Франция. 1970 год.

– Всего доброго, хорошо доберитесь до дома.

Невысокий худощавый парнишка лет двадцати пяти прощался с уходящими прихожанами. Его улыбка излучала чистоту и, казалось, могла лишь своим видом исцелить душу. Взгляд юного парня был мягким и полным света. Весь он казался созданием чего-то чистого и невинного.

– Мадам Хэйзел, не забудьте о приеме лекарств. - мягким прикосновением ладоней юноша сжал морщинистые руки старушки и проводил ее взглядом.

Когда церковь совсем опустела и даже пастыря у алтаря не было видно, Юнги выдохнул с облегчением. В этой церкви он уже второй год, но поведение многих служителей его пугает. К примеру: сестра Джолин милосердна и добродушна, помогает во всем церкви, но на Мина глядит с открытой неприязнью. Пастор же наоборот – проявлял слишком много двусмысленного внимания по отношению к молодым служителям. Находился Юнги тут не совсем по своей воли, он старался воспринимать себя благотворителем и с чуткостью отзывался на все просьбы, но с каждым днем комжа* все сильнее сковывала молодого парня. Это место – тюрьма, и с каждой секундой стены церкви сводили его с ума. Только поздней ночью он мог освободиться от оков этого места и позволить себе быть настоящим.

– Эй! Юнги! - доносилось с пустыря у окна министранта*

Под светом звезд его ждал парень, самый чудесный парень во всем этом мире. Единственный кто смог взять в плен сердце Мина – сейчас терпеливо ожидал его для ночной прогулки.

Сзади высокого юноши раздался тихий хруст, но обернуться он не успел. Мягкие ладони плотно закрыли глаза, а такой родной голос радостно пропел:" угадай, кто?". Плечи Тэмина содрогались от тихого смеха.

– Преподобный пастор, неужели этот вы? Я так долго ждал встречи с вами.

– Вот дурень. - притворно обиженно слетает с узких губ Мина.

Ночной гость ловко разворачивается к возлюбленному и тут же мягко вовлекает того в поцелуй.

– Тэмин, не здесь. Нас могут увидеть.

Министрант предпринимает попытку вырваться, но она тут же проваливается. Горячий язык скользит по бледной коже шеи и низкорослого пробивает мелкой дрожью.

– Любовь моя, я так скучал по тебе. - после обезоруживающего приема Тэмин заключает юношу в крепкие объятия. – Давай сбежим, м? Только ты и я...

– Дурень, - во второй раз шепчет и так же крепко обнимает парня. – Ты знаешь, я не могу из-за отца.

Юноша поднимает полные сожаления глаза и касается теплой щеки возлюбленного. Тэмин лишь мягко улыбается и накрывает чужую ладонь своей.

Они вместе уже несколько лет и каждый их день – настоящее испытание для их чистой любви. Тэмину все чаще и чаще хочется сбежать с этим очарованием туда, где они смогут идти по улице и держаться за руки. Ему хочется сделать Мину предложение и окутать своей любовью то, что считает самым важным в своей жизни.

«Содомит» * — как-то бросила сестра Джолин в спину мимо проходящего министранта. Это ядовитое слово вонзилось острием копья в самую душу, парализовало и разожгло ненависть в груди. Завернув за угол Мин спиной прижимается к холодной каменной стене. На тело обрушилась резкая усталость и он медленно стал сползать вниз. Почему он не может любить того кого захочет? Почему этот мир настолько жесток? В голове яркими картинками стали всплывать слова отца о болезни. Как же сильно он ненавидит это место. Бежать. Нужно бежать как можно скорее.

***

– Твой корейский по-прежнему плох, Тэмин-а.

На весь гостиничный номер раздается громкий смех юноши, когда старший вновь делает попытки построения предложения на другом языке. Ли неловко смеется и в отместку наваливается на парня всем своим телом. На протяжении нескольких минут они ворочаются на простынях и смеются так радостно, громко, искренне. Несколько дней пролетели незаметно и оставили после себя тысячи прекрасных воспоминаний. Они сбежали, в тот же вечер оставили всех и все позади.

– Ну все-все, хватит! Сдаюсь! - прерывисто визжал Юнги пытаясь уклониться от щекотки – еще один запрещенный прием.

Они тонут в друг друге так стремительно быстро и бесповоротно. Смотрят влюбленным взглядом друг на друга, утопают в нежности чувств и страстных поцелуев под покровом ночи. Час за часом, день за днем они чувствовали себя свободными от всех обязательств. Всё казалось настоящей сказкой, и никто им не мог помешать, но...

Комната уже давно погружена в плен сумрака. Рядом тихо сопел парень, но Мину все никак не спалось. Легкая головная боль становилась сильнее и постепенно переросла в адские муки. Тело ломило и по ощущениям оно словно пылало. Будить Тэмина не хотелось, Юнги самостоятельно добрался до ванной комнаты и думал это пройдет так же, как и вчера, позавчера, но становилось все хуже. Парень постепенно терял связь с реальностью, все вокруг предательски плыло. Несколько раз его вырвало кровью, но это было только начало. Он смотрел в зеркало и видел себя словно со стороны: нестерпимый зуд во рту, приступы холода и постоянная боль сводили с ума. Руки сами по себе тянулись к зубам и старательно их расшатывали. Пара минут темноты обрушились так же внезапно как четыре собственноручно вырванных зуба. Это казалось кошмаром, самым настоящим фильмом ужаса.

– Малыш, ты почему не спишь? - дверь бесшумно открывается. На пороге возник ошарашенный парень, количество крови и вид возлюбленного пугал, но он инстинктивно бросился на помощь. – Юнги, что случилось? Ты меня слышишь?

Теплые руки подхватывают обессиленное тело младшего, но...

Резкий запах крови пробирает на дрожь. Последнее что сохранилось в памяти – теплые руки и...истошный крик, такой от которого сердце замирает.

Рядом с неподвижным телом растеклась лужа крови. Постепенно рассудок возвращался к Мину, но было уже слишком поздно.

– Тэм...Тэмин? - сиплый голос нарушил гробовую тишину ванной комнаты.

Все было залито кровью. На них напали? В дом пробрался посторонний? Нужно вызвать скорую, Тэмина ведь можно спасти, правда?

– Я сейчас, подожди немного, я сейчас...

Вставая с колен на дрожащих ногах, он бросает взгляд в заляпанное зеркало. Большая часть лица, руки и одежда испачканы красным. Перед глазами вновь плыло, но ему нужно было добраться за телефоном в другую комнату. Он должен спасти Тэмина, нужно как можно быстрее вызвать полицию и скорую. Горячие слезы ручьем стекали по щекам и смешивались с кровью, не его кровью.

– П-полиция? - все тело предательски дрожало, как и голос. – В наш дом кто-то пробрался и мой...мой муж, он...

– Повесь трубку. - корейская речь заставила крупно вздрогнуть и обернуться на источник звука.

На проводе послышалось взволнованное: "Алло? Мистер? Назовите свой адрес."

***

– Я убил его...я убил его. Боже, нет...за что ты так с нами? Мы должны вернуться! Молю вас, мы должны вернуться!

Истошные крики убитого горем парня пронзали легковую машину уже который час. Тот отчаянно пытался вырваться из плена туго завязанных веревок и повторял одни и те же фразы, как заевшая пластинка граммофона.

Женщина за рулем и рядом сидевший парень изредка переглядывались. Они понимали, насколько тому сейчас тяжело осознать происходящее.

– Я...я убил его... - охрипшим голосом донеслось с заднего сидения. – Я монстр, я погубил его.

Все новые и новые картины этой ночи всплывали кровавыми пятнами в сознании юноши. Крики, запах и вкус горячей крови, отчаянные попытки Тэмина ухватиться за жизнь и болезненное для памяти: «Малыш, ты почему не спишь?»

– Черт, его снова вырвало. Джиён, я так больше не могу. Его нужно вырубить... - крупного телосложения мужчина потянулся в сумку за шприцом и ампулой.

– До порта еще час езды, Хёну. - тяжело вздохнула женщина. – Если используем ампулу сейчас, до Кореи не хватит. Я понимаю, насколько ему тяжело, но...не сейчас. Вспомни себя, мы все через это прошли.

– Ассоциация слишком поздно дала наводку. - тон парня перешел на раздраженный. – Мы должны были раньше его найти. Чёртова сука в рясе монахини, как же я ненавижу таких.

– Успокойся, мы сделаем все возможное.

Хёну обернулся назад на притихшего юношу, тот искусал губы в кровь и продолжал бесшумно рыдать, убиваясь собственным горем. Он убил самое дорогое что у него было на этом белом свете...

«Юнги, ты выйдешь за меня? Как только мы найдем подходящее место, то сыграем самую настоящую свадьбу. Почему ты плачешь, малыш? Глупый, я так тебя люблю. Мы уедем на другой конец земли, если там я смогу сделать тебя счастливым»

***

Было очень странно возвращаться в отчий дом вместе с Юнги. По сути, именно в этом месте они впервые встретились, пусть и не очень удачно. Более того, добираться сюда было крайне сложно для самого Чона. Постоянно прижимающийся сзади вампир – то ещё испытание для выдержки парня. После случая в гостиной он стал ощущать себя странно, словно в него понемногу вливались посторонние чувства. Они ощущались маленькой порхающей бабочкой нарушая идиллию внутреннего мира еле ощутимым дуновением крыльев.

– Красивый дом. - вампир отдаёт шлем владельцу и без стеснения проходит во дворик.

– Здесь достаточно безопасно? - Хосок спешит открывать входную дверь с сумкой на перевес.

– Нет безопасного места, Чон. - пессимистично тянет старший и забирает сумку с вещами пока Хосок пытался разобраться с заклинившим замком. – Но это место подходит лучше суетливого центра. - Мин виновато вздыхает и прислоняется к стене. – Прости, тебе до работы далеко...

Вместо слов Чон лишь мягко улыбается. Кажется, вампир стал лучше к нему относиться.

– Добро пожаловать домой, Юнги.

Мягкий тон человека окутывает чем-то невесомым и теплым.

– Домой?

– Да, мы ведь теперь, своего рода, семья, знаешь ли.

– Идиот... - по-доброму хмыкает старший и первым заходит внутрь.

сноски

*комжа - элемент облачения в Католици́зме.

* министрант - помощник пастора, выполняющий функции, аналогичные обязанностям католического министранта.

* содомит - человек, подверженный содомии.