— Так, Йени, отпускай через три... два... один!

Чонин затаил дыхание в предвкушении, отпуская хватку на маленькой деревянной машинке, позволяя ей соскользнуть по пандусу. Та преодолела несколько неровностей неровной поверхности пандуса; учитывая, что тот был сделан из множества длинных ветвей, прислоненных к стопкам книг, этого и следовало ожидать. Когда она благополучно добралась до гладкого, блестящего провала коридора, Чонин триумфально сжал кулаки.

Автомобиль без проблем помчался дальше, и плавно пересек импровизированную финишную черту. Чонин выпрямился и выжидающе посмотрел на Чанбина, хотя уже знал, каким будет результат.

— Это… чуть больше пяти секунд! – Старший, который смотрел на маленький секундомер, объявил с явным восхищением. Чонин выпрямил спину и просиял. — Вы победили конкурента с большим перевесом!

На слове “конкурента” Чонин самодовольно посмотрел на своего противника, Джисона, и едва смог сдержать смех, когда встретил испуганный взгляд противника.

— Подожди, нет, этого не может быть! — закричал Джисон, поставив свою машину на пол, чтобы можно было размахивать руками в знак протеста. — Наши машины выглядят совершенно одинаково! Они и есть совершенно одинаковые! Мы делали их вместе, и я смотрел, что ты делаешь, Йени, так что ты не можешь…

— О, так ты жульничал? – прервал его Чонин, ухмыляясь в ответ на мгновенные возражения Джисона.

— Я бы никогда не стал жульничать! Но я знаю, что наши машины одинаковые. Как бы, просто посмотри на них!

Словно чтобы доказать свою точку зрения, Джисон подтолкнул свою машину ближе к машине Чонина, которая отъехала на пару метров от финишной линии. Когда они стояли вместе, то выглядели довольно устрашающе, когда Чонин стоял на своей обычной высоте, а не склонялся над пандусом. Сделанные почти полностью из листьев и древесины, которые им удалось собрать в лесу, окружающем штаб-квартиру Дживайпи, единственной их приятной особенностью были колеса, которые они оба неустанно вырезали вместе из толстых веток, используя разнообразную кухонную утварь, чтобы придать им форму, максимально приближенную к кругам. В остальном они выглядели довольно забавно.

Однако у Чонина было секретное оружие. Или, точнее, за ним следило секретное оружие.

— Ты, должно быть, что-то сделал с таймером, Бинни, – пробормотал Джисон с пола, комично рассматривая две машины перед ним. — Я знаю, на что способны ты и твои силы.

— На самом деле, ты их вообще не знаешь, если думаешь, что я могу манипулировать таймером, – бесстрастно объяснил Чанбин, хотя к тому времени стало ясно, что Джисон больше не слушает. — Весь смысл моих способностей в том, что я могу остановить время, что продлит попытку Чонина. Но на самом деле это, конечно, не отобразится на таймере, потому что оно также будет заморожено, так что…

— Думаю, мы поняли идею, – тихо сказал Хёнджин со своего места рядом с Чанбином, наблюдая за гонкой ради собственного развлечения и постоянно подшучивая над отсутствием элегантности двух машин. — Это не ты помогал Йени здесь.

Его слова вызвали у Чонина вспышку веселья, поскольку он знал, что Хёнджин легко поймёт его маленькую уловку. Он только надеялся, что Джисон не услышал акцента в словах Хёнджина и не понял, что тот имел в виду.

Поджав губы, чтобы не ухмыльнуться, Чонин взглянул на Сынмина, который, как и Хёнджин, изображал из себя безобидного наблюдателя. Однако Джисон мало что знал, ведь Сынмин на самом деле...

— Аха! Что это?

Чонин подавил стон от крика Джисона и просто молча наблюдал, как Джисон встал, держа машину Чонина в ладони. Он тыкал пальцем, его глаза расширились от смеси удовлетворения и негодования. Несмотря на то, что Чонин не мог видеть, что именно обнаружил Джисон, у него было очень точное предположение относительно этого.

— Кусок металла! – заявил Джисон, после чего последовал громкий вздох осознания и резкий поворот, чтобы он мог встретиться с Сынмином. — Это ты помогал!

Сынмин невинно отвел взгляд, делая вид, что его чрезвычайно интересует цвет стены, к которой он прислонился. Чонин не смог сдержать усмешку, которая переросла только в настоящий смех, когда Джисон продолжал переводить взгляд с двух младших с такой скоростью, что не было бы ничего удивительного, если бы у него заболела голова.

Джисон бесцеремонно бросил машину Чонина на пол, где она уныло упала на бок. Чонгина это не волновало, хотя одно из колес оторвалось из-за падения; он победил, и ему больше нечего было доказывать.

— Твоя влюбленность в него, не означает, что ты можешь помогать ему жульничать, – пробормотал Джисон Сынмину, который в данный момент осматривал крошечное пятнышко на стене.

— На самом деле, – рассеянно сказал Сынмин, — я бы сказал, что влюбленность в Йени – это идеальный повод помочь ему сжульничать в чем-то подобном.

Джисон прищурился, хотя в его взгляде не было особой обиды, и Чонин мог сказать по незаметному подергиванию его губ, что он тоже изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Было что-то довольно забавное в их ситуации: все пятеро собрались вместе в узком коридоре своей квартиры, пол тщательно вымытый Чанбином и Хёнджином, а пандус установлен Сынмином. Машины, которые построили Джисон и Чонин, которые не были лучшей демонстрацией их навыков, учитывая ограниченность ресурсов и оборудования, которые они смогли получить, были в центре внимания, особенно теперь, когда Чонин был в центре внимания. 

— А что насчет тебя? – спросил Джисон, повернувшись к Хёнджину с обвинительным выражением лица. — Ты, должно быть, видел, что происходит.

Хёнджин просто пожал плечами. 

— Я просто ждал, чтобы посмотреть, сколько времени тебе понадобится, чтобы это заметить.

Когда Джисон издал протяжный стон разочарования, Чонин заметил веселье, мерцающее в глазах Хёнджина, и почувствовал, как его собственная улыбка изменилась с игривой на более нежную. Он все еще приспосабливался к способности, которую они все теперь могли видеть глазами Хёнджина без каких-либо солнцезащитных очков, будь то затемненные или полностью темные, и он был очень рад этой перемене.

— Это несправедливо, – фыркнул Джисон. — Я вообще-то хотел победить.

— Я бы не был так уверен в этом, Сонни, – сказал Чанбин, кладя секундомер в карман. — Твоя даже не дошла до финиша.

— У него было бы тоже самое, если бы магнито-глазый не помогал ему! – раздался страстный крик Джисона. Брюнет разочарованно провел рукой по волосам, затем снова посмотрел на Чонина, который подарил ему милую победную улыбку. Это, казалось, только ещё больше разозлило Джисона, который тут же нахмурился и сложил руки на груди. — Я требую реванша.

Чонин щелкнул языком по нёбу, глядя вниз на пару машин. Даже с того места, где он стоял рядом с пандусом в другом конце коридора, он мог видеть колесо, которое вылетело из его машины после того, как Джисон уронил его.

— Я не думаю, что это возможно, теперь, когда ты повредил мою машину, – признался он, притворно разочарованным тоном. — Правда, я думаю, тебя следует за это дисквалифицировать. Это агрессивное спортивное поведение.

Глаза Джисона, казалось, увеличились вдвое, и он чуть не закричал.

— Меня должны дисквалифицировать? Чего– да как ты–

— Знаете, я собирался оставить вас, ребята, в надежде, что вы немного успокоитесь, но я думаю, что вы в одном крике от того, чтобы наградить нас всех жалобой на шум. – Голос Чана, ровный, но явно озадаченный, донесся со стороны проема. Джисон мгновенно закрыл рот, в то время как остальные изо всех сил старались стереть веселые улыбки со своих лиц. Чонину вспомнилось время, когда его впервые поймали за слежкой за компьютером отца, когда он был ребенком, и то кроткое, невинное выражение лица, которое он пытался изобразить, чтобы защитить себя.

Сынмин выпрямился и показал первые признаки раскаяния, отойдя в сторону, чтобы Чан мог лучше рассмотреть, что они задумали. Внезапно ошеломляющий внешний вид импровизированной дороги и невыразительных машин заставил Чонина слегка покраснеть.

Чан вздохнул. 

— Что… это вообще такое?

Это было именно то, на что было похоже, хотя Чонин этого не сказал. Вместо этого он пожевал внутреннюю часть щеки, ожидая, пока кто-нибудь ответит, незаметно сцепив руки за спиной. Они не сделали ничего плохого, и выражение лица Чана начало выражать некоторые признаки веселья, но он все еще оставался слегка смущенным, осознавая, насколько громкими они были, из-за чего-то, что на самом деле не выглядело так, будто оно заслуживало столько волнения.

— Ну, – начал Чанбин, демонстративно прочистив горло на секунду, чтобы заполнить тишину. — Некоторым из нас стало немного... скучно слоняться по квартире, особенно после того, как Феликс вылечился, и у нас не было повода так сильно его нянчить. Так всё и произошло.

Чанбин многое упустил, например, тот факт, что это была идея Джисона и Чонина с самого начала; поскольку у них больше не было видеоигр, за которые можно было бы сражаться, они хотели продолжить свое дружеское соперничество каким-то другим способом. Они искали Чанбина в качестве своего хронометриста, так как его реакция была непревзойденной среди их группы, а это означало, что им нужно было назначить точное время и дату забега из-за других его обязательств. Хёнджин легко уловил, как Джисон и Чонин начали обмениваться озорными взглядами, и потребовал, чтобы ему рассказали, каков их план, что привело к тому, что он стал одним из зрителей. Тем временем Сынмин был доверенным лицом Чонина, когда младший начал чувствовать, что его нервы сдают,  предложил протянуть руку помощи, когда дело дошло до соревнований.

Чанбин также не упомянул причину их упомянутой скуки, возможно, из вежливости по отношению к Феликсу и, по ассоциации, к Чану. После их первого визита к Феликсу в медицинском отделении все пошло на удивление гладко. Феликс постепенно выздоравливал благодаря квалифицированному уходу, который ему был оказан, а также дополнительным бонусам в виде способностей, которыми обладали сотрудники Дживайпи, присматривая за ним. Тем временем остальных, за исключением Чанбина, оставили слоняться по штаб-квартире, чтобы дальше знакомиться с людьми и новым стилем жизни. Однако, учитывая, что никто, казалось, не очень хотел с ними разговаривать, и им было абсолютно нечего делать, в результате у них у всех появилось много свободного времени.

Переезд Феликса в квартиру вызвал большое волнение, и группа спешила обеспечить ему максимально комфортные условия. Это произошло день назад, и с тех пор Феликсу стало удобнее в своем новом доме, и он больше не нуждался в той помощи, которая была у него, когда он впервые приехал. Итак, состояние подвешенного состояния вернулось, пока все ждали известия от Дживайпи о том, что от них ожидали дальше.

Это была не вина Феликса, но Чонин не мог придумать никакой другой причины, по которой их так долго оставляли одних, кроме как дать блондину больше времени, чтобы приспособиться и восстановиться. Как только группа дала понять, что у них не будет важной встречи, к которой так стремился Дживайпи, до тех пор, пока Феликс не будет готов присутствовать на ней, Дживайпи полностью оставили их в покое. Чонин не был особо удивлен – судя по тому, что Чан и Чанбин рассказали им ранее, Дживайпи был известен тем, что ограничивал свои отношения практической частью, и поэтому было бы не в его характере обращать на них внимание, если не было деловых причин. 

В любом случае, гонка поначалу казалась безобидным способом скоротать время. Чонин не мог предвидеть, насколько азартным это станет, и насколько громко они все в конечном итоге будут кричать, теперь, когда им больше не нужно беспокоиться о том, чтобы причинить Хёнджину дискомфорт.

— Понятно, – сказал Чан, его полувпечатлённый, полурастерянный взгляд скользнул по пандусу, который они установили. — Итак… Кто победил?

И этим вопросом краткое спокойствие было нарушено.

— Технически Йени выиграл, но он попросил Сынмина помочь ему сжульничать! – воскликнул Джисон, прыгнув вперед и вцепившись в руку Чана. Чонин мог видеть мгновенное сожаление, которое испытал Чан, когда Джисон умоляюще положил щеку на плечо старшего, глядя на него с надутыми губами. — Просто выслушай меня, и тогда ты сможешь объявить победителя, хорошо? Потому что никто не подвергает сомнению твой авторитет!

— На самом деле, вы, ребята, все время подвергаете сомнению мой авторитет, – просто ответил Чан, прежде чем добавить: — И что в этом такого? Был ли приз?

— Кроме удовлетворения от победы над другим, нет.

Чан вздохнул и отвернулся от коридора, по-видимому, с намерением вернуться в их новую гостиную. Поскольку Джисон все еще держал его за руку, он изо всех сил пытался пройти через арку, Сынмину пришлось пройти дальше в коридор, чтобы освободить достаточно места для них обоих. Как только Чан повернулся к нему спиной, он озорно ухмыльнулся в сторону Чонина, который ответил ему с той же силой.

Вероятность того, что Чан серьезно выслушает мольбы Джисона и объявит о каком-либо нечестном поведении со стороны Чонина, была ничтожной, поскольку было ясно, что его это не особо заботит, поэтому Чонин чувствовал себя относительно расслабленным. Однако он все же последовал за парой из коридора, хотя бы ради развлечения. Сынмин вышел вместе с ним, оставив Чанбина и Хёнджина разбираться с парой удрученных машин и рампой.

Следуя сразу за Чаном и Джисоном, взгляд Чонина сразу же устремился в сторону их маленькой кухни, когда он прошел через арку. Он почувствовал запах чего-то готовящегося из коридора и уже предвкушал зрелище, открывшееся ему, как из-за соблазнительного запаха, так и из-за событий последних дней, которые они провели, слоняясь в своей квартире. .

Феликс сидел на одном из табуретов перед небольшим баром, наклонившись вперед, его чистая белая перевязь, на которой держалась его рука, слегка касалась поверхности. Как только группа вошла, перед ними поставили тарелку, на которой дымился аккуратно сложенный омлет. Повар, Минхо, быстро последовал за ним, положи по ножу и вилке, а затем откинулся назад и наблюдал со слабой самодовольной улыбкой.

Чонин нежно закатил глаза, следуя за Чаном и Джисоном, которые направлялись к диванам. У каждого из них был свой собственный способ отреагировать на травму Феликса, его выздоровление и недавний переезд в их квартиру, а Минхо должен был посвятить себя кухне, чтобы постоянно ставить перед Феликсом какую-нибудь еду. Поначалу это было мило, пока остальные не начали завидовать – поскольку существовал жесткий лимит на ингредиенты, которые Минхо мог достать, и поэтому он не мог готовить для остальных – и это только недавно стало чем-то, что они все приняли. Теперь было необычно видеть Феликса без какого-либо угощения, приготовленного для него Минхо, или самого Минхо вдали от кухни. Единственный раз, когда он отсутствовал, это когда он искал в столовых Дживайпи ингредиенты, которые можно было “одолжить”.

— Было ли в правилах что-то, что Сынмину не разрешалось помогать? – Чан спрашивал Джисона, когда Чонин снова включился в разговор. Чонин восхищался его способностью продолжать развлекать их соревнование, хотя было ясно, что он теряет интерес с каждой секундой.

— Ну, как бы… – Джисон колебался, смущенно закусив губу. — Технически нет.

Чан плюхнулся обратно на один из диванов и быстро подвинулся, чтобы Джисон мог присоединиться к нему. 

— Значит, если бы ты хотел, ты бы тоже мог попросить его о помощи?

— Технически да-…

— Хотя смело с твоей стороны предположить, что я бы это сделал, – пошутил Сынмин, более элегантно опускаясь на другой диван. Казалось, его очень позабавила реакция Джисона, в то время как Джисон неудовлетворенно фыркнул.

— Что происходит? – спросил Феликс, поворачиваясь на стуле и с любопытством глядя на квартет. Судя по выжидающей ухмылке на его лице, он имел некоторое представление об ответе. Чонин был уверен, что на своем месте у бара он, должно быть, мог слышать все, что происходило в коридоре. И, конечно же, Феликс быстро добавил: — Я все слышал, но вне контекста это звучало довольно странно, и Мин не позволил мне уйти, пока он готовил, поэтому я не мог прийти и посмотреть.

Чан вздохнул, выражение его лица слегка смягчилось, когда он повернулся и посмотрел на Феликса. 

— Ты на самом деле не хочешь знать. Поверь мне, я сожалею, что спросил.

Чонин собирался начать объяснение, подробно описывая все, от характера их соревнования до коварного и гениального заговора его и Сынмина, когда почувствовал легкое покалывание от своего чипа.

С тех пор, как он прибыл в Дживайпи, тот вел себя немного странно, но, учитывая, как много им всем приходилось думать, он не замечал этого до того момента, пока впервые не подключился к устройству, которое Минхо и Чанбин принесли ему. Жуткая сдержанность, охватившая его чип, когда он пытался использовать его, чтобы глубже погрузиться в содержание, все еще преследовала его, поскольку он никогда раньше не испытывал ничего похожего на подобную потерю контроля. Или, точнее, потерю энергии и жизненных сил.

С тех пор всегда что-то было не так, хотя и по-разному по остроте. Иногда казалось, что его чип кипит жизнью, стремясь внедрить свое присутствие в один из компьютеров, которые Дживайпи дал Чонину для установки в свободной комнате квартиры. Иногда в нем наступала почти полная тишина, до такой степени, что Чонину приходилось смотреть на него сверху вниз, просто чтобы убедиться, что маленькие огоньки все еще здесь, какими бы тусклыми и медленными они ни стали. Это само по себе нервировало; Обычно Чонин имел достаточно сильную связь со своим чипом, чтобы всегда уверенно чувствовать его связь с собой, но в Дживайпи казалось, что все, что Чонин знал о нем – и, соответственно, самом себе – было подорвано.

И очень редко оно покалывало так, как сейчас. Чонин связал это с обновлением того, к чему ему был предоставлен доступ в системе Дживайпи, будь то файл или, в некоторых случаях, сообщение. Однако единственный раз, когда это произошло, был когда Чонин был предупрежден о том, что Феликс проснулся и его можно навестить, и он не мог придумать ничего другого, о чем с ним нужно было бы связаться.

Тем не менее, его интрига теперь была уловлена, и поэтому вместо того, чтобы слушать ответ на вопрос Феликса, он оставил диваны и кухню позади и снова прошёл под арку.

Чанбин и Хёнджин разбирали стопки книг, причем старший из пары первым заметил приближающегося к ним Чонина. Чонин все еще приспосабливался к этому; обычно Хёнджин уже наблюдал за ним, когда он входил, заранее почувствовав его движение.

— Что случилось, Йени? –Однако Хёнджин по-прежнему был таким же наблюдательным и, казалось, мгновенно уловил цель шагов Чонина.

— Мой чип покалывает, – объяснил Чонин, обходя книги, разбросанные по полу вокруг двоих. — Я просто хочу проверить, что он пытается мне сказать.

Не дожидаясь ответа ни от кого из них, он подошел к двери, ведущей в его новое “логово”, и открыл ее.

Цифровые возможности, которые были у Чонина поблизости, были сильно ограничены из-за их переезда в Дживайпи. Он посетил компьютерную лабораторию, имевшуюся в штаб-квартире, и поначалу был чрезвычайно впечатлен, прежде чем понял, что использование ее означает, что ему придется делиться со всеми остальными, кто обладает полномочиями, специализирующимися на технологиях. Должно быть, кто-то воздвигал стену, с которой он столкнулся, блокируя его от большей части системы Дживайпи, но помимо этого он мог чувствовать присутствие многих других, разбросанных по всей инфраструктуре системы Дживайпи. Это заставило его почувствовать себя каким-то злоумышленником, хотя обычно он чувствовал себя наиболее комфортно и удовлетворенно, когда был подключен к устройству.

К счастью, его недовольство, казалось, было настолько очевидным, что об этом сообщили, поскольку в следующий раз, когда он приехал провести там некоторое время, Дживайпи сам подошел и спросил Чонина, беспокоит ли его что-нибудь. Первоначально Чонин был чрезвычайно осторожен, так как не ожидал, что его застанут наедине с этим человеком, и отчаянно нуждался в том, чтобы кто-то вроде Чана или Чанбина вел переговоры за него. Однако, к его большому приятному удивлению, с Дживайпи было удивительно легко общаться, и он, казалось, понял проблему, с которой столкнулся Чонин, даже когда Чонин не дал ни единого намека.

Чонин предположил, что, имея опыт общения с такими же, как он, Дживайпи знал, чего Чонин хочет от системы. Итак, он предложил превратить ранее пустую комнату их квартиры в мини-компьютерную лабораторию для Чонина с несколькими полностью заводскими устройствами, которые он мог бы оставить себе. Чонин ухватился за эту возможность, и к вечеру все было готово.

Несмотря на то, что он все еще опасался его, Чонину пришлось признать, что Дживайпи оказали ему большую услугу, и у него были причины быть благодарными.

Однако это было ничто по сравнению с компьютерным залом в бункере, поэтому Чонин был немного более ограничен, чем раньше. Его это не слишком беспокоило; из-за того, что его чип так сильно работал, он не так часто чувствовал стремление быть окруженным технологиями. В комнате не помещалось столько компьютеров, не было наборов коммуникативных устройств и других гаджетов, но этого было достаточно.

Чонин сел на стул посреди комнаты, который вращался и имел маленькие колесики внизу, что позволяло ему с легкостью маневрировать. Его компьютеры были расположены на столах вокруг него в форме маленькой подковы, и он предположил, что это было немного более эффективное расположение, когда он хотел делать несколько дел одновременно, хотя было жаль, что он и Джисон не могли играть в игры. больше. Хотя при настройке Дживайпи приоритетом была работа, это было сделано за счет досуга – Чонин узнал об этом, когда пытался установить один из своих любимых платформеров, и ту автоматически удалилась, как только он попытался ее открыть. Он не хотел рисковать потерей своих компьютерных привилегий, поэтому не предпринял ничего умного, чтобы обойти это. Впервые он был с другими людьми, у которых было достаточно навыков, чтобы его поймать.

Его чип снова нетерпеливо затрещал, словно вырывая его из ностальгических мыслей о совместных игровых сессиях с Джисоном. Вздохнув, Чонин включил ближайший компьютер и протянул ладонь, приказывая своему чипу сделать все, что он хотел в последние несколько минут. Это был один из самых легких и простых приказов, которые ему когда-либо приходилось отдавать.

Как только компьютер полностью запустился, Чонин почувствовал, как его чип проник в его глубины и направился к интересующей его точке. Казалось, он точно знал, куда идет, без каких-либо дополнительных подсказок со стороны Чонина, поэтому он откинулся на спинку стула и лениво наблюдал.

Он почувствовал, что послание начало обретать форму еще до того, как оно появилось в поле зрения, и уже выпрямился в ожидании. Когда слова промелькнули на экране, он не был шокирован, но все же слегка ахнул, потому что, наконец, настал тот момент, которого они все ждали.

Приходите ко мне, все вместе. Давай поговорим.

-Дживайпи

Чонин откинулся на спинку стула, молча читая слова про себя. Он знал, что ему следует поспешить сообщить остальным о полученном ими вызове, но ему просто нужно было еще мгновение на это, его глаза скользили по каждой отдельной букве.

Время пришло. Они собирались снова встретиться с Дживайпи, и теперь, когда Феликс был на пути к выздоровлению, ничто не мешало ему продвигать их всех вперед в том, что им предстояло делать дальше.

Ощущая смесь любопытства и опасения, нарастающую в его груди, Чонин выключил компьютер и встал. Было ясно, что никаких других сообщений не должно было поступить, и поэтому он смог повернуться спиной к своей установке и уйти, не беспокоясь о покалывании своего чипа; его вновь обретенной нервозности было достаточно, чтобы отвлечь его от этого.

Он вернулся в коридор, не потрудившись закрыть за собой дверь, и снова увидел Чанбина и Хёнджина. Они резко отвернулись от него и занялись тем, что продолжали расчищать хлам, но было ясно, что они остановились, чтобы дождаться от него новостей.

Не желая заставлять Дживайпи ждать – как из-за страха столкнуться с разочарованием этого человека, так и из-за собственного стремления узнать, что принесет их встреча – Чонин не хотел тратить время на объяснение вещей дважды. Вместо этого он кивнул в сторону арки, прежде чем обойти книги со значительно большей настойчивостью, чем раньше, и направиться к ней.

Краем глаза он увидел, как Чанбин и Хёнджин переглянулись, но они, не колеблясь, последовали за ним, похоже, уловив его невысказанное послание.

Пройдя под аркой, он обнаружил, что остальные все еще обсуждают забег, и почти ощутил чувство нетерпения, приблизившись к ним. Раньше ему было забавно слушать, как Джисон рассказывает о его “обмане” с Сынмином, и слышать более спокойные заявления другого о том, что ничто не могло изменить исход гонки, но теперь, когда Чонину дали что-то серьезное, на чем он мог сосредоточиться, он не хотел останавливаться ни на чем другом. Он уже чувствовал, как это холодное, тяжелое чувство оседает в его сердце, и внезапно ему показалось, будто прошли часы с тех пор, как он выпустил свою маленькую машину, чтобы спуститься по склону, а не минуты.

Минхо и Феликс оба вышли из кухни, последний, похоже, доел приготовленный для него омлет, судя по тому, с каким удовлетворением он положил неповрежденную руку на живот, откинувшись рядом с Чаном. Тем временем Джисон вместо этого начал цепляться за Минхо, который неожиданно, казалось, воспринял это немного лучше, чем Чан. Чонин не был уверен, что делал Сынмин, поскольку брюнет уже встал с того места, где сидел раньше, как только Чонин прошел через арку, и выражение его лица стало серьезным при признаках изменения настроения Чонина.

Резкое движение Сынмина из сидения в положение заставило остальных затихнуть, и через несколько секунд Чонин почувствовал, что стал объектом семи знакомых взглядов.

— Дживайпи отправил сообщение, – объявил он в тишине. Он не мог видеть реакцию Чанбина и Хёнджина позади него, но на группу перед ним это дало немедленный эффект. Чан тоже поднялся на ноги, с его лица исчезли любые следы улыбки, в то время как Минхо, Джисон и Феликс одновременно напряглись. Сынмин продолжил наблюдать за Чонином, который добавил: — Он хочет увидеть всех нас.

— Прямо сейчас? – спросил Феликс, нервно нахмурив брови и переводя взгляд с Чана на Чонина. Чонин кивнул, и Феликс вздохнул, прежде чем отвести взгляд и поджать губы.

Чонин, возможно, чувствовал себя виноватым за то, что так резко испортил хорошее настроение, но ничего не мог с этим поделать. Он ненавидел приносить плохие новости; он предпочитал, чтобы ему удалось передать сообщение о том, что Феликс проснулся и они могут пойти навестить его, поскольку его друзья приняли это сообщение гораздо лучше. Однако теперь их лица были мрачными, и он не мог предложить им никакого утешения.

— Тогда нам не следует заставлять его ждать… – сказал Чан, обводя взглядом группу. — Все готовы идти?

Послышались приглушенные одобрительные шепотки, и Чонин с трудом мог поверить, что всего несколько секунд назад комната была полна болтовни. Проведя так много времени в недавнем желании услышать что-нибудь или хотя бы получить какие-то инструкции, Чонин начал желать, чтобы все осталось как есть. Он с горечью думал, что к тому времени он научится быть осторожным в своих желаниях и в том, чем ему следует дорожить.

В настоящее его вернул Сынмин, который шагнул вперед и соединил их руки вместе. Никого из них не волновало, насколько липкими были их ладони, но Чонин ценил, что Сынмин избегал чипа, поскольку тот все еще чувствовал себя немного нестабильным.

— Пойдем, – тихо сказал Сынмин, когда остальные начали двигаться к дверному проему, инстинктивно сближая их группу физически.

Чонин встретил взгляд Сынмина своим, и его не удивил страх и соответствующая стойкость, которые он там обнаружил. В глазах Сынмина отражалось столько же опасений, сколько чувствовал Чонин, но старший, как обычно, старался скрыть это, насколько это возможно, от имени остальных.

Находя утешение в знакомых чертах Сынмина, Чонин слегка сжал руку своего парня, а затем начал оттаскивать их от диванов.

Остальные тоже начали приближаться, вместе с Чаном впереди, и собрались перед дверью. Они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу, и Чонин обрел немного комфорта, когда его плечо коснулось плеча Минхо, в то время как его рука оставалась связанной с рукой Сынмина. Единственным недостатком их близости друг к другу было то, что белизна их спортивных костюмов казалась еще более бросающейся в глаза.

Чан открыл дверь, и они все вышли в коридор.

Их квартира была одной из многих, каждая из которых располагалась на небольшом расстоянии от остальной части штаб-квартиры. Все это было на одной и той же обширной поляне, но компактные здания, архитектурой которых Чонин восхищался, когда он впервые приехал, использовались преимущественно в общественных целях. Например, большая компьютерная лаборатория располагалась на верхнем этаже одной из стеклянных башен, в то время как медицинское отделение составляло другую, а также была еще одна для тренажерного зала и крытого тренировочного центра. Это даже не учитывая, сколько там было подземелий со всеми складскими помещениями техники, вооружения и транспорта. Их фургон был угнан оттуда.

Тем временем жилье агентов было рассредоточено по окраинам поляны. Это давало чувство независимости, и Чонин чувствовал некоторое утешение всякий раз, когда выходил на улицу и видел, что лес находится всего в сотне ярдов или около того, и что ничто не стоит на их пути наружу.

Однако это означало, что им приходилось немного прогуляться до офиса Дживайпи, без чего Чонин мог бы обойтись. Он просто хотел знать, что сказал этот человек. Кроме того, поскольку их почти никогда не видели за пределами квартиры в составе группы из восьми человек, каждый агент, который замечал их во время путешествия, казалось, был сосредоточен на том, чтобы смотреть на них, пока они в конце концов не свернули за угол или не зашли слишком далеко прочь, чтобы продолжать смотреть. Чонину не нравилось чувствовать себя подвергнутым этим наблюдениям, поэтому он наклонил голову и подвинулся ближе к Сынмину, пока они шли.

До этого он был в офисе Дживайпи только один раз, и то в тот день, когда они впервые приехали. Он был слишком потрясен, чтобы многое понять о своем окружении в то время, не говоря уже о пути к своему офису, и поэтому он просто позволил Чану, который все еще возглавлял их группу, вести себя вместе с Чанбином, целенаправленно следуя за ним. Минхо замыкал шествие с Хёнджином, а четверо младших шли парами посередине. Они создали эту формацию также инстинктивно.

Коридоры проходили так же запутанно, как и тогда, когда Чонина впервые провели по ним. В здании, где располагался офис Дживайпи, не было никаких других объектов, которые Чонин регулярно посещал, поэтому он больше не бывал в нем и поэтому снова чувствовал себя в нем потерянным. Он даже не удосужился попытаться запомнить какой-либо коридор; он надеялся, что ему не придется часто ходить в офис Дживайпи или, по крайней мере, ему не придется делать это одному.

Прежде чем он смог как следует успокоить свои нервы и подготовиться к тому, что они собирались сделать, Чонин почувствовал, что их целеустремленная походка замедляется. Он позволил своему взгляду оторваться от ног и оглядел окрестности, сразу же сравнив их с тем, что находится за пределами офиса Дживайпи.

В прошлый раз возникла некоторая пауза, пока их небольшая группа готовилась войти, но теперь у них не было причин ждать. Итак, внимание Чонина было сразу же привлечено к двери и табличке на ней, которая так заинтриговала его, когда он впервые ее увидел, как Чан настойчиво постучал в нее.

Как только он ответил на стук Чанбина в тот первый день: “Войдите”, Дживайпи снова позвал их ровным, выжидающим голосом. Чонин чувствовал себя немного менее напуганным, чем в прошлый раз, поскольку теперь он был знаком с Дживайпи и не боялся за жизнь Феликса, но его сердце все еще неприятно сжималось в тот момент ожидания.

Чан открыл дверь и отступил назад, держа ее открытой, чтобы остальные могли пройти. Чанбин вошел первым, за ним последовали остальные, и все выстроились в очередь, заполняя пространство перед столом мужчины. Хёнджин и Феликс, которые сами никогда не были в офисе, заняли свои места с гораздо большим опасением. Чан тихо закрыл за ними дверь и встал на другом конце очереди, так что он и Чанбин фактически расположились по обе стороны от группы.

Чонин не оглядывал комнату с любопытством, поскольку сам интерьер уже запечатлелся в его сознании. Вместо этого его взгляд сразу же сосредоточился на столе посередине и сидящем за ним мужчине.

По какой-то причине Чонин заметил, что его скрепок, кажется, стало больше. Возможно, теперь, когда у него появилось восемь дополнительных членов, ему нужно было организовать больше документов.

Выражение лица Дживайпи было таким же гостеприимным и открытым, как и каждый раз, когда Чонин видел его, и его наблюдательные глаза внимательно осматривали каждого члена их группы. Чонин напрягся, почувствовав, как взгляд мужчины остановился на его связанных с Сынмином руках, и что-то похожее на удивление промелькнуло на его лице, прежде чем оно было скрыто и заменено прежней серьезностью.

— Рад снова вас всех видеть, – начал он, после того как кратко осмотрел их всех. Его внимание вернулось к Феликсу, который выпрямил спину, как будто по стойке смирно, и вежливо спросил: — Как плечо, Феликс?

— Уже лучше, спасибо, – поспешно ответил Феликс, взглянув на перевязь. — Сейчас я не чувствую никакой боли.

Дживайпи кивнул с явным удовлетворением, прежде чем резко переключить свое внимание на Чонина. В груди Чонина пробежал шок от неожиданной тяжести его проницательного взгляда, и он не мог не отреагировать так же, как Феликс, выпрямившись. Это было похоже на импульс сделать это.

— А как насчет технологии, которую мы установили, Чонин? Все работает хорошо? – Он задал вопрос, прежде чем быстро добавить с легкой улыбкой. — Хотя, я полагаю, это так, поскольку ты, кажется, получил сообщение, которое я отправил, без проблем.

Чонин шатко улыбнулся, чувствуя необъяснимое, но немного нервирующее желание увидеть, как Дживайпи смотрит на него с таким же довольным выражением, как и на Феликса.

— Это действительно здорово. Я чувствую себя гораздо комфортнее, используя эти компьютеры, чем те, что были в общественной лаборатории. – Затем Чонин понял, что его слова могли быть ошибочно истолкованы как жалоба на возможности Дживайпи, и поэтому поспешно добавил, слегка поклонив голову в знак благодарности: — Большое Вам спасибо.

Когда он осторожно поднял глаза, чтобы оценить реакцию Дживайпи, он почувствовал облегчение при виде довольной улыбки мужчины. Хватка Сынмина слегка сжалась на руке Чонина, словно в молчаливом предупреждении, но Чонин не смог удержаться от ответной улыбки Дживайпи. И снова это выглядело как импульс.

— Я рад это слышать, – сказал Дживайпи, его взгляд наконец оторвался от Чонина и оглядел остальную часть группы. Он оставался таким же открытым и дружелюбным, как и раньше, и не выказывал никаких признаков дискомфорта от жестких взглядов, которыми его встречали некоторые другие. — А остальные? Как вы все устроились?

Его вопрос был встречен молчанием, то ли потому, что они не знали, кто должен отвечать, то ли потому, что не хотели. Поскольку Дживайпи не направил свой запрос кому-либо конкретно, все могли ответить. Обычно либо Чан, либо Чанбин вызвались бы сами, поскольку они оба имели больше опыта работы с Дживайпи и были значительно меньше напуганы им, но не они тут “приживались”. Как Чонин уже говорил, ему не хотелось делать это снова, и поэтому он позволил неловкой тишине продлиться.

Наконец один из них сломал ее.

— Здесь все очень хорошо, – тихо сказал Хёнджин, немного выходя вперед из линии. — Кровати очень удобные, и таблетки отлично подействовали. Спасибо за них.

Он также поклонился, хотя его поклон был на несколько дюймов ниже, чем у Чонина. Чанбин неловко перешёл на другую сторону от Хёнджина, но Хёнджин – как и Чонин – мог только смотреть на Дживайпи.

— Хорошо, это хорошо. – Улыбка Дживайпи стала шире, и он откинулся на спинку стула с явным счастьем. В его глазах сверкнул гордый блеск, когда он еще раз оглядел группу, и Чонин затаил дыхание, когда теперь уже знакомый вес его взгляда задержался на нем. — Теперь мне бы очень хотелось поговорить со всеми вами подробнее о том, как идут дела, как вы себя чувствуете, как мои агенты относятся к вам и обо всем остальном, но, к сожалению, у меня сейчас очень мало времени.

— И… – Он продолжил после короткой паузы, позволяя смене направления их разговора устояться, — Я понимаю, что вы все ждете уже довольно долгое время. Вероятно, вам не терпится приступить к работе, или, по крайней мере, иметь какое-то представление о том, в каком направлении вы будете двигаться дальше. Я привел вас сюда, чтобы обсудить это.

Это было то, чего Чонин ожидал, но он все еще чувствовал, как предвкушение нарастает в его груди, пока он ждал объяснений от Дживайпи. Хотя он знал, что они начнут тренироваться по программе Дживайпи, он понятия не имел, что это повлечет за собой, и, судя по тому, что он слышал, это было непросто. Поэтому он почувствовал, что часть его прежних нервов начала возвращаться, даже когда Дживайпи выглядел таким же серьезным, как и раньше. Чонин почувствовал, как Сынмин еще раз сжал его руку, хотя на этот раз это не было похоже на предупреждение.

Чонин не был до конца уверен, что это было.

Затем, как будто он осознавал, что настроение его команды стало более тревожным, Чан заговорил раньше, чем Дживайпи.

— Мы можем это сделать, но есть два условия, которые мы хотим, чтобы вы приняли в первую очередь, – заявил он, продвигаясь вперед. Он все еще стоял на краю их группы, хотя и оказался перед Хёнджином, и Чонин знал, что это, должно быть, было сделано намеренно.

Дживайпи на мгновение остановился, и Чонин заметил, как его губы дернулись, это был первый признак того, что его обычное добродушное выражение лица исчезло. Однако короткая оплошность была скрыта в одно мгновение, и он склонил голову с острым интересом.

— О, да? И что это может быть?

Чан намеренно откашлялся, возможно, в ответ на слегка снисходительную манеру, с которой Дживайпи только что обратился к нему. 

— Во-первых, те, кто тренируется, никогда не разлучаются. Лучше всего мы работаем в группе, некоторые из этих ребят разработали методы, которые наиболее успешны, когда они вместе. Разделение нас было бы ошибкой.

Он колебался, хотя это могло быть скорее стратегическим молчанием, чтобы позволить своему первому требованию заполнить комнату. Это было сделано с некоторой тяжестью: все, кто стоял за Чаном, напряглись, ожидая реакции Дживайпи. Глаза Чонина начали слезиться, поскольку он был вынужден так долго оставаться немигающе открытым.

Дживайпи не дал никаких намеков на то, что он чувствует, а вместо этого жестом предложил Чану продолжить, слегка взмахнув рукой. 

— А второе условие?

Последовала еще одна пауза, и, похоже, это произошло потому, что Чан был застигнут врасплох отсутствием возражений со стороны Дживайпи, поскольку он заметно запнулся на секунду. Однако он быстро исправился и изложил другое свое требование.

— Поскольку мы все будем тренироваться вместе, мы не готовы начать без одного из наших участников. Поэтому наше обучение не начнется, пока Феликс не будет полностью готов присоединиться к нам.

Феликс слегка вздрогнул, явно не подозревая, что Чан собирался сказать от его имени. В любой другой ситуации Чонин знал, что он бы настоял на том, чтобы не быть причиной, сдерживающей остальных, но, несмотря на бдительный взгляд Дживайпи на всех, все еще сохранялось единодушное желание говорить только тогда, когда его призвали.

Дживайпи, похоже, тоже уловил удивление Феликса, поскольку его взгляд на мгновение скользнул в сторону блондина, прежде чем вернуться к Чану. Выражение его лица по-прежнему ничего не выдавало, поэтому Чонин затаил дыхание, когда Дживайпи поинтересовался: 

— Это от имени вас всех?

— Да, – немедленно ответил Чан, возможно, понимая, что Феликс нашел бы какое-то оправдание, если бы он не поторопился. — Это то, что мы все чувствуем.

Во время того, как Чонин ждал, пока Дживайпи либо откажется, либо примет условия, он пришел к выводу, что на самом деле он не возражает против того, чтобы подождать еще немного, прежде чем начать обучение. Буквально этим утром он был бы слегка разочарован, услышав правила Чана, поскольку несколько удушающая атмосфера квартиры заставила его поработать над чем-то более экстравагантным, чем игрушечные машинки и пандусы, но после событий последнего часа ему это напомнило всего лишь как приятно было расслабиться.

Кроме того, он, безусловно, согласился с мнением Чана о том, что им следует оставаться группой на протяжении всего обучения и что им не следует начинать без Феликса. Он был вполне уверен, что остальные разделят его мнение – даже Феликс воздержался от высказываний и скорее позволил разговору продолжиться в нужном направлении.

Наконец, спустя несколько минут, Дживайпи глубоко вздохнул и нарушил задумчивую тишину, нависшую над комнатой. Он на мгновение отвернулся, его взгляд отклонился от группы перед ним впервые с тех пор, как они вошли, пока он возился с одной из своих блестящих скрепок.

— Это понятно. Тогда мы не начнем ваше обучение, пока Феликс не будет готов начать его вместе со всеми вами, – объявил он, хотя в его голосе было что-то слегка недовольное. Чонин выдохнул, который задерживал дыхание, и Сынмин еще раз сжал его руку. Однако Дживайпи поспешил добавить: — Но рано или поздно нам придется начать, и на данный момент ничто не мешает мне начать разрабатывать программу для некоторых из вас. И для этого мне нужно знать немного больше о ваших способностях, если вас это устраивает.

Что-то в его тоне предполагало, несмотря на пассивность его слов, у них не было выбора. Чонин предположил, что на таких условиях они уже зашли достаточно далеко.

На мгновение Чонин был слишком занят чувством благодарности – и значительного удивления – за то, что Дживайпи фактически уступил их желаниям без каких-либо аргументов, чтобы полностью обдумать то, о чем он последовал своему соглашению. Чану потребовался один натянутый кивок и осторожный шаг назад от старшего, чтобы их линия снова выровнялась, и он понял, что должно произойти что-то еще важное.

— Итак, – начал Дживайпи, и его хорошее настроение быстро вернулось. Он еще раз обвел взглядом группу (Чонин начал задаваться вопросом, почему он, кажется, старается делать это так часто). — Есть несколько из вас, о способностях которых я, кажется, уже знаю. Разумеется, Чанни и Бин, а также... вы двое, Хёнджин и Чонин.

Эти слова не стали для него большой неожиданностью. Дживайпи уже успел познакомиться с фишкой Чонина, даже во время их коротких и редких встреч. Его внимание было привлечено к этому, когда они впервые встретились, и хотя он обсуждал установку некоторых устройств в ранее пустой комнате их квартиры, он также выразил любопытство к этому, когда они разговаривали в компьютерном классе. В тот раз Чонин был настолько взволнован и благодарен за перспективу снова получить свое личное пространство, что не смог удержаться от ответов на вопросы Дживайпи и даже провел несколько демонстраций.

Тем временем Хёнджин и Дживайпи уже провели частную беседу о его чувствах. Когда его потом об этом допрашивали остальные, он признался, что Дживайпи хотел узнать подробности его способностей только для того, чтобы знать, как лучше всего обеспечить Хёнджину комфорт, и что Хёнджин был этим весьма тронут.

— Теперь... Давай начнем с тебя, Джисон? – подсказал Дживайпи, останавливая свой блуждающий взгляд на брюнете. — Расскажи мне, что ты умеешь делать.

Его слова были встречены неловким и нерешительным молчанием. Чонин не был уверен, молчал ли Джисон из-за застенчивости, беспокойства перед разговором с человеком, которого он, казалось, боялся и которым также пугающе интересовался, или потому, что он не знал, как ответить.

Его окончательный ответ предполагал, что это может быть своего рода смесь этих трех.

— Это... как-то неловко. – Он нервно усмехнулся, и Чонин практически мог представить себе застенчивую ухмылку на его лице. Выражение лица Дживайпи смягчилось, и он посмотрел на Джисона с величайшим интересом и терпением. — Я, честно говоря, не знаю? То есть, конечно, я знаю, но я не могу описать это с такой точностью, как эти ребята.

— Единственное, что я могу вам сказать наверняка, это то, что я работаю с электричеством. Я могу его контролировать, в каком-то смысле… либо подавать его, либо отнимать, либо манипулировать им. Однако правила этого размыты, и я даже не могу рассказать вам, как я добиваюсь успеха. – Он сделал паузу, и ложный оптимизм, который до сих пор облегчал его тон, угас. — Моей главной целью было подавать электричество, и я не думаю, что это очень полезно для вас. Мне жаль, что я больше ничего не могу дать.

Дживайпи отложил скрепку и наклонился вперед, оперевшись руками о стол и сплетя ладони вместе. Он посмотрел на Джисона строгим, но нежным взглядом, и его голос был мягким, когда он заговорил дальше.

— Джисон, здесь все полезны. Неважно, если ты еще не думаешь, что нашел наиболее эффективное применение своим силам; вся цель этого места — помочь таким людям, как ты, чувствовать себя более комфортно и уверенно с их способностями. – Он добродушно улыбнулся, но Чонина это совсем не очаровало. — Ты находишься в правильном месте. Я обещаю, что ты почувствуешь себя сильнее в кратчайшие сроки.

Чонин знал, что ему следовало бы порадоваться за Джисона, поскольку практически первый нормальный разговор, которым он поделился с другим, привел к тому, что Джисон признался, как он сомневался в себе и полезности своих способностей. Чонин не был уверен, что Джисон все еще испытывает эту неуверенность, поскольку с тех пор они не говорили об этом подробно, но время от времени он замечал проблески этой самоуничижительной стороны, истекающей через вынужденную жизнерадостность, которую изображал Джисон.

Это был шанс, на который Джисон всегда надеялся, и он ясно дал это понять, когда они провели первое голосование по вопросу, следует ли им обращаться за помощью к Дживайпи или нет. Он хотел поработать над своими способностями, и теперь у него появилась прекрасная возможность.

Однако Чонин не мог чувствовать ничего, кроме опасений.

— Э… Спасибо, – сказал Джисон, его голос дрожал от эмоций, которые могли быть чем угодно: от благодарности до волнения или даже нервозности.

Почему-то Чонину стало ещё хуже.

Тем не менее, он не мог сосредоточиться на том, почему в его животе росло чувство страха, и можно ли что-нибудь сделать, чтобы утешить себя, поскольку Дживайпи переходил к следующему интересующему его участнику почти секундой позже. Чонин ожидал, что он сможет хотя бы дать Джисону какое-то представление о том, чего ожидать от его тренировок, но, похоже, он хотел сначала собрать информацию обо всех восьми из них.

Чонин пытался убедить себя, что это хорошо; если Дживайпи хотел услышать о каждом из них индивидуально, то это наверняка означало, что он принимал во внимание, как лучше всего подготовить их к работе в группе.

— Феликс, – начал Дживайпи, переводя взгляд на блондина с теплой улыбкой. — А ты?

В ответе Феликса не было такого большого колебания, хотя он все еще был явно неуверен, когда ответил: 

— Я могу поиграть со светом. Немного как Сони, я не знаю многого о тонких деталях моей силы, только что для начала мне нужен какой-то источник, я не могу просто вызвать его из ниоткуда или полностью погасить.

— Однако, как только у меня появится какой-то свет, я могу либо приглушить его до уровня, при котором его практически не существует, либо сделать его ярче, чтобы он… ну, ослеплял. – Феликс громко сглотнул, и не потребовалось много времени, чтобы угадать воспоминание, вернувшееся к нему. Чонин там не был, но потом он услышал от Сынмина о том, насколько напряженным оно стало к концу противостояния на базе Левантера. — Я также могу изменить его форму и сделать несколько изображений, хотя мне пока удавалось использовать только другие источники света, например, копировать звезды.

Дживайпи не смотрел на Феликса так же утешающе, как на Джисона, предположительно потому, что Феликс не выказывал такой же колеблющейся неуверенности в себе. Однако он выглядел чрезвычайно любопытным, и Чонин не удивился этому; Феликс действительно обладал одной из самых впечатляющих способностей в их группе, по крайней мере, с визуальной точки зрения. Более того, насколько понял Чонин, приоритетом Дживайпи были физическая подготовка и бои, а способности Феликса больше всего подходили для этой области.

— Звучит немного похоже на Чанни, – заметил Дживайпи, казалось, больше разговаривая с самим собой, чем с кем-либо из них. Однако через секунду он моргнул, выходя из своего небольшого оцепенения, и улыбнулся Феликсу довольной улыбкой. — Это хорошо, очень хорошо. А для чего ты использовал свои силы в группе?

Пауза после этого вопроса была значительно длиннее первой, и краем глаза Чонин увидел, как Феликс переминался с одной ноги на другую, прежде чем бросить быстрый взгляд на Чана. К сожалению, все они знали, что старший ничего не мог сделать, поскольку вопрос был адресован только Феликсу.

— Эм… Я, вообще-то, еще не так сильно связан с группой, – медленно начал Феликс, снова взглянув на Чана, как будто ища одобрения тому, что он говорил. — В первый раз я действительно что-то сделал, когда меня подстрелили, поэтому я не уверен, что могу сказать о себе. Я использовал свой свет только для некоторых боевых действий, но все прошло не очень хорошо.

Прежде чем Дживайпи успел ответить на скромность Феликса, заговорил Хёнджин, и Чонин начал говорить о том, насколько неожиданным было время его выступления, а также его содержание.

— На самом деле, если бы не Феликс, вся эта схватка закончилась бы для нас намного хуже, – признался он, и хотя Чонин не мог видеть выражения его лица, он мог услышать честность Хёнджина в его голосе. — Он спас нас. Он настоящий герой.

Феликс опустил голову, и Чонин увидел его щеки, порозовевшие от смущения. Создавалось несколько забавное впечатление, что Хёнджин был гордым старшим братом, стремящимся продемонстрировать таланты своего младшего брата, но любое подобие невинности исчезло, когда Чонин обратил внимание на проницательные, блестящие глаза Дживайпи.

Несмотря на добрые намерения Хёнджина, Чонин не мог избавиться от ощущения, что было ошибкой хвалить Феликса таким образом перед Дживайпи.

— Очень интересно, – признал Дживайпи, кивнув в сторону Хёнджина, чтобы поблагодарить его за вклад. — Не преуменьшай свои достижения, Феликс. Это конкурентная среда, и чтобы предоставить тебе самые лучшие возможности, мы должны знать в полной мере, на что ты способен. Имеет ли это смысл?

— Да, сэр, – застенчиво пробормотал Феликс, слегка поклонившись Дживайпи, неловко опасаясь при этом своей перевязи.

Дживайпи небрежно отмахнулся от этого, прежде чем, похоже, пришел к выводу, что он услышал достаточно от Феликса, и пошел дальше. Несмотря на задумчивый тон его голоса, когда он говорил дальше, Чонин был совершенно уверен, что он соблюдал порядок того, кого он будет допрашивать, еще до того, как они вошли в комнату.

— От кого я еще не слышал…? Ах, Сынмин!

Каким-то образом Чонин ожидал, что его парень будет следующим, но все равно слегка вздрогнул, когда назвали его имя. Сам Сынмин, казалось, был несколько поражен, его пальцы дернулись на Чонине, а его рука стала заметно холоднее.

Чонин хорошо знал Сынмина, и даже тогда не нужно было долго думать, чтобы сделать вывод, что Сынмину было некомфортно в их нынешнем окружении. Однако Чонин был с Сынмином достаточно долго, чтобы понять, что старший часто становится наиболее возбужденным, когда его либо контролируют, либо он сталкивается с напористой авторитетной фигурой, или же находится в опасности. Возможно, сейчас он встретил все три в одном лице, и поэтому Чонин практически мог ощущать дискомфорт, исходящий от брюнета.

Он предположил, что позиция Сынмина сформировалась в результате его прошлого с отцом, и Чонин теперь был полностью осведомлен. Его недоверчивый характер был привит ему, когда он вышел на улицу и был вынужден обеспечивать себя сам, и поэтому научился, как лучше всего позаботиться о себе: не полагаться ни на кого другого.

После всего, через что он прошел, было совершенно понятно его колебание. Но Дживайпи этого не знал, и Чонина внезапно поразила ужасная возможность того, что Дживайпи может воспринять длительное молчание Сынмина как неуважение или акт бунта, который, несомненно, будет плохо воспринят.

Поэтому Чонин многозначительно повернулся к Сынмину и пробормотал: 

— Ты не обязан ничего говорить.

Сынмин, который до этого поддерживал напряженный зрительный контакт с Дживайпи, моргнул и взглянул на Чонина, на его лице отразилось чистое удивление. На его лице отразилась нервозность, но она, казалось, немного успокоилась, когда его взгляд встретился с Чонином, который изо всех сил старался донести свое послание.

Единственное, чего всегда хотел Сынмин, – это запасной план, способ выйти из трудной ситуации, если понадобится. Если бы он рассказал Дживайпи подробности своих способностей, каждое его движение стало бы предсказуемым, и Дживайпи неизбежно придумал бы какое-то противодействие его боевому стилю, чтобы, если бы он случайно начал действовать, был бы способ его контролировать.

Если бы Сынмин рассказал Дживайпи о своих силах, он мог бы потерять свой единственный оставшийся шанс на свободу.

Тебе не обязательно говорить ему, попытался передать взглядом Чонин и почувствовал проблеск радости в груди, когда губы Сынмина приоткрылись, выражение его лица перешло в такую глубокую эмоцию, что на мгновение показалось, будто они были единственными двумя в комнате.

Затем что-то щелкнуло в голове Сынмина, и его рот образовал тонкую линию. В его глазах светилась решимость, и он резко повернулся обратно к Дживайпи, но за долю секунды до того, как их связь оборвалась, Чонин точно понял, к какому выводу пришел Сынмин.

“Он уже знает о тебе. Я никогда не смогу оставить тебя позади.”

— Мое зрение по своей сути магнитное. Если я смотрю прямо на что-то, обладающее магнитными свойствами, я могу управлять этим своим разумом, заставляя его двигаться либо ко мне, либо в сторону, если я изменю с ним линию своего зрения. – Сынмин позволил секунду молчания, но продолжил, прежде чем Дживайпи успел спросить что-нибудь еще, как будто стремясь максимально сократить их общение. — Я сражался с этим, используя магнитные кинжалы.

Дживайпи заметно оживился, заставив Сынмина замолчать.

— Вы, должно быть, тот линчеватель, который так заинтриговал Чанни, Бина и меня… Мы были очарованы тем, как вы работали. Это было удивительно эффективно и не похоже ни на что, с чем мы когда-либо сталкивались раньше. В большинстве случаев, с которыми мы сталкиваемся, связаны люди, которые спонтанно потеряли контроль над своими силами... и трудности, с которыми нам пришлось вас выследить, тоже были впечатляющими. Даже мои самые опытные следопыты сталкивались с трудностями. – Глаза Дживайпи слегка расширились, прежде чем снова упасть на их переплетенные руки. — Я не собирался спрашивать, кто из вас это была пара, но могу ли я предположить и сказать, что ты был вторым участником, Чонин?

Чонин поджал губы, но все равно кивнул. Каким-то образом он предполагал, что Дживайпи уже знал об этом, но не видел вреда в том, чтобы сообщить ему об этом сейчас. Более того, со временем это стало бы еще более очевидным.

Дживайпи покачал головой, наблюдая за ними с изумлением, как будто не мог до конца поверить, что это именно та пара, которую он искал. Чонин знал, что у них не было особенно устрашающей ауры, но он все равно чувствовал легкое раздражение от того, что для них было так неожиданно сделать так много.

— Ну, в таком случае я еще больше рад работать с тобой, — закончил Дживайпи с волнением в голосе. — Можно сказать, что для меня большая честь.

Сынмин неловко заерзал, и Чонин тоже сделал бы это, если бы не застыл под тяжестью взгляда Дживайпи. Действительно ли он имел в виду этот комплимент или нет, он не собирался льстить ни Сынмину, ни Чонину, а лишь доставил им дискомфорт.

К счастью, Дживайпи, похоже, сказал все, что хотел, и сосредоточился на своем последнем участнике.

Это было то, чего ждал Чонин.

— И Минхо, – сказал Дживайпи, и его слова стали более решительными. — Что ты можешь делать?

Несмотря на то, что Чонин проводил с ним каждый день последних месяцев, он чувствовал, что все еще недостаточно хорошо знает Минхо. Конечно, он знал кое-что, но на более глубоком и личном уровне у него еще не было возможности связаться с Минхо таким образом. Поэтому, когда даже он – тот, кто раньше признавал, что не сможет судить, беспокоит ли что-то старшего – почувствовал, что Минхо ведёт себя по-другому, он осознал, что это важно.

Однако он не мог точно сказать, что это было и когда это началось. Поначалу это было трудно заметить, поскольку все они были одинаково потрясены тем, что произошло с Феликсом, и их внезапной сменой местоположения. А затем, когда Феликс проснулся, а остальные начали обживаться и возвращаться к своим прежним личностям, Чонин начал замечать некоторые небольшие изменения в Минхо. Проводя все время вместе, было легче что-то понять.

Минхо в последние дни разговаривал все меньше и меньше, и хотя он по-прежнему вел себя так же доброжелательно по отношению к членам их группы, он делал это больше посредством физического контакта и актов щедрости, таких как почти одержимое приготовление пищи для Феликса. Когда он все же заговорил, Чонину это напомнило неделю после его первоначальной интеграции в группу, когда он говорил строго, когда к нему обращались, и его слова всегда озвучивались медленно, как будто он не торопился, тщательно их подбирая.

Возможно, изменение атмосферы от расслабленной к напряженной и незнакомой заставило его вернуться к некоторым из своих старых привычек, или, возможно, происходило что-то еще, о чем Чонин не знал.

В любом случае, он знал правила сил Минхо. Хотя он не мог контролировать, поверит ли его цель его лжи или нет, он мог контролировать, на кого он ее направил. Если бы он захотел, он мог бы заставить Дживайпи поверить в то, что его способности значат что угодно, и остальные в комнате были бы полностью об этом осведомлены. Они также не сделают ничего, что могло бы выдать его секрет или разрушить его обман.

Часть Чонина хотела, чтобы Минхо солгал, просто чтобы у них появилось какое-то влияние на Дживайпи. В этом человеке было какое-то пугающее, всеведущее чувство, от которого Чонин хотел каким-то образом избавить его.

Но, вопреки всем сомнениям Чонина, Минхо был шокирующе правдив.

— Любая ложь, которую я говорю, становится правдой для того, кто ее услышит.

Дживайпи моргнул, словно потеряв дар речи впервые с тех пор, как они вошли. Однако он очень быстро пришел в себя и коротко повторил: 

— Любая ложь?

— Любая ложь, – подтвердил Минхо, его ровный голос каким-то образом немного охладил атмосферу. Он намеренно держал свои предложения в сокращенном виде, но каждое из них несло в себе определенную силу. Чонин предположил, что он знал о подавляющей природе своих способностей, когда кто-то впервые узнал о них, поэтому получил некоторое удовольствие, заставив Дживайпи попытаться ознакомиться с их концепцией.

И действительно, Дживайпи продолжал выглядеть слегка ошеломленным, как будто он не мог полностью осознать то, что ему только что сказали. Он даже не пытался улыбнуться, как это было с Джисоном, Феликсом и Сынмином.

Наконец он издал слабый смешок, хотя в этом не было никакого чувства юмора, и вместо этого он казался выдохом своих собственных нервов. 

— Конечно, это должно означать, что ты можешь обмануть кого угодно.

— Так и есть.

И снова Дживайпи погрузился в неестественное молчание. Шок начал рассеиваться на его лице, а вместо этого сменился чем-то задумчивым, хотя и слегка недоверчивым. Разница в его реакции говорила о многом, и Чонину казалось, что он наблюдает за моментом, которого не должен был ожидать.

Комната внезапно наполнилась напряжением, а Дживайпи продолжал молча смотреть на Минхо. В то время как он смотрел на Джисона с сочувствием, на Феликса с восхищением и на Сынмина с волнением, он смотрел на Минхо с другими эмоциями. Чонин не совсем понимал, что это было, но он не думал, что Дживайпи был слишком взволнован, узнав о способностях Минхо и о гораздо более скрытной, но не менее опасной угрозе, которую они потенциально могли ему представлять.

Если бы остальные действовали не по порядку, их было бы достаточно легко контролировать. Минхо, с другой стороны, может быть тяжелее.

После паузы, которая, казалось, длилась несколько часов, Дживайпи откашлялся и заставил себя фальшиво улыбнуться. 

— Конечно, я предпочитаю довериться тебе, но надеюсь, что ты не сделаешь ничего, что заставит меня пожалеть об этом.

Скрытая угроза в его словах была очевидна, и от нее у Чонина по спине пробежала дрожь, но Минхо, похоже, все это не беспокоило.

— Я бы и не мечтал об этом, сэр.

Дживайпи еще раз коротко рассмеялся, снова лишенный настоящего веселья. Ничто не указывало на то, что Минхо не искренен, но мужчина, похоже, все еще сомневался в искренности Минхо.

К счастью, Дживайпи больше не задерживался на Минхо. Чонин почувствовал облегчение от этого, так как ему не нравились трения, которые, казалось, раздражали их; Дживайпи почему-то пугал еще больше, когда он явно чувствовал дискомфорт. Хотя Чонину не нравился веселый и дружелюбный образ Дживайпи, по крайней мере, это не заставляло его чувствовать себя слишком под угрозой или что один из его друзей был в опасности.

Дживайпи был опасным человеком, они все это знали, и хотя Минхо имел опыт общения с ними, Чонин сомневался, что когда-либо раньше сталкивался с кем-то вроде Дживайпи. Возможно, именно поэтому он не солгал.

Его мысли вернулись в комнату, когда он почувствовал на себе уже знакомый вес взгляда Дживайпи. Он покраснел, слегка параноидально, что Дживайпи каким-то образом узнал, о чем он только что думал, но выражение его лица не выдавало ни малейшего намека на это. Казалось, он просто задумчиво наблюдал за группой из них, его руки больше не были сложены вместе, а вместо этого тянулись к одной из своих скрепок. Чонин начал ассоциировать эту привычку с спекуляциями.

— Теперь, пожалуйста, имейте в виду, что я не знал некоторых из ваших способностей раньше, и поэтому план, который я собираюсь изложить, может быть ошибочным и почти наверняка будет скорректирован со временем, – медленно начал он, его слова были идеально изложены, но почему-то не полностью отождествляюсь с Чонином. — Поэтому вы тоже можете внести свой вклад; если вы услышите что-то, что, по вашему мнению, мне следует изменить, я хотел бы услышать ваше мнение…

— Подождите, у Вас уже есть план нашей тренировки? – Джисон, казалось, от удивления забыл часть своей прежней застенчивости, когда озвучил вопрос, который также пришел в голову Чонину. Он почувствовал облегчение от того, что Джисон говорил за него, и подтвердил, что он не единственный, кого застала врасплох оперативность Дживайпи.

Он не был уверен, что они сделают после того, как рассказали ему обо всех своих способностях, но он определенно не ожидал, что Дживайпи сразу же приступит к договоренностям. Похоже, ему действительно хотелось приступить к делу как можно скорее, хотя он принял условие подождать, пока Феликс не будет в состоянии тоже начать тренироваться с ними.

Однако было ясно, что Дживайпи проводит мозговой штурм, и, как человек, который сам немало этим занимался, Чонин знал, что если он не послушает сейчас, то почти наверняка что-то упустит. Поэтому он отбросил свое удивление на задний план и сосредоточился.

— Итак, начнем с Минхо и Хёнджина, – начал Дживайпи, его слова вызвали еще один шок в Чонине, поскольку было впечатляюще, что Минхо только что раскрыл свою силу, а у Дживайпи уже были идеи для него. — Мало того, что вы оба обладаете способностями, которые обычно не ориентированы на бой, что является моей специальностью, и это означает, что у меня меньше опыта в обращении с ними, у вас обоих также есть способности, которые не похожи ни на одного из агентов, которые у нас уже есть здесь.

— Это означает, что, к сожалению, я почти совершенно не знаю, как мне лучше всего вас обучить. У меня есть несколько возможностей, но я не чувствую себя слишком уверенно ни в одной из них. Следовательно, я считаю, что лучший план – действие для вас двоих будет своего рода… можно сказать, экспериментальной фазой. – От этой фразы у Чонина по спине пробежал холодок, но, к счастью, Дживайпи быстро скорректировал свои слова, когда Чан заметно напрягся. — Под этим я подразумеваю, что мы можем вместе исследовать ваши способности. Часто я обнаруживал, что те, кто обладает способностями менее конфронтационными и более тонкими, имеют меньшее представление об основных основаниях и правилах, которые сопутствуют им, поэтому, если мы сначала установим их, надеюсь, оттуда мы сможем работать. Как это звучит?

Неудивительно, что его слова поначалу были встречены молчанием. Чонин ожидал, что молчание продлится дольше, поскольку все они потратили время на то, чтобы обдумать все, что только что сказал им Дживайпи, от его личных упоминаний о Минхо и Хёнджине до предположений, предполагающих невообразимые знания, но на самом деле оно было довольно коротким.

Минхо был тем, кто ее сломал.

— Меня это устраивает, хотя я предупреждаю тебя, что природа моих способностей затрудняет их изучение.

Дживайпи тут же кивнул, как будто он этого ожидал и уже учел. 

— Я понимаю. Ваш вклад будет очень признателен с вашей стороны, так как, судя по всему, будет трудно делать наблюдения, когда ваши цели больше не станут надежным источником. Они не будут иметь ни малейшего понятия о вашей лжи, не так ли? 

— Нет, не будут, – просто ответил Минхо, заставив Дживайпи снова кивнуть.

— Хорошо, с этим нам придется поработать. Этот вопрос о вкладах касается и тебя, Хёнджин, – добавил Дживайпи, переводя взгляд на блондина, его глаза заметно смягчились от тонкой симпатии. — Я предполагаю, исходя из того, что я слышал, и из того состояния, в котором ты находился, когда вас впервые сюда привезли, что твои способности означают, что некоторые среды могут быть чрезвычайно… некомфортными. Мы должны убедиться, что вы остерегаетесь слишком далеко раздвигать границы. Меньше всего мы хотим, чтобы вы пострадали.

— Спасибо, сэр, – пробормотал Хёнджин, и Дживайпи улыбнулся в знак признания, прежде чем сразу перейти к следующим пунктам своего внимания. Чонин обнаружил, что на него пристально смотрят, и поднял голову по стойке смирно.

— Чонин, насколько я понимаю, ты доволен тем, на что способен твой чип, – начал Дживайпи, прежде чем замолчать, словно ожидая, пока Чонин даст какое-то подтверждение.

Сам Чонин попытался игнорировать знакомое давление, оказываемое на него вниманием мужчины, и ответил: 

— Правильно. Мой чип и я… Мы связаны на таком уровне, что я чувствую себя с ним совершенно комфортно.

Честно говоря, это последнее утверждение было отчасти ложью, поскольку эксперименты всегда можно было проводить на чипе, и они почти наверняка дадут потрясающие результаты. Однако Чонин знал, что в этом нет необходимости, и он также не очень хотел, чтобы его чип был подделан; это была часть его самого, которую он хотел оставить исключительно самому себе, и за последние дни ему пару раз пришло в голову, что, если бы Дживайпи захотел, мог бы быть какой-то способ использовать технологию, содержащуюся в ладони Чонина, и использовать ее. его на множестве других устройств.

Чонин не хотел думать, что он был эгоистичен, желая сохранить свои способности при себе, а скорее, что он защищал свое тело и разум. Повозиться с его чипом означало повозиться с самим Чонином, а он не хотел, чтобы его меняли.

— Это очень хорошо, – сказал Дживайпи, заставив Чонина вернуться от своих мыслей в комнату. — В таком случае, с точки зрения тренировки твоих способностей, нам больше нечего делать. Из твоей работы до того, как ты присоединился к этой группе, видно, что ты способен на многое. Итак, моя главная цель для тебя – чтобы познакомиться с имеющейся у нас технологией, освоить ее использование и выяснить, позволяют ли вам ваши способности делать что-то, что недоступно для других, таких как вы здесь. Это может включать знакомство с агентами в вашем районе, но Я уверен, что все будет в порядке. Они не кусаются.

Дживайпи улыбнулся на последних словах, но Чонин не смог заставить себя отреагировать. Он, конечно, не возражал против своей работы по изучению технологий Дживайпи, но не был уверен, что думает об элементе общения.

Он хотел завести друзей, хотя никто не был достаточно дружелюбен, чтобы он чувствовал, что он чего-то добивается. Да, никто не был к нему внешне враждебен или — укушен, как выражается Дживайпи, но и сговорчивости они тоже не проявили. Чонин только что почувствовал себя посторонним.

Однако Чонин знал, что он не может ни жаловаться, ни просить чего-либо еще; он не хотел показаться неблагодарным, а также знал, что, возможно, Дживайпи мог предложить гораздо более нежелательные тренировочные идеи, от которых было бы так же трудно отказаться. Кроме того, если он ясно дал понять, что ему нравится работать в одиночку, когда дело касается его чипа и способностей, он надеялся, что Дживайпи не будет делать ничего, чтобы противостоять этому.

Дживайпи, казалось, воспринял молчание Чонина как знак подчинения, поскольку через секунду он отвел взгляд, отводя взгляд на одного человека в сторону, чтобы сосредоточиться на Сынмине. Этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Чонина, поскольку он одновременно предвкушал и боялся того момента, когда Дживайпи попытается навязать какой-то план своему парню, который, как он уже догадался, не будет заинтересован ни в чем, что ему предлагали.

От него ожидалось, что если бы методы Дживайпи были хоть как-то похожи на методы Чана, то это была бы своего рода стадия инициации, на которой Дживайпи мог бы просто наблюдать и знакомиться со способностями Сынмина. Затем, вероятно, будет более интенсивная программа, призванная улучшить технику Сынмина и любые навыки, над которыми, по мнению Дживайпи, необходимо работать. Учитывая, что у Дживайпи уже было понимание того, как работает Сынмин, учитывая, что он следил за работой пары в качестве линчевателей, и он предположительно имел больше опыта работы с теми, кто обладал боевыми способностями, Чонин ожидал, что этот человек сможет предложить более убедительную и хорошо продуманную идею, чем та, что он подарил Минхо и Хёнджину.

Но, вопреки всем ожиданиям Чонина, Дживайпи имел в виду не только Сынмина.

— Джисон, Сынмин, обсудим вас двоих.

По их группе прошла волна шока, и наибольшее внешнее удивление выказал сам Джисон, который сделал импульсивный шаг вперед при звуке своего имени.

— Прости, я правильно расслышал? Вы хотите поговорить с Сынмином… и со мной? – спросил он с негодованием, его голос поднялся на октаву выше в замешательстве, и в колеблющейся надежде. — Почему вы упоминаете меня с ним?

Это было именно то, о чем думал Чонин. Честно говоря, он был довольно сбит с толку, когда Дживайпи не упомянул Джисона вместе с Минхо и Хёнджином, поскольку его силы имели для них тот же элемент тайны, учитывая, как мало он мог сообщить с точки зрения их механики. Их также не использовали в бою, и, если Джисон каким-то образом не придумал, как казнить людей электрическим током – что, как Чонин должен был признать, было бы довольно круто – по стилю они вообще не были похожи на Сынмина. Даже в этом случае Джисон должен был быть близок к своему противнику, что больше сравнивало бы его с кем-то с такой боевой техникой, как у Чана.

К счастью, Чонину не пришлось долго ждать в напряжении, так как Дживайпи быстро ответил: 

— Я думаю, у вас двоих много общего. Или, по крайней мере, у вас есть потенциал сильно помочь друг другу. 

И снова его слова не имели особого смысла для Чонина, который затем осмелился повернуть голову в сторону Сынмина, задаваясь вопросом, есть ли у старшего какое-нибудь лучшее представление о том, на что намекает Дживайпи. В конце концов, Сынмин знал свои способности лучше, чем Чонин, поэтому, возможно, он чувствовал связь с Джисоном, которая, по мнению Дживайпи, существовала.

Однако глаза Сынмина были вопросительно нахмурены, и он взволнованно кусал нижнюю губу. В его глазах не было никаких признаков узнавания или прозрения, и вместо этого он казался таким же растерянным, как и Чонин, а может быть, даже больше.

— Я действительно не понимаю… – голос Чана дрожал, когда он говорил, поскольку он явно испытывал ту же неуверенность. — Должно быть, это какая-то ошибка. Джисон никогда раньше не использовал свои способности в бою, и он когда-либо работал только в партнерстве с Чонином. Он и Сынмин не…

Дживайпи вздохнул, и этот звук заставил Чана резко замолчать. Пока он говорил, он был довольно страстным, но разочарования на лице Дживайпи, должно быть, было достаточно, чтобы его мысли застопорились.

— Я очень удивлен, что тебе это никогда не приходило в голову, Чанни, – сказал Дживайпи в тишине. Чонин почувствовал, как внутри него нарастает гнев, поскольку, несмотря на терпеливый и открытый взгляд Дживайпи, он явно получал какое-то удовольствие от того, что сделал открытие, которого еще не было у Чана. Это чувство только усилилось для Чонина, когда Дживайпи продолжил: — Если бы ты это сделал, Джисон, возможно, смог бы найти свою опору в своих силах намного раньше.

Чан сделал паузу, и Чонин практически мог слышать, как его мозг работает, пытаясь понять, на что намекает Дживайпи. В конце концов, Чан, казалось, сдался, и последовало приглушенное: 

— Продолжайте. Просветите нас.

Улыбка тронула губы Дживайпи, и он наклонился вперед в своем кресле. Громкость его голоса была значительно ниже, когда он в следующий раз заговорил, как будто он рассказывал им какую-то захватывающую тайну и очень ждал их реакции.

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь слышал об электромагнетизме?

Этот термин сразу же вызвал у Чонина чувство узнавания. Он не мог точно вспомнить, что это значит и как это работает, но вспомнил, как узнал об этом на уроках физики в школе, и с тех пор прошло так много времени, что все детали были для него потеряны. Однако он смог сделать достаточно выводов об этом из одного слова – электромагнетизм, и до него дошло, что они, возможно, все время упускали что-то многообещающее.

Пытались ли остальные поставить этот термин как Чонин, или просто не знали вообще, все промолчали. Поэтому Дживайпи продолжили, не дожидаясь долгого ожидания.

— Ну, по сути, это описывает взаимосвязь между электричеством и магнетизмом, – начал Дживайпи, его взгляд метался между Джисоном и Сынмином. Чонин даже не взглянул на Сынмина, пытаясь понять, что думает тот; он был слишком занят, слушая себя. — Я не буду утомлять вас подробностями того, как это работает и почему, но есть некоторые детали, которые могут особенно заинтересовать вас двоих, и с которыми, я думаю, было бы очень интересно поэкспериментировать.

— Во-первых, магнитное поле индуцирует электрический заряд и создает электрический ток. Я не уверен, насколько это будет полезно, поскольку, судя по его звукам, ты сам можешь производить эту энергию, Джисон. Но во-вторых и, что еще более многообещающе, заключается в том, что движущийся электрический заряд генерирует магнитное поле. – Взгляд Дживайпи окинул группу, но когда они все посмотрели на него с немым любопытством, он добавил: — Проще говоря, есть шанс, что если вы двое будете использовать свои способности на близком расстоянии друг от друга, и Джисон случайно двигаясь при этом сам, контроль Сынмина над магнитами может не ограничиваться теми, что находятся в пределах его поля зрения, но может включать и те, которые находятся вокруг него.

За словами Дживайпи последовала ошеломленная тишина. Чонин все еще пытался осознать все, что ему сказали, что это могло означать и как это перевернуло с ног на голову все, что они сделали как группа.

Возможно, потому что Чонин работал вместе с Джисоном во всех их миссиях, и они провели так много времени вместе, готовя наушники и другие устройства, он чувствовал, что Джисон именно там и должен был быть. В его голове сразу же возникли образы будущих сценариев, в которых вместо Джисона рядом с ним будет незнакомый и бесчувственный агент Дживайпи, который будет заряжать за него компьютеры и следить за тем, как все работает. Он представил внезапную потерю утешительного присутствия Джисона, как он был здесь, чтобы напомнить Чонину, что он не один, и что есть другие, которые испытывают то же самое, что и он.

Чонин пытался игнорировать эти мысли, поскольку знал, что они исходят из эгоистичных источников. Джисон всегда хотел сделать больше для группы, в этом не было никакой тайны, и, несмотря на неоднократные попытки других убедить его в обратном, он, похоже, все еще придерживался какого-то убеждения, что он бесполезен. Это была именно та возможность, которую он искал.

Более того, он не будет работать в одиночку, рядом с ним будет Сынмин, и Чонин полностью верил, что Сынмин станет лучшим боевым партнером, о котором Джисон может мечтать. Это также означало, что у Сынмина будет поддержка, за что Чонин всегда был бы благодарен.

Чтобы избавиться от оставшегося чувства уныния, Чонин взглянул в сторону Джисона и, конечно же, обнаружил, что старший наблюдает за Дживайпи с таким волнением, что это сильно контрастирует с трезвым настроением комнаты. Никто из остальных не был так воодушевлен идеей Дживайпи и, похоже, либо разделял шок Чонина, либо даже – в случае Чана, Минхо и Чанбина – проявлял признаки опасений.

Смешанная реакция была омрачена, когда Джисон спросил, задыхаясь от надежды: 

— Вы действительно думаете, что это возможно?

Дживайпи удовлетворенно кивнул, больше не принимая во внимание Сынмина в своем разговоре, и ответил: 

— Определенно стоит попробовать. Никогда не знаешь, что из этого может получиться.

Джисон выглядел так, как будто собирался спросить что-то еще, но Дживайпи быстро пошел дальше, и Чонин слегка нахмурился. Он чувствовал, что на эту тему можно сказать гораздо больше: как именно пара начнет работать вместе, как будет гарантирована безопасность их тренировок и, самое главное, каково будет мнение Сынмина по этому поводу. Джисон явно был заинтересован, но Чонин был обеспокоен тем, что Дживайпи даже не взглянул на Сынмина и не спросил его мнения.

Чонин бросил быстрый взгляд на Сынмина, чтобы увидеть, колеблется ли он так же, как их старшие участники, но обнаружил довольно странное выражение на лице Сынмина. Казалось, он разрывался между удивлением и нетерпением, поэтому Чонин неохотно вернул свое внимание к Дживайпи.

— И, наконец, Феликс. – Дживайпи посмотрел на блондина с сочувствием, а Чонин наблюдал, как зрачки его глаз скользнули по повязке Феликса. — Конечно, мы не начнем ничего, пока ты не будешь полностью готов, но…

— Я займусь обучением Феликса.

Вмешательство Чана не оставило абсолютно никакого места для споров, а его вмешательство в Дживайпи сделало это еще более неоспоримым. Тем не менее, Чонин все еще ожидал, что Дживайпи не согласится. Ему казалось, что атмосфера вот-вот станет еще более напряженной.

— Почему так, Чанни? – спросил Дживайпи, его голос не выдавал никаких признаков разочарования, которое, как знал Чонин, он, вероятно, чувствовал. Чонин задавался вопросом, действительно ли Чан тогда расширял их возможности, уже выставив условия, согласно которым никто из них не должен был начинать подготовку, пока Феликс не будет готов.

Чан глубоко вздохнул, прежде чем уверенно ответить: 

— Вы сами это сказали; наши силы очень похожи. Я был бы лучшим человеком, который дал бы ему совет о том, как их использовать, и иметь возможность наблюдать за кем-то вроде него было бы полезно. ...Мы также много тренировались вместе до того, как приехали сюда, так что он уже знает мой стиль. Было бы эффективнее продолжать со мной, а не знакомить его с другим тренером, который ему совершенно незнаком.

Дживайпи не ответил сразу, а просто посмотрел на Чана прищуренными и наблюдательными глазами. Чонин крепко сжал губы, сжав обе руки – он сомневался, что Сынмин что-то возражает, поскольку старший с каждой минутой сжимал руку Чонина всё сильнее.

Чонин не был до конца уверен, чего пытался добиться Чан. Возможно, он устал видеть, как Дживайпи составляет планы тренировок для его друзей, хотя изначально он был ответственным за это, и поэтому хотел контролировать то, что случилось хотя бы с одним из них. Возможно, он все еще боялся упустить Феликса из поля зрения после того, что произошло в прошлый раз. Или, возможно, он действительно имел в виду все, что сказал.

Наконец, Дживайпи глубоко вздохнул, и Чонин был полон изумления, так как не мог до конца поверить, что Чан действительно мог убедить его поддаться еще одному из его условий.

— Ты понимаешь, Чанни, что если я позволю тебе это сделать, это отнимет уйму времени. Я не смогу использовать тебя для миссий.

— Это не должно иметь значения, если в конечном итоге мы собираемся работать исключительно как группа. Не было бы никакого смысла переводить меня в другое подразделение только для того, чтобы меня снова перевели, как только эти ребята будут готовы сражаться. просто слишком сильно смести динамику, – ровно рассуждал Чан, явно обдумав свою аргументацию. Затем он добавил: — Это, вероятно, относится и к Чанбину. К концу он будет с остальными из нас, так что, конечно, ему не следует отправляться в это путешествие–

—Этого достаточно, Чан.

Чонин сжал руку Сынмина до невозможности, когда они стали свидетелями того, как Дживайпи впервые потерял самообладание. Его глаза сверкнули раздражением, неодобрение в голосе резко оборвало Чана. Чонин даже не был уверен, как Чан мог продолжать стоять там, как будто холодный, сердитый взгляд Дживайпи был прикован к нему, он бы вышел за дверь в считанные секунды.

Чан действительно завел его слишком далеко.

После невыносимо напряженных нескольких секунд Дживайпи, казалось, немного остыл, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Он открыл их мгновением позже, и они были значительно менее разъярены, чем раньше. Чонин слегка ослабил хватку над Сынмином.

— Послушай, я вижу, откуда идут эти мысли, – признался он, хотя его губы скривились, как будто слова были ему неприятны. — Однако, если честно, я просто не удовлетворен тем, как ты вел себя с тех пор, как вернулся сюда. Мне не нужно напоминать тебе, что мы спасли жизнь Феликсу, обеспечив утешение Хёнджину от его обременительных сил и исцелили твое сотрясение мозга. Затем мы предоставили вам жилье, безопасность и защиту и пообещали помочь вам выследить и уничтожить группу, которая угрожала вам. Однако вы не проявили никаких признаков благодарности; вместо этого ты ворвался сюда и выдвинул требования, которые я был достаточно вежлив, чтобы удовлетворить.

— Но это слишком далеко, извини. Я признаю, что ты сможешь помочь Феликсу, поэтому я освобождаю тебя от миссий до тех пор, пока вся твоя группа не будет готова их выполнить, но у меня есть сформированный  план для этой конкретной миссии, зависящей от Чанбина. Я не могу просто исключить его из этой миссии сейчас – подумайте о других, которые пойдут с ним, которым понадобятся его силы. В этот момент он должен уйти.

К большому удивлению Чонина – и небольшому ужасу – Чан тут же попробовал еще раз.

— Сэр, если он в конце концов перейдет в наш отряд, то…

— Чанни, все в порядке, – твердо вмешался Чанбин, заговорив впервые с тех пор, как они вошли в офис. Его голос был непоколебим, и он продолжил: — Не сопротивляйся. Я пойду.

На этом и решили.

Дживайпи, казалось, получил некоторое утешение от вмешательства Чанбина, поскольку его поза расслабилась еще больше, и он вернулся к добродушному человеку, с которым Чонин начал общаться. Хотя Чонин не мог видеть Чана, он чувствовал, что атмосфера в комнате немного похолодела; он не заметил, пока происходили разногласия, но температура постепенно повышалась, чем больше росло напряжение.

Чонин знал, что он должен чувствовать облегчение от того, что Дживайпи действительно согласился на просьбу Чана заняться обучением Феликса, поскольку поначалу он в этом сомневался, но он не мог отделаться от чувства, что они каким-то образом проиграли.

— Хорошо... Есть еще вопросы? – спросил Дживайпи, его открытый взгляд снова окинул группу.

Однако его вопрос был встречен молчанием. Если они заранее боялись говорить с ним напрямую, то это чувство только усиливалось из-за его проявления гнева. Теперь Чонин боялся даже открыть рот, не говоря уже о том, чтобы спросить что-нибудь, что могло бы заставить его гнев снова проявиться.

В тот момент Дживайпи, возможно, очень хотел избавиться от них, поскольку он не стал ждать ответа так долго, прежде чем сказать: 

— В таком случае… Мы будем следить за тем, как идет ваше выздоровление, Феликс, а тем временем я продолжу работать над составлением плана твоего обучения. Чан, я скоро организую еще одну встречу, чтобы мы вдвоем обсудим твои идеи относительно Феликса. Чанбин, я посмотрю как скоро тебе предстоит последний инструктаж перед отправлением. Вы все свободны.

Чанбин первым подошел к двери, за ним следовали Хёнджин и Феликс. Сынмин потащил за собой Чонина, чьи ноги казались тяжелыми и неподвижными после столь долгого стояния на месте, а затем пришли Минхо и Джисон. Чонин не обернулся, чтобы посмотреть, сделал ли Чан что-нибудь еще перед уходом, например, обменялся несколькими тихими словами с Дживайпи или даже просто взглянул.

Однако он чувствовал, что что-то могло быть, поскольку, когда дверь закрылась, он издал, возможно, самый долгий вздох облегчения за всю свою жизнь.

  ***

Это было увлекательно, как время могло ускоряться и замедляться в зависимости от того, что человек делал, что происходило вокруг. На самом деле, после встречи с Дживайпи ничего особенного не изменилось; они по-прежнему проводили большую часть времени в своей квартире, проводя время вместе, но каким-то образом все происходило намного быстрее, чем раньше. Чонин предположил, что теперь им есть чего ожидать, и они больше не ждут бесцельно, минуты не тянутся бесцельно.

Однако его отношение полностью изменилось. Хотя раньше он несколько возмущался скукой, которую оставляло его бездействие, теперь он хотел, чтобы их перенесли обратно перед миссией, хотя на самом деле ему не о чем было беспокоиться. Поскольку Феликс уверенно шел к выздоровлению, единственным источником дискомфорта была возможность проиграть в гонке с Джисоном.

Но теперь момент, которого все они так боялись, подкрался, время убегало от каждого из них. Чанбин уходил.

Небо было пасмурным, и Чонин чувствовал влажность воздуха, хотя, возможно, ему это просто показалось. Общая атмосфера поляны была настолько мрачной, что казалось, она добавляла тьмы облакам.

Они стояли снаружи, снова сбившись в небольшую группу (это стало их способом справляться с дискомфортом), молча наблюдая, как завершаются последние приготовления к фургону, который должен был доставить отряд из штаба в аэропорт. Их должны были высадить на окраине города, сказал Чанбин, чтобы они выглядели совершенно незаметными, и поэтому все переоделись из своей совершенно белой униформы в повседневную одежду.

Сам Чанбин стоял немного в стороне, смешиваясь с агентами, с которыми собирался путешествовать. Чонин узнал только одного из них; Он вспомнил Цзыюй, которая была одна из тех, кто первоначально водил их по штаб-квартире в день их прибытия.

Чонин не мог не заметить, что, не считая их группы, территория была совершенно пуста. Никто не пришел проводить Цзыюй или кого-либо еще, если уж на то пошло.

Он стоял между Чаном и Феликсом, пытаясь подавить бурю эмоций, бушевавшую внутри него. Он знал, что момент разлуки неуклонно приближался, и неизбежность его удушала. Бессознательно, за последнюю неделю или около того они провели вместе больше времени в восемь человек, чем когда-либо прежде, поскольку были ограничены небольшим пространством и очень редко отходили для других дел. Поэтому даже мысль о такой атмосфере отсутствия одного из них, да еще и в условиях миссии, была крайне нервирующей.

Чонину следовало бы привыкнуть к таким моментам. В конце концов, у него было много моментов, когда ему приходилось прощаться с одним из своих друзей, отправляя Сынмина на бесчисленные миссии. Мало того, он также принял участие во многих мероприятиях всей группой. Однако здесь было еще хуже, поскольку Чанбин не только находился бы в бесчисленных милях отсюда, но и не имел возможности поддерживать с ним связь. Чонин не был частью команды, которая могла бы поддерживать с ними цифровую связь, и в целях конфиденциальности ему не разрешили знать ни один из адресов, которые команда будет использовать для связи. Учитывая, как закончилась их последняя миссия, Чонин не хотел ни с кем расставаться.

Его внимание привлек хлопанье дверей, и он резко поднял глаза. Задняя часть фургона была полностью закрыта, скрывая большую часть агентов, отправлявшихся на задание. На мгновение Чонин был охвачен ужасом, задаваясь вопросом, присоединился ли к ним Чанбин, не попрощавшись, но этот страх вскоре утих, когда он увидел знакомую фигуру, выпрыгнувшую из машины с водительской стороны.

Чанбин подошел к ним медленно, нерешительно, и было очевидно, что, несмотря на его беззаботное выражение лица, он боялся их расставания так же, как и все остальные. Было неприятно видеть его в неформальной одежде, и когда он подошел ближе, темнота его пиджака резко контрастировала с белыми костюмами, которые носили все остальные, сгрудившись вместе. Это послужило жестоким напоминанием о том, как их пути разветвлялись.

Странная тишина окутала восьмерых из них. Никто толком не знал, что делать; они никогда раньше не переживали такого прощания, как нынешнее. Всегда будет довольно равномерное разделение: некоторые из них уйдут, а некоторые останутся. Они никогда раньше не теряли ни одного.

— Итак... – Чанбин колебался, одарив группу перед собой колеблющейся улыбкой. — Думаю, увидимся через некоторое время, ребята. Не повредите ничего, пока меня нет. И, я думаю, вы, по крайней мере, не беспокоитесь о том, кто будет мыть посуду, пока меня нет, раз вы не будете так много готовить...

Чанбин замолчал, когда Джисон бросился на него, обвив руками шею старшего. Если бы Чанбин не был готов из-за своей быстрой реакции, они оба, вероятно, упали бы на бетон. Вместо этого он просто отступил на несколько шагов назад, прежде чем ответить на объятия и уткнуться лицом в плечо Джисона. Зрелище было настолько интимным и уязвимым, что Чонин отвернулся, решив сосредоточиться на земле под собой.

Чан тихо вздохнул в сторону Чонина, и этот побежденный и раскаявшийся звук эффективно отражал то, что Чонин чувствовал в данный момент.

— Мне следовало сделать больше… Дживайпи был удивительно снисходителен во время той встречи. Если бы я продолжал в том же духе, может быть… может быть, он бы…

— Отменил все соглашения, которые он заключил до этого, – закончил Минхо с другой стороны Чана. Чонин поднял глаза и обнаружил, что старший наблюдает суженными, но невероятно печальными глазами, как Чанбин и Джисон расстаются, только для того, чтобы Сынмин занял его место в объятиях Чанбина. — Поверь мне, Чан. Мы с тобой оба знаем, как работают такие люди, как он. Если ты зайдёшь на него слишком далеко, это кончится только плохо.

Чан поджал губы, и какое-то время троица молча наблюдала, как продолжались прощания. Сынмин отступил, пока Чанбин ласково взъерошил его волосы, а затем Феликс отошел от Чонина с другой стороны, чтобы попрощаться с самим Чанбином. Их объятия были немного более осторожными, учитывая, что им все еще приходилось опасаться руки Феликса, но все равно значимыми.

— Я знаю, знаю, – пробормотал Чан, опустив взгляд в пол, когда глаза Феликса начали слезиться. — Но это просто… я не могу этого вынести.

Минхо нечего было на это сказать, и Чонину тоже. Младший едва мог слышать сквозь рев крови в ушах, и он не мог не задаться вопросом, как странно для него было чувствовать столько адреналина, когда физически поблизости не было ничего опасного. С другой стороны, перспектива распада действительно казалась угрозой, достаточно опасной, чтобы вызвать такую тревожную реакцию.

— Это так несправедливо, – тихо сказал Чонин. На самом деле, ему хотелось выкрикнуть эти слова во все горло, но у него было такое ощущение, будто к горлу прижалась тяжесть, ограничивающая его голос.

Если Чан или Минхо ответили, Чонин тогда не услышал, так как всего через секунду его имя было названо. Тон Чанбина был настолько мягким, что Чонин был удивлён, что ему удалось его уловить, но он, казалось, прорвался сквозь его сознание.

Он взглянул вверх и увидел, что Феликс отошел, и что Чанбин теперь наблюдает за Чонгином. Его голова была слегка наклонена, и Чонин с тупой болью в сердце осознал, что брови Чанбина нахмурены от беспокойства, предположительно потому, что Чонин стоял так далеко и еще не подавал никаких признаков приближения.

Чонин не хотел еще больше беспокоить Чанбина, когда у него уже была целая миссия, и поэтому он сделал неуверенный шаг вперед. Однако одно это действие наполнило его тошнотой, и его колени чуть не подкосились.

Он не был уверен, что происходит. Ему и раньше приходилось расставаться с людьми, так почему же это было так тяжело? Почему сейчас?

Его тело отказывалось двигаться, как будто оно осознавало, что сокращение расстояния между ними и обмен объятиями с Чанбином, как и остальная часть группы, завершит тот факт, что он уходит. В настоящее время что-то все еще удерживало его там; прощаться.

Если я просто не попрощаюсь, может, он никогда не уйдет?

Затем, словно почувствовав, что Чонину нужно еще немного уговорить, Чанбин призывно раскрыл руки. Чонин разжал кулаки, которые, как он даже не заметил, сжались в тугие комки по бокам, и бросился вперёд.

Тогда он понял, почувствовав твердость рук Чанбина на своей талии, что никогда раньше не обнимал старшего по-настоящему. Они и раньше были рядом во время групповых объятий, и во время их первой встречи Чанбин поймал Чонина, когда тот падал с кровати, и умело вернул его на пол. Однако это был самый близкий момент, когда они когда-либо подходили к исключительным объятиям, и, учитывая обстоятельства, это не должно было считаться.

Пока Чонин стоял там, прижимая пальцы к ткани куртки Чанбина, вдыхая запах свежевыстиранной одежды, Чонин удивлялся эмоциям, которые он испытывал.

Они все были очень близки как группа, но каким-то образом Чанбин оказался одним из участников, которого, как чувствовал Чонин, он знал меньше, несмотря на то, что он был одним из тех трио, которые изначально встретили эту пару в мотеле. Он сразу же установил контакт с Джисоном через время, проведенное вместе в компьютерном зале, и их совместную роль в миссиях. Чан, как старший, казался Чонину очень вдохновляющим, и как только начальная стадия благоговения начала проходить, Чонин все еще относился к нему как к старшему брату, на которого он стремился быть похожим. Минхо, казалось, всегда питал слабость к Чонину, поскольку Чонин был одним из немногих участников, которые относились к нему без недоверия, когда он впервые присоединился к группе, в то время как Хёнджин и Чонин проводили много времени вместе как на миссии и вокруг бункера. Феликс не был с ними так долго, но Чонин автоматически проникся к нему симпатией, а Сынмин был… ну, он был Сынмином. Не было слов, чтобы описать, как Чонин относился к Сынмину.

Дело было не в том, что Чонин не мог поладить с Чанбином, или даже в том, что они не сблизились. Просто развитие их дружбы происходило тихо, незаметно в течение тех месяцев, которые они провели вместе, и было несколько омрачено некоторыми другими, которые были в центре внимания Чонина.

Но, когда Чонин держался за Чанбина, что, как он знал, могло быть в последний раз, он осознал, насколько сильно он заботится о старшем. Хотя он, возможно, и не ожидал этого, возможности никогда больше не увидеть Чанбина было достаточно, чтобы по-настоящему открыть ему глаза на их отношения.

— Не умирай, – сказал Чонин слегка приглушенным голосом, когда он спрятал лицо в куртке Чанбина.

Он услышал слабый смех возле своего правого уха и почувствовал вибрации в груди Чанбина. Старший отстранился, но все еще продолжал держать Чонина за предплечья, держа его на небольшом расстоянии и глядя на него с нежным весельем. 

— Как будто я оставлю вас всех. Кроме того, мне нужно присматривать за тобой и Сынмином. Проследи, чтобы он вел себя прилично, пока меня нет.

С этим последним комментарием он многозначительно приподнял бровь, заставив Чонина застонать и отвести лицо в сторону, отчаянно пытаясь скрыть яростный румянец, вспыхнувший на его щеках. Однако он не смог сдержать приступ смеха, который покинул его, несмотря на его негодование и остающееся раскаяние в разлуке. Чанбин хорошо умел разрядить атмосферу.

— Заткнись, – пробормотал Чонин, хотя не придал своим словам никакой реальной силы. Вместо этого, в тщетной попытке отвлечь внимание от себя, он добавил: — Это несправедливо, когда у меня нет ничего, чем я мог бы дразнить тебя взамен. Ты уверен, что нет никого, к кому ты испытываешь чувства?

Чонин ожидал, что Чанбин усмехнется и немедленно отвергнет эту идею, но был шокирован, обнаружив проблеск нерешительности на лице старшего. Его взгляд на мгновение оторвался от лица Чонина и остановился где-то позади него, хотя Чонин был слишком занят восприятием нехарактерной застенчивости, которая преодолела черты лица Чанбина, чтобы сейчас исследовать этот взгляд.

Секунду спустя Чанбин перевел взгляд на Чонина, тихо откашлявшись. Следующие слова он пробормотал так тихо, что Чонин едва уловил их, и если бы в этом районе не было так тихо, он, возможно, и не сделал бы этого.

— Может быть, кто-то и есть, но я знаю, что из этого ничего не выйдет, так что это не имеет значения.

Чонин нахмурил брови и позволил себе быстрый взгляд через плечо в том направлении, куда на мгновение переместился взгляд Чанбина. К сожалению, он не мог быть уверен, о ком думал Чанбин, поскольку группа позади них сгрудилась, время от времени перемещаясь между собой. Чонин не мог вспомнить, как они располагались раньше, поскольку теперь Минхо отошёл от Чана и вместо этого успокаивающе поглаживал спину Джисона, в то время как младший, казалось, испытывал тот же удушающий страх, что и Чонин всего несколько минут назад. Чонину было невозможно точно определить, о ком думал Чанбин, но того факта, что это мог быть только один из их друзей, было достаточно, чтобы вызвать в нем волну волнения, которая на мгновение заглушила все остальные эмоции.

Чанбин опустил руки по бокам, и, ослабив давление на предплечья, а также вид остальных, которые все еще ждали своего шанса попрощаться, Чонин заставил свои нетерпеливые глаза снова сфокусироваться на старшем, хотя он и удостоверился, что чтобы зафиксировать решительное выражение на его лице, когда он это сделал. Когда Чанбин заметил это, он, казалось, начал сожалеть о своей маленькой ошибке.

— Теперь ты определенно возвращаешься с этой миссии, – сказал Чонин, широко улыбаясь. — И как только ты это сделаешь, мы собираемся что-то сделать с твоими чувствами.

Чанбин поморщился и, казалось, собирался что-то сказать, чтобы попытаться отговорить Чонина. Однако Чонин просто расширил улыбку и протянул руку, чтобы пару раз дружески похлопать Чанбина по плечу, прежде чем отступить к остальным своим друзьям.

— Скоро увидимся, Бинни. Береги себя!

Часть его чувствовала себя немного виноватой за то, что оставил Чанбина таким взволнованным, но другая часть его испытывала некоторое облегчение от того, что их расставание произошло на такой беззаботной почве. Каким-то образом это казалось гораздо более естественным, и Чонин знал, что если бы он пролил слезы и заставил себя уйти, то ему было бы только хуже.

И, кроме того, Чанбину теперь было чего ждать, когда он вернется.

Минхо шагнул вперед, и Чонин на мгновение заметил, как они обмениваются краткими, немного неловкими объятиями, прежде чем Минхо вырвался и наклонился, чтобы тихо прошептать что-то на ухо Чанбину. Чонин отвел взгляд, желая дать им то же уединение, которое, как он чувствовал, было у него, когда он прощался, но обнаружил, что его внимание привлекло движение с другой стороны парковки.

Дживайпи выходил из здания, в котором находился его офис, и неторопливо направлялся к фургону и команде внутри него. Чонин заметил именно тот момент, когда Минхо заметил его, когда поза старшего, которая раньше была несколько расслабленной, слегка напряглась. Это незаметное действие также заставило Чанбина напрячься, и они оба полностью повернулись, чтобы посмотреть, как мужчина приближается.

Атмосфера внезапно стала намного тяжелее, и взгляд Чонина остановился на правой ноге Чанбина, когда он начал ритмично подпрыгивать ею, но с определенной тревогой. Все они чувствовали нехватку времени, и, бросив последний взгляд, Минхо вернулся в свою группу.

Хёнджин был следующим, кто подошел к Чанбину, и на этот раз Чонин наблюдал за происходящим, поскольку в присутствии Дживайпи он чувствовал, что больше не контролирует свои действия. Чанбин протянул руку, и они оба, казалось, упали в объятия друг друга, Хёнджину каким-то образом удалось заставить себя выглядеть меньше в объятиях Чанбина. Чонин не заметил, как глаза Дживайпи заострились от интереса, но, по крайней мере, у него хватило приличия покинуть группу, чтобы закончить прощание наедине, поэтому он остановился на пассажирском сиденье и наклонился, чтобы поговорить с ожидающим агентом. в этом.

Чанбин и Хёнджин разошлись, и хотя Чонин не мог видеть выражения лица Хёнджина с того места, где он стоял, действия Чанбина были ясны, когда он поднял руку и смахнул то, что могло быть только слезами на лице Хёнджина. Сам старший, казалось, был близок к тому, чтобы сломаться, и резко сглотнул.

Чонин отвернулся, чувствуя те же непреодолимые эмоции, что и перед возвращением.

Все мысли о потенциальном любовном интересе Чанбина исчезли, и их заменила обида на самого себя из-за того, что он мог когда-либо развлечься чем-то настолько беззаботным, хотя на самом деле их ситуация была совсем не такой.

Он чувствовал движение вокруг себя, предположительно Чан двигался вперед, и звук прерывистого дыхания приближался. Мягкий голос Сынмина достиг его ушей, он шептал утешительные “все в порядке”, за которыми следовали приглушенные рыдания. Чонин вздрогнул.

Он не поднимал головы снова, пока пара шагов не приблизилась к их группе, и заставил себя оглянуться на Чанбина, который выглядел немного спокойнее после разговора с Чаном. В настоящее время он тихо разговаривал с Дживайпи, вся теплота в его выражении исчезла, прежде чем он коротко поклонился и двинулся к водительской стороне фургона.

Когда его рука потянулась, чтобы схватить ручку, он оглянулся на группу, которая все еще сгрудилась перед зданием, через которое проходил кратчайший путь к их квартире. Черты его лица смягчились, и на поляне воцарилась тишина, но никто ничего не сказал. Больше ничего нельзя было сказать.

С последним взмахом руки и улыбкой на губах Чанбин вошел в фургон, и это был последний раз, когда они видели его перед тем, как машина уехала.

Парковка внезапно опустела, и тишина стала неловкой. Дживайпи все еще стоял там, где раньше стоял фургон, наблюдая, как его сияющая фигура постепенно исчезла из поля зрения и исчезла за деревьями. Все они еще какое-то время оставались неподвижными, каждый из них не хотел покидать это место и продолжать свою жизнь, как раньше.

Дживайпи нарушил тишину, бросив взгляд в их сторону, впервые с тех пор, как он вышел на поляну, он правильно их узнал. Он слегка вежливо кивнул им, на что они последовали примеру Чана и ответили поклоном, даже несмотря на то, что Хёнджин все еще яростно тер глаза.

— Чонён сказал мне, что повязка больше не понадобится, Феликс, – сказал он, его голос легко разносился на расстоянии. — Скоро я свяжусь со всеми вами по поводу вашего обучения.

Ответа не последовало, и Дживайпи, похоже, и не ожидал его, поскольку через секунду он повернулся и направился обратно в свой офис. Чонин не мог не задаться вопросом, действительно ли он делал что-нибудь, кроме как сидел за столом и выглядел устрашающе, поскольку это было единственное занятие, которое он делал с тех пор, как Чонин впервые встретил его.

Закрытие автоматических дверей позади Дживайпи, казалось, означало конец момента, а вместе с ним и необходимость группы стоять снаружи в унылую погоду. Было такое ощущение, будто через несколько минут должен начаться дождь, и Чонин был рад, что дождь еще не начался, поскольку это сделало бы прощание еще более неприятным.

— Тогда… – Чан потер руки, оптимизм в его голосе был слышен принудительным. — Тогда давайте вернемся, да?

Он также не получил ответа; группа была приведена в уныние событиями того дня. Они уныло начали совершать короткий обратный путь в свою квартиру, ощущение мрачности висело в атмосфере.

Чонин шел рядом с Джисоном, и он не мог не вспомнить бесчисленное количество раз, когда они вместе шли в бункер в компьютерный зал, счастливо болтая о том, что произошло недавно, или о том, на что они планировали потратить свое время. день. Часто это была найденная ими новая видеоигра, но иногда они готовились к миссии, и поэтому их обсуждения были более серьезными. Однако они очень редко ходили молча, как сейчас.

Так много изменилось.

Когда они наконец добрались до своей квартиры, Чан открыл дверь и впустил их всех. Хёнджин направился прямо к арке, и всего через секунду они услышали звук закрывающейся двери. Он делил свою комнату с Чанбином, поэтому Чонин мог представить, что он остался один, и никто из них не сделал ни шагу, чтобы последовать за ним.

Чонин задержался в дверном проеме, в то время как остальные вошли, их движения были необычно медленными и нерешительными, когда они вышли в главную комнату. В последние дни они провели некоторое время без Чанбина, поскольку он был нужен для брифингов и встреч, так что это был не первый раз, когда все семеро были без него. Однако между нынешним и тем временем была такая разница, что окружающая среда полностью изменилась.

Минхо направился на кухню, Феликс инстинктивно последовал за ним. Джисон последовал за ним и сел на один из табуретов, перегнувшись через стойку и спрятав голову в руках.

— Кто-нибудь хочет еды? – тихо спросил Минхо, когда Феликс сел рядом с Джисоном и протянул неповрежденную руку, чтобы утешающе положить руку Джисону на плечо. — У меня все еще осталось немного клубники с тех пор, как мы в последний раз совершали набег на кухню Дживайпи.

— У меня нет особого аппетита, но спасибо за предложение, – ответил Сынмин с легкой улыбкой, прежде чем наклониться и постучать Чонина по запястью, чтобы привлечь его внимание. — Я буду в нашей комнате, если я тебе понадоблюсь.

Чонин молча кивнул, отвечая на улыбку Сынмина своей собственной слабой улыбкой, но не последовал за своим парнем, когда он проходил под аркой, как только что сделал Хёнджин. Как бы Чонин ни любил Сынмина, в тот момент он чувствовал себя слишком безнадежным, чтобы желать чего-то другого, кроме как валяться в собственном одиночестве.

Поэтому, бросив последний взгляд на остальных, оставшихся на кухне (Чан уже подошел, чтобы присоединиться к ним), он вместо этого ушел в свою маленькую компьютерную комнату.

Все было почти так же, как и раньше, и Чонин почувствовал, что слегка расслабился, войдя. В отличие от остальной части квартиры, в эту комнату остальные заходили очень редко, и поэтому с отсутствием Чанбина не казалось, что она изменилась так радикально. Экраны смотрели на Чонина, когда он приближался – их число было немного больше, чем было до встречи с Дживайпи, поскольку впоследствии ему подарили еще несколько компьютеров.

Однако, как только Чонин сел, он почувствовал себя таким же взволнованным, как и раньше. Любые остатки утешения, которое он нашел в шутках с Чанбином, исчезли и были заменены желанием сделать это снова, чего, как он знал, не будет в ближайшее время. Он даже не был уверен, как долго это продлится, и от этого было еще хуже.

Его пальцы дернулись, и ему захотелось дотянуться до одной из ближайших клавиатур и заняться какой-нибудь работой. К сожалению, он ничего не мог сделать; все, что у него было, это файлы, к которым система Дживайпи в настоящее время предоставила ему доступ, и они были ограничены, поэтому он уже изучил каждый из них. Все еще было то странное, необъяснимое присутствие, которое он впервые почувствовал, когда был с Сынмином, и которое наполняло его такой нервозностью, но со временем его острота уменьшилась. Чонин больше не чувствовал к этому такого интереса, как раньше, и он также мог сказать, что, если бы он все же попытался дотянуться до этого, ему пришлось бы приложить все усилия. В тот момент он был не в том психическом или физическом состоянии, чтобы сделать это.

Единственное, что Чонин хотел сделать с помощью технологий, – это установить контакт с Чанбином, но он не мог этого сделать, и не сможет на протяжении всего путешествия старшего.

Чувствуя ужасное беспокойство, Чонин откинулся на спинку стула и поморщился. Он ненавидел эмоции, которые наполняли его. Он не был уверен, как это назвать; страх, страх, печаль, тоска — все они соединились и образовали одну тошнотворную дыру в его сердце.

Это чувство так часто обременяло его, что он с невеселой улыбкой задумался, стоит ли ему назвать его самому. И все же, несмотря на такую частоту, справиться с этим никогда не становилось легче. Во всяком случае, он ненавидел это с каждым разом все больше и больше, не из-за того, что он чувствовал, а из-за того, что это значило.

Впервые он почувствовал это, когда работал только с Сынмином, и его оставили в покое, пока Сынмин отважился отправиться в район, где они выследили группу Кле. После того, как он присоединился к остальным, он все еще чувствовал это на миссиях, хотя это было значительно менее тревожно, чем раньше, возможно, потому, что с ним остались Хёнджин, Джисон (а позже) Минхо. Но затем эмоции вернулись к нему с невообразимой силой, когда Сынмин пропал, и начали ослаблять хватку только тогда, когда они все благополучно вернулись в бункер и стало ясно, что с Сынмином все будет в порядке. То же самое произошло после того, как Феликса застрелили, и чувство тошноты Чонина только усилилось из-за того, сколько крови было.

Это было похоже на паразита, который цеплялся за него в определенные моменты, и он начал видеть в этом закономерность. Это всегда приходило к нему всякий раз, когда он ждал, либо возвращения своих друзей, либо чтобы узнать, в порядке ли они.

Теперь оно вернулось, и Чонин ничего не мог с этим поделать. И, возможно, это было самое худшее, поскольку оно длилось несколько дней, а может быть, даже недель.

Чувствуя, как слезы разочарования и беспомощности наворачиваются ему на глаза, Чонин поднес сломанную руку к голове и прижал холодный металл к виску, внезапно почувствовав, что у него поднялась температура. Мысль о том, что ему придется справляться с безымянными эмоциями, так долго червившимися в его желудке, была почти невыносимой.

Дверь позади него открылась, и если бы не легкий кашель, который человек издал, чтобы привлечь внимание Чонина, он бы и не заметил, что он больше не один.

Опустив руку, чтобы потереть глаза, Чонин развернулся на стуле лицом к своему посетителю.

— Я просто проверяю всех, смотрю, как у них дела… – начал Чан, входя и тихо закрывая за собой дверь. Его взгляд осторожно остановился на Чонине, хотя по обеспокоенному опущению его рта было ясно, что он уловил плаксивость Чонина. — Ты в порядке?

Чонин сломался.

Рыдания, которые он бессознательно сдерживал, вырвались из него раньше, чем появились слезы, но Чану потребовался всего один крик, чтобы двинуться вперед, и естественное, знакомое тепло окутало Чонина. Руки Чана уверенно обняли Чонина за плечи, и, продолжая сидеть, пока Чан стоял, он прижался щекой к белой ткани куртки Чана, его голова едва доходила до груди старшего.

Нежная рука прошлась по светлым волосам Чонина, и Чонин мысленно представил грустное, сочувственное выражение лица Чана, когда он пробормотал: 

— Ох, Йени.

— Мне очень страшно, – признался себе Чонин, прерывисто дыша. Он не мог собраться с силами, чтобы поднять руки, и мог только дрожать в объятиях Чана. — Мне очень, очень страшно.

Возможно, именно этим словом обозначалось то, что он чувствовал. Он боялся пережить ту боль, которую они уже испытали, и боялся, что Чанбин не вернется к ним. Он был так напуган.

Он почувствовал, как Чан испустил долгий, дрожащий вздох, который подтвердил Чонину, что он не единственный, кто изо всех сил пытается справиться. Он уже знал, каким был Хёнджин, а Джисон сам был в нескольких шагах от нервного срыва. Минхо, Феликс и Сынмин казались немного более собранными, но Чонину нравилось думать, что он тоже, еще несколько секунд назад.

Чану потребовалось всего лишь спросить, в порядке ли он.

— Я знаю, – сказал Чан в конце концов, его голос дрожал. — Но с Чанбином все будет в порядке. Я знаю, что так и будет.

Чонину удалось лишь слабо кивнуть, и Чан успокаивающе похлопал его по голове. По правде говоря, Чонин не был уверен, насколько его ужас был направлен на то, что Чанбин может пострадать, поскольку он знал, что Чанбин силён; он сам видел это воочию. Если Чанбин не мог с чем-то справиться, то Чонин сомневался, что кто-то сможет, и он не думал, что Дживайпи даст добро на столь опасную миссию.

Он начал понимать, что больше боится всего, что сейчас происходит, и что уход Чанбина стал катализатором, который должным образом усилил его тревогу. Он не хотел, чтобы Джисон начал тренироваться и сражаться, когда это означало, что он оставит Чонина позади и подвергнется еще большей опасности, и он не хотел рассматривать возможность того, что их всех запишут на миссии, которые они не выполняли. решили пойти дальше сами. Теперь Дживайпи будет контролировать это. Он будет контролировать все.

Чонин просто хотел вернуться в те дни, когда они вместе проводили время в бункере, вскоре после того, как Феликс присоединился к их группе, но до того, как он получил внезапное сообщение от Мирох относительно отца Сынмина. Он до сих пор помнил, как они весело проводили время, перекрашивая тренировочную комнату, возясь на кухне и разыгрывая друг друга, используя свои способности.

— Я хочу домой, – захныкал он.

Рука Чана замерла в его волосах, и Чонину показалось, что он слышит прерывистое дыхание старшего из-за звука его собственных слабых криков. Слезы у него текли так же регулярно, и он чувствовал бы себя виноватым за то, что намочил спортивный костюм Чана, если бы не знал, что материал в любом случае водонепроницаем и что это не имеет никакого значения.

На мгновение он подумал, что Чан собирается промолчать, но после паузы он услышал надломленный голос, шепчущий: 

— Я тоже.

Слова Чана вызвали небольшую перемену в Чонине, и некоторая ноющая тоска по дому, которую он чувствовал, сменилась опасением. Он немного замедлил плач, его горло сжалось от рыданий, которые он до сих пор не выпустил, но он не обращал внимания на нарастающее давление в груди.

Вместо этого он поднял руки и прижал их к спине Чана, лениво сравнивая, насколько его куртка была немного толще и грубее, чем у Чанбина.

Чонин никогда раньше не был в Дживайпи, и поэтому затянувшееся незнакомство вызвало у него немедленный дискомфорт и вызвало желание вернуться к чему-то знакомому. Однако Чан провел там большую часть своей жизни, и его слова о том, что он хочет вернуться в бункер, могли означать, что в Дживайпи есть что-то угрожающее, чего им следует избегать.

Внутренне Чонин знал, что Чан говорит это, поскольку он тоже очень любил их предыдущий дом, и что он просто был лучше, чем их нынешний, но в своем нынешнем пессимистическом настрое он не мог не предполагать худшее.

— Можем ли мы… Можем ли мы действительно доверять Дживайпи? – спросил он, слегка высвободившись из объятий, чтобы посмотреть на Чана.

Там, где он ожидал увидеть уязвимость, поскольку Чан все больше говорил так, будто сам вот-вот расплачется, Чонин обнаружил нечто совершенно иное.

Должно быть, после вопроса Чонина произошли какие-то изменения, поскольку внезапно на лице Чана появилось выражение холодной решимости. Чонин ассоциировал Чана с теплотой – по его теплым улыбкам, объятиям и голосу, но он впервые видел Чана, воплощающего другую половину его силы.

Дрожь непроизвольно пробежала по спине Чонина.

— С нами все будет в порядке, – сказал Чан, не отвечая прямо. Даже если бы Чонин не потерял дар речи из-за пугающей, но не менее утешительной решимости старшего, он не смог бы спросить еще раз, поскольку Чан продолжил: — Как только Чанбин вернется, мы все будем вместе. И ничто не причинит нам боль, когда это произойдет. Я позабочусь об этом.