Среди всех воцарилось тяжёлое молчание. Кровь хлынула Чанбину в уши, и он почувствовал, как знакомая сквозь годы усталость начинает оседать на нём. Это было обычной вещью после использования его способностей, и со временем ему удалось даже выработать определённый иммунитет к ней. Однако, это не означало, что она больше не давила на него, теперь он лишь держал её в узде, не позволяя брать контроль над ним.

— Как… Как ты сделал это? – заговорил незнакомец на полу. Он смотрел на Чанбина с глазами, полными ужаса, и даже со своего места возле Чана Чанбин мог видеть дрожь по всему его телу. Чанбин попытался избавиться от каменного взгляда, который был на нём с момента появления, но он не мог выкинуть из головы образ острия кинжала в паре сантиметров от груди Чана, и поэтому встал на грань посередине, зная, что это явно не сделает его менее пугающим.

Вместо этого он взглянул в сторону того, кто, как он предполагал, кинул в Чана кинжал. Тёмно-карие глаза оборонительно блеснули из-под пушистой чёлки цвета жёлудя. Сила во взгляде сильно контрастировала с его мягким юным лицом, и Чанбин не мог не вспомнить Джисона.

— Вы такие же, как мы? – в конце концов заговорил брюнет тем же бархатным голосом, что и до этого, но теперь он слегка дрожал от шока.

— Ну, вы ведь видели трюк, который только что проделал Бин, верно? – ответил Чан так легко, будто он уже забыл о кинжале, который его собеседник метнул ему в грудь всего несколько минут назад. Чанбин молча наблюдал со стороны друга, как тот же исследующий взгляд начал осматривать его в головы до пят. Он встретил это равнодушно, и то, что выискал другой, не было найдено.

— Как вы вышли на нас? Как узнали о нас? – пошёл в контратаку человек, и Чанбин поразился тому, как неуместно выглядело хмурое выражение на его лице. Было какое-то отчаяние в том, как его глаза метались между двумя фигурами, стоящими перед ним, и Чанбин легко раскусил в этом поиск путей побега.

Он вмешался прежде, чем Чан успел ответить, ведь знал, что блондин будет вовсе не против посидеть с двумя линчевателями, пока они не получат их доверие. Но, к сожалению, на это не было времени, по крайней мере, в этом месте.

— Нам нужно выбираться отсюда, Чан, – с напором сказал он, говоря достаточно громко, чтобы двое незнакомцев могли ясно слышать всё, что он говорил. Не хотелось, чтобы паренёк с синдромом защитника не начал ещё больше подозревать их. — Кто-то поблизости, должно быть, почувствовал эффект того, что я сделал. Они скоро приедут на разведку.

— Верно, ты прав… – задумчиво пробормотал Чан в ответ, наконец оторвав свой серьёзный взгляд от дуэта перед ним, чтобы взглянуть на Чанбина. — Ты ведь поможешь Сони?

Чанбин кивнул и без лишних слов повернулся, отбросив звук того, как Чан предлагает незнакомцам тот же ультиматум, который они поставили Джисону не более 24 часов назад: либо идти с группой и узнавать больше, либо оставаться здесь. Он нахмурился, и яд выветрился из его взгляда, когда он посмотрел на дрожащую фигуру, сгорбившуюся возле стены.

— Сони? – мягко спросил он, наклоняясь, чтобы они оказались на одном уровне. Джисон прижал колени к груди и моргнул Чанбину с тем же страхом, что был у младшего линчевателя.— Ты в порядке? Можешь стоять?

— Я… – надломился голос Джисона, и Чанбин чувствовал, как его сердце бьется от отчаяния. — Мне жаль… Я не подумал, и Чан почти-

— Но этого не произошло, – Чанбин мягко прервал его, слегка пригибаясь, чтобы Джисон мог видеть, как Чан, хоть и с небольшим напряжением, разговаривает с двумя парнями.

— И всё же мне не стоило…

Слегка вздохнув, Чанбин потёр лицо рукой. Он видел то же сопротивление в глазах Чана, когда они вышли из фургона за минуту до этого. Они оба разделяли нежелание, чтобы Джисон пошел с ними. И не по своей вине (на самом деле Чанбин думал, что это одна из лучших черт в нем) Джисон не имел ни малейшей капли опыта, в отличии от двух старших, и поэтому ему не хватало интуиции, когда требовалось сочувствие или, что более важно, безопасность.

Чанбин мог почувствовать с первого взгляда на Джисона, что он был другим, и жил жизнью, которую другие в Дживайпи назвали бы «родился с серебряной ложкой во рту». На самом деле, Чанбин понимал, что никто из таких, как они, не мог жить с «серебряной ложкой», но Джисон не был закалён до точки, где он начинает быть опасным. С одного взгляда на темноволосого незнакомца позади, что кинул кинжал, Чанбин мог распознать в нём угрозу, поэтому они ещё не могли относиться к нему бестревожно, как произошло с Джисоном.

— Это не твоя вина. Нам с Чаном стоило оставить тебя в грузовике, и не потому, что мы не доверяем тебе, – тут же добавил он, заметив несчастный взгляд Джисона, —а из-за того, что произошло недавно. Блять, Сони, да ты же чуть не погиб в пожаре прошлой ночью! Потом ты узнал, что есть другие люди с силами, как твои, после стольких лет веры, что ты будешь всегда одинок на этом пути. К тому же, мы с Чанни не были сильно устрашающие, не так ли?

— Вы были довольно страшными в первые десять минут, – тихо пробормотал Джисон, и наконец, он хотя бы перестал выглядеть так, будто через секунду вновь разрыдается. Лишь поэтому Чанбин решил опустить свой комментарий.

— В любом случае, – сказал он, поймав взгляд Джисона и одарив его самой тёплой улыбкой, на какую только был способен. —Ты не имел ни малейшей идеи, с чем мы встретились, и как на нас отреагировали бы. Не было даже возможности узнать, что они были вооружены, и что они попытаются сразу же напасть. Убедиться, что ты в комфорте и безопасности было нашей с Чаном задачей, и мне жаль, что нам не удалось выполнить её.

Когда Чанбин закончил, он вдруг осознал, насколько тихо стало позади него, приглушённые голоса других затихли как раз вовремя, чтобы услышать его предыдущие слова.

Он оглянулся через плечо и обнаружил, что Чан смотрит на него с грустной улыбкой, и сразу увидел согласие, что они оба могли бы сделать гораздо больше для Джисона в его первой миссии с ними. Шатен склонил лицо набок, его брови нахмурились от чего-то, что Чанбин, предположительно, посчитал за вину, в то время как младший поднялся на ноги и прижал к груди небольшой ноутбук.

Должно быть, это о нём они говорили ранее, сообразил Чанбин, недоумённо рассматривая устройство. Дживайпи говорил, что навыки слежки и взлома были на совершенно новом уровне, не похожем ни на что, и они проделывали всё это на простеньком ноутбуке? Чанбин не видел ничего другого, что они могли бы использовать в незатейливой комнате мотеля.

Он посмотрел на хозяина ноутбука с новообретённым любопытством, обратив внимание на его тёмные, но проникновенные глаза, чрезвычайно светлые волосы и нос-пуговку.

В чём твоя особенность, м?

На внутренний вопрос Чанбина ответил только Джисон, неуверенно поднявшийся на ноги позади него. Он оторвал взгляд от незнакомца и успокаивающе нежно обнял Джисона за руку, за что получил благодарную улыбку от младшего.

— Они идут с нами, – сказал Чан, даря Джисону свой собственный тёплый взгляд. — Мы поедим на обратном пути в бункер, а затем разберёмся со всем, как только доберёмся.

Чанбин кивнул, чувствуя, как возрастает усталость от перспективы второй долгой ночи впереди. Солнце только село, но ему казалось, что он не спал уже несколько недель. Физическое напряжение, связанное с использованием его сил дважды в течение последнего дня, на самом деле было истощением, которого он не испытывал довольно долгое время, и в сочетании с четырехчасовым сном и отсутствием твёрдой пищи ему было трудно держать даже глаза открытыми.

— А ты сам-то в порядке? – тихо спросил Джисон, переставая трястись от чувства собственной вины, по крайней мере, на мгновение. Чан вышел с двумя парнями первыми, а Чанбин и Джисон следовали за ними.

— В порядке, – ответил Чанбин, ухмыляясь Джисону. — Просто устал. Эти двадцать четыре часа были выматывающими, уверен ты понимаешь.

Джисон слегка нахмурился, обдумывая слова Чанбина, прежде чем его глаза расширились, а рот открылся в осознании.

— Боже мой. Двадцать четыре часа, прошло уже двадцать четыре часа... Мне понести тебя? Сказать Чану, что ты на грани обморока или-

— Я просто преувеличил, Сони, – отрезал Чанбин (немного и безобидно), солгав. —Я буду в порядке. Адреналина достаточно, чтобы я протянул сейчас. К тому же, у меня самая лучшая комната в бункере, ожидающая моего возвращения.

Джисон игриво закатил глаза, но Чанбин не упустил из виду то, как его озабоченный хмурый взгляд смягчился облегчением. Узость металлических ступеней означала, что им приходилось спускаться один за другим, и Чанбин был немного смущён из-за того, что ему приходилось всё время держать руку на поручне, дабы оставаться устойчивым и не упасть на человека перед ним. К его признательности, Джисон позади него ничего не сказал об этом, а линчеватель, «Нини», вспомнил он из тихого разговора, что они слышали до того, как разразился хаос, тоже не обернулся.

Он с облегчением выдохнул, когда его ноги встали на прочную бетонную дорожку, покрывавшую землю. На небе уже растянулась ужасающая ночь, которую сдерживали только мерцающие рекламные огни мотеля. Ничего не изменилось, кроме потемнения неба, и Чанбин молча поблагодарил вселенную за то, что никто, похоже, не узнал об использовании его силы. Администраторша, о которой упомянули линчеватели, должно быть, заснула или почему-то не очень обеспокоилась пятью секундами, не вписывающимися во время.

— Вот и наша машинка! – бодрым голосом сказал Чан, поднимая руку и показывая в сторону их чёрного фургона. Чанбин и Джисон шли в ногу слева от Чана, в то время как двое других зависли справа от него и замедлились. Чанбин бросил на них быстрый взгляд и увидел, что темноволосый с подозрением смотрит на машину по мере приближения, однако его напарник казался более любопытным.

Было очевидно, над чьим доверием им стоит поработать.

— Не помню, чтобы вы называли свои имена, – сказал Чанбин, сделав более дружелюбную интонацию, пусть даже всё, что ему хотелось на самом деле сделать, это плюхнуться в заднюю часть фургона и заснуть.

— Я Чонин, – ответил младший, всё ещё прижимая ноутбук к своей груди. Глаза его друга неодобрительно сощурились, на что Чонин просто пожал плечами в ответ. Он вновь повернулся к троице, изучая их всё тем же пытливым взглядом, хотя теперь в нём не было враждебности.

— Чудесно! – очевидное счастье слышалось в голосе Чана, и Чанбин даже мог представить себе типичную улыбку Чана, с которой он очаровал обоих, судя по тому, как Чонин тут же оживился и сам ухмыльнулся.

И Чанбин мог почувствовать, как его сердце тает.

Раньше Чонин выглядел немного неуместно с его большими глазами и светлыми волосами, но по мере того, как он набирал уверенности, становилось ясно, что он неплохой человек. Несмотря на неудачное первое впечатление, он оставался активным и разговорчивым, и даже мог посоревноваться с Чаном в энтузиазме. Чанбин почувствовал облегчение от того, что он больше не выглядел таким напуганным. Невыносимо было представить тот же испуганный взгляд на таком милом лице.

— Значит, Чонин и…? – подтолкнул Чан беззаботно, но на деле его слова имели под собой большое значение. Очевидно, он пытался понять, на каких позициях они были с другим, чье имя всё ещё было неизвестно, даже после того, как Чонин выразил им хоть немного доверия, назвав своё имя.

Однако ответа не последовало, и друг Чонина смотрел на них не более эмоционально, чем раньше. Чанбин не особо удивился, но и не упустил из виду, как энтузиазм Чана стих, и он полез в карман, чтобы взять ключ и отпереть фургон.

— Я снова поеду сзади, – объявил Чанбин, уже не чувствуя той горечи, как по дороге в мотель. Он слишком устал, и был готов сидеть где угодно, да и ему хотелось, чтобы Джисон был рядом с Чаном. Там, где ему комфортно. — Вы двое со мной, я полагаю, если вы только не умеете водить?

Чонин беззаботно запрыгнул внутрь, когда Чанбин распахнул заднюю дверь, в то время как другой сел в фургон с более осторожным видом. Чанбин заметил, как его карие глаза скользили по одеялам и по пустому салону фургона, как будто он искал спрятанное оружие или вещи, которые можно было бы использовать против них.

Чанбин ненавидел то, насколько прекрасно он понимал его намерения.

Когда двое других оказались внутри и бросили свои рюкзаки на пол, Чанбин забрался внутрь и закрыл за ними двери. Теперь, когда неоновые огни мотеля были скрыты от их взгляда, задняя часть фургона погрузилась в полумрак, нарушаемый только слабым светом спереди, где Чан и Джисон устраивались поудобнее.

Чанбин подошёл к той же стороне, на которой сидел до этого, его одеяла всё ещё лежали бесформенной кучей. Не теряя времени, он плюхнулся на них, упираясь спиной в стену позади него, и позволил мягкой ткани утешить его ноющие мышцы и громкий пульс, отбивающий удары в голове. Его глаза закрылись от звука включившегося двигателя и приглушённого гула радио, которое включил Джисон на переднем сидении, но, к счастью, младший значительно уменьшил громкость.

— Ты никогда не даёшь мне обнять тебя. В чём твоя проблема? – тихо прошептал голос, заставляя Чанбина приоткрыть один глаз.

Двое линчевателей сидели, свернувшись калачиком у противоположной стены фургона, прислонившись к своим рюкзакам. Чанбин старался не думать о том, сколько кинжалов было в этих сумках. Чонин прислонялся к другому, что обнимал его руку. Ноутбук всё ещё оставался в руках Чонина, но буквально через несколько секунд он начал скатываться на пол, а младший засыпал.

Чанбин подумал, насколько они, должно быть, устали, чтобы Чонин смог так устроиться в незнакомом фургоне с группой незнакомых людей. Однако на его вопрос был дан ответ, когда он переключил внимание на безымянного парня.

Острый, бесстрастный взгляд, который Чанбин уже начал ассоциировать с незнакомцем, исчез, и его место занял такой мягкий и заботливый взгляд, что Чанбин сомневался, действительно ли они были одним и тем же человеком. Мужчина слегка заёрзал, пытаясь занять более удобную позу, но безуспешно. Однако он, похоже, не возражал, поскольку Чонин спокойно спал в его руках, а Чанбин с удивлением наблюдал, как лёгкая улыбка коснулась губ другого.

— Улыбка идёт тебе больше, чем нахмуренность, – тихо сказал Чанбин. Его слова тут же вызвали реакцию. Линчеватель охладил выражение своего лица до холодного, и неохотно поднял глаза от спящего Чонина. Чанбин не упустил из виду, как покраснели его щёки, хотя в темноте фургона разглядеть такое было тяжело. Также он обратил внимание на большие синяки под глазами парня, и почувствовал первые проблески жалости к незнакомцу.

Он также почувствовал нечто большее. Небольшой проблеск эмоции, которую он так хорошо понимал, но не знал ей названия. Взгляд Чана, казалось, был полон этого всякий раз, когда он смотрел на Джисона, и теперь Чанбин чувствовал то же самое.

Наблюдая, как человек перед ним сперва боролся в обороне, только чтобы попытаться как можно больше разделить себя и Чонина, когда их группы объединились, и, наконец, душераздирающая забота, которая вызвала маленькую улыбку, при одном лишь взгляде на младшего, Чанбин кое-что понял.

Он видел себя в незнакомце. Прежде чем Чан нашел его, он относился ко всему неизвестному с подозрением и недоверием и обращался к своим силам, как только чувствовал, что не контролирует ситуацию. Единственная разница между ними заключалась в том, что Чанбин был совершенно один, а этот человек должен был присматривать за Чонином, и он явно был полностью посвящён этому.

Прежде, чем у ослабленных мускулов Чанбина было время пожаловаться, он с шорохом скатился с кучи одеял, на которых сидел. Холод ночи в тот же момент охватил его незащищённое тело, ведь позади не было никакого источника тепла, как у Чана и Джисона спереди.

Внутренне проклиная себя за то, насколько он размягчился, Чанбин подтолкнул ворох одеял в направлении парней.

Это Сони виноват, он мысленно фыркнул. Сони и его тупое очаровательное лицо.

На мгновение глаза осторожно скользнули от одеял к Чанбину, и, хотя ныне в них не было той враждебности, что раньше, но теперь они пылали недоумением. Чанбин подтолкнул одеяла ногой, пытаясь вновь устроиться поудобнее, слегка морщась от ощущения холода и твёрдого металла на спине.

— Возьми их, – сказал он, пытаясь избавиться от дискомфорта в голосе, устраиваясь поудобнее.— Это будет долгая дорога. Вам, ребята, должно быть комфортно.

Он начал сомневаться, примет ли другой его предложение, но через несколько секунд ожидания, тот притянул одеяла ближе к себе. Он предпочёл игнорировать ноющую боль по всему телу, наблюдая, как парень раскрывает одно из одеял, укрывая Чонина так, что видна была лишь голова. Остальные были использованы по бокам, создавая мягкую подстилку для них, небольшая ухмылка озарила лицо Чанбина, когда он заметил с какой материнской нежностью другой укладывал одеяла, несмотря на то, насколько молодо он выглядел на вид.

Тем не менее, несмотря на мягкость его щек и пушистые волосы, было в его глазах что-то, подсказывающее Чанбину, что они видели больше, чем следовало бы видеть кому-либо в этом возрасте.

— Эм, спасибо… – когда Чанбин отвлёкся от своих мыслей, голос линчевателя дрожал от неуверенности. Их взгляды встретились, и Чанбин обнаружил, что в них не было той колкости, что раньше. — Чанбин, верно?

— Верно, – ответил он, даря самую дружелюбную улыбку, на какую был способен. — Можешь звать меня Бинни, если хочешь. Или Бин. Мне особо без разницы.

—Хорошо… Зови меня Сынмин.

—Сынмин, – Чанбин тихо повторил про себя. Выражение лица Сынмина было настороженным. Будто он ждал, что же Чанбин сделает с новой информацией. Чанбин издал небольшой вздох и поёрзал спиной по стене позади него, он позволил своим векам тяжело опуститься, чтобы показать Сынмину своё доверие и нежелание следить за ним всё время, ну, и конечно, чтобы дать своей голове хоть немного отдохнуть. — Приятно познакомиться.

В фургоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим бормотанием радио с передних сидений. Чан и Джисон молчали, то ли потому, что прислушивались к мимолетным, но значимым словам, которыми обменялись Чанбин и Сынмин, то ли потому, что Джисон просто заснул.

Несмотря на то, что мысли Чанбина плыли в голове из-за истощения, и его веки казались такими тяжелыми, что он не был уверен, сможет ли открыть их, если попытается, но уснуть было невозможно. Ему было слишком неудобно, его нервы были натянуты, словно струна, и даже когда его глаза были закрыты, он мог видеть случайные вспышки света сквозь закрытые веки от уличных фонарей, мимо которых они проезжали.

Он знал, что кровать действительно будет единственным местом, где он сможет дать отдохнуть своему уставшему телу. В конце концов, отдых ему требовался больше, чем сон. Неудобный пол фургона и вечные подскакивания на кочках вряд ли были идеалом. Вместо этого, Чанбин решил сосредоточить мысли на музыке, которая тихо жужжала на заднем плане, позволяя себе раствориться в ровном ритме и нежном пении.

Спустя неопределенное время, в течение которого он сидел в тишине, в компании бессмысленных мелодий, исходящих из динамиков фургона. Однако, когда его выключили, Чанбин пришёл в себя как раз вовремя, чтобы успеть раздражённо прищуриться от непонимания происходящего, когда дверь со стороны водителя открылась.

Так как его покой уже был нарушен, Чанбин медленно моргнул и поднял онемевшую руку, чтобы потереть глаза. Им потребовалось несколько мгновений, чтобы приспособиться к нежданному освещению, осветившему заднюю часть фургона, это не сильно помогло, и его зрение оставалось размытым по краям.

Он почти мог различить две фигуры, свернувшиеся напротив него, и, дав мозгу пару секунд на раздумья, узнал в них Чонина и Сынмина. Несмотря на свое изнеможение, он не мог не усмехнуться, приметив их позицию для сна.

Сынмин, который раньше был опорой для Чонина, похоже, сам заснул. Неосознанно он позволил им обоим упасть с сидячего положения, и теперь они лежали плашмя на полу фургона - к счастью, с одеялами, чтобы смягчить твёрдую поверхность. Рука Сынмина оставалась обёрнутой вокруг тела Чонина, лицо которого уткнулось в шею Сынмина, так, что Чанбин мог узнать его только по его уникально светлым волосам.

—Каким же усталым ты, должно быть, был, чтобы так заснуть?– мысленно спросил Чанбин, хотя внутри знал, что вряд ли сможет произнести хоть слово. Но, к сожалению, сам он не мог позволить себе спать в таком положении, учитывая, что столь долгое нахождение на жёстком полу явно не помогло бы его ноющим мышцам.

Чанбин заставил себя подняться, используя стену фургона позади него в качестве поддержки. Он на мгновение уперся в неё и с нетерпением ждал, пока мир перестанет ходить ходуном, прежде чем оторваться от стены и с необычной осторожностью шагнуть к двум передним сиденьям. Возможно, он сможет узнать, не против ли Джисон поменяться местами, просто чтобы Чанбин мог хоть ненадолго почувствовать комфорт мягких сидений...

Судя по тому, как тот свернулся калачиком на сидении, Джисон тоже стал жертвой объятий Морфея, прижавшись головой к катушке ремня безопасности. Чанбин не мог видеть его лица с того места, где находился, но равномерное дыхание Джисона говорило ему достаточно.

Ничего страшного...

Чанбин мысленно вздохнул от того, насколько мягким стало его сердце всего за день знакомства с Джисоном, но он не злился на него. Это была сторона, которую он хотел сохранить и опекать, поскольку он видел, какими могут стать такие люди, как он, если они потеряют этот небольшой проблеск сочувствия. Чанбину хотелось цепляться за свои эмоции, действовать в соответствии с ними, насколько это было возможно, и чувствовать всевозможные эмоции.

Сделав глубокий, успокаивающий вдох, Чанбин отвел взгляд от спящего Джисона, чтобы осмотреть вид перед ним через пыльное лобовое стекло.

Его взгляд наткнулся на небольшой, но красочный мини-маркет. Газеты были разложены на стеллажах прямо перед ним, а в хорошо освещенных проходах внутри слонялось несколько человек. Чанбин прищурился, увидев знакомую копну светлых волос, и легко смог опознать Чана, который, видимо, потерял свою куртку, бродя по магазину в простой белой футболке.

Когда он- ...оу.

Чанбин нашёл ответ на свой вопрос, бросив взгляд на Джисона, укрытого знакомой тёмной курткой поверх его крохотной фигуры.

— Что же с нами стало? – тихо сказал он, прерывая низким голосом звенящую тишину. Он провёл годы в компании изнурительных тренировок и ужасающих ночей, когда только Чан был его поддержкой, и он думал, что они стали жестокими, как и все другие работники Дживайпи, за исключением их драгоценных чувств друг к другу. Тем не менее, за день знакомства с Джисоном, а тем более с Чонином и Сынмином, они успели проявить больше заботы, чем Чанбин думал сохранилось в их сердцах. И он не мог отрицать счастья, которое наполняло его.

— Посмотри какой ты слащавый, Бин.

Чанбин оторвал взгляд от Джисона, чувствуя, как его тёплая улыбка сменяется неловкостью, и он хмурится, заметив, что Чан уже вернулся в фургон и наблюдал за ним. Однако он не стал долго смущаться, ведь Чан смотрел на них двоих с исключительной нежностью.

— Кто бы говорил, – бросил в ответ Чанбин, кивая головой на Джисона, прижимающего к себе куртку. Чан ухмыльнулся и покачал головой, забираясь на водительское сидение, начиная чем-то шуршать. Чанбин в замешательстве склонил голову набок и сморгнул звёзды восхищения, вспыхнувшие в его глазах. — Что это там?

— Ужин, – ответил Чан, передавая тому пластиковый пакет. Чанбин раскрыл его и посмотрел на ассортимент лапши быстрого приготовления, который Чан купил в мини-маркете, чувствуя, как при виде еды его живот гулко заурчал.

— Лапша, – заметил Чанбин, отрывая глаза от контейнеров и понимающе ухмыляясь.— Как в старые добрые?

— Сам знаешь, – ответил Чан с усмешкой, забрал сумку и положил к своим ногам. Он снова завёл фургон, и Чанбин воспринял это как сигнал сесть обратно. Его тело пожаловалось, но и радовалось, зная, что скоро оно снова будет опираться на твёрдую землю.

Как только Чанбин собирался отвернуться и, пошатываясь, вернуться на свое место, Чан тихо позвал его по имени. Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на своего друга, смотревшего на него с легкой понимающей улыбкой на лице.

— Отлично справился с Сынмином, – тихо сказал Чан, подтверждая подозрения Чанбина, что он подслушал весь разговор. Чанбин кивнул в ответ и, не говоря ни слова, снова рухнул на пол, когда Чан вырулил с тихой парковки.

С тем небольшим количеством энергии, которую он восполнил при виде своего будущего ужина, Чанбин обнаружил, что её вполне хватит, чтобы бодрствовать до конца путешествия. Он провёл большую часть времени, наблюдая за парой, пока они спали напротив него, продолжая находить сходства между своим прошлым «я» и, в частности, Сынмином.

Он вспомнил, как глаза Сынмина отчаянно искали шанс сбежать, и как он упорно не хотел сообщать им о чём-то личном, даже когда Чонин раскрыл своё собственное имя. Чанбин обнаружил, что смотрит на темноволосого парня перед ним с новым пониманием и вспышкой, которую он распознал как необходимость защищать их. Он не был уверен, почему так внезапно решил обезопасить пару, но это чувство охватило его так же быстро, как и в случае с Джисоном.

Чанбин твердил себе, что это лишь из-за их схожести, но другая его часть предположила, что это что-то другое. Он ещё не знал, что именно.

Знакомый надоедливый звук брусчатки достиг его ушей, давая понять, что они свернули на дорогу, ведущую к бункеру. Чанбин начал поочерёдно двигать конечностями и восстанавливать над ними контроль. Так долго сидевший неподвижно в своем уставшем донельзя состоянии, сейчас он хотел убедиться, что может двигаться, по крайней мере, нормально.

Его внимание привлекло внезапное движение перед ним. Сынмин приподнимался с того места, где он лежал с Чонином, потирая шею и моргая. Чанбину захотелось миловаться над тем, насколько сонным и сбитым с толку тот выглядел, наконец, ведя себя как его ровесник, но, когда исследующий взгляд Сынмина достиг другой стороны фургона, тут же стал резче.

—Пока ещё не друзья,– с разочарованием подумал Чанбин, когда ранее уязвимое лицо Сынмина стало холодным и напряжённым.

Когда фургон остановился, он силой заставил себя подняться на ноги, морщась от болезненных пульсаций по всему телу и боли в конечностях. Его рука мелко дрожала, когда он поднял её, опираясь на стену, и почувствовал, как лицо наливается краской от внимательных наблюдений Сынмина. Он явно не скучал по тому, как взгляд собеседника следил за каждым его движением, но утешало то, что во взгляде Сынмина была обеспокоенность, а не тактические промыслы.

Обеспокоенность он ещё мог перенести. Физическая атака пришлась бы намного сложнее.

— Не хочешь разбудить Чонина? – сказал он, но его слова были слегка приглушены из-за шума от выходивших спереди Чана и Джисона. Тем не менее Сынмин, кажется, уловил суть, и прервал зрительный контакт с Чанбином, чтобы перевести на Чонина взгляд сверху вниз. Чанбин задержался на мгновение, смотря, как Сынмин положил руку на плечо Чонина и слегка встряхнул его, наклоняясь, чтобы прошептать что-то на ухо младшему.

Осознав интимность момента, и возможное вторжение в частную жизнь, Чанбин поплёлся к задним дверям и распахнул их. Искусственный свет гаража бункера резал ему глаза, и он на мгновение зажмурился, прежде чем заставить их снова открыться. Позади него послышалось шарканье, и он узнал щебетание голоса Чонина.

Он опустился на холодный каменный пол гаража и снова потянулся, хотя это действие не помогло облегчить его боль. По крайней мере, их возвращение в бункер означало, что Чанбин был на шаг ближе к лапше быстрого приготовления и удобной кровати. Он не мог чувствовать себя более благодарным себе из прошлого за то, что ему удалось обеспечить себе лучшую комнату.

— Бинни, смотри сколько силы у меня в руках! – взволнованный тон Джисона заставил оживиться и Чанбина. Он наблюдал, как Джисон подбежал к нему, выглядя отдохнувшим и гораздо менее потрясённым, чем при выходе из мотеля. Он размахивал ключом от фургона, сверкая нахальной ухмылкой.

— Как ты достал его? – фыркнул Чанбин, вытянув шею в поисках Чана. Однако его нигде не было, и он оглянулся на Джисона, ожидая объяснений.

—Чанни дал его мне, – ответил Джисон, подмигнув. Чанбин сделал мысленную пометку никогда больше не позволять младшему иметь что-то значимое, ведь это делало его просто невыносимым. — Он ушёл приготовить лапшу, и оставил меня присматривать за вами, детишки.

Чанбин закатил глаза, но не смог удержать улыбку, ответив:

— Я старше тебя. Следи за языком.

— В любом случае, как ты себя чувствуешь? – спросил Джисон после минуты добродушного молчания. — Поспал хоть немного?

— Ага, – соврал Чанбин. Он быстро попытался отвести разговор от себя и своей усталости, повернувшись обратно к фургону и позвав пару, всё ещё находящуюся внутри.—Чонин, Сынмин! Время идти.

На его слова челюсть Джисона была готова встретиться с полом.

— Ты знаешь его имя! Как тебе это удалось?

— Знаешь ведь, насколько я харизматичен, Сони, – подмигивая, гордо ответил Чанбин, скрестив руки на груди. Настала очередь Джисона закатывать глаза, но спустя секунду он уже посылал вылезающим из фургона Чонину и Сынмину сияющую улыбку.

Они оба несли свои рюкзаки, а Чонин снова нёс свой ноутбук. Чанбин задавался вопросом, почему он так важен. Для него это выглядело как простой ноутбук, хотя он вспомнил необычную способность этой пары взламывать системы безопасности, которые изначально привлекли к ним внимание Дживайпи. Это было явно что-то важное, и он надеялся, что Чонин и Сынмин достаточно им доверятся, чтобы объяснить, почему.

Затем взгляд Чанбина остановился на Сынмине, тело которого было частично скрыто грудой одеял, которую тот пытался удержать в руках.

— Что ты делаешь? – спросил Чанбин, наблюдая, как Сынмин слегка споткнулся, качнувшись в сторону, и одно из одеял соскальзывает с кучи и падает на пол с жалким хлопком. Было бы очень мило, если бы Чанбин не был так сбит с толку тем, что делает брюнет.

— Несу одеяла, – коротко заявил Сынмин, подталкивая ногой упавшее одеяло. Чонин озорно ухмыльнулся, затем наклонился и элегантно положил его на копну каштановых волос Сынмина, на что тот лишь раздражённо вздохнул. — Чтобы спать с ними.

Его ответ не уменьшил замешательство Чанбина, и, бросив быстрый взгляд на Джисона, он понял, что тот был столь же потерян.

— Вы ведь понимаете, что у нас есть кровати и всё остальное тут, верно? – медленно произнёс Джисон, стараясь держаться легко, но неуверенность всё равно была явно слышна в его голосе. — Мы не будем останавливать вас, но в этом правда нет смысла, тем более, кажется, у тебя с ними небольшие трудности.

— Никаких… трудностей, – фыркнул Сынмин в ответ, хотя Чанбин заметил, как подрагивали его руки, когда он пытался продолжать удерживать вес одеял. Сам он явно устал, а Чанбин так отчаянно пытался добраться до того места, где Чан якобы готовил еду, что он сделал бы что угодно, чтобы их ускорить.

— Всё в порядке, Сынмин, – сказал он, медленно приближаясь, чтобы не напугать парня, который бросил на него испытующий взгляд. Он протянул руку вперёд и сорвал несколько одеял с кучи Сынмина, а затем ушёл, чтобы вернуть их назад в заднюю часть фургона. — У нас здесь довольно хорошие комнаты с удобными матрасами, подушками и всем остальным. Есть и запасные одеяла, если тебя беспокоит холод, но я уверен, что Чан легко решил бы эту проблему.

Он бросил одеяла, которые нёс, в заднюю часть машины, затем повернулся и кивнул Сынмину. В остром взгляде собеседника была значительная неуверенность, но, к счастью, вмешался Чонин, и ободряюще подтолкнул Сынмина. Покачав головой, Сынмин шагнул вперёд и спрятал свои одеяла обратно.

Чанбин закрыл двери, а Джисон с удовлетворением запер фургон. Как будто он никогда раньше не пользовался ключом от машины, и Чанбин с уколом жалости понял, что, возможно, так и было.

— Так… Что теперь? Где Чан? – спросил Чонин, когда подошли Чанбин и Сынмин. Сынмин заёрзал, выглядя несколько неловко из-за того, что Чонин уже начал спрашивать о местонахождении блондина, и Чанбин не упустил, как нахмурились его брови.

— Просто следуйте за нами, мы покажем вам тут всё, – ответил Чанбин, отвлекаясь от Сынмина и приняв обычную лидерскую позицию Чана спереди, выводя их небольшую группу из гаража. — Мы поедим, поболтаем, и потом ответим на любые ваши вопросы. Затем вы сможете официально решить, останетесь ли вы с нами или уйдёте, оттуда и будем решать.

— И спать! – добавил Джисон, когда они вошли в верхнюю часть бункера.

Чанбин не мог не наблюдать за реакцией двух парней, пока те осматривали захудалый интерьер. Сынмин, тщательно контролировал свое выражение лица, чтобы не позволить эмоциям просочиться наружу, в то время как Чонин осмотрел комнату вполне читаемым, но вовсе не удивлённым взглядом. Разница в их реакции по сравнению с реакцией Джисона говорила сама за себя. Они привыкли жить в таких условиях, в то время как Джисон был (хоть и довольно забавно) в ужасе от такой перспективы. Однако сейчас Чанбин не чувствовал никакого веселья, а лишь сочувствие при мысли о том, где, должно быть, жили двое младших раньше, вместе с некоторыми нежелательными воспоминаниями, что так и порывались вцепиться в его сознание цепкими когтями.

— Это… неплохо? – голос Чонина немного повысился в вопросительной манере, и Джисон от всей души расхохотался.

— Так и есть, верно? Не волнуйтесь, кстати, тут есть намного больше.

Он взял на себя работу Чанбина и повёл их, ещё большая волна гордости охватила его, когда они подошли к простой двери, которая открывала лифт. Чанбин нежно ухмыльнулся, наблюдая за ним. Джисону явно нравилось выставлять напоказ их дом, несмотря на то, что он переехал туда лишь днём ранее. Часть его задавалась вопросом, как отреагирует Джисон, увидев новаторскую и передовую штаб-квартиру Дживайпи, но он отогнал эту мысль, не останавливаясь на ней.

— Что это? – спросил Сынмин, и Чанбин сразу узнал подозрение, вспыхнувшее в его глазах, когда он увидел, как Джисон входит в маленькую комнату.

— Лифт, – ответил Чанбин, решив не усложнять. Он вошёл сам, через секунду за ним последовал Чонин, но Сынмин продолжал стоять у двери. — Это безопасно, и здесь нет ничего, что мы можем применить против тебя. Мы безоружны, в отличие от вас, и сделали бы что-то гораздо раньше, если бы хотели причинить вам боль.

Сынмин на мгновение остановился, словно оценивая слова Чанбина, а затем вошёл в лифт. Чанбин мимолетно улыбнулся ему и сложил руки перед собой так, чтобы они были хорошо видны, с нетерпением ожидая лапши, которую он сможет съесть всего через несколько минут. В Дживайпи им не разрешали такую еду, поэтому он мог есть её только тогда, когда был на улице с Чаном и отправлялся под прикрытием на миссию, или-

— Бин?

— Мм? –Чанбин промычал и вопросительно повернулся к Джисону. Младший смотрел на него выжидающими глазами, и когда стало ясно, что он больше ничего не скажет, Чанбин продолжил: — Что такое?

Джисон на мгновение недоверчиво нахмурился, прежде чем сказать:

— Ты не собираешься запускать лифт?

Чанбин завис на добрых секунд пять. Достаточно долго, чтобы Чонин начал неловко шаркать ногами, а Джисон и вовсе отступил на несколько шагов.

О нет…

Чувствуя, как его лицо исказилось в гримасе, Чанбин поднял руку, чтобы без энтузиазма хлопнуть себя по лицу. Как он забыл? И как Чан мог забыть? Неужели они оба так устали, что не вспомнили о чем-то столь обыденном, но жизненно важном?

— Что-то не так…? – нерешительно спросил Джисон, когда Чанбин уныло потёр лицо.

— Ключ-карта у Чана, – измученно пробормотал Чанбин, удручённо показывая в сторону маленького пульсирующего огонька на стене рядом с дверью, в которую они вошли. Огонёк снисходительно моргнул, напоминая ему, что они правда напортачили, и насмехался над ужином, который он сейчас пропускал. — Мы не можем запустить лифт без неё.

— А у тебя… нет своей собственной? – голос Джисона стал значительно выше, будто он на грани нервного срыва. — Дживайпи не выдал тебе её?

— Кто такой Дживайпи? – тихо пробормотал Чонин в тишине, но его вопрос остался без ответа. Чанбин хотел бы больше никогда не говорить об этом человеке, особенно когда у него только что отняли возможность поесть лапши на столько времени, сколько потребуется Чану, чтобы понять, что они оказались в ловушке на верхнем этаже и не могли спуститься.

Он поморщился, опустил руку и виновато моргнул Сынмину и Чонину, которые смотрели на него с одинаковым выражением недоумения. Он, возможно, должен быть доволен тем, что впервые получил такой эмоциональный взгляд, но у него не было настроения для этого.

— Простите, ребята… Похоже, мы застряли тут, пока Чан не поймёт, что произошло. Клянусь, обычно мы намного более собранные. Просто мы правда устали.

Чонин выглядел так, словно собирался проигнорировать извинения Чанбина, когда Джисон заговорил с отчаянным взглядом. Чанбин подумал, что он, должно быть, настолько голоден и устал, как и чувствовал, если ему так сильно хотелось спуститься.

— Могу я попробовать использовать свои силы? – с надеждой предложил он. Взгляд Сынмина тут же сфокусировался на Джисоне, и даже Чонин стал более настороженным при упоминании их способностей, которые так и висели густым туманом недосказанности вокруг них.

— Прости, но это так не работает, Сони… – ответил Чанбин, сожалея, почувствовав вину, когда лицо Джисона поникло. Он ненавидел обрывать младшего, так сильно стремившегося помочь, но он знал, что Джисон никак не сможет заставить его работать, учитывая, как работает система управления лифта, и они лишь рискнули бы поджечь бункер из-за ненадлежащей проводки энергии. — Он не работает на батарее или чём-то подобном… Его просто нужно подтолкнуть в правильном направлении, понимаешь?

Джисон печально кивнул и отвел взгляд в пол.

— Просто требуется ввести команду? – спросил Чонин, в его голосе не было смирения, которое охватило Чанбина и Джисона. Чанбин чуть не прослушал его. Чонин скользнул вперёд так бесшумно, что его передвижения остались незамеченными. Но внезапно Чанбин увидел, как Чонин заслонил собой огонёк, любопытно рассматривая его.

— Эм… – Чанбин откашлялся и бросил взгляд в сторону Сынмина, надеясь получить от него хоть какие-то намёки о том, что же делал Чонин. Однако Сынмин лишь спокойно наблюдал за Чонином, не отрывавшим взгляд от маленького индикатора, так что Чанбин продолжал оставаться в неведении. — Полагаю? Просто, чтобы спуститься на этаж ниже, ничего больше.

Чонин выпрямился, радостно напевая под нос. Он переместил ноутбук под левую руку, освободив правую, чтобы прижать её к огоньку.

С рывком лифт начал движение вниз.

Глаза Чанбина расширились, и его ноги тут двинулись вперёд, чтобы он мог лучше всё рассмотреть. Джисон что-то быстро шептал себе под нос, в то время как Сынмин оставался нейтральным, хотя, возможно, теперь немного опасался после того, как Чонин раскрыл свои... способности, какими бы они не были.

Нахмурившись, Чанбин посмотрел на младшего с нового угла, стоя прямо рядом с ним. Правая рука Чонина прикрывала датчик, но очевидное движение лифта подтверждало, что он что-то делал с ним, словно сама его рука была ключ-картой.

Он замечал, что стена напротив медленно перетекает к остальной части бункера, и то, как глаза Чонина горели от волнения, но не то, чтобы обращал на это особое внимание, полностью сосредотачиваясь на правой руке Чонина. Он наклонил голову в сторону. Чанбин не знал, как не заметил этого раньше, но центр ладони Чонина полностью состоял из металла. Она не доходила до тыльной стороны его ладони, но компенсировала свои размеры той тонкостью, с которой казалось, была сконструирована. Чанбин не мог даже попытаться подсчитать, сколько линий проходили по сияющей поверхности и сколько крошечных нейронов проходило по шнурам, похожих на миниатюрную железнодорожную систему.

— Вот вы где! Я уж начал волноваться, – раздался голос Чана со стороны кухни.

Чонин снова поднес ноутбук к груди, вновь скрывая замысловатый кусок металла, и улыбнулся Чанбину. Чанбин тут же осознал, что это не то, о чем стоит сейчас говорить, к тому же, он чувствовал, как взгляд Сынмина прожигает сквозные дыры в его спине, поэтому он надел на себя невозмутимое выражение, отводя взгляд от Чонина, и пристально посмотрел на Чана.

— Бан Чан, потрудись-ка объяснить мне, почему ты бросил нас там без ключ-карты? - церемониально спросил он, не в силах сдержать ухмылку при виде опущенного лица Чана.

— Боже мой… Я не мог, не мог ведь?

— Мог! – крикнул Джисон, тут же схватывая, что они не должны проявлять яркой реакции на ту демонстрацию силы Чонина. — Ещё и прямо перед нашими гостями!

— Чёрт… – Чан застонал, откинувшись на стул, на котором сидел. Чанбин с радостью подметил, что блондин поставил несколько дополнительных стульев вокруг одного из маленьких столиков и поставил на него пять дымящихся аппетитных чашек лапши. На что его живот одобрительно заурчал.— Клянусь, я не всегда столь дезорганизован. Это был трудный день, понимаете?

— То же самое сказал и Чанбин, но я не чувствую доверия ни к одному из вас, – ответил Сынмин, когда они начали подходить. Чан заметно оживился, услышав столь многословный ответ от молчаливого обычно парня, и широко улыбнулся на лёгкий, шутливый тон, с которым это было произнесено.

Чанбин не мог не улыбнуться, присев на один из стульев, хотя, возможно, это было просто потому, что он наконец-то смог поесть и восполнить хотя бы часть своей энергии. Джисон плюхнулся на одно из сидений рядом с ним, в то время как Сынмин занял другое место с гораздо большей сдержанностью.

— Надеюсь, вы не против лапши быстрого приготовления, – завёл Чан разговор, когда они понемногу начали вливаться. — Вы спали, и я не хотел будить вас, чтобы спрашивать. Мы купим побольше ингредиентов как можно скорее, и сможем питаться получше, если хотите.

— Эта лапша – лучшее блюдо, что может быть, – тихо сказал Джисон, получая от Чанбина согласный кивок.

Чонин тихонько рассмеялся, и Чанбин, услышав это, улыбнулся в свою лапшу. Одной из первых вещей, которые Чанбин заметил в голосе Чонина, было то, что в нём была некоторая легкость, идеально подходившая для шуток и шалостей. Слушать было приятно.

— На самом деле, это лучшее, что у нас было за годы. Тёплая еда – роскошь для нас, – сказал Чонин, хотя его беззаботный тон не передал ни капли печали, которую Чанбин заметил на лице Сынмина. Он с лёгкостью мог распознать сожаление, которое светилось в глазах Сынмина, и то, как его хватка на палочках стала твёрже. Чанбин попытался подавить своё внезапное желание положить руку на ногу того под столом, и сдержался.

Чан пытался хвататься за все слова Чонина, взволнованный тем, насколько болтливым тот был.

— Ну, если почувствуете, что ваша лапша стала совсем холодной – просто дайте мне знать. Я могу помочь вам с этим.

— А, точно! – глаза Чонина загорелись, вызывая собой сияющие искры и в глазах Чана с Джисоном. — Могу я спросить об этом? В смысле, что вы умеете?

— Ну… – начал Чан, хотя секундой позже был прерван бессвязной болтовнёй Чонина.

— Когда вы впервые вошли в комнату, то Джисон сказал что-то о возможности зарядить мой компьютер? Затем появился Чанбин и сделал всё это сумасшествие, спасибо, кстати, что спас меня от падения… – Чанбин слегка взмахнул рукой в знак признательности. — А ты можешь нагревать вещи, я полагаю? Чанбин также отметил, что-то о том, если мы замёрзнем ночью, то ты решишь эту проблему?

Это было впечатляюще, мягко говоря. Чонин чётко запомнил каждое слово, сказанное другими, с такой степенью точности, которая заставила Чанбина задуматься, не имеет ли к этому какое-то отношение тот странный кусок металла в его руке.

Сынмин пересел к Чанбину, отодвигая свою чашку лапши в сторону. Чанбин знал, что он точно не мог ещё закончить, так как он c остервенением покушался на свою собственную и ещё не закончил даже половины.

— Вау, да ты схватываешь на лету, – сказал Чан, очевидно, подумав о том же, что и Чанбин. Чонин пожал плечами, хотя из-за похвалы он теперь был похож на взволнованный ураган. Чан всегда так действовал на людей. — Мы будем рады рассказать вам всё, что вас интересует. Например, ты угадал насчёт меня. Я могу нагревать вещи, остужать их… управлять теплом, можно сказать. Я не уверен, насколько хорошо смог бы держать вас в комфортной температуре по ночам, как сказал Бинни, но я бы не прочь попробовать!

Чонин энергично кивал в ответ на слова Чана, напоминая Чанбину о том, как Джисон с таким же энтузиазмом впитывал всю информацию, что они выдали ему при первой встрече. Краем глаза он наблюдал и за Сынмином, обнаружив, что тот уделял словам не меньше внимания, но показывал интерес более осторожно, сосредоточив взгляд и оставаясь полностью неподвижным.

— Я как батарейка! – подхватил Джисон, привлекая внимание Чонина к себе. — Я могу заряжать всё электрическое, и если я трогаю что-то, проводящее ток, то могу… управлять этим, я полагаю?

— Ты звучишь намного менее уверенным о своих способностях, чем Чан, – подметил Сынмин прежде, чем Чонин смог ответить.

Джисон застенчиво улыбнулся и прервал зрительный контакт, внезапно проявив величайший интерес к лапше перед ним.

— Да, ну… Я не тренировался как он, или что-то подобное. Я пытался сдерживать свои силы, так что я не знаю точно, что умею делать.

— Мы с Бинни пришли с… компании, думаю можно сказать, которая забирает людей, как мы, и помогает им отточить их силы, а затем использовать их во имя добра, – объяснил Чан, заметив лёгкую

нахмуренность на лице Сынмина и заинтригованный наклон головы Чонина. — На самом деле, мы встретили Сони впервые прошлой ночью, когда он попал в передрягу из-за своих сил. Такие люди, как мы, должны держаться вместе, так что мы взяли его с собой.

— А теперь они меня любят, – гордо добавил Джисон, получая на это скептический взгляд Чанбина.

— Любим, – радостно подтвердил Чан, отчего Чанбин едва не подавился бульоном во рту, а Джисон начал взволнованно бормотать себе под нос что-то неразборчивое, поднимая чашку с лапшой в попытках скрыть красное, словно кленовые листья, лицо.

Чонин издал хриплый смешок, глядя на Джисона через стол.

— Правда? Я думал, что вы дружите не первый год, учитывая ваше поведение друг с другом.

Чанбин не мог не согласиться. Ему потребовалось как минимум полгода, чтобы, наконец, позволить Чану навестить себя в его камере в штаб-квартире Дживайпи, которую он ранее держал взаперти для других стажеров. Он никак не ожидал, что те самые стены, которые Чан так долго обходил по кругу, выискивая трещины, в мгновение рухнут перед Джисоном, но они это сделали. И теперь Чанбин уже мог чувствовать, как внутри просыпается тепло к Чонину, и он всё ещё ощущал ту вспышку необъяснимого понимания и братства, которую он испытывал к Сынмину.

Чан определенно знал, о чем говорил, когда сказал, что они должны держаться вместе.

— Связаны тем, чем были прокляты, – сухо подумал Чанбин.

— Можете рассказать нам больше об этой «компании»? – спросил Сынмин, острым лезвием прорезая ту беззаботную и дразнящую атмосферу, которую создали Чан и Джисон под аккомпанемент хихиканья Чонина.

— Ну, – Чан откашлялся и сложил руки на столе перед собой, эффективно вытирая улыбку с лица, сменяя её на свой фирменный серьезный взгляд. — Компания называется Дживайпи, в честь её владельца. Никто не знает его настоящее имя. Он выслеживает и принимает таких людей, как мы, затем анализирует наши силы и помогает нам довести их до нужного состояния, в котором мы можем жить, не боясь их, и даже использовать их для борьбы или помощи, в другом случае.

Взгляд Сынмина метнулся к Чанбину, который встретил его абсолютно безразлично, несмотря на приступ нервозности, который он почувствовал. Честно говоря, кто-то столь молодой и мягкий на вид не должен быть таким устрашающим.

— Ты тоже там тренировался?

— Я вступил через несколько лет после Чана, – ответил Чанбин, встречая взгляд Чана по другую сторону стола. — Вы, ребята, видели, что я умею ещё в мотеле, но я могу замораживать время на пять секунд в радиусе десяти метров.

— Так этот… Дживайпи чувак, – нерешительно начал Чонин, перескакивая взглядом между Чаном и Чанбином. Всегда было неоговорённое правило, согласно которому силы должны храниться в строжайшем секрете, поэтому, как подумал Чанбин, у Чонина с Сынмином это вызывало определённое беспокойство - узнать, что вокруг людей с силами построено целое тайное сообщество. — Он хороший?

Чанбин доел лапшу, резко сглотнув, в попытке избавиться от комка, застрявшего у него в горле. Глаза Чонина горели той же надеждой, что была у Джисона, и ни он, ни Чан не хотели подробно рассказывать о своём прошлом, если это означало жестокую гибель этого света невинности в их глазах. По крайней мере, Чанбин чувствовал, что Сынмин не нуждался в их защите, неся в себе это чувство нервозности, которое не должно было обременять никого его возраста.

— Он всегда хотел, чтобы мы могли использовать свои силы на пределе наших возможностей, – наконец ответил Чан, и Чанбин почувствовал лёгкое облегчение, что от него не потребовалось никаких комментариев. — Он не был добрейшим человеком, но есть люди намного хуже.

— Безусловно, – размеренно сказал Сынмин, видимо, довольный полученным ответом. Чанбин не мог не уловить что-то, промелькнувшее в выражении лица другого, напрягшегося на видимое мгновение, словно попав в плен воспоминаний.

— Что же случилось с тобой? – про себя спросил он, отводя взгляд от Сынмина как раз в тот момент, когда тот собирался повернуться.

— Тогда как вы оказались здесь? – продолжил расспрашивать Чонин. С ужином было покончено, и все один за другим откинулись на стулья с удовлетворением и сонливостью. Кроме Сынмина, державшегося с высоким достоинством, как и всегда. — Зачем бы вам уходить из подобного места?

— Мы с Бинни хотели жить своей собственной жизнью, – сказал Чан, делясь с Чанбином тёплым взглядом, который другие могли расценить как волнение о будущем, но лишь они двое знали, что этот взгляд означал благодарность. — Мы много тренировались, хорошо поработали на Дживайпи, и, наконец, смогли заключить сделку, по которой мы смогли уйти и заняться своими делами, не особо посвящая их в планы.

— Значит, вы нашли нас через их технологии? – Сынмин задал вопрос, которого так ждал Чанбин. Линчеватели, очевидно, изо всех сил старались соблюдать осторожность и замести следы, сбегая от мошенников, и поэтому было вполне естественно, что Сынмин захотел узнать, как же они всё же были обнаружены.

— Так и есть… – ответил Чан несколько нерешительно. — Но лишь потому, что Дживайпи знали, что искать. И это заняло у них достаточно времени, чтобы распознать и найти ваше расположение, ребята, а это было нечто необычное от того, что мы видели до этого.

Чонин гордо улыбнулся, и взгляд Чанбина упал на компьютер, который тот держал на коленях, пока они сидели.

— Если мы присоединимся к вам, то тоже будем ассоциироваться с ними? – Голос Сынмина приобрёл новую подозрительную окраску, и Чонин нервно нахмурился, услышав тон своего друга.

Эффект от вопроса Сынмина был мгновенным. Чан резко наклонился вперёд на своем стуле, и его лицо приобрело твердую решимость, в то время как Джисон тоже оживился, хотя, казалось, был на грани дремоты.

— Вам никогда не придётся делать то, чего вы не желаете, – сказал Чан. Произнесено это было с чистой страстью обещания, перед которой не смог устоять даже Сынмин, до этого не доверявший ни единому слову. — Если вы хотите отправиться в штаб-квартиру Дживайпи – мы вам позволим. Если хотите остаться с нами – оставайтесь, а если вы захотите уйти – не будем удерживать. Но поскольку мы здесь, это означает, что мы настолько далеки от них, насколько это возможно, пока они знают о нашем существовании. Единственное, что может заставить нас с Бинни связаться с ними – чрезвычайная ситуация. Иначе мы не станем.

Они изначально не говорили об этом Джисону, и Чанбин внезапно забеспокоился, что Джисон попросит, чтобы его отвезли в штаб. Не было секретом, что младший отчаянно пытался узнать побольше о своих способностях и о том, как ими управлять, а также о наиболее наилучшем способе их использования, и, к сожалению, Дживайпи был лучшим местом для этого. Однако Чанбин не был уверен, сможет ли он смириться с этим, и подметив краем глаза, как Чан покусывал нижнюю губу, достаточно, чтобы понять, что блондин чувствует то же самое.

К большому облегчению Чанбина, Джисон не проявил особой реакции и начал бездумно возиться с палочками для еды, пока Сынмин и Чонин, казалось, вели тихий разговор, обдумывая то, что сказал Чан.

— Ребята, вам не обязательно решать это сейчас, – в конце концов Чанбин сказал им, наблюдая, как они прерывают свой зрительный контакт, чтобы взглянуть на него. — Вы можете остаться на ночь или на столько ночей, сколько захотите, а пробыв с нами какое-то время, сможете решить, что будете делать. Мы не собираемся контролировать вас или принуждать к чему-то.

Взгляд Сынмина задержался на нём мгновением дольше, чем взгляд Чонина, но вскоре они снова молча переговаривались между собой.

— Мы можем уйти, если вы хотите поговорить-

— Мы останемся, – неохотно прервал Сынмин предложение Джисона. Было очевидно, кто за какой вариант вёл спор. Чонин просиял, и Чанбин не упустил сопутствующей улыбки, которую Сынмин послал младшему, прежде чем смахнуть её с лица и посмотреть на Чана. — Так долго, как мы будем свободны делать, что захотим и уйти, когда захотим.

Чан заметно просиял, расплываясь в улыбке, и предшествующая ей тревога упала о землю тяжёлым булыжником, растворившись в прах.

— Чудно! – воскликнул он, радостно взглянув на Чанбина и Джисона. Джисон усмехнулся в ответ и даже потянулся, чтобы взъерошить волосы Чонина, заставляя младшего игриво хлопнуть его по руке. Чанбин изо всех сил пытался вести себя так же взволнованно, когда и все, но в груди оставалось странное дурное предчувствие, от которого он не мог избавиться.

— Полагаю... Вы бы хотели знать, что и я умею? – спросил Чонин, его светлое лицо не выражало ни малейшего беспокойства, в отличие от Сынмина.

— Тебе необязательно, если ты не хочешь, – заверил его Чан, на что Чонин неопределенно пожал плечами.

— Всё в порядке. Вы доверились нам достаточно, и я хочу отплатить тем же. – Он поднял правую руку, и Чанбин почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда Чонин показал свою ладонь остальным участникам стола. Если Чанбин ожидал, что кусок металла не будет использоваться какое-то время, он ошибался. Маленькие огоньки продолжали кружить вокруг тонкой резьбы на сияющей поверхности, как будто у них был собственный разум, и теперь, при ярком свете потолочных ламп, Чанбин смог различить ещё больше укромных уголков и крохотных выключателей, чем раньше.

Чан издал мягкое «вау», в то время как глаза Джисона сияли от удивления. Сынмин настороженно наблюдал за происходящим, поэтому Чанбин старался не наклоняться так далеко, как это сделали его друзья, неосознанно.

— Так ты смог заставить лифт работать? – спросил Джисон, нерешительно указывая пальцем на пластину Чонина.

— Да, – последовал ответ, и Чонин усмехнулся реакции остальных, демонстрируя свои ямочки на щеках. — Она у меня с самого рождения, но я никогда не знал, почему. Мне просто сказали, что это спасло мою жизнь, на этом всё, но… У меня почти что есть связь с ней. Она будто проведена к моему мозгу, я могу сканировать ей что угодно, держать перед любым компьютером или девайсом… И она направляет меня, показывая всё, что я хочу, не заботясь о паролях или чём-то таком.

Чан и Чанбин обменялись взглядами, раскладывая слова Чонина по полочкам. Это объясняло то, как эта пара, будучи линчевателями, всегда знала самые мелкие детали, взламывала систему безопасности, и стирала любые следы после, объясняло, почему их было так трудно отследить.

— Она почти ощущается, как часть меня… Это странно? – спросил Чонин в тишину, возвращая руку под стол.

Несмотря на то, насколько застенчивым выглядел парень после своего признания, Чанбин не мог не согласиться с ним. Хотя он презирал свои силы, боялся их и того, что они с ним сделали, было также странное желание использовать их. Спокойствие, которое охватило его после того, как он инициировал их, было непохоже ни на что из того, что он когда-либо испытывал раньше, и хотя они нанесли ему физический урон, эти пять секунд казались вечностью, в которой ему не нужно было ни о чем беспокоиться.

И, нравится ему это или нет, с их помощью он спас жизни, включая жизнь Чана всего несколько часов назад.

— Это вовсе не звучит странно, Йени, – сказал Чан, нежно прищуриваясь, когда Чонин засиял от того, что он использовал это прозвище. — Мы все здесь одинаковые. У всех нас есть способности, и мы единственные люди, которые когда-либо смогут понять, что значит иметь их, независимо от того, видите ли вы их как благословение или как проклятие. Или всего понемногу.

И Чонин, и Джисон, казалось, были полностью очарованы тем, что сказал Чан, и смотрели на него со смесью восхищения и удивления. Чанбин ухмыльнулся, увидев, как Чан обзавёлся двумя впечатлительными, но милыми детьми, и, кажется, у него самого развивались материнские инстинкты по отношению к ним.

Он взглянул на Сынмина, чтобы оценить реакцию собеседника, и почувствовал, как в нём расцветает надежда, когда он обнаружил, что обычно суженные и острые глаза смягчились и даже засияли новым теплом.

А потом Чан сделал ошибку, спросив:

— Что насчёт тебя, Сынмин?

Уравновешенная и мирная атмосфера исчезла в секунды, и Сынмин напрягся, а его расслабленная поза сменилась оборонительной. Чанбин поморщился, когда лицо Сынмина расслабилось, явно ведя какие-то внутренние споры с самим собой, прежде чем он поджал губы и многозначительно отвернулся.

— Мне жаль… Я не думаю… Извините.

— Всё в порядке, тебе не нужно говорить сейчас, – заверил Чанбин его, бросив на Чана многозначительный взгляд, который, как он надеялся, можно было прочитать как «Я разберусь с этим». Блондин выглядел так, словно собирался расплакаться из-за внезапного отказа Сынмина, хотя, к счастью, Джисон опустил руку под стол, успокаивающе поглаживая ей бедро Чана. Чанбин снова посмотрел на Сынмина, который продолжал смотреть на стол с непонятным выражением лица. — Думаю, мы все устали и должны пойти спать.

Джисон широко зевнул, и Чанбин молчаливо поблагодарил младшего за то, как легко он подыгрывал явным попыткам старшего снять возникшее напряжение.

— Да, я так устал. Вы двое не против делить комнату? Здесь их всего четыре, а Чанбин – свин, забравший самую большую для себя.

— Эй! – возмутился Чанбин, но всё же был счастлив загладить небольшую заминку в их разговоре. — Но Джисон прав… насчёт всего, кроме последней части. В каждой комнате по две кровати, так что комнат более, чем достаточно.

— Мы были бы рады делить комнату! – мгновенно воскликнул Чонин, умоляюще взглянув на Сынмина, который наконец оторвал взгляд от стола. — Правда, Минни?

Сынмин лишь кивнул, прикусив нижнюю губу. Чан хлопнул в ладоши и встал, разбивая мысли всех сидящих за столом и побуждая их к действию.

— Хорошо, тогда пойдемте. Мы с Джисоном можем показать вам комнаты, а утром проведём для вас настоящую экскурсию. Бин, приберёшь тут? – спросил он, на что Чанбин лишь закатил глаза.

Джисон и Чонин быстро встали, в то время как Сынмин поднимался на ноги дольше, осторожно маневрируя стулом, словно отчаянно пытаясь уберечь его от шума. Чанбин наблюдал, обращая внимание на то, как кулаки противника сжались по бокам, а одна из его ног тревожно стучала по полу. И потом он обнаружил, что говорит, вовсе не обдумывая сказанное.

— Можешь помочь убрать со стола, Сынмин?

От слов Чанбина Сынмин мгновенно вскинул голову вверх, и Чанбин застыл под знакомым пытливым взглядом. Сынмин продолжал молча смотреть на него, и, хотя в его выражении не было враждебности, он явно пытался понять, о чём же думал Чанбин. Он прервал зрительный контакт только тогда, когда остальные начали двигаться. Джисон и Чан взяли по рюкзакам каждый, а Чонин последовал за ними со своим ноутбуком.

— Я буду в порядке, Минни, – заговорил Чонин ещё до того, как Сынмин успел открыть рот, и успокаивающе улыбнулся ему. — А теперь, будь хорошим гостем и помоги прибраться!

Чанбин не смог удержаться от лёгкого смеха, сорвавшегося с его губ, как от комментария Чонина, так и от предательского взгляда Сынмина, который смотрел вслед мальчику, пока они уходили. Джисон с гордостью шёл вперёд, рассказывая им о комнатах, которые он и Чанбин обнаружили в тот же день, ожидая, когда Чан приготовит обед, и Чанбин услышал несколько оскорблений в свой адрес по его собственному выбору.

Только когда они повернули за угол, Сынмин обернулся, предварительно наблюдая за их неуклонно отступающими спинами, напрягая мускулы, словно он был на грани ринуться вперед. Это был не лучший знак, но Чанбин почувствовал облегчение, что, по крайней мере, он позволил Чану нести рюкзак со всеми кинжалами, оставив его фактически безоружным и наедине с Чанбином.

— Тогда за работу! – решительно заговорил Чанбин в тишине. Он шагнул вперёд, схватив почти пустые упаковки из-под лапши, неободрительно смотря на оставшуюся лапшу в миске Сынмина. — Ты будешь доедать?

Сынмин молча покачал головой, но подошёл к столу и последовал примеру Чанбина, взяв палочки для еды. Чанбин направился к кухне и почувствовал присутствие Сынмина за своей спиной, опрокидывая чашки с лапшой в мусорное ведро. Звук бегущей воды прорезал воцарившуюся над ними тишину, и Чанбин выпрямился, чтобы взглянуть на другого с обеспокоенным хмурым выражением лица.

Почувствовав такую ​​необъяснимую, но сильную связь с Сынмином, Чанбин подумал, что, возможно, побыть немного один на один спровоцирует их на общение, или, по крайней мере, сможет помочь младшему немного расслабиться. Однако, наблюдая, как Сынмин бодро водит палочками для еды под краном и отказывается даже смотреть вверх, Чанбин понимал, что теперь не имеет ни малейшего понятия, как действовать дальше.

Будто он снова оказался в том маленьком круглосуточном магазине, с разбитыми окнами и загнанным в угол со всех сторон. Он чувствовал, как страх парализует его тело, но в то же время заставляет его так отчаянно двигаться, что адреналин и потребность бежать заставляли его дыхание учащаться и выходить из-под контроля. Его силы, с надеждой, дрогнули внутри него, всё ещё такие слабые и молодые, и он попытался дать им свободу… безуспешно. Он был найден, доверху набитый недоверием, ужасом и, прежде всего, одиночеством.

Хоть Сынмин был не один, когда они встретили его в номере мотеля, но бросив на него взгляд, Чанбин узнал его каждой частичкой себя. Чан был в Дживайпи с детства и фактически вырос там, в то время как Чанбин жил в одиночестве и ожесточался на улицах.

А потом Чанбин понял, что же привлекло его к Сынмину. Теперь ему стало блаженно ясно, что нужно делать.

— Мне очень нравится лапша, знаешь, – сказал он, когда Сынмин выключил кран. Пара карих глаз взглянула на него на секунду, прежде чем Сынмин вернулся к своей работе, схватив кухонное полотенце, начиная сушить палочки для еды, а вместе с ними и руки.

Хотя он не ответил, но и не остановил попытку Чанбина завязать разговор, поэтому Чанбин воспринял это как знак, что он может продолжать.

— Я закупался лапшой, когда Чан нашёл меня. Он был тем, кто привёл меня в Дживайпи впервые, – продолжал Чанбин, сохраняя лёгкий болтливый голос, пока Сынмин рылся в ящиках, чтобы найти, где хранились палочки для еды. Когда он наконец выпрямился, Чанбин кивнул в сторону диванов. — Присядешь со мной?

На мгновение он испугался, что Сынмин откажется и уйдёт в свою комнату, не дав Чанбину и шанса, но, к счастью, тот пожал плечами и последовал за ним, когда старший направился к дивану. Усталость, цеплявшаяся за разум Чанбина, начала возвращаться, которую раньше прогоняла восхитительно-вкусная лапша, но он проигнорировал её и плюхнулся на одну сторону дивана.

Он был рассчитан на трёх человек, и неудивительно, что Сынмин сидел на противоположном конце, стараясь держать между ними как можно большее расстояние. Чанбин удовлетворённо вздохнул от мягкости мебели и, шаркая ногами, принял более удобную позу, в конечном итоге упёршись спиной в подлокотник подле него и скрестив ноги перед собой. Так было легче видеть Сынмина, который неловко сидел на диване, словно это первый диван в его жизни. Чанбин мог бы рассмеяться и подразнить его, но знал, что это не совсем тот эффект, который он хотел произвести в тот момент.

— Знаешь, – начал медленно он. — Когда Чан привёл меня, я думал, что был совершенно один в этом мире. Потому что я не знал никого со способностями, как у меня, и из-за реакции моей семьи, когда они обнаружили их… Мда. Я думал никто никогда не полюбит меня. Что я никуда не вписываюсь.

Сынмин никак не отреагировал на слова Чанбина, но было очевидно, что он внимательно слушал, по тому, как наклонил голову к другому концу дивана.

— Мы с семьёй… Я был с ними лет до десяти, и потом они сказали мне уйти, – он продолжал, изо всех сил стараясь не потеряться в этих воспоминаниях. — Это было очень страшное время. Я был молод и не знал, что делать со своими собственными силами. Я скучал по родителям и боялся всего. Жить в переулках и питаться тем, что смог украсть, было не лучшим образом жизни, но я не знал, что ещё делать. Это было изоляцией.

— Как долго? – тихо спросил Сынмин. — Как долго ты жил так?

— Пять лет и сорок четыре дня.

Сынмин склонил голову, словно отдавая дань уважения годам жизни, которые Чанбин потерял в юности.

— Мне жаль.

— Не за что извиняться, – Чанбин пожал плечами, сохраняя спокойный тон. — Дата просчитана вплоть до дней, потому что вести счёт было для меня единственным способом следить за временем. Мне казалось, что все они просто слились воедино, и, на самом деле большая часть деталей того времени сейчас для меня забыта. Это был всё тот же жалкий образ жизни, где я использовал свои силы, чтобы пробираться в заброшенные магазины посреди ночи, крал себе что-нибудь поесть, а затем был настолько измотан, что следующие двадцать четыре часа я проводил сидя рядом с мусорными баками и ел всё, что мне удалось достать.

— Единственная вещь, что я помню с того времени – когда появился Чан. Он выглядел намного моложе, был довольно маленьким и худым и почти не улыбался. И я был совершенно напуган, потому что он внезапно появился в магазине, который я грабил, в сопровождении примерно двадцати вооруженных людей и сказал: «Мы можем быть друзьями». – Чанбин ухмыльнулся воспоминаниям. Это было что-то, над чем они сейчас с Чаном смеются, несмотря на то, насколько напуганы они были в то время. — А у него есть привычка врываться в чью-то жизнь с ноги, не так ли?

К большому удивлению Чанбина, Сынмин весело фыркнул. Это был первый раз, когда Чанбин получил что-то, кроме пустого взгляда или противоречивого хмурого взгляда от собеседника, поэтому он улыбнулся и с новой энергией приподнялся на диване повыше.

— Как вы, ребята, представили себя, было довольно драматично, – сказал Сынмин, и его поза немного расслабилась, когда он откинулся на подушку дивана. — Мне… жаль, что я так среагировал. Джисон ненавидит меня?

Чанбин моргнул, пытаясь осознать, что разговор перестал быть односторонним, но осознанию явно не помогало внезапно появившееся виноватое выражение лица Сынмина. Теперь он вжимался в диван, в попытках спрятаться, сжимаясь до крошечных размеров.

— Джисон… Не думаю, что Джисон мог бы ненавидеть хоть кого-нибудь, – ответил Чанбин, вспоминая, что Сынмин ждал ответа. — Он был просто напуган, но я уверен, что он не будет держать на тебя обиды. Это были тяжёлые двадцать четыре часа для него.

— Что произошло?

Тихий свист сорвался с губ Чанбина, и он поднял руку, чтобы потереть висок, когда воспоминания о горящем доме и тёмной падающей фигуре вернулись к нему.

— Это… не моя история, и не мне её рассказывать, я был лишь свидетелем. В это была вмешана микроволновка, кстати. Немного по-дурацки.

Единственной реакцией Сынмина было то, что он слегка приподнял брови, но Чанбин, тем не менее, это заметил. Он также открыл свою позу, как будто ответ Чанбина утешил его волнения о неустойчивом начале его отношений с Джисоном. Однако что-то промелькнуло в глазах Сынмина, когда он начал копошиться, положив руки на колени, и Чанбин легко мог распознать в его выражении неуверенность. Он сам откинулся на кушетке и опёрся головой на подлокотник позади себя, позволив ногам вытянуться и занять пустое пространство между ними.

— Могу я спросить…? – Сынмин замолчал, и его бархатный голос приобрел незнакомую застенчивость. Чанбин ободряюще хмыкнул. — Пожалуйста, если ты не против… Мог бы ты рассказать мне больше? О тебе и Чане, и всём этом?

Чанбин на мгновение заколебался. Его время в Дживайпи не было чем-то, о чём он бы хотел распространяться, особенно с кем-то, кого он только что встретил. Но, глядя на нервозность, с которой Сынмин время от времени поглядывал на него, а его изначально мягкие черты лица, наконец, утратили твёрдость, он понял, что не сможет ему отказать.

— Ну… Меня отвезли в их штаб, ну или почти, – озвучил вслух Чанбин. Усталость, которую он чувствовал сейчас, даже рядом не стояла с истощением, которое испытывал он в первые годы открытия своих способностей. — Меня отправили в медпункт, и там меня навестили Чан и Дживайпи собственной персоной, они рассказали мне о том, чем занимаются и кем являются.

— И что они сказали?

— Что они понимали, через что мне пришлось пройти, и если я останусь с ними, они научили бы меня, как помогать людям своими силами, и чтобы они не причиняли мне такого серьёзного вреда. Я был так одинок в то время, и было что-то такое в Чане... Заставившее меня почувствовать, что я наконец-то принадлежу кому-то, понимаешь?

Сынмин кивнул, на мгновение встретившись взглядом с Чанбином. Храня в глазах тяжёлый груз. Осознание того, насколько одинокими их способности заставляли их чувствовать себя в этом мире, и уменьшить это одиночество могли лишь такие, как они.

Возможно, именно тогда Чанбин понял, что Сынмин и Чонин останутся с ними в долгосрочной перспективе.

— Я был так слаб тогда, – сказал он, перебирая истрёпанные края одной из подушек, лежащих на диване, чтобы занять себя. — Я ел лишь крупицы, найденные на улице, и находился в состоянии постоянного истощения. Но потом меня начали обучать, и я узнал новое о своих силах, даже если это далось тяжким трудом. Не думаю, что без Чана я бы продолжил двигаться.

— И знаешь, что странно? – продолжал откровения он, слегка шокированный тем, как легко ему далось признание человеку напротив. Сынмин лишь кивнул, его лицо оставалось спокойным, когда он прислушивался к воспоминаниям, которыми делился Чанбин. — Чан сказал мне, что я спас его тогда. Что он сам чувствовал себя одиноким и терял стремление бороться. Сказал, то, что он нашёл во мне друга вселило в него надежду и что он больше не чувствовал себя одиноким. Я до сих пор не думаю, что он хоть немного понимает, как много он для меня сделал.

Сынмин протянул руку, взяв подушку, и положил её себе на колени. Он чертил маленькие узоры на ткани, и оба были довольны той мирной тишиной, в которой сидели пару минут.

Затем Сынмин спросил:

— Ты любишь его?

— Безусловно, – ответил Чанбин. — Я такой, какой я есть сегодня, благодаря ему, как и мои силы. Всё, чем я являюсь – благодаря Чану, и я буду бесконечно благодарен ему за то, что он нашел меня и взял в Дживайпи, даже если место было сплошным напряжением, и мне нельзя было есть лапшу быстрого приготовления.

Сынмин драматично ахнул, а Чанбин ухмыльнулся, чувствуя неимоверную радость, что ему удалось получить такую реакцию от другого. Однако игривая атмосфера быстро остыла, и на лице Сынмина застыло печальное выражение. Его руки замерли на подушке, и он выглядел так, будто вёл ещё одну внутреннюю дискуссию с самим собой. Чанбин надеялся, что однажды ему больше не потребуется необходимости фильтровать свои слова таким образом.

— Это звучит неплохо… Иметь кого-то со способностями рядом, пока ты улучшаешь свои собственные, – сказал он наконец с тоской в голосе. — Мы с Йени встретились пару лет назад, и к тому времени я уже успел отточить свои силы самостоятельно.

Чанбин ещё какое-то время наблюдал за младшим, но несмотря на то, что это были его первые слова о себе, он всё ещё выглядел относительно спокойным. Поэтому Чанбин решился на смелый шаг, и вытянул ноги так, что теперь те лежали на подушке на коленях Сынмина, и произнёс:

— Расскажи мне об этом.

— Только если ты уберёшь от меня свои вонючие ноги.

— Эй! – вскрикнул Чанбин. — Я уже получаю достаточно оскорблений от Джисона. Не понимаю, почему вы, молодёжь, оскорбляете старших. Чан – единственный, кто относится ко мне с уважением!

Однако это оскорбление стоило того, чтобы увидеть ту искреннюю улыбку на лице Сынмина, когда тот засмеялся.

— Так уже лучше, – подумал Чанбин, с нежностью рассматривая его. Он всегда думал, что весёлое выражение Сынмина лучше подходит для такого лица с нежными чертами вместо его обычной напряжённой маски

Постепенно Сынмин восстановил самообладание, хотя, к огромной благодарности Чанбина, он не оттолкнул ноги другого от своей подушки и даже решил зайти дальше, немного нерешительно, но всё же укладывая руку на лодыжку Чанбина.

— Полагаю, хм… Мне стоит начать с самого начала.

— Тебе не нужно рассказывать мне что-либо, если ты не хочешь, – поспешил успокоить его Чанбин, заметив тень сомнения, промелькнувшую на лице Сынмина. — Серьёзно. Не думай, что обязан делать это лишь потому, что я спросил.

Однако Сынмин покачал головой и оглянулся, встретившись глазами с Чанбином с такой уверенностью, что у Чанбина перехватило дыхание. Казалось, будто все барьеры, которые Сынмин создал между ними, были сняты, и всё его лицо, казалось, умоляло Чанбина о внимании.

— Я хочу, – сказал он непоколебимым голосом. — Мне нужно поговорить с кем-то об этом. Я никогда не обременял этим Йени, потому что не хотел расстраивать его, или боялся, как с нами могли поступить, но…

— Я понимаю, – Чанбин вздохнул, наконец произнеся слова, которые он хотел сказать младшему с того момента, как они сели в фургон возле мотеля. — Ты можешь довериться мне.

Сынмин слегка прочистил глотку, продолжая держаться за лодыжку Чанбина, ища в ней успокоения.

— Хорошо, ну… Я думаю, моим отцом был- является… Ким Чону.

— Кто это?

Голова Сынмина взметнулась вверх, и он с недоверием уставился на Чанбина. Чанбин почувствовал, что под этим пристальным взглядом ему стало немного не по себе, и то, как Сынмин моргнул, будто он только что признался в происхождении из другой солнечной системы.

— Ты не знаешь его? Ким Чону – главу Ким индустрии? Величайшая транзитная компания?

— Не думаю, что знаю, – медленно сказал Чанбин, поморщившись. В Дживайпи всегда ограничивали выдаваемую информацию, осведомляя только той, которая имела отношение к миссиям, поэтому Чанбин мало знал о важных фигурах, которых не было в файлах Дживайпи.

— Ты, должно быть, единственный не знающий его человек в этой стране, – усмехнулся Сынмин, но его презрение было направлено не на Чанбина, а на своего отца, которого он, видимо, недолюбливал. — Он большая шишка, к сожалению, и ему нужно держать репутацию. Думаю, ты можешь себе представить, в каком ужасе он был, когда после весёлой ночки с проституткой та забеременела и появился я.

Чанбин поджал губы. Он мало что знал о мире бизнеса или о конкретных людях, которые играли жизненно важные роли, но он мог представить себе риск, в котором оказался отец Сынмина. Однако, возможно, Чанбин был просто пессимистом, но он нашел удивительным услышать, что Сынмину вообще позволили родиться.

Словно читая мысли Чанбина, Сынмин продолжил:

— Он оставил меня. Конечно, отослал мою мать, как только я родился, но я всегда думал, что в нём есть хоть немного человечности. Достаточно, чтобы позволить своему ребенку оставаться в его большом роскошном доме, пока он продолжал храниться в секрете от остального мира. Он никогда не обращал на меня внимания и не заботился обо мне, но, по крайней мере, у меня была крыша над головой большую часть моей жизни.

Чанбин обдумал слова Сынмина. Его сердце начало болеть, когда он представил, насколько сильное одиночество сопровождало парня при таком воспитании.

— Я чувствовал себя запертым от всего мира, учитывая, что мне не позволяли уйти, – сказал Сынмин, подтверждая мысли Чанбина. — И больше всего прочего, мне было скучно. Мой отец дал мне образование, и я прочёл все книги в доме, но, проведя более шестнадцати лет в полной изоляции, вы меня поймете.

— Поэтому, впервые обнаружив свои силы в возрасте семи лет, я почувствовал себя благословлённым Вселенной, потому что мне наконец-то было чем заняться. Над чем поработать.

Чанбин молча слушал, как Сынмин рассказывал свою историю о том, как он часами совершенствовал свои способности, и не испытывал ничего, кроме восхищения младшим. Несмотря на то, насколько он был одиноким, он взвалил на себя свои силы, не боялся их и, в конце концов, смог приручить. Без Чана Чанбин никогда бы не смог таким образом усовершенствовать свои собственные способности, а Джисон опасался их всю жизнь. Но Сынмин превзошёл всех их.

Говорил об ожидании до того момента, пока у него не было достаточных доказательств того, что он сможет позаботиться о себе в этом мире, и поклялся хранить в секрете своё происхождение и воспитание. Интересным было то, что он украл ноутбук, чтобы использовать самому, когда жил один, который, как он затем подтвердил, был тем, который Чонин всегда носил с собой. А затем он рассказал Чанбину о годах, которые он провел в одиночестве в городе, слишком напуганный, чтобы смириться, но упорно сопротивляющийся идее возвращения в свой дом и финансовой стабильности своего отца. В то время как Чанбин грабил магазины, Сынмин использовал свои силы, чтобы обокрасть людей на улицах, а затем использовал эти деньги, чтобы выжить.

Наконец Чанбин понял истинный смысл их неоговорённой связи.

— И вот так я добрался до того, что умею сейчас, – Сынмин закончил свой рассказ о самообучении, которое он прошёл. — В начале я мог поднять лишь пару монеток в кабинете отца, когда смотрел на них. Сейчас я могу поднять любую магнетическую вещь, на которую смотрю.

И внезапно всё обрело смысл. Чанбин вспомнил все материалы дел, которые они с Чаном изучили в отношении линчевателей, озадачивающие результаты анализа крови, которые продемонстрировали смесь групп крови, как если бы одно и то же оружие использовалось, чтобы пронзить каждого из них.

— Кинжалы… – сказал он медленно, вспомнив мерцающую рукоять, которая парила прямо перед грудью Чана.

— Они магнитные, – закончил за него Сынмин. — Так я сражаюсь.

Чанбин кивнул, чувствуя легкое головокружение от объема информации и от того, что он, наконец, знал всё о таинственных линчевателях и их работе. Чип Чонина обрабатывал все технологии, а Сынмин сражался всего одним кинжалом. Мысль о том, что младший смог усовершенствовать свои боевые способности и использовать свои силы с таким совершенством без профессионального тренера или даже хоть какого-то совета со стороны, была абсолютно ошеломляющей. Чанбин уже предчувствовал, насколько взволнован и впечатлён будет Чан, когда Сынмин в конце концов расскажет блондину всё, что он только что открыл Чанбину.

Но для этого ещё не пришло время. Сынмин, несомненно, открывался и чувствовал себя более комфортно, Чанбин не ожидал, что годы недоверия и одиночества пройдут так быстро, ведь в своё время ему на это потребовалось немало времени.

— Так, Чонин…? – спросил он, возвращая их разговор к тому, с чего он начался. — Как вы двое встретились?

К большому удивлению Чанбина, Сынмин издал громкий стон и закрыл лицо руками. Хотя, несмотря на его усилия прикрыться, он всё ещё мог видеть его щёки цвета спелой вишни, и Чанбин ухмыльнулся, устроившись поудобнее на диване. Это определённо будет интересная история.

— Это смущающе, – Голос Сынмина был слегка приглушён в ладонях, и Чанбин выпрямился, чтобы наклониться и игриво потыкать его в руку.

— Давай же! Расскажи, ну расскажи!

— Что случилось с политикой «я не заставляю тебя говорить, если ты не хочешь»? – выстрелил Сынмин в ответ, опуская его руки и прожигая Чанбина взглядом.

— Тебе не нужно рассказывать мне ментально тяжёлые воспоминания, – просто ответил Чанбин, встречая взгляд ухмылкой. — Неловкие же моменты – другое дело. Они немного другие, и я обязан знать эту информацию.

Сынмин страдальчески вздохнул и откинулся назад, глядя в потолок, словно молясь, демонстративно игнорируя попытки Чанбина создать зрительный контакт, когда он начал говорить.

— У меня был плохой день, и я был не в лучшем настроении, – скривив губы медленно начал он, растягивая слова. — Благодаря моим способностям у меня есть что-то вроде шестого чувства, которое позволяет мне определять, где находятся магнитные предметы вокруг меня. Я просто шёл по улице, высматривая любые предметы, которые могли бы быть ценными, и я увидел… что-то в руке Йени. Я никогда не встречал его, поэтому решил, что это монета, и силы подсказали мне, что она магнитная…

— Господи, ты же не… – Глаза Чанбина расширились, и он издал хриплый смешок, когда голова Сынмина вновь упала в прикрытие из рук. — Сынмин, ты не мог!

— Когда она не притянулась, я был в бешенстве, потому что у меня и без того было плохое настроение! – захныкал Сынмин, и в его голосе ощущалась почти физическая боль, когда он начал рассказывать о событиях, которые произошли дальше. — Так что я просто… дёрнул, довольно сильно… и вышло так, что я начал волочить всё тело Йени, пока он кричал так громко, как это было возможно, а потом он врезался в меня и мы упали в кучу прямо посреди улицы.

Чанбин изо всех сил пытался дышать сквозь смех, а Сынмин торопливо продолжал, как будто это не он только что раскрыл компрометирующий материал на самого себя.

— Но пока мы лежали там, я смог получше рассмотреть его ладонь… Йени прикрыл это так быстро, как мог, но я успел увидеть, – Сынмин опустил одну руку, а второй неловко потирая шею. — К тому же, мне нужно было много объясниться самому… и, я полагаю, ты можешь предположить продолжение истории.

Пытаясь сдержать смех, Чанбин заставил себя настроиться более серьёзно, когда Сынмин закончил свой рассказ. Остальное он мог додумать и сам. Найти кого-то, обладающего способностями, и сблизиться с ним было волнующим чувством, не похожим ни на одно другое, и если бы дружба Сынмина и Чонина была чем-то вроде дружбы Чана и Чанбина, то они были бы наполнены одним и тем же желанием взаимодействовать со своими способностями и использовать их вместе.

Он не стал спрашивать о предыстории Чонина, поскольку знал, что этим Чонин поделится, когда будет готов. Однако теперь, с новыми знаниями и доверием, которое выделил ему Сынмин, Чанбин чувствовал себя в сотни раз довольнее, что пара осталась с ними.

— К тому времени, как мы с Йени нашли друг друга, я, возможно, был уже взрослым и привык к своим силам, – тихо сказал Сынмин, когда они оба успокоились, и его лицо приняло более задумчивый вид. — Но он всё равно обучил меня стольким вещам обо мне. Я никогда не чувствовал такой близости с кем-то, и это не только потому, что у нас обоих есть силы. Я…

Он сглотнул, словно ему приходилось бороться, чтобы сказать следующие слова, и Чанбину пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать, сказанное далее, из-за приглушенного шёпота, которым говорил Сынмин.

— Я не могу потерять его, Бинни.

Чанбин издал легкий вздох при виде столь уязвимого лица Сынмина, чувствуя, что ему нужно попытаться утешить его, насколько это возможно. Но Сынмин явно устал, и собственное истощение Чанбина давило на него, поскольку их значимый переломный момент, казалось, подходил к концу.

— Мы не потеряем его, я обещаю. Мы все теперь будем заботиться друг о друге, – сказал он мягко, надеясь, что его честность убедила парня. Он уже решил для себя, что сделает что угодно, чтобы их новые члены были в безопасности, и поклялся себе, что, что бы ни случилось, он без колебаний сделает всё, что потребуется ради них. Но на данный момент и ему, и Сынмину, уже не хватало энергии, чтобы продолжить разговор, и как бы Чанбин ни наслаждался этим, он знал, что в конце концов им придется разойтись. — Давай, пойдём в кровать, и ты сможешь увидеть, что он в порядке своими глазами.

Он встал на слегка покачивающихся ногах. Сынмин устало последовал за ним, роняя подушку с колен, но никто из них не потрудился поднять её. Воспроизведение стольких воспоминаний сильно сказалась на младшем, и хотя в его позе больше не было того напряжения, он всё равно казался ещё более уставшим, чем до этого.

— Я покажу тебе комнаты, – сказал Чанбин, начиная идти к коридору на другом конце огромной комнаты. Сынмин последовал за ним, и они двое шли в напряжённом молчании. За эту ночь между ними было сказано достаточно.

Казалось, прошли дни с тех пор, как он соревновался с Джисоном за то, кто получит самую большую комнату, но Чанбин всё ещё чётко помнил направления комнат, несмотря на расплывчатость его разума. Он указал на свою дверь, когда они проходили мимо нее, а также на дверь Джисона за углом.

— Вы встретили Джисона прошлой ночью, верно? – спросил Сынмин тихим голосом, не рискуя разбудить остальных. Чанбин кивнул, на что уголки рта Сынмина опустились, и он грустно нахмурился. — Выходит, до этого он был совсем один?

Чанбину пришлось снова кивнуть, несмотря на боль, которая наполнила его. Джисон был удивительно оптимистичен для человека, который был так изолирован, но Чанбин знал, что у него есть свои собственные скелеты в шкафу, и лишь надеялся, что в конечном итоге он сможет преодолеть их, как и все остальные.

— Это в прошлом, и это – единственное, что важно, – ответил Чанбин с очевидной решимостью, слышимой даже в произнесённом шёпоте.

Сынмин взглянул на него, когда они остановились перед другой дверью, которую Чанбин знал как ту, которую он и Джисон оставили для Чана.

— Думаю, мы с Йени можем остаться надолго, – с уверенностью сказал Сынмин, встречаясь глазами с Чанбином, наполненными спокойствием, которое Чанбин не мог даже представить себе час назад. Теперь, однако, он не мог представить, что Сынмин может выглядеть менее комфортно.

Он улыбнулся в тусклом свете коридора, делая вид, что не ожидал такого ответа.

— Рад слышать это. Спокойной ночи, Минни, увидимся утром.

Сынмин кивнул и, слегка улыбнувшись, шагнул вперёд и распахнул дверь так тихо, как только мог. Чанбин понял, что у него есть талант двигаться беззвучно, и, как будто уловив мысленное наблюдение Чанбина, он подмигнул старшему, закрыв дверь перед его носом.

— Ну и манеры у этих детей, – Чанбин усмехнулся, оставляя улыбку на лице, когда он повернулся и направился обратно в сторону своей комнаты.

Однако, сделав всего несколько шагов, он остановился, осознав, что впервые за много лет спит в одиночестве. Не то чтобы он боялся. Мысль об отдельной комнате для себя на самом деле была довольно захватывающей, но это было изменение, к которому Чанбин не был уверен, был ли он полностью готов, по крайней мере, к сегодняшней ночи.

И поэтому, когда его ноги начали двигаться сами по себе, он обнаружил, что стоит перед дверью Чана всего несколько секунд спустя.

Изнутри просачивался свет, предупреждая Чанбина о том, что его друг всё ещё не спит, и поэтому он вошёл, не колеблясь.

Тепло сразу же наполнило Чанбина изнутри, когда он вошёл, начиная от светящейся лампы, которую Чан включил возле одной из кроватей, так и от вида самого Чана, смотрящего на дверной проем, лёжа поверх одеяла. Это было то, что Чанбин узнал о друге в самом начале их дружбы. Ему никогда не приходилось спать под одеялом, потому что его способности всегда обеспечивали идеальную температуру. Чанбин не завидовал этому, ведь сам он слишком любил укутываться в одеяло.

— Как всё прошло с Сынмином? – спросил Чан, когда Чанбин тихонько закрыл за собой дверь и направился к другой кровати.

— Всё прошло хорошо. Думаю, он будет более… открытым, утром. – ответил Чанбин, не теряя времени, чтобы укутаться в одеяло. Чан выключил светильник, и внезапно комната погрузилась во тьму. Чанбин задумался, ждал ли его блондин.

— Джисон разозлится, что ты забрал себе большую комнату, а спать будешь сегодня здесь, – раздался голос Чана.

Чанбин смог только зевнуть в ответ, он повернулся на спину, едва различая бесцветный потолок комнаты из-за отсутствия света.

— Я вернусь туда в завтрашнюю ночь.

Чан, казалось, понял, что имел в виду друг, и Чанбин уловил шарканье из стороны комнаты друга.

— Хорошо справился сегодня, Бин, – послышался тихий шёпот, слова стали невнятными от усталости. Чанбин был уверен, что сам не смог бы произнести связную фразу, а кровать была такой удобной.

Тем не менее, он смог сказать ещё одну вещь, когда к нему вернулись воспоминания о его многозначительном разговоре с Сынмином и мысли о прежнем одиночестве других. Хотя Чанбин хотел, чтобы у него было правильное начало своей жизни, или хотя бы нормальная жизнь вообще, всё же он был благодарен за то, что был не один.

— Я люблю тебя, Чан.

— Я тоже люблю тебя.

И Чанбин, наконец, уснул.