— Юнги-хен, а расскажи что-то еще, — выклянчивал Чимин уже третий раз, стоило только Юнги рассказать всего одну историю с его юношества, когда они с друзьями напились и пошли кататься на горках в новогоднюю ночь. Мин вообще редко что-то рассказывал Чимину, поэтому послушать его было вдвойне ценнее, чем кого-либо другого. Пак же напротив часто и с большим энтузиазмом делился всем, что придет в голову. будь то история со школы, события прошедшего дня или просто какая-то мысль, которая никак не может отпустить.

— даже мертвого поднимешь, — выдыхая сигаретный дым и поднимая корпус со сдвинутых для удобства стульев, ответил Юнги, — хорошо. кажется, тогда было день рождения Тэ, да точно. в тот день мы решили отличиться и подарком сделать ему страшный квест… — Мин рассказывал это почти монотонно, прерываясь чтобы сделать новую затяжку. тем не менее в моментах можно было уловить как он смотрит в пол и слабо улыбается теплым воспоминаниям. Пак старался внимательно слушать, чтобы уловить каждую деталь и каждую полуулыбку, но то и дело мысли уводили его совсем в другую степь. часто, в пустые разглядывания собеседника. в пелене дыма Мин казался еще бледнее и меньше, чем есть на самом деле, но это никак не портило его внешность. карие казалось бы пустые глаза в свете уже поднимающегося солнца отдавали янтарем и завораживали. Юнги почти никогда не смотрит прямо в глаза, просто потому что не хочет, потому что не нравится, однако, если Чимину удается заглянуть в них, то отвернуться уже не получается. тощие изящные пальцы вальяжно подносили сигарету к губам и так же спокойно опускались вниз. все это завораживало и уносило совсем в другую реальность. реальность, где Юнги много говорит, где он хрипло смеется в кругу приятной компании, где он часто улыбается и еще чаще проводит время с Чимином наедине. может чему-то учит или заботливо заваривает чай, когда тот снова сбежал из дома и пришел промерзший. каждая бессонная ночь, проведенная за разговорами или даже просто молчанием, каждое раннее утро веет теплотой и все большим желанием чаще бывать тут, — надо было видеть напуганное лицо Гукки и Тэ, когда мы вышли оттуда. эй, ты слушал меня вообще?

— да, да прости, — очнулся Пак, когда Юнги начал махать перед его лицом.

— вот и зачем ты просишь рассказать что-то, когда сам витаешь в облаках.

— я просто задумался, прости, — было стыдно, — слушай, Юнги-хен… а ты когда-то любил? — вопрос возник совершенно спонтанно. наверное, ему просто хотелось узнать какого это? за все девятнадцать лет в его жизни было всего несколько симпатий, но они ни к чему не приводили. две было в школе, одна на шахматном кружке, в который тот ходил по воле родителей муторные три года. каждая из них проходила так же быстро и без предупреждения, как и появлялась. и может оно и к лучшему, каждый раз думал Чимин. однако сейчас в его голове били колокола с пометкой «открой глаза!».

— когда-то любил, — то ли повторив конец вопроса, то ли ответив на него, произнес он после долгой паузы.

придя домой, Чимин вновь убедился, что с каждым днем уходить из тихой гавани под названием «квартира Мин Юнги» становится все труднее. там он чувствовал себя… спокойно что ли? да, наверное это подходящее слово. он не до конца понимал что с ним происходит, но точно знал, что Юнги являлся для него кем-то другим, нежели друг. с друзьями все не так. ну… совсем все не так. с теми, кого Чимин привык называть друзьями, не было атмосферы тепла и умиротворения. не было того чувства тоски, при расставании. не было желания все свое время уделять только им. с Юнги все по-другому. он весь другой.

почти за неделю до нового года Чимин приходит к Юнги в «ужасном оленьем свитере». и нет, это не просто описание свитера, это слова Мина. он пришел посреди дня совершенно не предупредив и не беспокоясь, что хозяина не будет дома, а когда ему открыли, начал петь рождественскую песню во весь голос. Юнги впервые услышал как поет Пак. его голос будто заглушал все, что находится вокруг. конечно песня была дурацкая, как во всех вот этих рождественских фильмах, но прекрасный голос и вокальные способности Чимина спасали.

— это тебе, — произнес блондин после песни и всучил Мину красную коробочку. он ярко улыбался во все зубы и немного покачивался на месте, походя на ребенка, подготовившего какой-то сюрприз и ждущего когда же его увидят.

— это в честь чего это? до нового года еще много времени, — недоверчиво спросил хён и запустил Чимина в дом.

— просто так, открывай давай.

— если там будет такой же свитер, я тебя придушу, — получив в ответ хитрую улыбку, он развязал белый в черный горох бант и стал медленно поднимать крышку небольшой коробочки. первым делом Юнги, конечно же, увидел почти такой же свитер. ну кто бы сомневался, подумал Мин. по лицу Чимина и так было понятно все, — я его не надену, — кинув тот самый свитер в Чимина, сказал хён и стал дальше разглядывать содержимое коробочки под возгласы «ну Юнги, ну пожаалуйста». ниже оказалась куча разных шоколадок и конфет, а под ними, к удивлению самого Юнги, лежала книга Чарльза Диккенса «Рождественская песнь», — как ты узнал?

— помнишь мы как-то обсуждали книги? ты тогда сказал, что как-то давно очень много читал его книги и до сих пор любишь перечитывать некоторые из них. я долго думал над выбором, но решил все-таки что-то к атмосфере нового года. я правда не знаю читал ли…

— не читал, — не дав договорить, сказал Мин, — спасибо большое, замечательный подарок.

— тебе правда понравилось? — Пак поднял глаза, ища подвох, но получил лишь теплую улыбку.

— эй, задушишь же, ослабь хватку, — Юнги демонстративно сделал вид, что не может дышать, а после того, как Пак ослабил руки, обнял в ответ.

Чимин все же заставил надеть Юнги «ужасный олений свитер 2.0» и вот они сидят в гостиной на полу, потому что по словам Мина так удобнее, и пьют чай, уничтожая подаренные сладости. это все напоминало Юнги времена, когда он жил с друзьями. тогда они также собирались вместе в гостиной и смотрели какой-нибудь фильм. Джин постоянно выкрикивал «да ну бред же, так не бывает», а после получал сразу несколько подушек в лицо. Хосок с Чонгуком в это время показывали друг другу мемы, а Тэ в очередной раз разливал чью-то из чашек, неудачно приземлившись на пол. ровно как и в те времена, сейчас он чувствовал спокойствие и уют. поразительно как за такое небольшое количество времени Чимин смог вторгнуться в будни Мина без желания уходить со стороны обоих. этот парень сам стал чем-то… привычным? знаете, вот будто так и должно быть. тревога из-за нарушения тихой, и одинокой жизни Мин Юнги и спокойствие, когда Пак находится рядом — вот как можно описать чувства Юнги.

— это про нашу первую встречу? — растеряно спрашивает блондин, дослушав трек Юнги. через пару дней после получения готовой записи он все же осмелился пригласить Чимина к себе и дать ее послушать, — это невероятно, — Мин все это время внимательно наблюдет за лицом человека, сидящего напротив.

этот трек описывает не только их первую встречу, хоть и акцент именно на ней. в ней последние несколько недель, начиная с их знакомства. в ней признание и ответы. в ней крик и тревога.

я кричу, мне страшно, мне больно.

но все равно иду на встречу безвольно…

Мин не до конца верил, но предполагал почему время, проведенное с Чимином, стало чем-то настолько дорогим, что хочется спрятать в коробочку и никому никогда не отдавать. когда-то он любил. и когда-то был любим. вся та любовь через время превратилась в оковы, которые держали, не давали жить и которые ломали его больше прежнего. ему было страшно, что это вновь повторится, что кто-то, кто был всем, уйдет, не спросив разрешение. ему было страшно в момент осознания, когда Юнги прослушал готовую запись. но сейчас чувствуется облегчение, словно груз в один момент упал с плеч и стало легче дышать.

люди как звезды.

погасая, становятся тьмой,

но ты сумел зажечь меня собой…

— я могу тебя кое о чем спросить? — в ответ лишь кивок. у Мина ком в горле, выдавить из себя хоть слово не выходит, — ты… этот трек… это признание? — Чимин и сам не знает что говорить в данной ситуации. он понимает, но язык заплетается, а мысли не могут сформироваться в единое предложение.

Юнги не любит говорить о своих чувствах и эмоциях, поэтому никогда этого не делает. он пишет музыку. спеть ведь легче, чем сказать? должно быть легче. не говоря ни слова, он кладет руку на щеку Чимина, ожидая реакции. и она есть, блондин тянется к Мину, а тот неспеша, но уже увереннее прикасается к его губам. сперва медленно, будто проверяет и безмолвно спрашивает еще раз, а после подтверждения, углубляет поцелуй, переместив одну руку на шею Чимина, а вторую на талию.

— снова снег идет, прекрасно, правда? — произнес Чимин, вновь ярко улыбнувшись и обнимая Юнги. они вместе стояли на балконе пока Мин курил и ворчал на блондина из-за того, что тот выперся вместе с ним в холод, да еще и дышит дымом от сигарет. но Чимину было все равно, ему хотелось стоять там вместе, хотелось обнимать Юнги сзади, чувствуя как его плечи медленно поднимаются и опускаются с каждой затяжкой.

— правда, — подытожив слова Чимина, ответил Юнги.