Это какая-то насмешка судьбы, уверен Намджун. Он хотел сделать музыкальный инструмент. Он сделал музыкальный инструмент! Так почему же? Как так получилось, что Намджун вновь обращается к межпланетным путешествиям?

Поначалу он занимался разработками в этой области потому, что хорошо знал её техническую сторону и ещё с далёких времён «космической эпидемии» у него было несколько идей, как улучшить конкретные её части. Так появился проект по апгрейду роботов для экспедиций, а затем были созданы пара моделей исследовательских зондов и система искусственной гравитации, применимая не только в межпланетных станциях, но и в самих кораблях. На этом всё, Намджун сделал всё, что хотел, и не собирался больше возвращаться к этой теме.

А сейчас он не мог поверить своим глазам. На мониторе чётко отображались результаты трёх симуляций, из них только один был положительным. Он же беспристрастно указывал: Намджун ошибся — во второй раз за эту неделю. Настораживающая тенденция.

— Да нет, не может такого быть, — пробормотал он и перезапустил три симуляции, надеясь на иной результат, однако в то же время в глубине души зная: программа не ошибается. Просто он отказывался вот так сразу принимать доказательство того, что звёздное эхо продолжало его звать.

Во второй раз — итоги те же. Тогда Намджун ввёл данные сплавов, которые чуть ранее отмёл в сторону как неподходящие. До обеда он успел трижды проверить все варианты комбинаций, найденные им за несколько дней поисков, но не получил хотя бы ещё одного положительного исхода.

— Я нашёл решение, но оно невероятно сложное, — сообщил Намджун Хосоку, когда они расположились с заказанной едой на диванчиках в его кабинете. — Такое, что можно считать, что проблема неразрешима.

— Пасуешь перед трудностями? — Неверяще спросил последний, дёргая за язычок банки с газировкой.

— Хосок, это сплав 9312, — почти простонал изобретатель. — По результатам тестов, подойдёт только он.

— Намджун, милый, я пиарщик, а не металлург.

— 9312 используют в строительстве двигательных отсеков космических кораблей. Он на 4% состоит из металлов, добываемых на Марсе.

Хосок подавился только что сделанным глотком, и Намджун постучал ему по спине. Откашлявшись, Хосок сипло спросил:

— Почему именно этот сплав?

— Потому что он выдерживает одновременно и воздействие радиации, и температуру двигателя, и космический ноль.

— А в привычных градусах?

— Космический ноль? Около минус 270 по Цельсию.

— Но Сокджин ведь не ракетный двигатель, — прозвучало резонное замечание. — Или ты хочешь сказать, что под видом музыкального инструмента мы создали ядерный реактор?

— Ага, он в него превращается, как трансформер, — он фыркнул. — Когда перегревается. Говорю же, решение только одно. Я перебрал десятки металлов и пришёл к нескольким вариантам, затем спросил мнение на их счёт у друзей из универа. Они сказали, что с вероятностью в 95% другие сплавы придут в негодность через 6-8 месяцев. 9312 же прослужит не менее 5 лет при максимальной ежедневной нагрузке. Симуляция подтвердила это.

— Вау, это… Большая разница.

Возникла пауза, в течение которой Намджун съел немного пулькоги, пока Хосок сидел неподвижно, обдумывая сказанное.

— Делать весь корпус из такого особенного металла — нерационально, — наконец заговорил он.

— Нет. Конечно, нет, я собирался использовать его только в самых важных частях музыкального блока. Ну, и покрыть им стенки отсека с позитронным мозгом. Если предотвратить перегрев в этих областях, то остальные проблемы исчезнут сами собой.

— Так значит нам хватит всего пару килограмм? Сколько стоит этот сплав?

— Лучше не спрашивай. У «К.О.Р.Е.» хватило бы денег на такой небольшой объём. Но на Земле всего один завод, занимающийся выплавкой 9312. И они не принимают заказы на такие маленькие партии.

— Честное слово, — вздохнул Хосок, палочками поднимания кусочек кимпаба из ряда таких же кругляшей. — Эта задачка как будто из сказки: поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.

В его вздохе Намджуну послышался укор, и он вздрогнул, как будто скинул наваждение.

— Прости, я всё говорю об этом, — произнёс он, с каждой секундой отчётливее ощущая неправильность ситуации. — Мы собирались поесть вместе, а не обсуждать работу.

— Я бы наоборот насторожился, если ты внезапно перестал бы об этом говорить, — губы Хосока сложились в небольшую улыбку, похожую на сердечко. Глаза лукаво блестели. — В качестве компенсации за испорченный обед мы пойдём ужинать в ресторан, где будем есть стейк и пить неприлично хорошее вино.

— Кто вообще думает об ужине в обед?

— Я думаю.

Хосок принялся перемешивать свой пипимнэнмён. Красный острый соус розовыми разводами оставался на светлых палочках. Кажется, они были из алюминия. Хотя, вряд ли, большинство столовых приборов до сих пор делали из хромированной стали, чтобы предотвратить ржавчину и коррозию…

Намджун замер. Он почувствовал, как нечто очень-очень легко толкнуло его в затылок, словно показывая, в какую сторону смотреть. Он пока не видел, на что именно, но выяснить это никогда не занимало у него много времени.

То, что Намджун почувствовал, была робкая догадка. Он знал, если осторожно потянуться за ней, то, как по нити Ариадны, можно выйти из лабиринта размышлений. Поэтому сдержал порыв вскочить, заметаться. Вместо этого он прислушался к себе, следуя за интуицией, безошибочно ведущей сквозь брейншторм. Сталь — сплав железа с углеродом. Добавление хрома нужно, чтобы защитить от внешнего воздействия и использовать как можно дольше. Одно и то же использовать вновь… переработка? А что если зайти с другого конца?

Хосок заметил его застывшую позу, но не стал вмешиваться в ход мыслей и задавать вопросы. За годы работы бок о бок он не раз видел моменты эврики. Только когда зрачки сфокусировались, глядя не сквозь, а на него, он приподнял брови, молчаливо спрашивая.

— Хоби, — позвал Намджун неторопливо, будто боясь спугнуть. — У нас ведь есть контакты министерства освоения космоса?

— Конечно, есть.

— Передай мне их, пожалуйста, после обеда.

Договориться о встрече получилось на удивление быстро: ответ пришёл уже в конце рабочего дня. Обычно, это занимало от двух до четырёх дней. Саму встречу назначили в конце недели, что тоже было необычайно скоро. Он, правда, указывал в письме, что промедление не очень хорошо сказывается на деле, но чтобы эти слова как-то повлияли на бездушные бюрократические формальности?

Намджун понял, в чём была причина такой лёгкости, когда в определённый день вместо обычного чиновника министерства на встречу с ним пришёл сам Со Тхэджи. Сейчас он не появлялся в СМИ так часто, как в детстве Намджуна, но не узнать в этом человеке того, кто когда-то заразил его страстью к космосу, было невозможно: он как будто практически не постарел за прошедшие годы. Тхэджи не занимал больше такие высокие должности, как координатор международной экспедиции, но в Корее продолжал пользоваться огромным авторитетом, и если так скоро организовать встречу получилось именно благодаря его содействию, то это всё объясняло.

— Чем обязаны вниманию юного гения? — Дружелюбно спросил мужчина, когда было покончено с приветствиями. — Хотите предложить нам новый проект?

Стараясь держать себя в руках — кумир его детства назвал его гением! — Намджун изложил суть просьбы. Тхэджи выслушал и, подумав с минуту, ответил:

— Знаете, вам повезло. У нас как раз есть один подходящий отсек. Мы должны так или иначе утилизировать его, с этой точки зрения ваше предложение выглядит вполне приемлемо, так что я, пожалуй, соглашусь.

Намджун почувствовал, как у него падает камень с души.

— Если можно, я бы хотел увидеть его…

— Понимаю, — добродушно улыбнулся Тхэджи. — Тогда нюансы оформления бумаг и точную сумму покупки мы с вами обсудим после осмотра.

Четверть часа понадобилось, чтобы, миновав несколько турникетов, спуститься в ангар на одном из подземных этажей. Внутри Со Тхэджи указал на вытянутое, формой похожее на непропорциональные песочные часы, высотой почти в 2 раза больше роста Намджуна:

— Прошу, отсек 7-го двигателя корабля снабжения серии «Би-Ти». В нём точно найдётся нужное вам количество 9312 для переплавки.

— Почему именно он?

— Последний полёт, в котором он участвовал, — 21-я миссия по доставке груза в 4-й Лунный терминал и оттуда — на Землю. После неё, согласно правилам эксплуатации, официально был признан непригодным для дальнейших космических путешествий и списан, но не переживайте, в земных условиях прослужит ещё долго. Но вы, наверное, это и так знаете.

Через пластиковую прозрачную вставку в брезенте, накрывающем деталь корабля, виднелась желтовато-белёсая стенка с чёрной семёркой.