тайными тропами, которые он выучил, можно пройти. Небольшая сторожка, которая была раньше заброшена, встречает его темными окнами. Юнги отпускает коня, а сам взбегает по ступеням и открывает дверь.
В домике тихо. Сумеречно от скудного дневного света, который еле пробивается сюда. Тут уютно, потому что за несколько лет уже обжито.
Юнги улыбается.
Он, если честно, так дико устал, что никакими словами не описать. Ему надоело прикидываться, что он ненавидит. Надоело делать вид, что он послушный сын, которым можно гордиться. Но ещё больше его вымотало ощущение чуждости. С того момента, как Юнги вспомнил всё, ему кажется, что он живёт чужую жизнь. Не свою совсем. А его жизнь осталась там, где Чимин так близко - протяни руку. И всё равно не достанешь.
Юнги рушится на кровать, сжимая руками голову.
Смешно было бы надеяться, что сила проклятья позволит им быть вместе сразу в следующей жизни. Юнги помнит, что это уже не первая - без Чимина. И помнит, как каждый раз обрывается всё внутри, когда их снова и снова сталкивает. Даже если он в тот момент ещё ничего не помнит, он всё равно будто теряет всякую опору. Земля уходит из-под ног. И он сразу вспоминает, кто это. А Чимин...
Чимин нет.
Чимин только смотрит своими волшебными глазами, такими же красивыми, как в их самую первую встречу. И улыбается. Юнги чувствует, знает, что их тянет друг к другу взаимно. Несмотря на... и от этого каждый раз ликование. Юнги, конечно, совсем не железный. Он не может отказать себе в том, чтобы быть рядом. Первый раз, когда этот ад с воспоминаниями только начинался, Юнги бегал от Чимина, как испуганный заяц. Сейчас же у него нет на это сил.
Он по прежнему одинок, как был одинок тогда, когда младший нашёл его сидящим в лесу на камне. И ему всё сложнее свыкнуться и примириться с этим одиночеством.
Юнги вздрагивает, когда слышит торопливые шаги по ступеням. Поднимается, когда дверь распахивается настежь. Ловит Чимина в свои объятия и целует долго-долго, потому что младший этого х о ч е т.
- Как только узнал, что будет праздник, сразу сюда, - шепчет Чимин потом, лбом к его лбу прижимаясь и ероша ладошкой волосы на затылке Юнги.
- Так очевидно сбежал. Не боишься, что искать будут? - отвечает тот так же тихо. И гладит чужую спину медленно, пока Чимин гнётся под его прикосновениями ивовым прутиком.
- С ног собьются, - фырчит в ответ парень и вскидывает взгляд на Юнги, светящийся такой любовью, что дышать трудно и глаза влажными становятся. - Я скучаю, Юнги... я так скучаю, мне так плохо без тебя. Ну почему мы должны прятаться?! Почему должны отвечать за ошибки наших семей?!
У Юнги на языке вертится, что они отвечают за свои собственные, но удерживается от того, чтобы произнести это вслух. Всё равно младший не поймёт, что к чему, а рассказу не поверит, решив, что у его возлюбленного совсем уже едет крыша.
Возлюбленный. Юнги мурашками сладкими от этого слова, даже про себя произнесённого, пробирает по спине. Он гладит ладонью теплую щёку, коротко целует губы Чимина и ловит вздох довольный.
- Я не знаю, маленький.
Чимин глаза прикрывает и жмётся ближе.
- Мы сбежим сегодня? - спрашивает с надеждой.
- Я бы с радостью остался уже сейчас тут до самого утра с тобой, - Юнги поддевает пальцами подбородок младшего, прося посмотреть на него.
Чимин улыбается неуверенно немного, но счастливо. И носом прячется на его шее.
- Как жаль, что нам нельзя. Как жаль, что мы не родились какими-нибудь бедняками, чтобы никто никогда нам не помешал.
- Хочешь быть бедным, эй? - посмеивается Юнги.
- Хочу быть с тобой, - шепчет Чимин и толкает его к кровати. - Мне плевать, сколько у меня денег, какая на мне одежда... если я при этом не могу быть с тобой.
Они оказываются лежащими - Юнги на спине, Чимин на нём.
- Разве ты сам думаешь иначе?
- Нет. И ты знаешь об этом. Знаешь, что я всё хотел бы изменить.
- Так давай изменим! Давай убежим, Юнги!
Чувство дежавю такое яркое и ослепляющее почти... ведь именно с этого когда-то началась их история... история взаимной любви, обречённой на несчастье. Юнги бы соврал, если бы сказал, что его не накрывает паникой. Он хочет сказать так же смело и не раздумывая, как Чимин когда-то сказал ему «да», но...
Чимин словно видит что-то в его взгляде. Отстраняется, сползает на кровать и садится к нему спиной.
- Всё же этого по-настоящему хочу лишь я один.
И голос у него звенит от обиды и слёз.
- Чимин...
- Не трогай меня! - взвивается, чувствуя прикосновение к спине. - Я не могу так больше, Юнги! Что будет дальше, скажи мне?! Я буду наблюдать, как ты женишься на какой-нибудь глупой курице, оставаясь в роли тайного любовника?! Потом сам женюсь и что... что, скажи мне?! Неужели тебя это устраивает? Неужели всё, чего достойны наши отношения, это заброшенный домик в лесу и встречи несколько раз в месяц? - под конец голос младшего совсем срывается на шёпот и он опускает голову.
Юнги бы хотелось закричать в ответ, что это не его выбор. И что дальше в любом случае ничего хорошего. Хотелось бы, наверное, встряхнуть Чимина хорошенько за плечи, напомнить ему, что такие истерики непозволительны человеку в его статусе. Только правда в том, что в этом домике, скрытом ото всего мира, не существует статусов кроме «любящие люди». Он садится и смотрит на вздрагивающие плечи своего мальчика. Сильного такого, смелого. Чимин совсем не меняется, это пугает. Пугает то, что сам Юнги не изменился совсем и готов на всё, просто...
А что, собственно, «просто»? Что останавливает его? Страх потери? Но ведь он в любом случае потеряет. Вместе или врозь, какая разница?
Боже. Столько вопросов к самому себе. Столько сводящих с ума мыслей. Столько попыток понять, что нужно делать и как сберечь хотя бы ненадолго то, что у них есть сейчас.
- Наши отношения стоят намного большего, - честно отвечает Юнги.
Чимин взгляд на него заплаканный поднимает.
- Ты стоишь намного большего. Уж точно не трусливого человека вроде меня.
Чимин мотает головой, не находится со словами и просто лезет снова на колени, обнимая за шею.
- Нет, - срывается хрипло и испуганно. - Нет, не смей отказываться от меня. Не смей.
- Даже если бы захотел - не смог бы, - Юнги прижимает его бережно к себе. - Я люблю тебя.
- Я тебя люблю, - вторит Чимин и расслабляется в его руках. - Помнишь нашу первую встречу?
- Помню, конечно...
- Я когда тебя увидел, то потерял всякий покой. Подумай только, Юнги. Мы же даже слова друг другу не сказали. Ты посмотрел на меня, а я всё... просто знал, что или ты или никто.
Юнги улыбается в его макушку, прикрывает глаза. Он счастлив, что пусть младший не помнит его, инстинктивно всё равно тянется к нему сразу. Знает, что вот он - его человек. То ли это проклятье даёт сбой, то ли ведьма не учла силу их любви. Ведь не зря в итоге случилось так, как случилось. Уже почти пять лет они вместе. Сложно, но вместе.
- Обещай подумать, Юнги? - просит перед отъездом Чимин, когда они стоят на крыльце домика.
Лес вокруг безмолвный, пахнет сыростью и тут немного свежо. Юнги обнимает Чимина за талию, увлечённо выцеловывая губы младшего до припухлости. Тот не сопротивляется, отвечает и только выдыхает эту просьбу.
- Обещаю, - говорит Юнги, отпуская своё солнце.
У Чимина глаза лучатся счастьем.
Подобные праздники, на самом деле, скучные до желания заснуть где-нибудь в уголке. Все сливки общества. Дамы в пышных красивых платьях, в перчатках и с высокими причёсками, в которые столько понатыкано украшений, что ослепнуть можно, так они искрятся. Мужчины все, словно проглотившие колья. Прямые спины, напряжённые взгляды. Праздник - одно слово. На деле клубок змей, каждая из которых думает, как бы побольнее кого укусить.
Юнги ненавидит подобные сборища, но избегать их, как наследник, не может.
Юнджи вот, напротив, обожает это. Она любит внимание мужчин, прикованное к ней, и купается в нём, словно бы в ванной, наполненной дорогим шампанским. Здесь из хмурой девчонки, вечно чем-то недовольной и смягчающейся только в присутствии старшего брата, она становится самой игривостью. Улыбчивой и смешливой. Юнги, наблюдая от бара за флиртующей с каким-то молодым повесой сестрой, думает, что её будущему мужу не повезёт. Такая двойственная натура... даже родители не могут сосуществовать с Юнджи в относительном мире, что уж говорить о каком-нибудь мужчине.
Ему откровенно скучно. Он дождаться не может, когда уже сбежит отсюда. Привычно и тайно, потому что Тэён уже вертится рядом, готовая помочь, и вопросительно на него поглядывает.
Времени уже много, а Чимина он ещё не видел, потому только незаметно пожимает плечами на взгляды подруги. И лишь минут через сорок замечает светловолосую макушку среди толпы гостей.
Чимин оказывается неподалёку от него и бросает взгляд вскользь совсем. Но в нём Юнги тоже видит нетерпение. Но бежать вот так сразу нельзя - слишком подозрительно.
И пока время тянется расплавленной резиной, Юнги потягивает шампанское, изучая гостей. Но мыслями он не тут. Ему совершенно не интересны эти безликие фигуры, которые считают, что они - хозяева жизни в своём глупом искусственном мирке. Юнги тошнит от них.
Его мысли занимает Чимин, ведущий беседу сначала с каким-то мужчиной в годах, потом с юной особой, которую ему представили. На младшем кремовый костюм и белоснежная шёлковая рубашка. Запонки на манжетах сверкают маленькими искорками.
Чимин постоянно норовит оглянуться на его взгляд, но понимает, что это не самая лучшая идея, и потому только улыбку прячет, стараясь не упустить нить разговора. Юнги фыркает тихо и отводит взгляд, чтобы не смущать своё солнце. Слишком красивое, чтобы им не любоваться. Слишком недоступное, чтобы можно было сейчас подойти и завести светскую беседу. К тому же Юнджи может заметить.
Юнги не сомневается, что сестре стоит только узнать о его отношениях с Чимином, вся любовь к нему тут же закончится. Юнджи как фанатик, она за свою веру в то, что Паков нужно ненавидеть, сотрёт в порошок любого. И это порой пугало больше всего остального. Наверное, потому Юнги всё же решается...
Ему, в самом деле, нечего терять. Так или иначе, пока Чимин не узнает его, они вместе если и будут, то совсем недолго. Юнги хочется позволить себе быть немного эгоистом. Он знает, что, возможно, разорви он отношения с Чимином, отпусти он его, тот проживёт долгую и счастливую (хотя, вероятнее всего, несчастную) жизнь. Только вот отпускать нет сил. В этот раз он уже не сможет прийти к его дому, чтобы хотя бы услышать родной голос за дверью. В этот раз придётся уйти навсегда. Только Юнги не умеет так. Совсем.
Тэён снова прикрывает их удачно. Они убегают ближе к одиннадцати часам вечера. Разными дорожками через сад, на разных лошадях и разными дорогами.
Юнги так торопится, что ничего не видит и не слышит. Всё в голове перекрывают мысли и собственное, ещё не произнесённое вслух «я согласен».
- Я согласен! - он соскакивает с лошади на землю и подхватывает Чимина на руки. Тот смеётся, хватается за его плечи и позволяет внести себя в дом.
- Я согласен, маленький, - шепчет Юнги в самые губы, пока Чимин под ним в одной расстёгнутой рубашке задыхается от счастья и удовольствия. И глаза его сверкают так ярко в свете всего одной свечи.
Они друг другом насытиться не могут, они тонут друг в друге каждый раз словно впервые. И на самой грани срываются на стоны несдержанные и громкие, потому что к чёрту. Их могут услышать только летучие мыши и ночные птицы.
Чимин крупно дрожит, ногами его стискивает и затылком в подушку упирается, выгибая спину. Юнги пальцами скользит по этому красивому изгибу, влажному от пота. Целует разлёт ключиц и медленно умирает от счастья.
- Сбежим завтра же, - зевает Чимин позже, уютно устраиваясь под боком.
- Сегодня, - улыбается Юнги. - Уже за полночь.
- Сегодня, - повторяет Чимин и смотрит на него сонно и расфокусированно. - Скорее бы уже быть отсюда так далеко, где можно быть вот так с тобой всегда...
Улыбается хитро, к уху старшего тянется:
- И под тобой тоже.
Юнги согласно шепчет, что хочет этого больше всего на свете. Ладонью оглаживает низ чиминовой спины, бедро и скользит по ягодице, чуть сжимая. Младший стонет, откидывает голову и потом тихо смеётся.
<i>Юнги не может знать, что за ними сейчас наблюдают. Что во взгляде Юнджи - чёрная ненависть и злые слёзы. Он не знает, что потом она сама убьёт себя, когда придёт в чувства и поймёт, что сделала.
Юнги спит спокойно, ему снится новая жизнь, в которой они с Чимином будут счастливы. И не важно, как долго.</i>
Он просыпается от едкого запаха дыма. Закашливается и открывает глаза.
Дом объят пламенем. Оно уже везде и бежать некуда. Вот-вот обрушатся балки, и без того прогнившие от времени. Юнги страшно всего несколько секунд на самом деле. Он дёргается, но потом падает обратно.
Стоило ему сделать выбор и вот чем оно обернулось.
Он улыбается в потолок устало, а потом переводит взгляд на Чимина. Тот спит так глубоко и даже не реагирует на дым, что странно. Странно и то, что сам Юнги проснулся поздно. Но это уже не так важно.
- Маленький мой, прости, - шепчет Юнги, прижимаясь тесно и будто пряча Чимина от пламени.
Он должен пытаться его спасти, а не ждать, когда огонь сожрёт их тела, оставив только пепел. Но Юнги не боится смерти. Юнги знает, что она делает его, возможно, ближе к тому моменту, когда Чимин взглянет на него впервые и назовёт по имени, узнавая.
- Может быть в следующей жизни, солнце моё... - звучит отчаянной просьбой.
У Юнги дрожат руки, когда он достаёт из-под подушки небольшой серебряный кинжал. Он прижимается губами к теплым пухлым губам и давит лезвием под лопаткой Чимина. Тот дёргается всего один раз и его дыхание обрывается. Юнги прижимает его к себе теснее и плачет, плачет, плачет... пока не начинает задыхаться от дыма и не теряет сознание.
Сгоревший дом в лесу так и остаётся ненайденными сожжёнными развалинами. В ту же ночь сильный ливень размывает все дороги окрест и заливает пожарище так, что остаются только чёрные доски и прогоревшая земля.