Утро Хэйдзо началось с очередного непрочитанного СМС. За последнее время он всерьёз задумался о том, что ему стоит поставить в настройках видимость отправителя и текст, а не просто уведомление, но вариант засвета слишком опасной информации — только для его глаз — не давал сделать ему это.

Перевернувшись на спину, Хэйдзо разблокировал экран телефона и облегчённо выдохнул — это была его знакомая, Ёимия, вместе с которой они работали над одним делом, связанным с тайнами Тенрё.

Девушка скинула ему файл с информацией, которая открывалась только с компьютера. Вздохнув, Хэйдзо глянул на время — восемь утра — и решил, что может позволить себе ещё немного поспать.

Он почти заснул, когда из кухни послышался грохот посуды — шум на всю квартиру, — заставивший его подскочить на месте и вспомнить, что, вообще-то, он не один. Вчерашний день перегрузил Хэйдзо настолько, что тот не сразу вспомнил о Казухе.

Сплошной геморрой.

Потерев глаза пальцами, Хэйдзо шумно выдохнул, решив, что, пожалуй, выспится на том свете — оставлять Казуху без присмотра было не по себе.

Громко зевая, детектив зашёл на кухню. Он бросил взгляд на Каэдэхару, замечая, как тот насторожился и опасливо поглядывал в сторону Хэйдзо. Казуха готовил тосты — быстрый и вкусный завтрак, — запах которых сворачивал желудок детектива в тугой узел.

— Доброе утро, — опустив взгляд, тихо произнёс Казуха, — я тут… завтрак приготовил. Ты будешь чай или кофе? Я сделаю…

Хэйдзо прикусил уголок нижней губы, отвернувшись к окну, тем самым пытаясь скрыть раздражение — на самого себя. От вида этого чудака, его действий и виноватых интонаций, внутри всё сжималось и сворачивалось похуже голодного желудка. Это бесило слишком сильно. Детектив впервые испытывал к кому-то столько жалости — а именно так он и интерпретировал свои ощущения, — и от той мысли, что они совсем незнакомы, что Казуха кажется слишком странным — подозрительным стечением обстоятельств — разум Хэйдзо никак не мог успокоиться.

Это первый раз, когда его внутренние ощущения идут против его умозаключений и логики.

Хэйдзо слишком сильно привык слушать свою интуицию, но сейчас она, казалось, несла с собой один только абсурд.

Вот же дерьмо — один сплошной диссонанс.

Проследив за стаей каких-то птиц за окном, детектив бросил негромкое:

— Предпочитаю кофе с тремя ложками сахара.

Он развернулся, кинул беглый взгляд на Казуху и прошёл к шкафчикам, достал тарелки, протягивая одну Каэдэхаре, а на вторую — себе — накладывая тосты со сковороды. Чёрт, ну почему это кажется таким вкусным?

Казуха благодарно кивнул, наложил и себе, и стал у чайника — караулить. Где-то в недрах кухни он отыскал старую — года полтора точно — упаковку пакетированного чая, с наполовину дырявыми пакетиками. Кое-как собрав заварку, он скинул её в чашку и залил водой, когда закипел чайник.

Хэйдзо пристально наблюдал за каждым его действием, качнул головой, опомнившись — зачем так пялиться было — и хмыкнул:

— Да, дома я пью только кофе.

— А мне больше нравится чай, — пожал плечами Казуха, залил напиток для Хэйдзо и поставил тот на стол.

Завтрак проходил в напряжённой тишине — детектив то и дело разглядывал Каэдэхару, который чувствовал себя слишком неловко, чтобы поднять ответный взгляд — он прожигал дыры в собственных тостах. Хэйдзо пытался понять, что с ним не так, найти причину, почему ему хочется доверительно отнестись к этому человеку — он понимал, что, будь это кто-то другой, незнакомый ему, детективу было бы проще немного потратиться и определить его в какой-нибудь отель или снять комнату, но…

Хэйдзо старательно убеждал себя, что это только из-за связи Казухи с Ясиро. И из-за смерти его друга.

Точно.

Хэйдзо понимал боль, которую сейчас испытывал Каэдэхара, оттого столько жалости к нему и родилось внутри.

Вздохнув, детектив решил отложить все мысли на потом — перестать смущать своими взглядами Казуху. Тот за весь завтрак так и не поднял глаз от своей тарелки.

Когда Каэдэхара старался уже у раковины с губкой и моющим средством, Хэйдзо подошёл к нему сбоку и спросил:

— Как твоя рана?

Не то, чтобы ему было правда интересно, но нужно было с чего-то начинать. Просто так Казуха вряд ли расскажет ему секреты Ясиро.

Каэдэхара вздрогнул от неожиданности, отступил чуть в сторону — боязливо — и попытался улыбнуться, сосредоточенно разглядывая грязную тарелку.

— Прошёл только день… Но Розария дала мне несколько пачек обезболивающего, поэтому нормально.

Хэйдзо неопределённо кивнул, думая, что говорить какие-то утешающие слова он точно не будет — сам факт наличия Казухи в его квартире — да и жизни — уже был «слишком».

Странно.

Неправильно.

Слишком.

Захлопнув дверь своей комнаты, Хэйдзо включил компьютер и решил ознакомиться с файлом, который скинула ему Ёимия в почти пять утра.

Детектив забрался с ногами на стул, кинул в рот одну из кислых карамелек — невесть сколько лет те лежали за монитором — и открыл файл. Тот загрузился архивом, внутри которого оказалась запароленная папка «Дело».

Всё файлы с таким названием — или его производными — всегда имели одинаковый пароль — их общее кодовое слово.

«Райдэн»

Открывшийся архив оказался папкой с одним видео и вордовским документом с красноречивым названием «Показания». Хэйдзо уже понимал, о чем пойдёт речь в видео и что за показания записаны в файле. Прикусив нижнюю губу — в нетерпеливом любопытстве — он открыл видео.

Это была запись со скрытой камеры, которую сняла сама же Ёимия. Она была в каком-то безлюдном кафе с парнем примерно своего возраста и задавала ему вопросы по поводу его деда, который уже много лет работал на комиссию Тенрё и несколько месяцев назад был отправлен в длительную командировку.

У Хэйдзо с Ёимией набралось уже четыре — с этим пять — подобных видео и случаев.

Одним из таких допрашиваемых полгода назад стала сама Ёимия.

Хэйдзо тогда вёл расследование по делу одной из жриц храма Наруками — девушка была подозреваемой в убийстве собственного брата. Детектив знал, что она будет прятаться в храме — за всеми привилегиями жриц — и без приглашения заявился туда на следующий день.

Он знал, что подозреваемая едва ли покажется сама, а бо́льшая часть храма непременно будет защищать одну из своих, потому направился сразу к верховной жрице.

— Мне нужна Яэ Мико, я детектив, — уверенно ткнув корочкой в лицо побелевшей жрице, заявил тогда Хэйдзо.

Девушка учтиво ему поклонилась:

— У неё сейчас важная встреча, будьте добры, пройдите в гостевую комнату и подождите там.

Первые минут десять — видят Архонты — Хэйдзо терпеливо сидел в той комнате, увешанной гобеленами с богами и приторно воняющей — иначе не скажешь — благовониями. Ему очень срочно захотелось подышать свежим воздухом, а потому детектив юркнул на второй этаж, к балконам, игнорируя табличку «вход воспрещен» перед лестницей.

Так душно, что в глазах темнело и совсем не до деталей интерьера тогда было — лишь бы поскорее вдохнуть свежего воздуха.

Бесшумно выскользнув на балкон, Хэйдзо осмотрел сад внизу — доступ к нему имела только верховная жрица — и заметил Яэ Мико в компании — внезапно — самой Райдэн Эи. Женщины что-то обсуждали, направляясь в сторону входа с улицы на балкон.

Хэйдзо решил спрятаться за углом — небольшой карман и ещё один спуск вниз. Притаившись в тени, он дождался, пока женщины поднимутся и — к удаче — те встали по центру балкона. Детектив прислушался к их словам.

— Ты сегодня особенно красива. Случилось что-то, о чём я ещё не знаю? — игриво спросила тогда верховная жрица.

— Прекрати меня смущать, Мико, — ровным голосом ответила Эи.

— Никогда, дорогая, — произносилось с усмешкой. — Обожаю смущать саму Райдэн Эи. Так что за новости?

— Мой проект… Продвинулся на полшага вперёд. Возможно, ещё пару лет и…

— Как замечательно! Хоть и с редким прогрессом, но «Эвтюмия» не стоит на месте.

— Да, ты права.

После этого они зашли внутрь и, немного погодя, Хэйдзо зашёл за ними и вернулся в комнату, встретив по пути обычную жрицу.

«Я искал туалет», — неловко почесал затылок тогда он.

Так Хэйдзо впервые узнал, что у лисицы из храма Наруками и главой комиссии есть отношения и о неком проекте «Эвтюмия». В дальнейшем он обшерстил все, что мог в Тенрё, но не нашел даже упоминаний об этом. Однако обнаружил некоторую закономерность — время от времени в числе сотрудников, которых отправляли в командировки, появлялись больные, умиравшие на задании, а их тела так и не были переданы родственникам.

Похороны устраивала комиссия; они проходили с закрытым гробом, родственникам выплачивали компенсацию за это, объясняясь, что в командировке они подхватили вирус, подверглись влиянию нестандартного климата и не пережили его, и другие оправдания. Командировки сотрудников были частые и большие, по десять-пятнадцать человек, поэтому на смертельные единичные случаи пару раз в год никто не обращал внимания.

Однако Хэйдзо заметил закономерность таких случаев, да и странным был момент не возвращения тел родным и закрытого гроба.

Вскоре после этого детектив вышел на Ёимию, допросив её самой первой и узнав, что её отец уже давно не возвращался домой из командировки, а с ней связывался только перепиской — хотя раньше никогда себя так не вел, всегда звонил, как бы далеко не уезжал.

— Я связалась с людьми, у которых похороны прошли за счёт Тенрё, и все они также говорят о странном поведении родных перед смертью. Я думаю, что их забирают и что-то с ними делают, — размышляла тогда Ёимия.

— Например?

— Без понятия. Пытки? Опыты?

Тут Хэйдзо вспомнил о некой «Эвтюмии». Его догадки вырывались отдельными словами:

— Проект… Продвинулся… Я думаю, что это могут быть опыты. Только не ясна их цель.

После этого он начал внимательнее следить за действиями Райдэн и приглянулся к храму Наруками. Не так давно им с Ёимией удалось выяснить, что верховная жрица некоторых тяжело больных — и не очень — прихожан отправляла на лечение в санаторий при храме. И не все из него возвращались — почерк тот же. Никакого открытого гроба, подробного объяснения родственникам, но отличное прикрытие храмовыми условностями и верой — впечатлительные родственники глотали наживку изголодавшейся рыбой.

Однако с тех пор и до этого момента, Хэйдзо ни на шаг не продвинулся в деле о проекте «Эвтюмия». Очевидно, что людей забирали не просто так, но найти хотя бы косвенную связь — какое-то упоминание — не выходило. От этого интерес Хэйдзо разгорался только сильнее — настолько секретным был этот проект, что если бы не обронённая фраза Яэ Мико, детектив до сих пор бы не знал о нём.

Хэйдзо задумчиво разглядывал рабочий стол монитора — утонул на несколько минут в воспоминаниях. Опомнившись, он нажал на пробел и сосредоточенно вслушался в диалог Ёимии и неизвестного парня — показания были такими же, как и у других четверых до него. Командировка, странное поведение через несколько месяцев, отсутствие звонков и видеосвязи… следующими стадиями были «редкая болезнь» и «письмо от Тенрё с соболезнованиями».

Вздохнув, Хэйдзо свернул видео и открыл следующий документ. В нём были записаны слова допрашиваемого парня и заключение Ёимии об уже пятом таком случае в комиссии Тенрё. А вот с храмом Наруками дела обстояли куда хуже…

Месяц назад Хэйдзо удалось выйти на семью одного прихожанина, почившего не так давно, однако все её члены наотрез отказались давать показания, убеждая богохульника-детектива в его слепом неведении истины. Настолько, что Хэйдзо выдержал в их священной обители только полчаса, после чего громко хлопнул входной дверью — в надежде, что где-то свалится один иконостас.

От воспоминаний того днях детектив поёжился и вновь переключил внимание на дело. Следовало бы отписаться Ёимии и похвалить её за отличную работу, но в пространство Хэйдзо вторгся Казуха — скромно постучал в дверь.

— Заходи, — лениво бросил детектив, поворачиваясь на стуле в сторону двери, в проёме которой неловко переминался Каэдэхара.

— Это… Я хотел тебя попросить помочь с перевязкой, — тихо произнёс он, опустив взгляд в пол.

Смотря на Казуху, внутри Хэйдзо в очередной — невыносимо раздражающий — раз просыпалась жалость, и ладно бы только она — детектив уже начинал привыкать к этому чувству, — но постепенно эта самая жалость сменялась сочувствием и пониманием потери близкого. Это выводило Хэйдзо из себя ещё больше — он впервые не был властен над собственными чувствами и боялся, к чему это может привести в итоге.

Сжав фантик от конфеты в руке, Хэйдзо бросил:

— Сам вообще никак?

Каэдэхара приподнял пятнистую — каплями жира, соусов и ещё невесть чем — футболку, выданную Хэйдзо прошлым вечером. Под ней красовался местами кровавый бинт, наполовину снятый, наполовину завязанный — было плохо понятно, как и что Казуха делал с ним, но очевидно — не справлялся.

— Прости…

Хэйдзо вздохнул, заметив взгляд Каэдэхары на своём сжатом кулаке и фантике.

— Заткнись и иди в ванну, я сейчас подойду.

Грубо.

Но иначе Хэйдзо не знал, куда себя деть. Казуха и так получил слишком много привилегий.

Собравшись с мыслями и засунув всю жалость, сочувствие — и что бы там ещё не затесалось вместе с ними — подальше в задницу, детектив пошёл помогать Казухе.

Тот уже сидел на краю ванной, держал почти снятую футболку на предплечьях и задумчивым взглядом буравил пол. Он вообще когда-нибудь смотрел на Хэйдзо?

Тряхнув головой, детектив принялся развязывать бинт и вместе с тем непроизвольно разглядывать спину Казухи. Бледная кожа, на которой много мелких и средних шрамов, подтянутые мышцы и спокойно вздымающаяся грудная клетка. Хэйдзо, сам того не понимая, касался кожи Каэдэхары на несколько мгновений дольше, чем то требовалось для снятия бинтов — подушечки пальцев плавно скользили, цепляли марлевую ткань и едва ощутимо дотрагивались до горячей кожи.

Сняв все бинты, Хэйдзо придирчивым взглядом осмотрел рану — н-да, досталось Казухе. Впрочем, сам виноват.

Безумец.

Как и сам детектив.

Достав из аптечки чистый бинт и антисептик, Хэйдзо обработал рану. К его удивлению, Каэдэхара на будоражащие ощущения антисептика никак не отреагировал — детективу казалось, что он не потерял даже размеренного спокойного дыхания.

Это в Ясиро так хорошо подготавливают людей? Интересно, как долго Каэдэхара мог бы выдерживать пытки?

Усмехнувшись своим мыслям, Хэйдзо закончил обматывать бинтом поясницу Казухи, разорвал кончик на несколько частей и завязал узелок на спине. Детектив хотел было сказать «всё», но поднял взгляд чуть выше прежде, чем успел открыть рот. Споткнувшись всем, чем можно — и мыслями, и взглядом — о шею Каэдэхары, Хэйдзо выдохнул слишком громко и не смог отогнать мысль о том, что у него чертовски манящая шея.

Прикусив уголок нижней губы, детектив резко развернулся к двери, бросив через плечо:

— Готово.

И ушёл к себе, всеми силами отгоняя грёбаное наваждение. Хэйдзо сунул руки в карманы и тут же нащупал пальцами прохладный металл подвески этого проходимца.

Он мысленно выматерился.

✧✧✧

С Ёимией детектив связался ближе к вечеру. Целый день он пытался сосредоточиться на своём личном расследовании, на сопоставлении фактов — собирании самого мелкого пазла из всех возможных, — вспоминал их встречи с Боссом — надо будет заглянуть к нему на днях, — но абсолютно каждая мысль беспощадным монстром вела его к одному и тому же человеку.

Чёртов Казуха.

Чёртовы мысли.

Невозможно бесят.

Хэйдзо бросил взгляд на обгрызанный в хлам колпачок от ручки — он может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз в осознанном возрасте возвращался к этой привычке. Дела.

И ладно бы это просто было бы просто мимолётным наваждением, но невозможность сосредоточиться на действительно важных вещах — расследовании, работе — выматывала и назойливо грызла края сознания.

За весь день после перевязки детектив так и не вышел из комнаты, не слышал бытовой возни Каэдэхары — скорее всего, тот спал, — и такие привычные четыре стены его обители начинали давить на разум. Уже и мочевой пузырь тактично напоминал о себе, и свернувшийся в морской узел желудок нетактично выл, и задница приняла форму кресла.

Телефон пискнул уведомлением. Это было сообщение от Синобу — через десять минут она зайдёт и проверит, не выкинул детектив Казуху.

Вздохнув с облегчением — спасительница-подруга уж точно поможет ему отвлечься, — Хэйдзо выполз из комнаты и решил к приходу Синобу заварить кофе — подходящий предлог для самого себя.

Казуха обнаружился в гостиной; он тихо сопел на диване, прикрывшись старомодным — Хэйдзо такие нравились, — пледом в клетку. Детектив тихо прикрыл широкую дверь и прошёл на кухню.

Синобу всегда была очень пунктуальной, а потому ровно через десять минут она уже стучалась в дверь. Хэйдзо терпеть не мог трель звонка — он обрезал его ещё в первую неделю, как въехал в эту квартиру.

— Проходи, — открыв дверь, негромко бросил детектив и вернулся на кухню.

— Где Казуха? — сходу начала Синобу, как только переступила порог кухни. Она удивлённо кивнула в сторону чая и вазочки с разными карамельками и печеньем — им бы только зубы ломать, — и проговорила: — Не помню, чтобы ты отличался гостеприимством. А этим печеньем вообще убить можно.

Хэйдзо фыркнул:

— Ничё ты не понимаешь, — он взял одно печенье и поместил его в тёплую чашку с кофе, придерживая за край. — Оно подраскиснет и как новое.

Куки покачала головой и села напротив:

— Треш… Так, ты не ответил — что с Казухой?

Со стороны дверного проёма послышалось осторожное:

— Эм… привет. Простите, если помешал, я услышал голоса и проснулся, — на пороге кухни неловко улыбался Казуха.

И его улыбка была адресована исключительно Синобу. На Хэйдзо он по-прежнему не смотрел.

— О, я рада, что ты всё ещё тут! Я переживала, что он, — Куки ткнула пальцем в детектива, — избавится от тебя, как только я уйду.

— Не нужно так… Хэйдзо хороший, — смутился Каэдэхара, — он мне помог повязку поменять сегодня.

Синобу удивлённо выдохнула:

— Ого… неожиданно. Так что, и к этому чёрствому куску можно подобрать свой кофе? Не помню, чтобы ты когда-то…

Хэйдзо рявкнул:

— Захлопнись, — он смотрел убийственно, то на Куки, то на Казуху, — Синобу, последнее время ты слишком оборзела. Следи за тем, что говоришь, если ещё хочешь работать на меня и не беспокоится о жилье, — пригрозил Хэйдзо, и та сразу поникла.

Они вдвоём часто спорили, часто Куки пыталась осадить его, возвать к разуму и часто отправлялась по однозначному маршруту, но лишь в тех случаях это выходило за рамки их дружбы, когда Хэйдзо затрагивал тему работы и жилья.

Синобу с юного возраста увлекалась программированием, разбирала с отцом разную технику, обратно собирала её, а в конечном итоге заинтересовалась взломом, от безделья развлекаясь атаками на разные сайты, вирусами, конкурированием с другими хакерами — кого вычислят первым, — и выполняла заказы на взлом.

В те времена её мать сильно болела — медленно умирала под капельницами, — отец на нервной почве запил, похудел и почти перестал работать. Тогда семнадцатилетняя Синобу как могла зарабатывала своими навыками — хотя на оплату счетов матери этого всё равно не хватало. В конечном итоге платить за лечение стало нечем, мать Куки вскоре умерла, а отец совсем спился от горя. Ещё полгода Синобу прожила в удушающей нищете, прежде чем её заказчиком стал Хэйдзо.

Сначала он попросил что-то простое, но со временем уровень его заказов рос — он стал самым постоянным и щедрым клиентом Куки.

Так, спустя несколько месяцев сотрудничества — почти сразу после совершеннолетия Синобу, — отец в пьяном угаре напал на собственную дочь, рассёк кухонным ножом ей половину предплечья — теперь там красуется шрам около пятнадцати сантиметров. Куки тогда сбежала, прихватив с собой только телефон и немного налички.

Днём ранее Хэйдзо взял у неё довольно крупный и важный — для него самого — заказ на взлом базы данных, но имея под рукой старый телефон, который едва ловил 3g, она едва ли смогла бы что-то сделать, кроме как связаться с Хэйдзо.

Детектив тогда был настойчив, предлагал заплатить в два раза больше, и Синобу пришлось сознаться, что ей банально не на чем работать. Хэйдзо проявил сочувствие и предложил ей бартер — она работает только на него, он обеспечивает её жильём и всем необходимым.

Со временем они стали друзьями и напарниками, Синобу знала почти все его секреты, выросла с ним, как хакер, как личность и могла быть уверена в завтрашнем дне.

Именно поэтому, когда речь заходила за жильё и работу, Куки сразу понимала — дело обстоит серьёзно, и лучше бы ей заткнуться здесь и сейчас.

Вздохнув, она проговорила:

— Прости, я погорячилась. Я просто переживаю.

Хэйдзо отмахнулся:

— Мне не нужны оправдания, — а затем посмотрел испытующе то на Синобу, то на Казуху. — Он живёт здесь только потому, что ты об этом попросила. И ничего более. Я надеюсь, это всем понятно.

После этого детектив поднялся, взял из раскрытой пачки — та коротала свои дни на микроволновке — несколько сигарет, и вышел на лестничную клетку, оставив этих двоих наедине.

Только выйдя за пределы квартиры, Хэйдзо сразу ощутил прохладу на своей коже — окна были открыты. То, что нужно, чтобы успокоиться. Закурив первую сигарету, детектив по привычке сунул одну руку в карман и — чёрт возьми — снова нащупал подвеску Казухи.

Ну пиздец.

Захочешь отвлечься — не отвлечёшься.

Раздражённо выдохнув дым, Хэйдзо вытащил руку из кармана и одним движением взъерошил волосы.

Хотелось напиться.

И вернуться к жизни до появления в ней Каэдэхары Казухи.

Большое всего детектива раздражал тот факт, что Синобу, чёрт бы её побрал, была права — будь кто-то другой на месте Казухи, он бы не стал помогать менять повязку.

Вообще этот человек стал странным исключением, неизвестной переменной — с виду жалкий ободранный бродяга, но было в нём что-то, что не давало покоя детективу. В самом Казухе, в его подвеске, в его поведении, жестах, словах, во всём!

И это сводило с ума — а они ведь только один день находятся под одной крышей. Что дальше?

Как детективу, Хэйдзо хотелось разгадать Казуху, но этот интерес был бы уместен только в том случае, если бы и в душе у него был только азарт.

Но им и не пахло.

Хэйдзо не выдержал, достал подвеску и потряс её — по ушам ударил звон её колокольчика. И пусть тот был слабым, едва слышным, он больно бил по сознанию детектива.

Почему так знакомо?

Сигарета во рту давно истлела.

Послышался скрип входной двери — к нему вышла Синобу. Спрятав подвеску в карман, Хэйдзо выбросил испорченную сигарету и зажёг вторую.

— Что с тобой? — обеспокоенный голос подруги помог собраться с мыслями.

Хэйдзо вздохнул:

— Да сам пока не понял. Вся эта ситуация слишком… странная. И Босс, сука, играет со мной, как кот с мышью. Ненавижу это чувство, — он постарался перевести тему.

— Ты ещё был у него? — встревожилась Синобу.

— Нет, — покачал головой детектив, — но на днях собираюсь заглянуть. Я тебе напишу — присмотришь за этим страдальцем.

— Без проблем. Что вообще думаешь с ним делать? — осторожно поинтересовалась Куки.

Сверху хлопнула входная дверь и послышались шаги. Соседи.

Хэйдзо сделал несколько затяжек, перевёл взгляд на закатное небо и тихо произнёс:

— Я думаю, что позволю ему пожить у меня какое-то время. Он может поделиться полезной инфой о Ясиро, нельзя упускать такую возможность.

Куки покачала головой:

— Всё же ты бесчеловечный псих. Во всех только выгоду видишь.

Хэйдзо только пожал плечами:

— Мир жесток, и ты это знаешь. Однажды я помог тебе только потому, что ты была мне полезна, а сейчас ты близкий мой человек, который живёт в самой безопасной квартире этого города. Интересно это работает, не правда ли?

Куки смутилась.

— Ладно, хорош. Кстати, всё хотела спросить, на кого эта хата оформлена?

Хэйдзо усмехнулся.

— Пыталась пробить.

— Выдаёт какую-то ошибку…

— Потому что документально этой квартиры давно не существует. Она была вычеркнута из списка квартир дома много лет назад, когда погибли её хозяева. Я даже за коммуналку не плачу.

Синобу удивилась:

— Разве так можно?

— Когда одному из кланов нужно подчистить следы — всё возможно.

— А её хозяева…? — осторожно спросила она.

Хэйдзо кинул окурок в пепельницу — банку из-под дешевой консервы, — и безразлично хмыкнул.

— Не твоё дело.

На том и закончили. Куки попрощалась с Хэйдзо, открыла дверь в квартиру и крикнула с порога прощание Казухе, после чего удалилась.

Детектив ещё какое-то время стоял на лестничной клетке, вглядываясь в яркие краски неба и катая между пальцами подвеску Каэдэхары.

 Редактировать часть