Гермиона проснулась от нежного прикосновения крошечной ладошки к рукаву своей ночной рубашки. Не было необходимости открывать глаза, она, и так, знала, кто это и чего от нее хочет. Желая поспать еще несколько минут — она притворилась, что не чувствует касания, но прекрасно знала — сейчас крошечная ладошка, прикрепленная к крошечной руке, нежно коснется ее лица. Повинуясь "заработанным" на войне рефлексам, Гермиона обхватила руками маленький сгусток энергии, затащила в кровать и уложила под одеяло, рядом с собой.

      Восторженный визг, сопровождающий наигранный протест, вызвал у Гермионы очередную улыбку. Она была чертовски благодарна судьбе за возможность каждое утро обнимать и прижимать к себе свою дочь. Малышка стала ее подарком, чудом, о котором Гермиона никогда не мечтала и не считала чем-то разумеющимся.

      После войны они с Роном какое-то время были счастливой парой. Нууу, как говорят — время относительно. Их отношения длились всего около трех месяцев, а Молли Уизли уже начала давить на них, добиваясь рождения внуков. Министерство как раз объявило о вызванном войной сокращении населения и о том, что гражданам срочно нужно начать плодить новых волшебных детей. Оно предлагало хорошую сумму за каждого, родившегося в течение следующих пяти лет ребенка и Молли была полна решимости, поймать двух зайцев сразу: получить положенное золото и обзавестись внуками.

      Гермиона же не хотела рожать кучу детей и открыто высказала свое мнение Рону и его властной матери. Молли окатила ее холодом и ехидными замечаниями о ведьме, которая "не знает своего места" и "не собирается выполнять свой долг перед волшебным сообществом". Рональд же не заступился за нее, поэтому Гермиона с чистой совестью собрала все свои вещи и покинула Нору.

      Используя те небольшие деньги, которые у нее остались после выплаты компенсации Гринготтсу, Гермиона сняла комнату в "Трех метлах" и уже на следующий день отправилась в больницу Святого Мунго, где подала заявку на участие в программе Восстановления Магических Родов. Министерство отметило не только спад рождаемости, но и вырождение целых родов с многовековой историей. В надежде исправить ситуацию, молодых ведьм просили добровольно стать матерью ребенка, продолжающего (возрождающего) ранее потерянную для магического мира династию.

      При этом, зачав, выносив и родив такого ребенка, мать автоматически получала часть родового наследства в качестве награды за ее вклад в возрождение сокращающейся или исчезнувшей семейной линии. Чем больше ведьма рожала детей, продолжателей одного рода, тем больше денег могла получить. Конечно, Гермиона участвовала в этом не только из-за денег, иначе родила бы минимум троих. Она, как ни странно, хотела просто помочь в восстановление волшебного мира, практически уничтоженного Волдемортом и была готова сделать это любым одобренным Министерством способом. Чего она точно не хотела, так это быть окруженной и подавленной одновременно кучей детей.

      После того как Гермиона заполнила все документы и прошла все доступные тесты, ее отвели в комнату к одному из специалистов-целителей. Та объяснила ей весь процесс зачатия и то, как и через сколько (в течение нескольких дней) она узнает результаты, уже проведенных процедур. Целительница не сильно беспокоилась, но все же пояснила, что так как ранее Гермионе темной магией был нанесен небольшой урон, ей может понадобиться дополнительный уход во время беременности.

      После ей рассказали, что она может: либо поучаствовать в случайном розыгрыше и посмотреть, кто ей выпадет, либо просмотреть книгу, в которой собрана информация по всем вырождающимся семьям. Гермиона попросила показать ей книгу, которую она просмотрела в удобной комнате для отдыха. Она уже успела выписать несколько возможных вариантов, когда перевернув страницу, столкнулась лицом к лицу с кем-то, кого, никогда не рассчитывала больше увидеть. Этим кем-то оказался, очень мрачный и таинственный профессор Снейп.

      Гермиона несколько раз перечитала историю рода Принц и была поражена тем, что они были не только невообразимо богаты (так что ее ребенок ни в чем не будет нуждаться всю свою жизнь), но и тем, что каждый зарегистрированный член семьи в свое время сдал по крайней мере семь Т.Р.И.Т.О.Н.ов. К тому же, род имел место в Визенгамоте, по крайней мере, до тех пор пока Эйлин Принц, мать профессора Снейпа, не сбежала с магглом вместо того, чтобы выйти замуж за своего избранника... некоего лорда Рассела Гойла. Зная как минимум одного представителя этого рода, Гермиона даже не могла ее винить.

      Перевернув еще пару страниц и выписав данные еще двух семей, Гермиона вернулась обратно и просто уставилась на суровое лицо своего бывшего профессора зелий. Он всегда был суров. Он очень редко кого-то хвалил и не говорил о любви, но его ум был блестящим, и учась в Хогвартсе Гермиона восхищалась им. Когда профессор убил Дамблдора, она была опустошена мыслью, что так ошибалась в нем. Но когда Гарри показал ей свои (его) воспоминания, все снова изменилось.

      Они вернулись за его телом, но нашли только пепел и следы пожара. Все были уверены, что после того как Гарри объявил, что Снейп был человеком Дамблдора, кто-то из Пожирателей смерти вернулся и сжег тело дотла, чтобы его не смогли похоронить рядом с наставником. Понимая, что читать дальше смысла нет, Гермиона закрыла книгу и вызвала целителя. Выслушав ее решение, Целительница не моргнув глазом, подала ей необходимые документы.

      В качестве меры предосторожности Гермиона убедилась, что "образец" действительно принадлежит Северусу Снейпу, а Целитель заверила ее, что на момент создания банка данных, Северус был последним живым представителем рода Принц. Оказалось, что магические "банки спермы" существуют не так долго, как маггловские, и из-за всей используемой магии они не смогли перенять маггловский путь развития. Одно случайное заклинание и как говорится, пиши пропало.

      Неделю спустя Гермиона отправилась на свое первое оплодотворение и вышла оттуда с надеждой. Как и ожидалось, она сразу же забеременела. А выяснив, что пациентка живет в гостинице, Целительница отвезла ее в красивый коттедж, арендованный за очень приличную цену и находящийся на окраине маленького волшебного городка, примерно в дне пути от Хогсмида. Там Гермиона устроилась на работу в местный книжный магазин, а в свободное от работы время: ела, занималась спортом, старалась быть как можно более здоровой и читала любую книгу, которая попадалась ей в руки. В общем жила для собственного удовольствия.

      Рон с Гарри, нашли ее шесть месяцев спустя. И Рональд поняв, что к чему послал к черту свое лживое "Я прощаю тебя". Он кричал и ругался так, что Гарри пришлось вмешаться и удержать друга от попыток заколдовать Гермиону. Все это время владелица магазина, очень старая ведьма, повидавшая на своей Родине, до переезда в Англию несколько войн, стояла всего в нескольких шагах позади парней. Гермиона практически жалела, что Рон не вытащил свою палочку. Она знала, что ее друзья не успели бы произнести и слога заклинания, как оказались бы заколдованными старой мадам и переданными местным аврорам.

      Окончательно потеряв самообладание, Гермиона очень холодно напомнила Рону о том, что в целом не была против идеи деторождения... ее смущало только количество детей, которых он и его мать пытались заставить ее родить; Что тогда она не была готова к такой большой семье, как и сейчас и не уверена, что вообще когда-нибудь будет готова; Что он даже не пытался понять ее точку зрения и встать на ее сторону, он просто напал на нее вместе со своей сукой-матерью.

Шок на лице Гарри подсказал Гермионе, что Уизли скрыли от него эту информацию, с суровым взглядом он повернулся к Рону.

      В последний раз, она видела друзей, когда те бежали по улице. Гарри стрелял проклятиями, а Рон пытался увернуться и добраться до места аппарации. Рона с тех пор она больше не видела, а Гарри навещал ее только дважды. Конечно, Рон открыл свой большой поганый рот, и вскоре Гермиону окружили репортеры Ежедневного пророка и других менее известных изданий, пытающиеся выяснить: "Кто счастливый отец? И планируете ли вы выйти замуж?" Узнав, что отца нет и замуж она не собирается, журналисты стали штурмовать Мунго, желая узнать: "Какую же семью решила спасти Героиня войны?"

      Гермиона больше им ничего не говорила, и через некоторое время журналисты устали от ее привычного молчания... или, может быть, просто заскучали. Она не знала, да и, честно говоря — ей было все равно. Снова оставшись одна, Гермиона вернулась к своему первоначальному распорядку дня и вплоть до родов оставалась круглой и сияющей. Итогом всего этого стала — ее дочь, Обсидиана Севора Принц, родившаяся здоровой и с весом в 7 фунтов 4 унции... 2-го мая 1999 года... ровно через год после смерти ее отца. Малышка была милым ребенком, который доставлял Гермионе совсем немного хлопот.

      Когда Севора подросла, ее волосы стали такими же угольно-черными, как у ее отца, и его же генетика смягчила вьющиеся тугие завитки Гермионы, сделав волосы малышки мягкими локонами. Ее глаза медленно меняли цвет с искрящихся голубых, на настолько темно-карие, что они стали соответствовать ее имени... опять же, глазам ее отца. Форма ее лица, ее черты были очень похожи на черты ее матери. У нее была яркая улыбка, дерзкий маленький носик пуговкой и, к сожалению такие же маленькие торчащие зубы. К счастью, Гермиона знала заклинание, которое исправит это, когда малышка станет старше.

      Севора... (то, как Гермиона предпочитала называть дочь, оставляя первое более официальное имя для более официальных случаев), росла любознательным ребенком. Как только она начала ходить, ей захотелось увидеть, потрогать, попробовать, понюхать, и узнать... буквально каждую мелочь. Гермиона находила постоянные вопросы дочки — порой милыми, а порой крайне раздражающими. Она часто ловила себя на том, что смотрит в небо, сетуя на то, что теперь понимает, как Северуса раздражало ее бесконечное махание рукой.

      Семья Принц была неоправданно богата, а Гермиона действительно не удосужилась посмотреть на точную сумму компенсации, которую она получит за ребенка. Когда гоблины Гринготтса попросили ее прийти, чтобы подписать бумаги для перевода денег, она чуть не упала в обморок от количества нулей, следующих за единицей. Гермиона стала одной из самых богатых, если не самой богатой не чистокровной матерью-одиночкой за всю историю Волшебной Британии. Не только Севоре не нужно было беспокоиться о своем будущем, но и Гермионе. Хотя сидеть сложа руки было не в ее характере.

      В итоге Гермиона купила у своей Целительницы коттедж в два раза дороже его рыночной стоимости (переплатила просто, чтобы заставить ту продать ей дом). Ей также удалось на второй день рождения Севоры купить малышке в качестве будущей инвестиции, обожаемый ею книжный магазин. Мадам конечно притворно поворчала, но в конечном итоге с радостью передала магазин Севоре с Гермионой в качестве смотрителя, до тех пор пока, девочка не станет достаточно взрослой.

      Как Гермиона и предполагала, ее мир снова перевернулся с ног на голову, когда Пророк... в частности, Рита — блядь — Скитер... смогла подкупить подходящую медсестру в больнице Святого Мунго и узнала информацию о семье ее дочери... И снова их с Севорой окружили репортеры, желавшие узнать: "Почему вы выбрали род Принц? Была ли у вас тайная, страстная, любовная связь с вашим профессором, учитывая, что вы такая же магглорожденная как Лили? Это все из-за денег?"

      В конце концов Гермиона: а) наняла адвоката, который провел расследование и нашел виновника, разрушившего жизнь ее ребенка... б) подала в суд на Пророк и на медсестру, за вторжение в личную жизнь. Она никому не позволяла лезть в жизнь своей дочери, и в тот момент, когда фотовспышка заставила ее милого ребенка плакать... Гермиона показала всем, почему она стала Львицей, а не Вороном.

      Это было чуть больше года назад. За год ее дочь стала еще более энергичной, маленькой всезнайкой. Хотя их жизнь и стала намного спокойнее без вмешательства посторонних... не проходило ни дня, чтобы эта маленькая девочка не заполняла свои и ее часы болтовней и вопросами. Малышка молчала только тогда, когда ела, спала или слушала, как Гермиона читает ей очередную сказку или рассказывает историю о ее отце.

      Отец для Севоры был лучше и важнее самого Мерлина. Гермиона взяла в больнице его фотографию, вставила в рамку и поставила рядом с кроватью своей дочери, чтобы та знала, как выглядел ее отец. Когда Севора думала, что никто на нее не смотрит, она пыталась морщить лицо и выглядеть строгой и суровой, как Северус. Это зрелище всегда причиняло Гермионе боль.

***

      Маленький монстр вернулся к жизни и наконец вырвавшись из рук матери, вылетел из-под одеяла, подобно торнадо. Подпрыгивая, Севора начала напевать музыкальную тему из Крутых девчонок, ее нового любимого шоу. Гермиона отогнала свои прошлые размышления и улыбнулась своей черноволосой дочери. Зная, что она уже потратила на сон "позволенное" время, Гермиона села, потерла глаза и спустила ноги с кровати.

      С очень громким "УРА", которое заставило Гермиону вздрогнуть, ее дочь спрыгнула с кровати и побежала по коридору, играя роль ведущей Крутой девочки. Ее мантия, которую Гермиона заколдовала, чтобы она развевалась "точно так же, как у папы", развевалась за ней так же, как у Профессора, когда тот куда-то спешил. Веселье Гермионы усилилось, когда она вспомнила то, как Гарри впервые увидел, как Севора повернулась и ушла. Он тогда не моргая уставился на Гермиону.

      — Она развевается, как у него. Ты помогла ей в этом? Как он это делал? Гермиона!

      Ее смех заставил Севору выглянуть из своей комнаты, и Гермиона оглянулась на свою дочь с некоторой долей озорства.

      — Дядя Гарри говорит, что твоя мантия развевается, как у твоего отца.

      Ее маленькая девочка встала во весь рост, многозначительно скрестила руки на груди и попыталась посмотреть на своего любимого дядю, сверху вниз.

      — Очевидно.

      Одно это слово вызвало у Гермионы приступ смеха, который длился почти десять минут. Гарри же сначала широко раскрытыми глазами смотрел то на нее, то на ее (в то время двухлетнюю) дочь, а затем сам разразился беспомощным смехом. Севора очень довольная собой улыбнулась и вернулась в игровую комнату, чтобы продолжить игру.

      Качая головой, перед тем как спуститься по лестнице и выпить чашку кофе, Гермиона заглянула в игровую, чтобы увидеть, как Севора усаживает своих кукол для очередного грандиозного приключения девочек из "Принцепаффа", спешащих на помощь.

      Сделав первый глоток, Гермиона плотно сжала губы, когда стук в парадную дверь заставил ее вздрогнуть. По коридору пробежали крошечные ножки, и Гермиона не заботясь о том, что испортит поверхность — поставила чашку на стол и прошла в гостиную, на ходу поймав за талию свою маленькую занозу, которая пыталась дотянуться до двери.

      — Что я говорила тебе о двери, Севора?

      — Там может быть незнакомец, а незнакомцы небезопасны, поэтому я не должна открывать дверь, если тебя нет рядом.

      Проверив обереги и поняв, что от того кто стоит за дверью не исходит угроза, Гермиона смотря на свою дочь, потянулась к дверной ручке.

      — Тогда почему ты побежала к двери?

      Ее дочь надулась, в ее глазах заблестели крокодиловы слезы. Медленно открыв дверь и все еще смотря на свою маленькую девочку, Гермиона не заметила одетую в темное фигуру, чьи глаза расширились от шока при виде открывшегося перед ним зрелища.

      — Ты немедленно прекратишь это Обсидиана Севора Принц. Клянусь, это генетическое... с каждым днем ты становишься все больше и больше похожа на своего отца-слизеринца!

      — Я надеюсь, вы не пытаетесь превратить мою единственную дочь в опрометчивую и импульсивную гриффиндорку, мисс Грейнджер.

      Шок был подобен ледяной воде. На чистом рефлексе который, как она думала был за эти годы забыт, Гермиона спрятала Севору за магически защищенной дверью, произнеся кодовое слово — "опасность", призвала свою палочку и направила ее на лицо самозванца. Ее собственное лицо горело от кипящей ярости.

      — Я не знаю, кто ты и чего добиваешься, но попытка выдать себя за Северуса Снейпа была твоей первой ошибкой. Вторая — твое появление на моем пороге.

      Умиротворяюще разведя руки в стороны, самозванец-Снейп скользнул взглядом по ее наполовину прикрытому телу. Его бровь приподнялась, выказывая восхищение увиденным видом, а затем он снова встретился с ее яростным взглядом.

      — На третьем курсе в Хогвартсе вы последовали за Сириусом Блэком в его анимагической форме в туннель у подножия Гремучей ивы. Я тоже последовал за ним, пытаясь его поймать. Вы с мистером Поттером вырубили меня, чтобы помочь ему сбежать... или, по крайней мере, попытаться. Потом я встал перед вами, в попытке защитить всех вас от оборотня Ремуса Люпина. Предположительно, я умер в лодочном домике в ночь Финальной битвы от укусов Нагини. Я отдал Поттеру свои воспоминания, чтобы он узнал, что его ждет смерть, потому что он был крестражем... случайным. Я также знаю, что вы трое вернулись, чтобы забрать мое тело, но нашли только пепел... пепел, который я оставил после того, как убил Пожирателя Смерти, который пытался напасть на меня, когда я исцелял себя. Два болвана ушли без особых раздумий, но ты встала на колени и нашла предмет, который я оставил похороненным в пепле — кольцо моего дедушки. Семейная реликвия, которую ты в этот самый момент носишь на шее, я полагаю для того, чтобы сохранить для нашей дочери.

      Скрестив руки на груди в своей фирменной манере, Северус снова саркастично поднял бровь.

      — Я прошел ваши тесты, мисс Грейнджер? Или для того, чтобы убедить тебя я должен принять сыворотку правды?

      Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от ее головы, и последнее, что она увидела, прежде чем мир потемнел: его испуганные глаза и руки, протянутые в попытке ее поймать.