Либо я сошла с ума, либо Юрий только что назвал меня своей девушкой. Нет, даже не так, он констатировал факт. И внутри сейчас боролись две противоположности.

Я знаю, что если хочу действительно быть рядом с ним, то должна смириться с тем, что тоже стану медийной персоной. Что меня будут фотографировать и я буду во всех новостях. На мои страницы в соц. сетях будут нападки от неадекватных фанатов Юры, а как к этому отнесутся мои родственники, то вообще думать страшно. Я признаю, что боюсь осуждения и буллинга, как бы ни пыталась скрыть этот факт всю жизнь, пытаться быть сильной и независимой от чужого мнения, на самом деле я не хочу порицания. И часть меня уже начинает жалеть о том, что я это все затеяла, ведь стало только хуже. А что насчет Юрия? Из-за меня он может потерять часть своей фанбазы, лишиться популярности, потому что такой красивый и идеальный парень уже занят какой-то замухрышкой. Я прекрасно знаю, как это выглядит со стороны — все видят во мне просто «серую мышь», а наша история будет походить на историю о Золушке, где бедную-несчастную девушку спас принц на коне. Но разве я виновата, что я обычная? Что у меня нет выдающейся семьи, какого-то особого навыка, например танцев или того же фигурного катания, чтобы все сложилось как-то интересно и захватывающе?

Чувства к нему не сравнятся ни с чем другим, что я испытывала в жизни, а я все думаю — стоит ли принять эту авантюру? Кажется, Плисецкий только что решил этот вопрос за меня.

Юрий приблизился к моим волосам и я почувствовала, как он вдохнул рядом с ними. Потом он переместился на шею и мое сердце в секунду забилось чаще, а на щеках стал проступать румянец.

       — От тебя вкусно пахнет. — прошептал парень и… укусил меня за шею, прямо как в тот злополучный раз.

Сердцебиение усиливается с каждой секундой, пока он не отпускает мою шею из своих зубов, втягивая кожу все сильнее. Похоже, останется засос. Кусаю губы изнутри, чтобы он не заметил моего волнения и ничего не отвечаю, потому что не понимаю, что чувствую сейчас. Определенно что-то волнительное и опьяняющее, но Юре не обязательно об этом знать. Ощущаю, как он положил руку на мое бедро, напрягаю все мышцы пока пальцы медленно ведут вверх по всему моему телу и останавливается на плече, резко меня разворачивая. Я теперь лежу на спине, а Плисецкий оказывается сверху и фиксирует мои руки своими, не давая двигаться. Оказывается, он любит быть главным даже в таких вещах… Дыхание становится все прерывистее, я не могу противостоять тому, что фигурист со мной делает и тело тоже не может. Оно хочет только поддаваться его движениям и не сопротивляется, когда он снова страстно целует меня, я чувствую, как прорывается его Эрос, и глаза заволокает пелена, хоть и это происходит уже не в первый раз. Будто по позвоночнику прошел электрический разряд и ударил прямо в голову. Я неловко отвечаю на его поцелуй. Нас освещают вывески круглосуточных реклам из окна и можно видеть его взгляд: немного прищуренный, хитрый, лицо… раскрасневшееся, но сосредоточенное, оно, кажется, выдает желание. Парень освобождает правую руку и я тут же притягиваю его еще теснее, самостоятельно углубляю поцелуй, теперь уже позволяю проникнуть ко мне в рот и сплетаюсь с его языком. Он снова периодически покусывает мои губы и это сводит меня с ума.

       — Я уже не смогу остановиться. — снова шепчет Юрий, медленно выдыхает каждое слово мне в рот. — Скажи, если хочешь, чтобы я прекратил.

       — Пожалуйста, не останавливайся… — кажется, я тоже… хочу этого. Что же ты со мной делаешь, Плисецкий?

Странная приятная истома внутри живота возрастает все сильнее. Фигурист снова впивается мне в шею и дотрагивается до груди правой рукой. Я запускаю руку ему в волосы и пропускаю каждую прядку между пальцами. Из меня вырывается негромкий стон, хоть и стараюсь сдерживаться, потому что слишком стесняюсь того, что происходит. Никогда еще и никому я не позволяла так касаться своего тела и не думала, что чьи-то прикосновения могут быть настолько приятны.

Теперь мои руки свободны и, сама удивляясь своим, действиям запускаю правую ему под футболку, аккуратно, кончиками пальцев докасаясь до горячего торса. Юрий снова выдыхает и ловким движением снимает футболку и кидает ее на пол, оставаясь полностью без верха. Снова берет мою руку, кладет себе на грудь, я продолжаю бесстыдно исследовать каждый его изгиб, каждое ребро, плечи, предплечья. Юра поддевает пальцами теперь уже мою футболку и тянет вверх. Я легла в постель практически в том же, в чем была, даже не удосужившись переодеться в пижаму из-за присутствия нежданного гостя здесь. Кто же знал, что фигуристу приспичит теперь снять все это.

       — Я… я хочу тебя. — продолжает он и снова целует меня, в ключицу, одновременно стаскивая юбку вместе с колготками и я оказываюсь перед ним практически обнаженная, только лишь в нижнем белье. Мне неловко находиться в таком положении, вдруг моя фигура или смущенный вид не понравится ему, но я стараюсь не думать об этом и просто позволяю Юрию, как мужчине, вести.

Сложно сдерживать стоны, когда тебя трогает такой парень, прижимается своим сильным телом и теперь никакая одежда даже не разделяет вас. Парень жмется бедрами и я чувствую его возбуждение, его твердость, желание.

       — О господи… — это ощущение слишком сильно действует на меня, вбрасывает огромное количество дофамина и адреналина в кровь. Боковым зрением вижу, как Плисецкий медленно, одной рукой спускает брюки, но все еще стесняюсь смотреть вниз.

Стараюсь запоминать каждый момент, каждое ощущение, его запах, его вкус, пока внутри огромный мандраж и предчувствие, будто после этого все изменится. Когда Юра касается моих трусиков и медленно стаскивает их, я боюсь, что не смогу сдержать стоны, поэтому накрываю лицо руками, а вот парень даже не стесняется и издает тихое рычание, кусая внутреннюю поверхность моего бедра. Чувствую прикосновение холодных пальцев между ног и закусываю губу, не давая себе испускать никаких звуков, сосредоточиться на боли, а не на нарастающем волнении.

Парень поднимается к моему лицу, облизывает распухшие покрасневшие губы и тихо тянет на ухо:

       — Ты мокрая. — я еще сильнее, чем прежде закрываю лицо руками. От этих слов не по себе. — Я-я говорю это, потому что мне нравится, когда ты смущаешься. — и снова целует. Вижу, что он смущен так же, как и я. Слышу, как учащенно бьется его сердце.

Когда фигурист медленно раздвигает мои ноги, снова не смотрю на него, чтобы вдруг не струсить и не прекратить все это. Конечно, я боюсь, но все же верю ему, поэтому не хочу закончить сейчас, в случае, где и сознание, и тело, желает большего. Соединиться со своим любимым в этой высшей степени доверия и чувственности.

Он дотронулся до меня там еще раз, дразня, медленно лаская, заставляет кровь биться частым пульсом в висках, жар наполнять вены, мышцы ломиться от желания.

       — Ты точно уверенна?

       — Да. — я еле кивнула, выгибаясь от его прикосновений.

Юра нежно взял мою руку в свою и сильно сжал ее, а потом я почувствовала жжение внутри. Низ живота окутала неприятная резь и я наконец издала болезненный стон.

       — Все будет хорошо. — говорил парень и осыпал поцелуями по очереди в щеки и губы. Он не двигался, давая привыкнуть к ощущениям и позволяя перенести эту боль.

Стало немного полегче и когда я поняла, что уже могу терпеть ее, то тихо проговорила:

       — П-продолжай.

И почувствовала новую волну, зажмурила глаза, пытаясь отвлечься или заглушить это. Юрий двигался во мне медленно, но, если честно, пока что я не испытываю ничего приятного.

Он, не останавливаясь, снова врывается свойским поцелуем мне в рот, очень мокрый, очень жарко, я вижу желание парня и понимаю, как он сдерживается, чтобы не причинять мне вред. Горячими засосами целует и мнет мою грудь и я сосредотачиваюсь на этом, а не на агонии внутри меня. Через некоторое время в конце концов тело расслабляется и я стонаю от наслаждения прямо в рот Плисецкому. Не понимаю пока, действительно ли мне нравится то, что происходит или я получаю такое удовольствие только от факта, что мы вместе и наши тела сливаются в едином порыве, от интимности момента, этих поцелуев, от ощущения, что он — мой. Сейчас все, что могу — лишь тихо скулить, цепляясь за его плечи.

Не смотря на все это, хочу все же доставить удовольствие своему любимому, поэтому даю добро:

       — Не сдерживайся.

Вижу, как на его лице разгорается возбужденная улыбка. Фигурист горячим дыханием обжигает мое лицо и сосредоточенно продолжает двигаться, все сильнее ускоряя темп. Боль еще есть, только теперь уже она терпимая и где-то проскальзывают волны приятных ощущений, немного отвлекая меня. Я обнимаю его шею двумя руками и Юрий, в перерыве от негромких стонов продолжает целовать меня.

Голова кружится, сознание в шоке от того, что в этой жизни может быть что-то настолько приятное, как уединиться вот так со своим возлюбленным. Это невероятно, хорошо до одури, жарко до невозможности, захлебываясь собственным удовольствием, которое выплескивается в вены и опьяняет, наверное, сильнее любого алкоголя. Нет никаких мыслей, переживания ушли куда-то далеко и только мы вдвоем — здесь и сейчас.

Плисецкий начинает двигаться все активнее, кусает мочку уха, заставляя ногами обвить его торс. Его прецессия синхронизируется со стонами и вздохами, каждый раз, когда он входит глубже, я будто схожу с ума, за несколько минут это превратилось в сладостную пытку, смешение боли и удовольствия. Внезапно все прекращается и мое тело ощущает горячие струи жидкости на себе. Парень последний раз тихо стонет и пытается восстановить дыхание, все еще нависая надо мной. Лежу неподвижно, боясь даже моргать, не хочу испортить все, что сейчас случилось, только лишь бы запечатлеть.

В голове снова возникает куча мыслей и все они связаны с Плисецким. Мы только что, ну… сделали это. Теперь неловко даже думать не то, что говорить. Понравилось ли ему? Не доставила ли я дискомфорт? Будет ли он дальше любить меня? Ох, что за глупости, конечно да, ведь он не из тех, кто будет пользоваться людьми. Я… теперь я точно хочу, чтобы он любил меня. Никому другому бы я не разрешила трогать меня вот так, слишком сильно доверяю, поэтому, пожалуйста, люби меня…

Юрий поднялся, шатаясь, прошел до туалетного столика и кинул мне влажную салфетку. Теперь, после такого он вел себя, как обычный наглый Плисецкий! А я никак не могла отойти от произошедшего. Внизу все еще оставались неприятные ощущения, которые я предпочитала игнорировать, пока не сойдут совсем.

       — Все нормально? — спросил фигурист. Я все еще стеснялась его взгляда, хотя могла видеть, как его прекрасную обнаженную фигуру обрамляет свет из окна.

       — Ага. — я уже сидела, отвернувшись от смущения, и воспользовалась салфеткой.

Обжигающий поцелуй в плечо и в шею заставил меня вздрогнуть. Посмотрев на Юрия, я увидела его алое лицо, припухшие губы и немного сонные малахитовые глаза.

       — Точно все нормально? — повторил вопрос Юрий, поправляя прядь волос на моем лице, заправив ее за ухо.

       — Да, да.

       — Хорошо. — он со смущенной улыбкой дарит мне невинный поцелуй в губы и залезает под одеяло уже одетым.

Решаю последовать его примеру, как замечаю пристальный взгляд на свою фигуру.

       — Юрий, отвернись! — парень недовольно закатывает глаза и цокает, а потом слышу, как он ухмыляется.

На кровати он снова притягивает меня к себе и целует в щеку. После произошедшего этот жест кажется таким детским и наивным и от этого заставляет еще сильнее залиться краской и съежиться в его объятиях.

       — Чего ты такой довольный? — я насупливаю нос.

       — Да так, ничего. — он смеется и дыханием щекочет мне ухо, от чего я тоже невольно улыбаюсь.

Рано утром…

Я просыпаюсь все еще в объятиях Юры. Его лицо особенно красиво в свете утреннего солнца. Умиротворенно закрытые веки, губы, сжатые в спокойном состоянии, растрепанные волосы пшеничного цвета отражают в себе блики его лучей. Сейчас он похож на маленького котенка, а не на свирепого тигра. Хоть я уже видела, как он спит, каждый раз наслаждаюсь его идеальностью как в первый.

Заслужила ли я вообще его? Что я сделала, чтобы получить этот эталон эстетики? Может быть, те люди из комментариев были правы и я действительно никчемна и не достойна его. Ненавижу себя за эти метания, за то, что никогда не могу определиться чего хочу. То «люби меня», теперь «не достойна», м-да, у меня что, бипорярочка? Только этого еще не хватало. Спустя столько времени все еще сомневаюсь в своих желаниях. Слишком много на себя беру, хотя, вроде бы, вообще ничего же не случилось. Не считая вчерашней ночи, конечно…

Пока я думаю, парень просыпается и потирает глаза, а потом медленно моргает и уставился на меня.

       — Как спалось?

       — Нормально. — я опять стараюсь не смотреть в его сторону.

Юрий встает, зевает, потягивается и собирает одежду с пола, а потом медленно натягивает на себя.

И только он застегнул ремень на штанах, как из соседней комнаты слышится:

       — Машенька, ты проснулась? Я завтрак приготовила! — это моя прабабушка.

Я сгораю от стыда и надеюсь, что она ничего не слышала этой ночью. Мы испуганно переглядываемся. Быстро подскакиваю к Юре и хватаю за локоть, одновременно пытаюсь найти в голове вариант, куда бы спрятать парня. Так, шкаф? Под кровать? Под одеяло?

Но мои мысли прерывает сначала короткий стук в дверь, а потом характерный звук при ее открывании.

Прабабушка с широкими глазами уставилась на нас, а Юра лишь нервно проговорил:

       — З-здравствуйте. — и почесывал затылок от неловкости.