Геллерту очень нравилось просыпаться в кровати Альбуса, потому что она пахла им, а юноша настолько сильно обожал этот сладострастный аромат, что готов был утыкаться носом в изгиб шеи Дамблдора и утопать в удовольствии. Однако прошлая ночь пропиталась запахом шоколада и, хоть Гриндельвальд не сильно любил сладкое, он не мог не признать, что с большим удовольствием ласкал губами тело Альбуса, покрытое капельками шоколада.

Юноша лукаво улыбнулся и повернулся лицом к возлюбленному, однако Дамблдор, как оказалось, уже проснулся. Он смотрел на Геллерта своими голубыми глазами и улыбался так, словно нетерпеливо чего-то ждал.

— Геллерт, — почти шёпотом произнёс он, — давай откроем твоих лягушек.

Гриндельвальд засмеялся, как сумасшедший.

— А как же «доброе утро, Геллерт», «как тебе спалось, Геллерт?», «прости, что укусил тебя за ягодицу, Геллерт».

Теперь захихикал уже Альбус.

— Ну пожалуйста!

Когда Дамблдор смотрел на Гриндельвальда своими щенячими глазами, Геллерт просто физически не мог сопротивляться.

— Ну ладно.

— Ура! — Альбус голышом выскочил из кровати, подбежал к столу, на котором юноши вчера оставили сладости, взял две оставшиеся коробочки и направился к кровати.

— Если бы я предложил тебе заняться исследованиями Даров Смерти, ты бы сказал, что встанешь через десять минут, — Геллерт усмехнулся и обнял возлюбленного.

— Не десять, только пять, — хмыкнул Дамблдор. — Вот, — он отдал обе коробочки Гриндельвальду, — они же твои.

— Ты добровольно отдаёшь мне конфеты? — Геллерт вопросительно поднял бровь. — Кто ты и что ты сделал с моим парнем?

— Хватит, — Альбус легонько пнул его. — Открывай быстрее!

— Хорошо, хорошо, — Гриндельвальд взял одну синюю коробочку и осторожно открыл её. — О, радость моя, ты же знаешь, что я вижу будущее, ибо у меня, — он повернул карточку так, чтобы Дамблдор увидел, кто на ней изображён, — Мерлин!

— Мерлин! — воскликнул Альбус. — У меня была Моргана, тёмная волшебница, а у тебя — Мерлин.

— Как же жаль, что ты съел свою лягушку, мы бы заставили их подраться, — Геллерт широко улыбнулся.

— Вот вечно тебе хочется рассорить людей, — Дамблдор взял карточку с Мерлином и положил её на тумбочку рядом с Морганой. — Они были врагами, хотя могли быть семьёй. Это больно, на самом деле.

— Они могли идти по одному пути, но в конечном итоге их цели и методы оказались диаметрально противоположными. Да, ты прав. Это больно. Но нам с тобой незачем об этом думать.

— Ты прав, — Альбус улыбнулся уголками губ. — Давай открывай вторую лягушку.

— Какой же ты нетерпеливый, — Гриндельвальд облизал губы, — прям как в постели. Итак, — он достал вкладыш, — это Фаддеус Феркл. Чистокровный волшебник и многодетный отец. Узнав, что все семеро его сыновей являются сквибами, Фаддеус с отвращением превратил их в ежей.

— О Мерлин, — Дамблдор в ужасе прикрыл рот ладонью.

— Так как даже один сквиб в семье — достаточно редкое событие, семь таких случаев подряд является редчайшим исключением, — сказал Геллерт. — Для него это было слишком.

— Но это же были его дети! Его родные дети!

— Знаешь, — усмехнулся Гриндельвальд, — я его немножко понимаю. Будь мои дети сквибами, я бы…

— Ты бы не превратил наших детей в ежей, Геллерт, — серьёзно произнёс Дамблдор.

Геллерт застыл.

— Наших? — он переспросил.

— Да, нет, не важно! — щеки Альбуса порозовели и он потряс головой. — Я не… я не…

— Ты думаешь о том, чтобы завести семью со мной? — Гриндельвальд вплотную приблизился к лицу возлюбленного и заглянул его в глаза.

— Ну… может быть… когда-нибудь, — еле слышно произнёс Дамблдор.

— Oh meine Liebe. Sie und ich werden alles haben, was Sie wollen*, — сказал Геллерт и страстно поцеловал возлюбленного.

Альбус выхватил лягушек и вместе с карточкой положил их на тумбочку, потому что прямо сейчас им не было место в кровати. А затем он припал к телу Геллерта и с головой погрузился в пучину блаженства.