Условие третье: в постель – кофе, сливки и клубнику.

      Если когда-нибудь будут устраивать соревнования по самому неуклюжему поеданию мороженого, победа однозначно достанется Хвануну. Тут все остальные участники отвалятся на старте. Рейвен готов поспорить, что блондин делает это специально, испытывает его терпение, то и дело размазывая десерт по щекам и капая сиропом на колени, но такое происходит даже когда они не одни. Одногруппники уже привыкли, и только посмеиваются, то и дело подавая незадачливому пареньку салфетки, а Ёнджо клянется, что это самая страшная пытка в истории человечества.

      Лето в этом году выдалось слишком жарким, и люди, спасаясь от нестерпимого пекла, скупали литрами воду и холодный кофе, а доходы супермаркетов с мороженым, кажется, превысили выручку за все предыдущие года. Запас упаковок со сладким лакомством в общежитии рос в геометрической прогрессии, и Рейвен едва успевал захлопывать дверцы холодильника перед мемберами.

- Ну жарко же… - Сион уже полчаса бегал за лидером хвостиком, но тот был непреклонен к мольбам младшего, совершенно игнорируя эгьё и прочие знаки внимания.

- Третья за утро. Ты обалдел? Камбэк через неделю. Иди воды попей.

- А мне можно? – Хвануну даже не надо изображать из себя милашку - лидер кивает, и довольный блондин пулей летит к холодильнику.

- Беспредел. – Недовольно фыркает макне, провожая взглядом блондина, довольно улепетывающего с двумя порциями на второй этаж.

      Розовый язык скользит по обжигающе-холодному фруктовому льду, оставляя на заиндевевшем десерте мокрый след. Сидящий на краю кровати Хванун блаженно щурит глаза и обхватывает губами лакомство, от чего Рейвен шумно сглатывает. В голове сразу же рисуется весьма неприличная картинка: тот же Хванун, только вместо мороженого кое-что другое.

      А сосет Хванун отменно.

      Кажется, Ёнджо слишком замечтался, и страстный стон вышел чуть громче, чем должно было быть. Он в спешке заживает рот ладонью, но блондин уже все услышал. Пухлые губы кривятся в пошлой улыбке.

- Что? Уже? - Он откладывает остатки льда на прикроватную тумбу и тянется рукой к резинке домашних шорт. Рейвен жмурится, втягивая голову в плечи, словно пытается стать меньше, чем он есть.

      Они нечасто меняются ролями, но Ёнджо до сих пор не может привыкнуть к такому доминирующему партнеру.

      В паху становится свободно – когда этот маленький бес успел стянуть с него штаны? – и тонкие пальцы обхватывают возбужденную плоть. Рейвен тихо скулит, толкаясь бедрами в чужую ладонь, и слышит тихий смешок. Хванун медлит, гладит стоящий колом член, но не дает самого главного.

Мстит, не иначе.

      Ёнджо чувствует прикосновение языка к уздечке – и перед глазами вспыхивают цветные фейерверки. Хванун берет глубже, и руки инстинктивно тянутся к затылку. Хочется чувствовать, ещё глубже и еще…

- Аа! – Рейвен не удерживается от вскрика, когда достоинства касается что-то холодное. Он резко распахивает глаза, а Хванун только ухмыляется, облизывая оставшееся, уже растаявшее, но все еще холодное мороженое.

- Заткнись и лежи спокойно. – Блондин толкает парня в грудь, заставляя опрокинуться обратно на кровать.

      Возбуждение внизу живота слегка спало от внезапной температурной встряски, но умелый язык и пальцы продолжают творить чудеса. Уже ставший приятным холод на члене исчезает, заменяя место напряжению и жару. Рейвен толкается бедрами вперед, и Хванун едва не давится спермой. На его глазах слезы, но все та же дьявольская улыбка выдает его с головой.

- Прости, ты меня слишком расслабил. – Ёнджо виновато улыбается и тянется, чтобы стереть семя с такого милого личика, но не успевает. Хванун облизывает губы, будто в первый раз пробуя новый вкус.

- Я принесу еще мороженого?