Чимин женат. 

Юнги, в общем-то, не впервые с подобным сталкиваться. Но сейчас всё иначе. Раньше женитьба была либо вынужденной, либо по расчёту. Чимин никогда не испытывал особой радости от этого, хотя со своими жёнами был всегда в хороших отношениях. Как когда-то с Юной. А самое паршивое то, что Юнги был в курсе этого. Раньше у него никогда не возникало даже малейшего угрызения совести, когда он врывался в жизнь Чимина, переворачивая всё с ног на голову, пользуясь тем, что их притяжение всегда было обоюдным. Чимин был несчастен в браке, появлялся Юнги и делал всё возможное, чтобы сделать его счастливым хотя бы на время. Ни разу у него не возникло мысли увести Чимина из семьи. Потому что всё равно закончилось бы это плачевно. 

Юнги вздыхает и трёт лицо руками.

Сон не идёт. Болью скручивает внутри так, словно его пытается какая-то неведомая сила расщепить на атомы. 

- Ты в порядке, дорогой? - спрашивает Ёнхи сонно, видимо, проснувшись от его постоянной возни - никак не удавалось найти удобное положение.

- Да, - отвечает тихо. - Просто бессонница. 

- Приготовить тебе чай с мятой?

- Нет. Спи, я сам.

Она что-то мурчит всё так же сонно и целует его плечо. Переворачивается на другой бок, удобнее укутываясь в одеяло. 

Юнги смотрит на её зыбкий силуэт несколько минут, думая, что в такой ситуации он впервые. И это самое дерьмовое, что только могла подкинуть ему жизнь.

Поднимается, выходит на балкон и закуривает. С минуту залипает на тлеющий огонёк сигареты. Вздыхает. Обещал же бросить и больше не начинать. Даже три месяца продержался. И вот заново... хорошо, что сигареты так и остались валяться тут на столике. 

Юнги облокачивается на перила локтями, вдыхает прохладный ночной воздух вместе с сигаретным дымом и пытается успокоиться. Внутри все так дрожит, дёргает и ноет, словно там огромный нарыв. Юнги хочет сделать вид, что не понимает, отчего так. Беда в том, что понимает.

Чимин счастлив без него.  

Впервые за все прожитые жизни он нашёл себя, нашёл кого-то, кто тронул его сердце и теперь Юнги лишний. Даже несмотря на то, что снова сработает это проклятое притяжение, которое уже заставило Чимина пригласить его на ужин. 

Юнги опускает голову, глаза закрывает и усмехается криво. В самом деле. Он думал, что ничего хуже того, что было, с ним не произойдёт? Наивный. 

Вот оно - самое страшное, оказывается. Понять, что не один ты можешь делать его счастливым. Понять, что от пустоты внутри спасать можешь не только ты.

Юнги чувствует, как дрожат руки. А потом понимает, что дрожит весь. И когда первые слёзы срываются вниз, капельками разбиваясь о балконную плитку, он в шоке выпрямляется. Сигарета, мигнув тёплым рыжим огоньком, выскальзывает из пальцев, летит на пол. Юнги недоверчиво касается пальцами щёк, размазывая солёную влагу. 

За все прожитые жизни он так часто плакал, но каждый такой раз для него словно откровение.

Это неправильно - чувствовать боль от того, что Чимин наконец живёт полной жизнью. Неправильно считать себя обманутым и брошенным теперь. 

Ему было ничуть не легче, когда каждую жизнь Чимин мучался от неясного одиночества, которое не уходило, пока не появлялся Юнги. Но сейчас он а б с о л ю т н о лишний. А ведь может случиться и так, что это начало конца... потом между ними может исчезнуть даже это притяжение, что заставляет Чимина так искренне и жадно желать быть рядом. И тогда всё.

Прохладный ветер гладит влажные щёки. Высушивает слёзы, стягивая неприятной корочкой кожу. Юнги трёт её тыльной стороной ладони и поднимает с пола так и невыкуренную сигарету, тут же тушит её в пепельнице.  

Он думает, что теперь влезть в жизнь Чимина было бы совсем свинством с его стороны. Юнги любит его. Так сильно любит, что готов уйти.

Даже если это уйти - навсегда.

Даже если это уйти - так и жить без надежды на то, что его когда-нибудь вспомнят.

*

Юнги говорит Ёнхи, чтобы к ужину не ждала. Отговаривается посиделками с коллегами, на которые не выбирался тысячу лет. И, в общем-то, не врёт практически. И не чувствует ни капли угрызений совести.

К офису он подъезжает к половине шестого, паркуется чуть в стороне у тротуара и выходит из машины.

Клонящееся к закату солнце щедро поливает город рыжим. Небо высокое, почти чистое, только горизонт кучерявится облаками. Ветер сладкий, немного прохладный, словно несущий в себе отголоски приближающейся ночи. 

Люди уже не такие торопливые. Немного расслабленные после сложного рабочего дня.

Юнги наблюдает за выходящими из здания, улыбается невольно тому, как каждый из них словно скидывает груз навалившихся дел с плеч. Ему немного завидно, что они так умеют. А он вот всё время с этим грузом на плечах. В голове постоянно работа. И мысли о том, как всё закончить в срок.

Чимин выходит ближе к шести из дверей и оглядывается.

Юнги любуется обманчиво тонким силуэтом, потому что Чимин, каким бы хрупким не казался, всегда умел за себя постоять. Любуется растрёпанными темными прядками, в которых путаются последние солнечные лучи. А потом - улыбкой, когда Чимин всё же поворачивает голову в его сторону и они встречаются взглядами.

- Привет.

- Привет, - кивает Юнги, пожимая протянутую руку, и сдерживает желание потянуть Чимина к себе, чтобы если не обнять, то просто оказаться к нему как можно ближе. 

- Думал, что ты не приедешь, - смущённо улыбается Чимин.

- Что-то ты совсем уж плохого обо мне мнения, - хмыкает Юнги в ответ. - Садись.

В машине прохладно от кондиционера, пахнет кожей и становится ещё более напряжённо, потому что так близко.

- Не плохого. Просто вчера у меня было ощущение, что ты не очень хочешь моего общества...

- Именно потому согласился на ужин с тобой.

- Сделал одолжение?

- Ещё одно такое предположение и я возвращаюсь домой, - пригрозил Юнги, но несерьёзно.

Чимин на его слова только улыбнулся.

- Надеюсь, у тебя есть время? 

- На что?

- Не думал же ты, что я буду кормить тебя вчерашним ужином? Заедем в магазин за продуктами.

Юнги хмыкнул, заводя машину и трогаясь с места.

- Ты ещё и готовить будешь?

- Вот ещё. Мясо сырым пожуёшь.

Они смеются тихо, и Юнги с удовольствием и некоторым удивлением одновременно замечает, что напряжение уходит. Становится легко - как и должно быть с Чимином. 

Они едут в тишине, только из динамиков льётся тихо музыка. Юнги любит инструменталки, потому флешка с собственной подборкой у него всегда лежит в машине. Это успокаивает, поднимает настроение и позволяет хоть немного отдохнуть.

- Красиво. Не думал, что ты поклонник музыки, - Чимин не смотрит на него, когда говорит это. Он изучает взглядом вечерний город, вспыхивающий за окном машины фонарями, проступающий в сумерках неоновыми рекламами и цветастыми витринами.

- Не создаю впечатление того, кто может наслаждаться прекрасным? - интересуется с усмешкой Юнги.

- Или кажешься слишком занятым для таких пустяков, - жмёт плечами Чимин.

Он улыбается, это по голосу слышно, но всё ещё не поворачивает головы.

- Разве музыка - это пустяк? Наверное, это одна из немногих вещей в моей жизни, которая делает меня счастливым. 

Чимин всё же смотрит на него. Взгляд пристальный, внимательный, словно он боится что-то упустить. Юнги крепче руль сжимает, стараясь не отвлекаться от дороги. Желание посмотреть в ответ жжётся внутри нестерпимо. Но нельзя. Нельзя отвлекаться от дороги и от того особенно, что Чимин совершенно никак не может принадлежать ему.

- Что же ещё делает тебя счастливым?

- Рассветы. А уж если они наполнены музыкой - двойное счастье, - Юнги улыбается. - Ещё море. Редкие поездки к нему заставляют меня каждый раз смотреть на мир иначе. 

- Иначе?

- Да. Наверное, перед бескрайним водным простором я особо остро осознаю себя всего лишь смертным. Не всесильным. Не тем, кто может постоянно растрачивать себя только на работу. Наверное, немного учусь жить и для себя...

- Звучит здорово.

- Да. Чувствуется тоже. Я, к сожалению, понемногу отвыкаю от той лёгкости, которую мне дарит возможность просто пройтись по полосе прибоя.

Чимин откидывает голову на спинку сиденья, продолжая рассматривать Юнги, но уже не так пристально.

- А что насчёт кого-то?

- Ты имеешь ввиду особенного человека в моей жизни?

- Точно.

Юнги хмыкает. Ему снова нестерпимо хочется курить, но он только переключает скорость, сверяется с навигатором, в который Чимин забил нужный адрес, когда они только сели в авто, и вздыхает. У него на языке крутится невысказанным «это ты», которое он проглатывает. Едва не морщится от этого, словно съел что-то колючее, царапающее шипами горло.

- Есть такой человек, - отвечает он. - В моей памяти только.

- Отчего же так? 

- Если бы я знал, - тихо вздыхает в ответ и тут же вздрагивает, словно сбрасывает с себя накатившую тоску. - Не всем в жизни везёт так, как тебе, Чимин. Это потрясающе, что ты встретил своего человека и не упустил. 

Чимин на это не отвечает ничего, снова отворачивается к окну.

Когда Юнги тормозит у супермаркета, в который им нужно за продуктами, Чимин отстёгивает ремень безопасности.

- Иногда я сомневаюсь, - говорит он и выбирается на улицу.

Юнги спешит следом. Ставит машину на сигнализацию.

Но возобновить разговор решается только в магазине, пока они выбирают овощи.

- Почему ты сомневаешься? 

Чимин ведёт плечами неопределённо.

- Наверное, потому что такое случается. Каждый человек рано или поздно начинает в чём-то сомневаться.

- Но ведь ты счастлив? 

- Да.

- Тогда к чему сомнения? В такие моменты нужно сразу представлять, что было бы с тобой, не случись в твоей жизни жены и дочери. Это отрезвляет, знаешь.

- Говоришь, как профессионал.

- К сожалению, я и есть он, - невесело усмехается Юнги. - Потому и даю такой совет. Чтобы, знаешь, не случилось как у меня - только воспоминания.

- Ты так сильно любил?

- Любил? Почему в прошедшем? Люблю. 

- Почему же не сделаешь ничего? Чтобы вместе быть.

Они переходят от отдела к отделу, Чимин выбирает нужные продукты, складывает в корзинку на колёсиках, которую за собой тянет Юнги.

- Думаю, это тот случай, когда делать ничего не нужно. Этот человек счастлив без меня. Ему хорошо в его мире, и я совершенно точно не хочу ломать его жизнь ради собственного эгоизма. 

- Откуда ты знаешь, вдруг с тобой он будет ещё счастливее? - Чимин пальцами скользит по ряду приправ, изучая названия, пока, наконец, не находит нужное. 

- Не будет. Боюсь, я не умею делать людей счастливыми.

- Но меня ведь сделал, - Чимин оборачивается и смотрит открыто так, что у Юнги сердце, кажется, остановится вот-вот. - Я весь день ждал нашей встречи. Боялся, что ты не приедешь, а когда увидел тебя... да, был счастлив. 

- Это не то же самое, что жить со мной бок о бок всегда, - говорит Юнги и голос у него предательски хрипит. - Но я... мне приятно, что я смог...

- Это тупо как-то, правда? - вдруг нервно смеётся Чимин. - Я тебя и знать-то не знаю. Не понимаю, что происходит... просто как магнитом... Вот и на ужин позвал. Совсем не задумываясь, знаешь. Как представил, что ты сейчас уедешь... жутко стало.

Юнги тоже становится жутко. Потому что маленький его такой потерянный. Потому что совсем не изменился снова. Потому что не важно, что им обоим уже четвёртый десяток - всё неизменно. И что тянет Чимина к нему - любовь или магия чёрная, что разлучила их, Юнги не знает. Не знает, что движет каждый раз Чимином, заставляет отказываться от всего и бросаться за Юнги безоглядно, словно в омут. Или ему хочется верить в то, что он не знает?

Потому что сложно не понимать, когда на тебя смотрят так любяще. Даже пусть эта любовь неосознанная. У Чимина в глазах отражение чувств Юнги. У них всё снова взаимно. Как множество жизней до. Как тогда, когда они впервые встретились в лесу.

- Прости, я тебя пугаю, наверное, - Чимин встрепенулся и неловко отвернулся обратно к полкам, рассматривая товар уже, кажется, просто для того, чтобы не смотреть на Юнги.

- Не пугаешь. Всё хорошо, Чимин, - Юнги подходит, останавливается прямо за спиной, не в силах удержаться от возможности почувствовать его ближе. - Я же тут, правда? И мы сейчас поедем к тебе и приготовим вкусный ужин. И отлично проведём вечер. Ну же...

Желание коснуться губами тёплых прядей такое нестерпимое. Так хочется провести ладонями по плечам, рукам. Хочется развернуть Чимина к себе и найти губами губы. 

Юнги позволяет себе только слегка пальцами коснуться открытых запястий.

Чимин вздрагивает и будто с облегчением выдыхает. Поворачивается сам и улыбается той самой улыбкой, яркой и счастливой, от которой у Юнги внутри всё успокаивается, укладывается и больше не болит. Пусть и ненадолго.

*

Юнги совсем не удивляется тому, что дочерью Чимина оказывается Юнми. Девочка радостно обнимает его, жмётся тесно под обалдевший взгляд Чимина. Приходится рассказать о подробностях их знакомства, пока его не хотят выпускать из объятий. Юнги гладит ладонью каштановые пряди и улыбается тому, как Юнми забавно сопит.

- А я хотела написать вам, - делится девочка, чуть голову запрокидывая. - А вы с папой где познакомились?

- Мы работаем вместе, - улыбается Юнги.

- Как тесен мир, - хмыкает Чимин и качает головой.

Потом целует потянувшуюся к нему дочь в щёку и шутливо кусает кончик носа. 

- Мы с Юнги сейчас готовить будем, так что пока займись чем-нибудь. Я позову тебя за стол.

Юнми послушно кивает и уносится в комнату.

- Она у тебя прелесть, - замечает Юнги.

- Вся в папу, - хмыкает Чимин. - Мой руки. Жду тебя на кухне.

Квартира у них небольшая, но уютная. Сразу чувствуется женская рука. Много всяких милых безделушек на полочках, в ванной куча средств для ухода за волосами и кожей, всё такое яркое и расставлено аккуратно. Кухня тоже больше женская, хотя Чимин в фартуке и уже успевший переодеться в домашние штаны и футболку, смотрится тут гармоничнее любой женщины.

Юнги радуется, что не влез по привычке сегодня в костюм. Выбрал простые джинсы и футболку да толстовку (которая осталась валяться на заднем сидении машины). Потому сейчас это позволяет почувствовать себя максимально свободно. Насколько вообще можно чувствовать себя так рядом с Чимином.

Они готовят в четыре руки, и это неожиданно весело. Такой опыт за все прожитые жизни у них впервые. Юнги занимается мясом, Чимин - рисом, овощами и десертом. 

Выпекающееся в духовом шкафу печенье пахнет умопомрачительно. И Юнги всё время норовит сунуть туда нос, за что огребает пару раз полотенцем, еще пару - деревянной ложечкой, и под конец Чимин со смехом оттаскивает его за футболку подальше.

- Ты вредина, - обижается картинно Юнги, трепыхаясь в крепкой хватке. - Я тебя старше вообще-то, что за неуважение?! 

Дёргается, вырывается и разворачивается, зажимая Чимина между собой и столом.

- Ох нет, я очень тебя уважаю, - ухмыляется тот, даже не обратив внимание на то, что они так близко.

Юнги смотрит внимательно. У Чимина след на щеке от сахарной пудры, кажется. И пахнет от него бананом и ванилью. А взгляд такой пьянящий, такой завлекающий. Вроде стоит, даже не дёргается, но словно предлагает... что?

Юнги наклоняется вперёд, носом ведёт по мягкой щеке. Вдыхает запах и выдыхает судорожно через рот, обжигая дыханием кожу. Чимин ладонями касается предплечий. Гладит медленно, от чего в сознании вместо мыслей только сладкий туман и гулкая пустота. 

- Нам нельзя, - шепчет Юнги, губами едва касаясь уха.

Оставляет короткие невесомые поцелуи на мочке, скользит ниже и позволяет себе, наконец, обнять за талию, прижимая ближе, теснее.

Чимин - словно подтаявший на солнце кусочек глины. Мягкий, послушный. Бормочет согласно:

- Нельзя...

И откидывает голову, пальцы запуская в волосы Юнги. Сжимает настойчиво, не позволяет отстраниться. Юнги только согласно стонет, тихо и низко, от чего Чимин в его руках дрожать начинает. Так хочется посмотреть на него, так хочется заглянуть в глаза. И Юнги смотрит. В карем взгляде, подёрнутом дымкой наслаждения, он снова читает свои собственные желания. Которым нельзя поддаваться. Юнги тянется к пухлым губам и в каком-то сантиметре от них замирает. 

- Оттолкни меня, - выдыхает он в приоткрытые губы. - Оттолкни, я сам не сумею.

Чимин облизывается, и кончик его языка задевает губы Юнги, от чего разрядами удовольствия пробегает вдоль позвоночника. Это кажется какой-то изощрённой пыткой, которую они сами себе придумали.

- Думаешь, я такой сильный? - шепчет Чимин, и его дыхание оседает на губах. - Но я слабее тебя, Юнги... не знаю, что со мной происходит, но... я не могу тебе сопротивляться. 

Юнги сжимает руки на талии крепче и, резко качнувшись вперёд, кусает слегка сначала нижнюю губу, от чего Чимин всхлипывает и тихо стонет, а потом щёку. Несколько раз нежно прикусывает, оставляет россыпь тёплых поцелуев и отскакивает буквально, когда тишину кухни, прерываемую только их тяжёлым дыханием, вдруг нарушает шипение со стороны плиты.

Они круглыми глазами смотрят на убегающую из кастрюли с рисом воду. Чимин дёргается убавить газ, переводит дыхание. А потом начинает хихикать.

Юнги тоже не сдерживается. И они оба хохочут до слёз, едва не сгибаясь пополам.