Извилистые коридоры дома всегда могли запутать, особенно сейчас, когда свет сюда давно не проникает через плотно закрытые окна. Когда-то это место было другим, не таким мрачным и пустым. С какого момента он на поводу у Сокджина? Возможно, с того самого как влюбился в него? Это было давно, тогда он и не догадывался что скрывалось в тени любимого хёна.

– Ты в последнее время зачастил... - голос старшего по-прежнему звучит добродушно, как и много лет назад. – Снова пьяную голову терзают сомнения?

На вопросы отвечать совершенно не хочется, зачем? Джин-хён всегда всё знает. В голову лезут тёплые воспоминания: как тот читал ему сказки, как учил с ним хангыль и хвалил любые достижения, даже самые незначительные. Сокджин заменил ему всё и всех, стал неотъемлемой частью души, а затем и жизни. Правильно ли было то, что он полюбил его?

"Это неправильно, Джуни. Ты подросток, сейчас ты только учишься понимать себя. Для меня это неправильно..."

Намджун подходит ближе к креслу и нависает горой над старшим. В тёмной гостиной снова наступает тишина, но не на долго.

– Всё ещё борешься со своими внутренними демонами... - прохладная ладонь касается щеки охотника и тот льнёт к ней так доверчиво, словно маленький щенок. – Мне больно видеть тебя таким, мой глупый мальчишка.

– Почему ты такой, хён? - Ким падает на колени и обнимает старшего за торс, утыкается носом тому в живот и наконец расслабляется. Одежда вампира всегда так приятно пахла, как и он сам. – Давай оставим их, пожалуйста. Уедем далеко-далеко, где никто тебя не знает.

– В этот раз, погляжу, ты выпил слишком много... - голос вампира становится недовольным, но только лишь из-за переживаний. Руки сами тянутся к мягким волосам человека, и где-то глубоко внутри разливается приятное тепло. – Хватит напиваться и приходить ко мне клянчить подобные вещи.

– Не клянчу... - от забавного бормотания плечи вампира содрогаются в лёгком смехе, и кто такой Намджун, чтобы не улыбнуться следом? – Мы антигерои с грустным концом, хён. Я устал плясать под твою дудку, хватит так паршиво пользоваться связью...

– Юнги должен поплатиться за свою ошибку...

– Какую, хён? - Ким поднимает лицо и старается взглянуть на старшего, но веки предательски тяжелеют. – Твоя мотивация устарела, хватит.

– Много, смотрю, ты понимаешь? - древний недовольно упирается указательным пальцем в твёрдый лоб мужчины. – Всё идёт по плану, глупый мальчишка. Я не собираюсь убивать его, всего лишь немного поиграю.

– Поиграй лучше со мной. - голос пронизывает лёгкая хрипотца, а у древнего от этих слов мурашки ползут по спине. И кто он такой, чтобы сопротивляться?

На утро Намджун протрезвеет и они снова будут притворяется. Сокджин сделает вид, что имеет хоть какую-то власть над этим человеком, что держат его тут не слова возлюбленного, а оковы. Ким слишком правильный, справедливый и древний безмерно благодарен всем богам, что смог вырастить его таким, какой он есть.

Наказание. Вот его наказание за всё то, что он совершил. Это больней ранения, это страшнее смерти – видеть, как самый дорогой человек разрывается между любовью и справедливостью.

28.04.1993 г.Кёнсан (104 км. от Ульсана)

Совсем небольшая необжитая кухня наполнялась ванильным ароматом. На столе уже стоял сытный завтрак, но по мнению Сокджина не хватало любимых блинчиков мальчишки. По правде говоря, он не ожидал того, что Намджун будет в полном порядке после того, что произошло в особняке. Возможно, детский мозг отфильтровал эти события так хорошо, чтобы не нанести травм. Но, в голове засел ответ мальчугана, когда вампир поведал ему, что случилось в стиле: "плохие люди хотели навредить тебе, из-за этого дом сгорел и твой папа отправился в лучший мир". Он ожидал любого ответа, но не: "Я рад, что теперь он в лучшем мире. Главное, что Джин-хён рядом. Плечо чешется, хён.". Для трёхлетнего ребёнка он был слишком суров, это не могло не пугать.

– Хён, плечо чешется. - прозвучало за спиной и от неожиданности старший дрогнул.

– Доброе утро, Джуни. - Сокджин отставил сковородку с огня и присел на корточки рядом с ребёнком, чтобы проверить не сполз ли унипласт с раны. – Швы заживают, поэтому чешется. - в который раз повторяет старший и призывает Джуна садится завтракать.

Юнги поступил подло и мерзко. Сокджин бы отпустил его, если бы тот просто сдал его охотникам, но...он ранил Намджуна, и это было непростительно. Вампир ни о чём не жалеет, а спустя годы сможет отомстить этому мерзавцу сполна. Смерть для вампира – ничто по сравнению с мучениями любимых и драгоценных людей. Как оказалось, у Юнги таких людей нет, он вёл обособленный образ жизни, и чтобы заставить Мина страдать, ему нужно подождать. В голове уже давным-давно была построена цепочка событий, а все нужные для неё действия придётся совершать постепенно. Все риски просчитать сложно, но был у Сокджина один знакомый, который научил его искусству войны с человеческими душами. Сейчас ему нужно позаботиться о ребёнке, а ещё залечь на дно и увезти Кима как можно дальше, чтобы больше ему не причинили вред. Возможно, Европа, там есть свои связи, но сначала нужно разобраться с делами тут. Бизнес, несомненно, придётся прикрыть. Денег хватит на лет пять хорошей и беззаботной жизни, но из криминала не так просто выбраться, как может казаться...

– Хён, ты обиделся? - голос юного Кима выводит из мыслей, и Сокджин мотает головой, продолжая помогать Джуну с пазлом. Дети в три года вообще собирают пазлы? Они ведь непоседы, но этот мальчик готов делать всё что угодно, лишь бы с хёном.

***

Испания г. Валенсия. 17.10.2005 г.

Художественная галерея поражала своей безвкусицей. Пурпурные стены будут сниться Намджуну в кошмарах, если они прямо сейчас не свалят отсюда. Пока Сокджин-хён мило улыбался одной барышне (хозяйке галереи) и демонстрировал всё своё обаяние, пятнадцатилетний Джун был вынужден страдать в одиночку от местного интерьера.

Флиртует. Хён точно с ней заигрывает, и смотреть на это просто невыносимо. Несколько месяцев назад Ким наконец понял, что с ним происходит. Да, он подросток, но далеко не глупый и держит свои чувства при себе, хотя бы потому что Сокджин старше, причём намного старше. Первая любовь всегда проходит, и эта пройдёт, нужно только подождать. Но, пиздец, как сложно ждать и одновременно сходить с ума от одного лишь взгляда Сокджина. Чёртов пубертатный период, чтоб его.

Наконец им удаётся покинуть столь неприятное место после того, как старший наконец совершает покупку нескольких картин. Совсем скоро "Kia Pikanto" красного цвета сливается с потоком, не менее ярких, автомобилей. Намджун, как и полагалось подростку в его возрасте, хотел было включить плеер и заглушить холодный октябрьский день любимыми исполнителями, но Сокджину захотелось поговорить, а отказать ему на такое милое: "Джун, мы так давно не ездили вместе никуда. Давай поболтаем?" – он не смог.

– Валяй, хён. - отзывается парнишка с пассажирского, а древний закатывает глаза и мысленно произносит: "п.о.д.р.о.с.т.к.и"

– Как дела в школе? - он решает начать с самого банального, ведь в последнее время с Намджуном чертовски тяжело. С подростками всегда неловко, на самом деле.

– Нормально всё. - и на этом наступает тишина, которую вскоре прерывает настойчивое жужжание сотового Джуна. Это безусловно привлекло внимание вампира к серебристой раскладушке в чужих руках.

– Кто там пишет?

– Знакомый. - пожимает плечами парнишка, но настороженно бросает взгляд на хёна. – Не пялься так, личные границы, bro.

Возмущает ли эта фраза Сокджина? Да, но в который раз он мысленно прогоняет: "п.о.д.р.о.с.т.к.и".

– Я просто беспокоюсь, и хватит использовать это слово по отношению ко мне. Я тебе не "Bro", даже если у нас дружеские отношения. - всё же начинает ворчать, без этого никуда.

– Оkay, bro. - с лёгким смехом летит в ответ и Намджун наслаждается тем, как старший краснеет от возмущения, но старается сдерживать себя.

По просьбе младшего Сокджин подвозит его до библиотеки, но просит долго не задерживаться, ведь сегодня выйдет последняя серия сериала, который они вместе смотрят каждые выходные. Подростки, с ними всегда так сложно...

Несмотря на выходной день в читательском зале людей не так уж и много. Отличное место для встречи двух фриков, которые испытывают трудности со своими сверстниками.

– Привет, bro.

Двое подростков обмениваются своим фирменным приветствием и Джун падает на стул рядом с другом. Встретить корейца-подростка в Валенсии сложно, но каким-то образом Намджуну повезло. Ховон младше на несколько лет, но эта разница совершенно не ощущалась в их разговорах. Знакомы они всего несколько месяцев, но общего у них – жопой жуй. Как они это поняли? Всё просто: несколько дней подряд они сидели за одним столом в школьной столовой, и Ховон краем глаза заметил у старшего книгу про вампиров, последовал вполне логичный вопрос: "чувак, ты веришь в вампиров?" и Намджун без зазрения совести ответил правду: "я живу с вампиром". По идеи, такое должно было отпугнуть Ли, но сработало ровным счётом наоборот. Тот не посчитал его фриком. Ещё несколько дней они присматривались друг к другу, а после разговорились и Намджун услышал от нового знакомого то, что слышал когда-то от Сокджина. "Ассоциация охотников". Разумеется, хёну Джун ничего не сказал, да и как вообще сказать то, что он общается с внуком директора той самой Ассоциации, с которой вампиры (по словам Сокджина) не в ладах?

Жизнь Намджуна до чёртиков странная, такая же странная, как и жизнь Ховона.

– Он сегодня флиртовал с какой-то...женщиной. - в расстроенных чувствах признаётся Ким и стаскивает одну мармеладку из полупустой пачки друга. – У тебя есть знакомые ведьмы? Я хочу, чтобы к нему перестали клеиться все подряд.

– Ну, - Ховон пожимает плечами и бросает взгляд на старшего. – Забей, ты малявка, у тебя нет шансов. Пока что.

– Хорошая поддержка, bro.

А ведь действительно, у него нет шансов, пока он малявка.  

***

21.03.2007 г. Валенсия.

Завсегдатаи местной библиотеки на протяжении нескольких часов рассматривали новый выпуск «Железного человека». Каждый из них восхищался новым сюжетным поворотом, и честно, они могли вести дискуссию на тему любимых комиксов хоть целую вечность. Ведь что может быть круче супергероев? Правильно, только герой в железном костюме. Сегодня Ховон был немного нервным, но Джун решил списать всё на усталость, а зря.

– Мой дедушка недоволен успеваемостью, скорее всего это мой последний семестр в этой школе.

Подобная новость выбивает из-под ног Намджуна землю, и если бы он стоял, то обязательно бы рухнул на пол. Ховон уезжает, серьёзно? Сейчас в голове вертелось только одно: «лучший друг бросает его в этом отвратительном месте»

– Но, ты хорошо учишься, я не понимаю.

– Недостаточно хорошо, по мнению дедушки. - взгляд пятнадцатилетнего мальчишки упёрся в колени, ему было стыдно смотреть в глаза Намджуна. Он действительно считал, что бросает его, как последний кретин.

На некоторое время в воздухе виснет тишина. Новый выпуск комикса так и остаётся лежать открытым где-то на середине, но никто страницы больше не листает.

– Тебя отправят обратно в Сеул? - совсем тихо спрашивает старший и получает положительный кивок.

– Я буду тебе писать.

– Bro, - Ким хлопает того по плечу и улыбается. – Я ведь не девчонка, которую ты бросаешь, в самом деле, всё хорошо.

И Ховон смеётся, тихо и непринуждённо.

Намджун уходит из библиотеки первым, сегодня у них с Сокджином ужин. Ли решает задержаться, возможно, он тут в последний раз и ему хочется пройтись по библиотеке, запомнить это место, которое наполнено тёплыми воспоминаниями. Валенсия навсегда останется у него в памяти.

Ховон останавливается межу стеллажей с пыльными полками и всё внутри замирает. Сейчас бы ему не помешал Намджун, ведь в одиночку он не в силах выстоять против Че Хёнвона.

Высокий парнишка сразу замечает мальчика, с которым он пересекался довольно часто в школе, и улыбается. Улыбается так, что у Ховона начинается тахикардия.

– Hola?

Вот на какой чёрт он здоровается вообще? Неужели не знает, что от его голоса можно словить бабочки в животе?

Низкорослый мальчишка резко отворачивается к полке с книгами и принимается тщательно изучать корешки европейской классики. Периферийным зрением Ли видит, как младший (хоть по росту и не скажешь) двигается прямиком к нему и встаёт рядом, тоже тщательно изучая корешки европейской классики. Внезапно он переходит на корейский, такой... забавный, с сильным акцентом.

– У тебя классный значок на портфеле.

И Ховон мысленно пишет завещание в надежде, что Намджун напишет на его надгробье «Пал жертвой любви», потому что на портфеле, что болтался сзади, был радужный значок, без голубого цвета.

– Gracias. - неловко бросает низкорослый и хочет сказать, что Хёнвон тоже классный, но этого он ему никогда не скажет. Потому что Хёнвон классный, а он – нет.

В конце ряда стеллажей появляется фигура мужчины, работника библиотеки, его Ховон знал как ворчливого и вечно недовольного мужика, но ещё и как отца своей первой влюблённости.

– Ты не из разговорчивых, да? - нет, серьёзно, ему противозаконно говорить на корейском, ведь этот акцент кажется Ховону таким невыносимо милым.

– А ты много говоришь. - на секунду виснет тишина, и Ли понимает, что звучало это немного грубо. – В смысле, это неплохо... - тут же начинает он оправдываться и поворачивается к парню, уже готовый увидеть, как тот злится, но видит лишь лёгкую улыбку.

– Да, я немного... - тот запинается, наверное, пытается вспомнить как это звучит на корейском. - Говорчивый...

– Разговорчивый. - мягко поправляет Ли. Это последние дни в Валенсии, наверное, стоит быть немного смелее.

Хёнвон кратко оборачивается на мужчину сзади, что расставлял книги, но частенько поглядывал в их сторону. Он решает перейти на испанский, и говорит немного громче, чем полагается в библиотеке.

– Мой отец жуткий гомофоб, это так сложно. А твои родители, как относятся к такому?

– Ну... - он немного теряется и тоже глядит на мужчину за спиной Че. – Я им не говорил.

– Вот оно как... - высокий парень складывает руки за спиной, и на губах появляется хитрая ухмылка. – Надеюсь, у тебя не будет проблем с ними.

И боже мой, Ховон не может поверить своим глазам, точнее губам, потому что парень с забавным акцентом его целует. Это чмок, простой чмок в губы, но сердце уходит в пятки.

– Прости, - тихо шепчет Че, а затем просто уходит, но оборачивается, и выглядит счастливым.

Валенсия навсегда останется у него в памяти. 

***

Утро в доме Чон Хосока начинается крайне приятно, ведь сегодня никуда спешить не нужно, по крайней мере, Юнги точно. Посиделки на кухне растянулись почти до трёх часов ночи и вампиру показалось, что они сблизились? Нет, серьёзно, после такого откровенного разговора они должны были стать чуточку ближе, правильно? Джиён посоветовала быть более мягче с человеком, но Мин и так ведёт себя как паинька с учётом всех обстоятельств. Вот, даже завтрак решил приготовить. Осталось надеяться на то, что свои кулинарные навыки он не растерял. (по крайней мере, эта яичница с беконом выглядит привлекательно)

В спальне Хосока не оказалось, но на часах всего восемь утра. Куда в такую рань мог уйти человек, что не спал пол ночи? На помощь пришла плохая звукоизоляция дома и громкие глухие удары. У Чон-спортивный-парень-Хосока оказалась отдельная комната, что по всему видимому отводилась для тренировок. Несколько тренажёров, боксёрская груша и пол, застеленный синим татами – скорее всего базовый набор и Хосоку этого хватает. Через большие окна комната наполнялась светом, сегодня необычайно солнечно для осени, и это так кстати, ведь в такой обстановке голый торс Хосока казался...стоп. Такие мысли нужно гнать в шею, но вампир продолжал стоять в проходе и (он, конечно, не признает этого) пялится на боксирующего Хосока.

Гнать в шею...гнать в шею, но чёрт, он такой секси.

– Доброе утро, хён. Долго там стоять будешь?

Поймали с поличным, так сказать. Наконец заходя внутрь, старший старается смотреть куда угодно, но только не боксеру в глаза.

– Утрица, завтрак готов. - засовывая куда подальше свои мысли, Юнги старается держаться достойно, и это выходит довольно неплохо, но в какой-то момент всё приобретает неожиданный поворот.

– Хён приготовил завтрак, как это заботливо с твоей стороны. - весёлый, и слегка забавный голос отлетал от стен, тот без лишнего смущения двинулся на вампира, чтобы заключить в свои объятия. После вчерашнего ему показалось, что они сблизились.

– Хосок, ты потный, дьявол всемогущий!

Юнги честно изо всех сил старался выбраться из чужой хватки, но этот юнец оказался до ужаса настырным и на возмущения старшего не обращал никакого внимания.

Неловко. Хосок, кажется, стал понемногу открываться. И это было ценно.

Спутниковое телевидение — это восхитительно. Юнги всё больше нравилось это время, когда все блага находились под рукой и люди ни в чем себе не отказывали.

– Все вампиры любят смотреть передачи про животных? - в голосе сквозила нотка издевки, но Мина это ничуть не задевало. Отправив в рот хрустящий сырный шарик, он даже не взглянул на компаньона. Зачем ему Хосок, если на экране ведущий вещает о прайде львов и их жизненных трудностях? – Я думал, мы сегодня займёмся чем-нибудь интересным. - снова хруст шарика и боксёр не выдерживает, закатывает глаза так, что можно было увидеть собственный гипофиз. – Ладно, я понял.

Снова хруст шарика. Только теперь со стороны Хосока.