После ухода Чанбина время потекло пугающе размеренно. Как будто с его уходом искаженное, бессвязное ощущение сменилось чем-то более гладким, и это нервировало Сынмина, ведь должно было быть наоборот. Длительное отсутствие кого-то из них, без каких-либо признаков его местонахождения или благополучия, должно было полностью потрясти их мир.

Но, возможно, он и без того был настолько потрясен, что ему оставалось только вернуться к некоторому ощущению стабильности.

Сынмин привык — не высовываться. Он делал это много раз раньше, пережив череду драматических событий, за которыми следовало отсутствие активности, что он использовал, чтобы снова взять себя в руки. В первый раз ему пришлось затаиться, когда он ушел из дома, он и Чонин делали это каждый раз, когда заканчивали набег на Кле, а потом он делал это и с остальной частью группы. В настоящее время они, по сути, делали то же самое; им угрожали, некоторые из них серьезно пострадали, поэтому им была оказана помощь, и им требовалось время, чтобы прийти в себя. И все же почему-то в этот раз всё ощущалось совсем по-другому.

Они проводили дни, слоняясь по квартире, посещая столовую, чтобы поесть, и совершая прогулки по штаб-квартире Дживайпи либо для того, чтобы воспользоваться такими удобствами, как тренажерный зал, либо просто для того, чтобы размять ноги, поскольку после такого большого количества активности раньше, было почти больно ныне не заниматься вовсе. Все они знали, что рано или поздно начнутся и их тренировки, поэтому не хотели терять форму.

Что касается их тренировок, то всего через полторы недели после ухода Чанбина Феликса сочли достаточно здоровым, чтобы делать все, что он хотел. Повязку он давно уже не носил, и все шестеро оставшихся друзей были рядом, когда с Феликса сняли последнюю повязку, обнажая слегка покрытую шрамами, но в целом полностью зажившую кожу под ней.

Физическое исцеление произошло на удивление быстро. Сынмин до сих пор не был уверен, почему именно, хотя Чан вскользь упомянул, что один из агентов медицинской бригады, некто по имени Юна, чьи способности, по-видимому, позволяли ей ускорить процесс деления клеток который отвечал за заживление тканей тела. Сынмин догадался, что в отделе было много других, кто тоже играл в этом роль, о которых он просто еще не знал. Однако иногда он не мог не желать, чтобы один из восьми из них обладал силой, позволяющей исцелять, поскольку наблюдение за выздоровлением Феликса открыло ему глаза на то, насколько полезными могут быть способности в этой области.

Психическое исцеление, с другой стороны, было тем, что, как все они знали, могло занять немного больше времени. Хотя Феликс, казалось, был полон решимости сохранять оптимизм и даже, казалось, лучше справлялся со всем происходящим, чем большая часть их группы, но все они знали, что он был глубоко травмирован случившимся. Он не только был самым последним присоединившимся к ним, но также, возможно, меньше всего подвергался жестокости мира и боевых сражений, и поэтому то, что он был так близок к смерти и таким ужасным образом, должно быть, потрясло его таким образом, что Сынмин даже не мог себе представить.

Как только Феликсу разрешили покинуть медицинское отделение, все они ожидали, что Дживайпи немедленно свяжется с ними, поскольку он, очевидно, стремился начать их обучение как можно скорее. Честно говоря, стало небольшой неожиданностью вернуться в квартиру и обнаружить, что Чонина не ждали сообщения, и это чувство замешательства только росло по мере того, как вечер продолжался, а от мужчины не было никаких сообщений. Даже Чан был застигнут врасплох. Однако никто из них даже не рассматривал возможность связаться с ним, поскольку они не хотели ни с чем торопиться.

Хёнджин предположил, что Дживайпи ждал, пока Феликс оправится от травмы, полученной в результате произошедших событий, но, учитывая, что именно Чан собирался его тренировать, это предложение не рассматривалось долго. Все знали, что Чан был лучшим и самым мягким тренером Феликса и никогда бы даже не приблизился к тому, чтобы зайти с ним слишком далеко.

В ту ночь они все пошли спать с некоторой осторожностью, и Чонин довольно долго отказывался отдыхать, просто на случай, если его чип предупредит его о вызове из Дживайпи, как это было в прошлый раз. Сынмин позволил младшему просидеть до полуночи, и тогда он пришел к выводу, что они действительно ничего не получат до утра, и потащил Чонина в постель.

Но на следующее утро они ничего не получили.

И на следующее утро.

И на утро после него.

Сынмин вздохнул, глядя на свой полупустой стакан с водой. Стоял полдень, и прошло уже две недели с тех пор, как Чанбин ушел. Позже в тот же день он ожидал, что отправится в спортзал с Чаном и кем-то еще, решившим пойти с ним, прежде чем они все уйдут и устроят несколько безвкусный ужин, из-за которого Сынмин страстно скучает по готовке Минхо. Он привыкал к однообразию их жизни в штабе, но его это не устраивало.

Ему хотелось что-то сделать, но он не хотел делать то, о чем его просил Дживайпи, поэтому он чувствовал себя довольно беспокойным и потерянным. Он налил себе стакан воды не потому, что хотел пить, а потому, что хотел чем-нибудь заняться. Если бы у Минхо были какие-то ингредиенты, он мог бы попытаться что-нибудь из них приготовить, но их шкафы и холодильник были совершенно пусты. Минхо, похоже, не повезло; теперь, когда он появлялся где-нибудь, кроме буфета, чтобы забрать свою порцию еды, его отсылали прочь, прежде чем он успевал даже открыть рот, чтобы попытаться объясниться. Дживайпи, должно быть, распространил информацию о том, что делают его силы, поскольку Сынмин заметил, что агенты вокруг них всегда напрягались, если Минхо говорил.

Сам Минхо сидел рядом с ним в баре. Они вдвоем проводили большую часть времени на кухне на базе: Минхо готовил большую часть еды, а Сынмин любил печь, когда было настроение (Феликс часто присоединялся к нему в этом). По крайней мере, блондин теперь полностью выздоровел, поэтому у Минхо, похоже, больше не было инстинктивной потребности готовить для него при каждой возможности.

Сынмин слышал, как Чан, Джисон и Феликс разговаривают на диванах позади них, но не мог точно разобрать, о чем идет речь. Хёнджин, вероятно, был в своей комнате, где он проводил большую часть своего времени за последние пару недель, и Сынмин предположил, что Чонин был за своими компьютерами.

Проведя пальцем по краю стакана, Сынмин рассеянно размышлял, стоит ли ему принести младшему немного воды. Иногда он беспокоился, что Чонин не заботится о себе, когда он чем-то занят, и хотя Чонину в данный момент не над чем работать, он проводил так много времени с технологиями, что с таким же успехом мог бы этим заняться.

Словно зная, что Сынмин думает о нем, Чонин прошел через арку. Сынмин поднял голову, чувствуя, как его губы мгновенно растянулись в улыбке, но улыбка исчезла, когда он увидел выражение лица Чонина.

— Йени... Что-то случилось?

Руки Чонина были крепко сжаты перед ним, и глаза Сынмина метались между ними и его лицом, пытаясь понять, что случилось. Лицо младшего было напряженным, и выражение лица казалось зловещей смесью нервозности и растерянности, и, учитывая, что он почти наверняка был в своем компьютерном зале незадолго до этого, Сынмин мог примерно догадаться, в чем заключалось развитие событий.

— Я получил сообщение от Дживайпи, – сказал Чонин, выражая подозрения Сынмина. Минхо выпрямился рядом с Сынмином, а сам он потянулся за водой, так как во рту у него внезапно пересохло. Разговор быстро затих позади них, и Сынмин представил, что остальные тоже подслушивали их. Однако Чонин, похоже, не заметил внезапного внимания к нему, поскольку его глаза оставались сосредоточены только на Сынмине, прежде чем они подскочили, чтобы посмотреть на одного из троицы на диванах. — Он хочет, чтобы Джисон и Сынмин пошли навестить его.

Они все ждали, пока Чонин уточнит и расскажет больше о том, что должны были делать остальные, но это было все, что мог сказать их младший. Тогда Сынмина осенило, что Чонину больше не о чем сообщить. Прежде чем Сынмин успел как следует осознать, что это может значить, или почувствовать последующее беспокойство, Чан заговорил.

— Только Джисон и Сынмин? – В его голосе было что-то от той же опаски, и поэтому Сынмин взглянул через плечо в сторону старшего. И действительно, Чан поднялся на ноги после объявления Чонина, все следы беззаботной беседы, которую он вел с Джисоном и Феликсом, исчезли из его тела. Вместо этого все его тело выглядело напряженным от дискомфорта, и ситуация только ухудшилась после небольшого, неохотного кивка Чонина.

Сынмин отпил воды, но обнаружил, что она уже не так успокаивает, как раньше. Он резко сглотнул, и его взгляд нашел Джисона, который был сразу за Чаном, тот все еще сидел, но, казалось, был в секундах от того, чтобы вскочить на ноги. Было ли это из-за волнения или нервозности, Сынмин не был уверен.

— Я действительно не понимаю… – сказал Феликс, стоя рядом с Джисоном, его брови нахмурились в замешательстве. — Я думал, что мы будем делать все как группа.

— Такова была сделка, – пробормотал Минхо, глядя на поверхность перед собой. Он поджал губы, и Сынмин ясно увидел в нем собственное недовольство происходящим. Чрезвычайно взволнованная часть его, которая не хотела встречаться с Дживайпи без присутствия одного из их старших участников, надеялась, что Чан и Минхо возьмут на себя ответственность сопровождать их, но в то же время он знал, что неподчинение Дживайпи, вероятно, было не лучшей идеей.

Джисон откашлялся и встал, выражение его лица выражало то же беспокойство, что и Сынмина, хотя его слова контрастировали с этим. 

— Дживайпи ведь раньше сказал, что мы с Сынни будем тренироваться в парах, так что, возможно, это не так уж неожиданно. Несмотря на то, что он согласился позволить нам работать в группе, он также, похоже, хотел сосредоточить наши тренировки в небольших группах. 

Сынмин задумчиво пожевал нижнюю губу. Если Джисон был рад пойти в паре, как он, казалось, был, то мало что можно было сделать. Сынмин знал, что если бы они оба попросили, Чан без колебаний пошел бы с ними, но без этого у него не было бы оправдания дать Дживайпи, когда мужчина неизбежно спросил, почему Джисон и Сынмин не были одни, как он хотел, чтобы они были.

Более того, Джисон не ошибся. Их выбрали в пару для тренировок, и для них было бы просто непрактично тренироваться вместе, когда их способности настолько различаются.

Но Сынмин думал, что с ним все будет в порядке, если они просто будут тренироваться. Он беспокоился о том, что Дживайпи будет разговаривать с ними, задавать им вопросы и, возможно, даже допрашивать их, и никто не встанет у него на пути, как это было раньше.

Ты слишком надумываешь, строго сказал он себе, на мгновение закрывая глаза и допивая оставшуюся воду. Он, как обычно, был параноиком. Дживайпи, вероятно, просто собирался проинформировать их о своих планах, прежде чем дать им некоторые инструкции, а затем предоставил бы им это, поскольку он, похоже, был занятым человеком. Сынмин изначально не доверял Чану, Чанбину и Джисону, а также не доверял Минхо, но в обоих случаях его подозрения оказались напрасными. Возможно, в этот раз было то же самое.

Сынмин старался не думать о том, как в последний раз, когда он игнорировал свои инстинкты и действовал против своих тревог, его чуть не похитили.

— Джисон прав, – сказал он, несмотря на то, что его сердцебиение ускорилось в знак протеста. — Тренироваться будем только мы вдвоем, так что имеет смысл пойти только нам. Все будет хорошо.

Он не был уверен, кого он пытался убедить этим последним комментарием, но, похоже, Чану это помогло. Поза старшего потеряла некоторую напряженность, и он кивнул в знак согласия. Сынмин понял, что изначально он, возможно, был против этой идеи не потому, что беспокоился о Джисоне и Сынмине, а потому, что он не хотел, чтобы они шли одни, если им это не нравится. Их совместное согласие, похоже, было всем, что ему было нужно.

Сынмин оглянулся и встретился взглядом с Чонином, который молча наблюдал за этим разговором. Раньше Чонин опускал взгляд на пол, но когда он почувствовал на себе тяжесть взгляда Сынмина, он, не колеблясь, установил зрительный контакт.

Чонин ясно выразил свои чувства к ситуации на лице, чтобы Сынмин мог прочитать, а маленькая, слегка грустная улыбка на его губах означала, что у него тоже не было аргументов. Это последнее, что нужно было Сынмину для подтверждения.

Он медленно отодвинул стул от стойки и спрыгнул с него, взял стакан с водой и отнес его в раковину. Он помоет его, когда вернется, хотя думал, что если кто-то из остальных забеспокоится, они займутся этим сами и закончат работу за него.

Джисон уже перешел с диванов на середину комнаты и, казалось, с некоторым нетерпением ждал, пока Сынмин присоединится к нему. Он постукивал ногой, по-видимому, желая не заставлять Дживайпи ждать, а также узнать, какой у них будет план. Сынмин был не так заинтересован, поэтому он подошел медленно, находя время, чтобы еще раз взглянуть на своих друзей.

Феликс поднялся со своего места и молча наблюдал, его лицо напряглось в задумчивой хмурости, которая соответствовала лицу Чана, когда тот снова перешел назад, чтобы они снова оказались близко. Чонин остался в арке, хотя выглядело так, будто он слегка отодвинулся, и Сынмин ожидал, что он вернется в свой компьютерный зал, как только они уйдут. Минхо был единственным, кто не смотрел в глаза ни Джисону, ни Сынмину, а вместо этого, казалось, сверлил точку в стене напротив, его губы сложились в твердую линию, а челюсть сжалась. Ему, как ни странно, казалось, больше всего не нравился такой поворот событий.

Однако у Сынмина не было времени размышлять о странном поведении Минхо, и вместо этого он повернулся, чтобы посмотреть на Джисона.

— Хорошо, – сказал он, желая набраться смелости, чтобы без проблем пережить предстоящую встречу. — Стоит ли нам-

Он не был уверен, как ему удалось оборвать себя, но внезапная перемена в атмосфере заставила его остановиться. Яркие глаза Джисона оторвались от Сынмина и снова сосредоточились на чем-то позади него, сияя вновь обретенной смесью удивления и беспокойства. Сынмин оглянулся через плечо и увидел Хёнджина, который только что прошел под аркой.

Хёнджин по-прежнему регулярно появлялся в квартире, но его появления были редкими и с большими промежутками, часто ограничиваясь только временем еды. В остальных случаях он проводил время, закрывшись в своей комнате, что способствовало общему настороженному настроению группы. Он позволил бы остальным войти, если бы они того хотели, и в те несколько раз, когда Сынмин это делал, он был довольно разговорчив. И все же было в нем что-то особенное, чего Сынмин не мог понять, как будто его мысли всегда были где-то в другом месте, несмотря на то, что его внимание было сосредоточено на настоящем. Окруженный подозрениями разум Сынмина изначально объяснял это каким-то побочным эффектом от лекарства, которое дал ему Дживайпи, но в конце концов пришел к выводу, что Хёнджин просто не совсем тот, по какой-то причине.

Чанбин был единственным, кто отсутствовал, и все же казалось, что они потеряли двух участников.

Поэтому вид Хёнджина, стоящего там так неожиданно, вызвал у группы небольшую волну шока.

— Я слышал, что происходит, – объяснил он свое появление, похоже, уловив коллективное удивление остальных. — Я просто хотел прийти и пожелать вам обоим удачи.

Глаза Хёнджина, казалось, сузились от беспокойства, а кожа вокруг них выглядела слегка красной. Сынмин почувствовал, как его черты лица смягчились, как из сочувствия к внешности старшего, так и из благодарности за то, что он приложил усилия, чтобы выйти и поговорить с ними, когда он явно чувствовал себя не лучшим образом.

— Спасибо, Джинни, – мягко сказал он, Джисон энергично кивнул в его сторону в знак согласия. Сынмин хотел сказать гораздо больше: от выражения желания, чтобы Хёнджин почувствовал себя лучше, до напоминания другому, что он здесь, чтобы выслушать все, о чем Хёнджин хочет поговорить.

Он чувствовал, что в долгу перед Хёнджином, после того, как тот всегда был рядом с Сынмином в самые мрачные моменты его жизни. Кроме того, без совета и поддержки Хёнджина Сынмин, возможно, никогда бы не набрался смелости противостоять своим чувствам к Чонину, и теперь он был более счастлив в их отношениях, чем когда-либо мог себе представить.

Однако он знал, что и ему, и Джисону нужно идти, в то время как Хёнджин не уйдет в ближайшее время. У него будет возможность поговорить с Хёнджином позже, и он дал себе внутреннее обещание сделать это.

Хёнджин помолчал еще мгновение, затем кивнул в ответ на благодарность Сынмина и отошел, предположительно обратно в свою комнату. С его уходом больше ничего не удерживало его и Джисона, поэтому, попрощавшись с остальными, они тоже ушли.

Как только дверь за ними закрылась, и они оба направились в сторону офиса Дживайпи, Джисона, казалось, поразила реальность того, что они делали. Сынмин все еще чувствовал большую тревогу, но предполагал, что для Джисона начать программу тренировок под руководством человека, который больше всего подходит для ее разработки, было очень захватывающей перспективой.

— Я не могу поверить, что это в самом деле происходит, – сказал он, затаив дыхание, кажется, подсознательно ускорив темп до быстрой ходьбы, за которой Сынмину почти пришлось бежать трусцой, чтобы не отставать. — Я имею в виду, что мы делаем это. Мы собираемся сами поработать над нашими силами вместе. Ты можешь в это поверить? Это воодушевляет!

— У меня есть несколько слов для этого, но не думаю, что “воодушевление” одно из них, – пробормотал Сынмин, когда они вышли из здания своей квартиры и пересекли парковку, направляясь прямо к двойным дверям, которые в конечном итоге привели к офису Дживайпи.

Джисон добродушно вздохнул, услышав ответ Сынмина, хотя, похоже, он не позволил пессимизму младшего сильно повлиять на его настроение. Вместо этого он, казалось, только стал более бодрым, вся предыдущая нервозность, которую Сынмин чувствовал в нем, была забыта, поскольку он намеревался компенсировать плохое настроение Сынмина, улучшив свое собственное.

— Да ладно тебе, Сынни, это захватывающе! – Он ворвался в дверь, но быстро отпрыгнул назад, чтобы успеть придержать одну из них, прежде чем она врежется Сынмину в лицо. — Мы собираемся тренироваться вместе! И я знаю, что для тебя это может быть своего рода понижением в рейтинге, но сама мысль о том, чтобы тренироваться с тобой? Ты всегда был таким опытным, и я равнялся на тебя, поэтому мысль о том, что с этого момента я действительно смогу работать с тобой? Я до сих пор не могу уложить это в голове, и от этого все кажется более реальным.

Сынмин почувствовал, как часть его нервозности уступает место нежности, и он стал немного лучше понимать волнение Джисона, хотя сам все еще не мог отразить его. Он также был немного польщен, так как никогда раньше не считал себя “опытным”, но слова Джисона были произнесены с таким тоном восхищения, что Сынмин почти почувствовал себя взволнованным.

Он решил приложить немного больше усилий, чтобы скрыть свои негативные чувства, и поэтому слушал с нежной, слегка застенчивой ухмылкой на лице, пока Джисон продолжал болтать. Они повторили маршрут, по которому добирались туда, когда Дживайпи ранее вызвал всю группу, и, к счастью, даже вдвоем они смогли вернуться в офис Дживайпи. Однако, когда они остановились возле него, Сынмин почти пожалел, что они не заблудились по дороге, поскольку это, по крайней мере, немного отложило бы встречу.

Пугающая перспектива постучать в дверь и войти совершенно по собственному желанию сама по себе пугала. Отсутствие Чана внезапно стало чрезвычайно поразительным, поскольку они оба колебались, привыкшие к присутствию старшего, чтобы сделать первый шаг.

Еще через несколько секунд глядя на дверь, Джисон слегка откашлялся и сказал тоном притворной храбрости: 

— Я пойду первым. Я старший.

Сынмину захотелось усмехнуться, и он на мгновение отвел взгляд от выгравированной надписи “Дживайпи”, чтобы взглянуть на Джисона. 

— Меньше чем на десять дней. Я не знаю, насколько обоснованным является твой аргумент.

Джисон сделал паузу, и на мгновение показалось, что он собирался возразить, прежде чем передумал и повернулся обратно к двери. Прежде чем Сынмин успел предположить, что он пойдет первым, другой шагнул вперед и поднял на удивление твердую руку, чтобы постучать.

Ответ, как и раньше, пришел немедленно, и простая фраза: “Войдите” была произнесены знакомым тоном Дживайпи. Сынмин затаил дыхание, когда Джисон осторожно открыл дверь, но поспешил войти вслед за старшим, не желая расставаться ни на секунду.

К большому удивлению Сынмина – и Джисона, судя по тому, как его шаги запнулись, из-за чего Сынмин чуть не врезался ему в спину – Дживайпи был не один.

Две незнакомые женщины стояли перед столом Дживайпи, стоя в одинаковых позах, крепко сцепив руки за спиной. Они оба были одеты в те же белые спортивные костюмы, что и Джисон и Сынмин, но эта схожесть в одежде мгновенно обесценилось из-за того, насколько по-разному держались пары.

В течение первых нескольких дней в организации Сынмин заметил, что, за исключением самого Дживайпи, не было никаких исключений в отношении совершенно белой униформы, которую все они должны были носить на месте. Он мог подумать, что должна быть какая-то система экипировки или, по крайней мере, что-то вроде значка, обозначающего звания агентов, но быстро понял, что в этом нет необходимости. Было легко определить, является ли человек агентом более низкого ранга или агентом с гораздо большей ответственностью и репутацией, просто по тому, как он вел себя и как действовали вокруг него другие.

Таким образом, он сразу смог сказать, что эти две женщины имели большой опыт работы в Дживайпи, и поэтому руководитель пользовался большим доверием. Их позы были жесткими, но не такими, как у Сынмина, которому казалось, что он вот-вот потеряет равновесие из-за того, насколько целеустремленно он пытался удержаться. Вместо этого они просто выглядели ответственными и настороженными, всегда готовыми к тому, что Дживайпи хотел им сказать.

Ни один из них не обернулся при появлении Джисона и Сынмина, поэтому поначалу Сынмин мог видеть только их спины. У одной были короткие, гладкие черные волосы, аккуратно и ровно подстриженные, а у другой, чьи локоны были светло-каштановыми, как у Сынмина, свободно ниспадали ей на плечи.

Застигнутый врасплох неожиданными гостями, Джисон не продвинулся дальше в комнату, а Сынмин только отодвинулся со своего места сзади, чтобы стоять рядом со своим другом. Хотя дверь за ними закрылась, никто не предпринял никаких попыток войти дальше.

Дживайпи, казалось, уловил их неуверенность, и на его лице появилась легкая веселая улыбка, когда он дружелюбно помахал им рукой.

— Проходите, вы двое. Познакомьтесь со своими тренерами. Обещаю, они не укусят.

“Тренера.”

Это слово вызвало у Сынмина достаточно реакции, чтобы дать ему силы двигаться, и он первым шагнул вперед, оказавшись в промежутке между двумя незнакомыми агентами. Они оставили между собой достаточно места, чтобы он и Джисон могли стоять, так что они были прямо в поле зрения Дживайпи, и вскоре Джисон подошел, чтобы завершить построение.

И снова ни одна из женщин не удостоила ни Сынмина, ни Джисона взглядом, а лишь продолжала смотреть перед ними в сторону Дживайпи. Сынмин не хотел показаться грубым или импульсивным, поэтому, несмотря на собственное жгучее любопытство, последовал их примеру и пристально сосредоточил свой взгляд на мужчине перед ним.

По какой-то причине Сынмин ожидал, что Дживайпи будет контролировать все их тренировки. Он не осознавал, что им поможет кто-то другой, хотя, если подумать, это имело смысл. Дживайпи очень редко покидал пределы своего офиса, и если бы он постоянно наблюдал за тренировками, то Сынмин наверняка чаще замечал бы его на площадке. Предложение Чана стать тренером Феликса также не казалось таким уж диковинным.

— Джисон, Сынмин, это Мин, а это Еын. Они будут помогать вам все время, пока вы здесь. Надеюсь, у вас все будет хорошо. – Вступительные слова Дживайпи дали Сынмину повод наконец посмотреть в сторону и принять агентов, и он так и сделал.

Он начал с того, что взглянул на ту, на кого Дживайпи указал первой: — Мин. Это немного сбивало с толку, так как это прозвище Сынмин ассоциировал с Минхо, но то, как Дживайпи это сказал, настолько отличалось от того, как их друзья обращались к Минхо, что Сынмин не думал, что это будет слишком большой проблемой.

Мин, та самая с черными волосами, которую Сынмин изначально заметил сзади, все еще не отводила взгляда от Дживайпи, даже несмотря на то, что Сынмин смотрел на нее. Поэтому он смог ознакомиться только с ее боковым профилем, который был удивительно мягким и милым для человека, чье выражение лица было таким каменным и бесстрастным.

С другой стороны, как предполагал Сынмин, была — Еын. Ее черты было еще труднее разглядеть, поскольку Джисон и ее собственные волосы закрывали ему обзор ее лица, но он почти мог различить блеск ее глаз и резкий контур ее носа, прежде чем снова посмотреть на Дживайпи, не желая создавать впечатление, будто он глазеет.

Он не узнал в них никого, кого видел на этом месте раньше, но опять же, он не приложил особых усилий, чтобы познакомиться с людьми. Единственными, кого он мог выделить из толпы и назвать по имени, была Чонён, которая отвечала за выздоровление Феликса, и двое, которые сопровождали их в первый день – Цзыюй и Ёнхён – и, конечно же, его друзья.

— Их способности позволяют им очень хорошо работать вместе, поэтому у них большой опыт работы над совместимостью сил. Их способности также имеют некоторое сходство с вашими, как вы потом узнаете, так что это должен быть очень полезный опыт.

Сынмин обменялся быстрым взглядом с Джисоном, прежде чем снова посмотреть на Дживайпи. Он не думал, что когда-либо встречал кого-то, кто обладал бы способностями, хотя бы отдаленно похожими на его собственные, и Джисон, казалось, разделял это чувство, поскольку смотрел на незнакомок с вновь обретенным любопытством. Сынмин чувствовал скорее тревогу, чем любопытство, поэтому не отводил взгляда от Дживайпи.

— Что же… – Дживайпи еще раз улыбнулся им, прежде чем указать на дверь. — Сейчас я передаю вас этим двоим. Я с нетерпением жду возможности услышать все о тренировке позже!

И снова Сынмин был застигнут врасплох. Тон Дживайпи передавал ощущение окончательности, но каждый раз, когда Сынмина вызывали в его офис, встреча казалась изнурительной и затяжной. Однако сейчас прошло едва ли пять минут, и Сынмин не мог до конца поверить, что все уже закончилось.

А затем, словно для того, чтобы развеять любые сомнения в голове Сынмина, агенты по обе стороны от них кивнули и отступили из-за стола. У Сынмина и Джисона не было другого выбора, кроме как уйти, несмотря на неуверенность, которую они оба чувствовали, поскольку Мин придержала открытую дверь, и никто не хотел заставлять ее ждать.

Сынмин едва успел развернуться и взглянуть на Дживайпи в последний раз, как дверь за ними закрылась.

Если Сынмин ожидал, что они будут зависать снаружи, не зная, что делать дальше, как и раньше, то он ошибался. Продолжая свое быстрое движение, Мин и Еын отправились в путь, даже не остановившись, чтобы проверить, следуют ли за ними двое других. К счастью, Сынмин был достаточно внимателен, чтобы немедленно начать действовать позади них, и, взяв Джисона за руки и протащив его на несколько шагов, старший тоже смог не отставать.

Они оставались приклеенными друг к другу, пока шли в нескольких шагах за агентами, оба не зная, куда они идут и что их ждет. Поворот событий был таким внезапным; Сынмин едва мог поверить, что еще полчаса назад он праздно сидел в квартире.

Ни Мин, ни Еын не предложили им никаких объяснений относительно того, что происходит, и Сынмин сомневался, что вопрос принесет что-то существенное, поэтому он промолчал и немного крепче сжал руку Джисона.

Выйдя из офиса Дживайпи, они прошли мимо дверей, ведущих в раздевалки и просторный тренажерный зал, прежде чем оказались в множестве незнакомых коридоров. Сынмину никогда не нужно было идти дальше, и во время исследования он решил больше выходить на улицу, чем внутрь, так как стены и лабиринт коридоров вызывали у него клаустрофобию. 

В итоге они пересекли один из мостов, которые проходили между башнями, и на короткое время Сынмин и Джисон смогли взглянуть через стекло на автостоянку внизу, прежде чем она снова была скрыта бетонными стенами.

Наконец, пара перед ними остановилась. Сынмин почти не обращал внимания на их местонахождение, так как все, что можно было видеть, это протяженные коридоры вокруг них и случайные двери, раскинувшиеся между ними. Та, перед которой они сейчас стояли, выдавала так же мало, как и остальные, и на ее поверхности не было никаких знаков или табличек, намекающих на то, что находится внутри, в отличие от офиса Дживайпи. Единственное, что разбавляло лест темно-серого металла, — это дверная ручка вместе с небольшим квадратом стекла, вырезанным из нее на уровне глаз и предположительно служившим маленьким окном, чтобы заглянуть внутрь.

Однако, прежде чем Сынмин смог должным образом подумать об использовании его, Еын толкнула его и пошла внутрь, а это означало, что Сынмину был предоставлен полный обзор интерьера комнаты.

Он не был уверен, чего ожидал, но это определенно было не то, что их встретило.

Комната была примерно такого же размера, как офис Дживайпи, но была совершенно пустой, из-за чего казалась немного больше. Определяющими чертами стали стены, которые были покрыты бесчисленными длинными и относительно толстыми проводами. Они сияли под единственным светильником, свисавшим с потолка, злобно сверкая, когда Сынмин двигался и менял угол, под которым свет отражался от их поверхности. Это было почти как быть окруженным более крупными версиями чипа Чонина, хотя стены казались гораздо более неестественными, а маленький кусочек металла в руке Чонина всегда казался красивым.

Другим аспектом комнаты, который привлек внимание Сынмина, была дверь напротив них, которая вела в еще меньшую зону. Стена, на которой он располагался, была совершенно простой, закрашенной гладкой серой краской и разделенной безупречным блеском стекла, проходившего через ее середину. За окном стоял длинный стол, пустой, если не считать лежащего на нем ноутбука.

— Мы будем наблюдать там, как только вы начнете, так что мы вам не мешаем, – впервые заговорила с ними Мин. Сынмин вздрогнул от звука ее голоса и оглянулся, обнаружив, что она холодно наблюдает за ним, предположительно уловив его внимание к комнате.

Сынмин молча кивнул в ответ на ее объяснение, но не мог игнорировать усиливающееся чувство дискомфорта. Он уже мог представить себе двух агентов, наблюдающих за ними из-за стекла, и не мог не чувствовать, будто его и Джисона подготовили для своего рода эксперимента.

Дверь за ними закрылась, оставив Сынмину и Джисону осторожно продвинуться вперед к центру комнаты. Мин и Еын уже стояли в другом конце комнаты, хотя наконец повернулись лицом к младшей паре. Если Сынмин и надеялся найти в их выражениях какое-то утешение или поддержку, он был разочарован. К счастью, все, что он узнал о них до сих пор, научило его не делать этого, и поэтому он не удивился, когда его встретили такие же бесстрастные взгляды, как и раньше.

— Дживайпи уже познакомил нас, и нам рассказали о вас двоих. Сначала нам нужно увидеть ваши способности в действии, а после этого мы сможем приступить к работе, – объявила Еын, прежде чем склонить голову к двери, которая вела в маленькую комнату со стеклянными панелями.

— Подождите, – сказал Джисон, заставив ее остановиться и оглянуться в их сторону. Сынмин был благодарен, что его друг вмешался, поскольку он чувствовал, что все происходит слишком быстро, и что ему хотелось многое узнать, прежде чем они приступят к работе. Он даже не был уверен, что это повлечет за собой. — Эм… Ну, кажется, мы собираемся какое-то время поработать вместе, так что вам не кажется, что было бы неплохо сначала немного узнать друг друга?

Тон Джисона был нерешительным, но в то же время дружелюбным и легким, и почти любой отреагировал бы на него доброжелательно. К сожалению, эти двое были исключением, и поэтому, после еще одного момента холодного взгляда, Еын протянула руку и обхватила дверную ручку, по-видимому, с полным намерением оставить предложение Джисона полностью без ответа.

Сынмин воспринял это как свою очередь на вмешательство; как человек, у которого было немного больше опыта в стремлении дистанцироваться от других, он также знал, как обращаться с кем-то, кто делал это.

— Джисон пытался сказать, – осторожно начал он, и более уверенный тон его голоса, кажется, вызывал больший интерес у женщин, — это то, что мы хотим знать, почему вы двое были выбраны в качестве наших тренеров. Что в ваших способностях похоже на наши? Почему Дживайпи думает, что вы сможете нам помочь?

Он надеялся, что Джисон поймет намек и не будет больше спрашивать ничего непрофессионального, хотя очевидно, что Мин и Еын не заботились ни о чем, кроме тренировок с ними. И, к счастью, казалось, что Сынмин сделал правильное замечание, когда рука Еын упала на ее бок, и она повернулась, чтобы уделить им все свое внимание.

Говорила Мин, объясняя их способности так, как будто они обе были ее собственными.

— Когда я концентрирую все свое сознание, я могу создать вокруг себя щит. Я могу вытеснять вещи, но ничего не попадает внутрь. Он отражает все, от пуль до газов и взрывов. Между тем, Еын может вселиться в чужое тело, и заставить их конечности совершать движения по своему выбору.

— Дживайпи заметил совместимость между нами сразу после развития наших способностей, и он начал тренировать нас, чтобы мы могли сражаться вместе. Моя способность означает, что я не могу сосредоточиться на движении, пока мой щит поднят, но когда Еын обитает в моем теле, я позволяю ей атаковать, а сама концентрируюсь на поддержании щита. Еын разделит свое внимание между собой и мной - иногда ей приходится отбиваться от тех, кто рядом с ней, но если нет непосредственной угрозы, она будет контролировать меня, и это сможет завершить работу.

Сынмин изо всех сил пытался осмыслить то, что ему сказали, и хотел получить какой-нибудь наглядный пример. Мысль о том, что пара так тесно сотрудничает и их стратегия полностью зависит от других, была ему чужда и поэтому нервировала. Он просто не мог понять, как это будет работать.

Однако, прежде чем он успел подумать о том, чтобы задать дополнительный вопрос, Еын добавила: 

— А что касается того, почему мы помогаем вам… Дживайпи хотел попробовать посмотреть, сможете ли вы объединить свои силы, чтобы создать своего рода магнитное поле, который сможет действовать как щит. У нас двоих большой опыт в жонглировании между защитой и наступлением, поэтому мы сможем дать вам совет по этому поводу.

Даже помня об их цели, Сынмин больше не чувствовал себя удовлетворенным. Вместо этого их задача казалась еще более сложной, поскольку он не имел ни малейшего представления о том, как они с этим справятся, и все еще не доверял ни одному из агентов перед ним.

И снова они не стали ждать ответа, даже признака того, что Сынмин и Джисон поняли, что им сказали, когда Еын повернулась обратно к двери. Быстрым движением она прошла в комнату за ней.

Мин задержалась на мгновение, и Сынмин с небольшой тревогой понял, что она смотрит на него.

— Вот, – сказала она, залезая в карман спортивной куртки. — Возьми это.

Она протянула небольшой предмет, который блестел так же, как провода. Сынмин инстинктивно взял его и сразу почувствовал прохладу металла в ладони, а также мерцание силы, проснувшейся внутри него. Ему даже не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что ему только что дали что-то металлическое.

Не взглянув больше, Мин пошла по стопам Еын, а Сынмин остался в комнате один с Джисоном.

Сложив пальцы над предметом, Сынмин взглянул на своего друга, слегка нахмурив брови от дискомфорта. Сам Джисон выглядел не более умиротворенным, чем Сынмин, хотя на его лице было слегка жуткое выражение удивления, когда он наклонил голову так, чтобы мог оглядеть комнату.

— Здесь так много энергии, – тихо пробормотал Джисон, но это наблюдение было обращено скорее к нему самому, чем к Сынмину. — Я чувствую это.

Сынмин моргнул, прежде чем переключить свое внимание с Джисона на стены, заставив себя увидеть их в несколько ином свете. Раньше он считал их странным дополнением к архитектуре комнаты и даже испытывал к ним некоторое презрение из-за сравнения, которое он чувствовал между ними и чипом Чонина.

Однако лицо Джисона заставило его переосмыслить свое отношение, и он пришел к нескольким выводам. Во-первых, Джисон разделял связь Сынмина с магнитами – он обладал способностью чувствовать, когда существует высокий потенциал использования его силы. В этом случае провода, должно быть, пропускали значительный электрический ток, раз Джисон наблюдал за ними с таким благоговением. Во-вторых, они не случайно оказались в этой комнате и, вполне возможно, что провода были проложены специально для них.

Сынмин сглотнул, внезапно почувствовав тяжесть ожиданий, которые могли на них давить, и перевел взгляд на стеклянную панель и двух женщин, стоявших за ней.

— Во-первых, мы хотим посмотреть, на что ты способен, – сказала Еын, ее голос теперь слегка приглушен из-за разделяющей их стены. — Сынмин, ты пойдешь первым. Пожалуйста, используй свои силы, чтобы переместить предмет, который мы тебе дали.

Сынмин воспринял это как знак того, что нужно действительно обратить внимание на объект, поэтому он взглянул вниз и разжал кулак вокруг небольшого куска металла.

По сравнению с его кинжалами он был не слишком простым и не таким изобретательным, как монеты, с которыми Чан изначально начал его обучение. Вместо этого ему вручили компактный серебряный металлический шар, отдаленно напоминающий мрамор. Он был недостаточно мал, чтобы выдерживать такое же давление, как монеты, а отсутствие краев казалось посланием: ему не дадут ничего, чем он мог бы причинить вред.

Однако, пока Сынмин покатал сферу между указательным и большим пальцами, он пришел к выводу, что, если бы он действительно захотел, он мог бы запустить ее с достаточной скоростью, чтобы она могла действовать как пуля. Впрочем, Мин и Еын не обязательно об этом знать. Сынмин решил, что, возможно, лучше будет сохранить силу своих способностей в секрете, по крайней мере, на данный момент.

Решив не заставлять пару ждать долго, так как он понимал, что это может быть подозрительно, Сынмин подбросил шар в воздух и поймал его взглядом.

На мгновение он повисл совершенно неподвижно, прежде чем он продолжил демонстрировать истинную степень своих способностей. Повернув голову так, чтобы результат его движения был очевиден для женщин, он перемещал мяч слева направо, а затем заставлял его подниматься и опускаться, просто кивая.

Возвращение к такому тривиальному упражнению на мгновение показалось совершенно обескураживающим, но внимание Сынмина было привлечено чем-то другим, и его колеблющаяся концентрация заставила магнит слегка покачиваться.

Если бы он сражался и направил всю свою концентрацию на управление своими кинжалами для достижения максимального эффекта, он, вероятно, не заметил бы этого. Тем не менее, несмотря на то, что задача была такой простой и требующей таких небольших усилий, разум Сынмина был достаточно спокоен, чтобы он уловил странное мучительное чувство, которое он чувствовал внутри себя.

Это было трудно описать, и поэтому он не думал озвучивать это, хотя знал, что это, вероятно, как-то связано с необычной комнатой, в которой они находились. Все, что он знал, это то, что в атмосфере произошел сдвиг, и что это влияло на его удержание магнита.

Сынмин не стал пытаться понять, что это за чувство, и поэтому снова сосредоточил свое внимание на сфере. И когда он это сделал, он с трепетом шока осознал, что оно движется.

Сотрясения было почти невозможно разглядеть, но острое зрение Сынмина мгновенно уловило их. Мяч, до этого праздно висевший в воздухе, вибрировал. Каждую секунду через него проносилось несколько импульсов, и кому-то другому это могло показаться лишь результатом рассеянности Сынмина, но для него это было нечто большее. Он знал, на что способны его силы, после многих лет изучения их в изоляции, и это было ненормально.

Сынмин моргнул в шоке и замешательстве, и в тот момент, когда его веки на долю секунды закрылись, магнит упал. Сынмину едва удалось протянуть руку и поймать его, прежде чем он упал на землю, хотя это означало, что он слегка споткнулся и потерял самообладание, которое он хотел сохранять на протяжении всего сеанса.

Однако его это не особо волновало, и вместо этого он попытался проглотить дурное предчувствие, снова сжимая металлическую сферу в руке, эффективно скрывая ее от своего взгляда.

Он заставил себя пристально посмотреть на стекло, выжидающе замечая выражения лиц двух женщин, наблюдавших за ним из-за него. Он привык получать какую-то реакцию после того, как впервые продемонстрировал свои способности, из-за их жуткой природы для наблюдателя, но неудивительно, что ни Мин, ни Еын не выглядели шокированными. Похоже, они тоже не были впечатлены, но Сынмин подавил разочарование, заявив, что не сделал ничего, достойного похвалы.

Даже не предложив Сынмину никакой обратной связи, Мин, слегка кивнув головой, переключила свое внимание на Джисона.

— Хорошо, Джисон. Нам сказали, что твои способности позволяют тебе манипулировать электричеством. Все верно?

Джисон, который выглядел одновременно взволнованным и напуганным в ожидании своей очереди, тихо пробормотал “верно”.

— Мы бы хотели, чтобы ты показал нам, пожалуйста, используя провода вокруг тебя.

Ему было дано немного больше указаний, чем Сынмину, поэтому неудивительно, что Джисон не терял времени даром, прежде чем подойти к ближайшей стене. Сынмин не был до конца уверен, как женщины планировали следить за прогрессом Джисона, учитывая, что не было возможности физически увидеть, что происходит внутри проводов, но он знал, что у них, вероятно, был какой-то способ сделать так, чтобы быть в курсе событий, о котором он не догадывался. 

На этот вопрос вскоре был дан ответ, когда Джисон протянул руку, и Сынмин увидел, как его рука очень легко коснулась блестящей поверхности провода. Краем глаза он заметил движение: Мин резко наклонилась над ноутбуком, стоявшим на столе. Ее острые глаза были сосредоточены на экране, и хотя Сынмин не мог видеть, что происходит, он понял, что его функция, должно быть, заключалась в том, чтобы отслеживать прогресс Джисона с помощью электричества.

Прошло еще несколько секунд молчания, прежде чем Мин выпрямилась и снова посмотрела на Джисона. 

— Этого достаточно. Спасибо.

Джисон с легким вздохом убрал руку, и Сынмин заметил, как другой слегка согнул пальцы, словно избавляясь от какого-то чувства покалывания, которое задержалось в них. Сынмин раньше сам подвергался ударам электрическим током и мог представить, какую нервозность они вызывали.

Он еще раз поискал в лице женщин реакцию, но они выдали так же мало, как и раньше. Никто из них не выглядел ни в малейшей степени шокированным, а вместо этого они только выглядели так, как будто подтвердили то, чего уже ожидали.

Возможно, именно поэтому они так быстро двинулись дальше и сделали это так беспечно, как будто то, о чем они просили, не было таким уж большим испытанием.

— Теперь, Джисон, продолжай играть с электричеством. Попробуй уменьшить ток и увеличить его; просто убедись, что ты постоянно меняешь его. Сынмин, используй свои способности, чтобы поднять магнит, и просто удерживай его неподвижно в воздухе, – скомандовала Еын, а Мин продолжала наблюдать за экраном ноутбука. — Всякий раз, когда вы почувствуете какой-либо сдвиг или просто новое ощущение, сообщите нам. Обязательно постоянно информируйте нас о том, что вы испытываете.

Сынмин уже боялся этой задачи, так как у него было представление о “сдвигах”, о которых говорила Мин, но он понятия не имел, как его можно описать. Он не хотел никого разочаровывать или создавать впечатление, что он отказывается сотрудничать, но он искренне не знал, что он может сделать.

Однако он сомневался, что получит какое-либо сочувствие ни от Мин, ни от Еын, поэтому не жаловался и не проявлял никаких колебаний, прежде чем сосредоточиться на задаче. Джисон не сдвинулся с места, где стоял рядом с проводами, поэтому предположил, что старший уже возился с электричеством.

С некоторой неохотой Сынмин снова подбросил магнит в воздух и зафиксировал его под своим пристальным взглядом. Его глаза, привыкшие оставаться открытыми в течение длительного периода времени, сразу же сфокусировались на маленькой сверкающей сфере.

Сынмин не был уверен, что Джисон делает с потоком, но это странное, необъяснимое чувство снова охватило его, и на этот раз оно сделало это с гораздо большей скоростью. Сынмин едва успел взять под контроль положение объекта, как тот снова начал смещаться, хотя теперь уже более интенсивно, и он изо всех сил старался просто удержать его на одном месте.

Он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Эффект от его способностей всегда был прост: все, на что он смотрел, он мог контролировать с помощью простой мысли, которая после практики и повторений стала для него больше похожа на инстинкт. Ему никогда раньше не приходилось бороться с магнитом, как в тот момент.

Это было почти так, как будто сфера сопротивлялась его контролю над ней.

— Сынмин, ты чувствуешь какие-нибудь изменения? – спросила Еын, напомнив Сынмину, который забыл о запрошенном отчете из-за собственного дискомфорта, что он должен сообщить им о том, что происходит.

— Это как… – Сынмин сглотнул, слегка прищурившись на объект. Он продолжал слегка вибрировать на своем месте, и никакая сила, приложенная с конца Сынмина, казалось, не могла остановить его. — Я не знаю. Это другое. Как будто что-то происходит, что-то влияет на нее, и я не могу это контролировать. Мне труднее сохранять ее в таком состоянии.

Он сомневался, что они смогли бы что-то расшифровать из его бессвязного ответа, но он не мог оторвать глаз от сферы, чтобы увидеть, как они отреагировали.

Сынмин начал понимать, что интенсивность сопротивления колеблется. Иногда он беспомощно наблюдал, как вибрирует магнит, иногда делал все, что в его силах, чтобы не дать ему вырваться из-под его контроля и улететь туда, куда он отчаянно пытался убежать, а иногда ему казалось, что все давление исчезло, и он почувствовал себя полностью комфортно.

Он мог догадаться, что – или, точнее, кто – вызывает эти колебания.

— И что ты чувствуешь сейчас? – спросила Мин, прерывая размышления Сынмина.

Сынмин ответил честно, и сделал это с большей легкостью, так как в данный момент магнит доставлял ему очень мало хлопот, и ему не нужно было уделять столько внимания, чтобы сдержать его. 

— Чувствую себя хорошо. Она ведет себя нормально.

— Хорошо, оставь это пока, Джисон, – сказала Еын, — И Сынмин, ты можешь отпустить магнит.

Сынмин сделал, как ему сказали, и поймал сферу с гораздо большим изяществом, чем раньше. Он взглянул в сторону Джисона и обнаружил, что его друг уже выжидающе наблюдает за женщинами, очевидно желая получить какую-то обратную связь или совет. Сынмин сам не был уверен, что они могут сказать, но начал учиться не недооценивать их и их знания.

— Похоже, что когда Джисон переключает электричество, это влияет на твои способности, Сынмин, – сообщила ему Мин, отрываясь от ноутбука и пристально глядя на Сынмина. — Ты сообщил о чувстве отсутствия контроля, и этого следовало ожидать. Происходит что-то другое, и тебе придется научиться приспосабливаться к этому.

— Дживайпи только сказал нам, что ты можешь перемещать магниты с помощью зрения. Есть ли что-нибудь еще в твоих способностях, хоть что-нибудь? Даже если это не кажется значительным, это может помочь нам попытаться разработать для тебя план. 

Сынмин колебался, как из-за нежелания раскрывать какую-либо информацию, так и из-за отсутствия ответа. Первоначально он не мог придумать ни одной детали, которую мог бы предложить, поскольку на самом деле он думал о своих силах только как о движении магнитов с помощью зрения.

Однако, сосредоточившись на этой идее еще немного, он понял, что было что-то еще, чего, похоже, Еын и Мин не знали. Это не имело никакого внешнего эффекта, и поэтому он часто забывал об этом, поскольку казалось, что это была просто часть его самого, а не дополнительный навык, вызванный его способностями. Это также означало, что он мог бы легко скрыть это, если бы захотел.

Но когда он посмотрел в глаза Мин, а затем перевел взгляд на Еын, он осознал, насколько серьезными и в то же время серьезными они обе выглядели. Ни одна из них не производила впечатления желания использовать какую-либо информацию против него; они лишь продемонстрировали уравновешенное и преданное желание помочь Джисону и Сынмину с совместимостью их способностей.

И вот Сынмин решил им рассказать.

— Я тоже чувствую магниты, – признался он, внимательно наблюдая за выражениями их лиц. — Это не такая уж большая вещь; это не влияет на меня и вообще не беспокоит, когда я нахожусь в комнате. Это больше похоже на признание в глубине моего сознания, что, если я ищу что-то, что можно использовать, часто я могу почувствовать, есть ли что-нибудь поблизости.

На долю секунды его слова вызвали слабую реакцию у Еын, чьи губы изогнулись в короткой улыбке удовлетворения.

— Значит, можно сказать, что у тебя есть связь с магнитами? Ты способен ощущать их только тогда, когда смотришь на них, или можешь ощущать их, даже если они не видны?

Мысли Сынмина инстинктивно вернулись к его первой встрече с Чонином, когда он почувствовал притяжение чипа младшего и предположил, что это, должно быть, ценный предмет. Отбросив охватившую его смесь веселья и нежности, он заставил свой разум вернуться к серьезному состоянию.

— Они не должны быть видны мне, – просто ответил он, и, похоже, это был ответ, который искали обе женщины, когда они обменялись быстрыми многозначительными взглядами, прежде чем снова сосредоточиться на Сынмине с вновь обретенным энергичным выражением лица.

— Хорошо, вот план того, что вам двоим нужно делать дальше, – сказала Мин, ее язык, казалось, потерял часть своей прежней отстраненной формальности из-за ее рвения. — Джисон, постепенно увеличивай мощность электричества, пока я не скажу тебе остановиться. Тогда просто постарайся удерживать ток на этом уровне. Мы не хотим, чтобы на этот раз оно изменилось, поддержи его как можно более стабильным.

— А ты, Сынмин, – взяла на себя управление Еын, и Сынмин уделил момент, чтобы почувствовать впечатление от того, насколько плавно пара, казалось, смогла соединить свои мысли, даже не разговаривая вслух. — Сделай то же самое, что и в прошлый раз – подними магнит в воздух, глядя на него. Затем очень-очень медленно отведи от него взгляд. Постарайся сделать это, не беря с собой магнит. Мы хотим попытаться отделить от него твое физическое влияние, используя при этом имеющуюся у тебя мысленную связь с ним, чтобы поддерживать свои способности. Это понятно?

Сынмин моргнул, его мысли закружились. Он смутно понимал, что от него просят сделать, но сложность задачи была непосильной. Вдобавок ко всему, мысль о возможности управлять магнитом, не глядя на него, была чем-то, о чем Сынмин никогда раньше даже не думал, и теперь его попросили попробовать это без предварительного предупреждения или подготовки.

Он не мог хорошо предвидеть такой конец, но он также знал, что не сможет отказаться.

— Вы хотите, чтобы я попытался удержать магнит в воздухе, не глядя на него? – Сказал он, хотя его голос звучал гораздо более нерешительно, чем ему хотелось.

Еын кивнула, и этот простой жест положил начало очень изнурительным двум часам тренировок.

Несмотря на то, как просто звучала задача, это было совсем не так. Это буквально заставило Сынмина взглянуть на свои силы совершенно по-другому, и так, что он не только был неопытен, но и был полной противоположностью всему, чем он считал их раньше. Ему нужно было смотреть прямо на магнит, это было основным правилом его способностей.

Теперь это правило было перевернуто с ног на голову.

Он потерял счет, сколько раз поднимал сферу в воздух, несколько секунд многозначительно смотрел на нее, а затем постепенно пытался перевести взгляд в сторону, не забирая предмет с собой. На первых нескольких оборотах он полностью провалился, и магнит, к его большому разочарованию, смещался вместе с его зрением.

Затем наступил гораздо более длительный и еще более раздражающий период, когда он мог отвести взгляд, и объект не следовал за ним, но вместо этого он бесполезно падал на землю. Его раздражение, как по отношению к себе, так и к магниту, росло с каждой неудачной попыткой. Он никогда раньше не сталкивался с препятствиями, связанными со своими силами, и поэтому не привык сталкиваться с такой проблемой.

Его глаза начали слезиться из-за повторяющихся промежутков времени, которые он заставлял себя держать их открытыми, и он осознавал, что плечи Джисона начали опускаться, физические последствия столь длительного использования его способностей, казалось, проявились и для него.

Дошло до того, что рутина стала инстинктивной, укоренившейся в мозгу Сынмина благодаря бессмысленному повторению. Ни Мин, ни Еын не сказали ничего, что могло бы остановить тренировку, и поэтому, когда магнит неизбежно падал, он поднимал его, подбрасывал в воздух и пробовал снова. Ему даже не нужно было больше об этом думать.

Сынмин заставил себя глубоко вздохнуть, чувствуя, как недовольство нарастает в груди с растущей яростью. Он не мог вынести повторений, продолжающегося разочарования, которое только он мог решить, и неприятного падения магнита, когда он снова потерпел неудачу.

Возможно, это просто было невозможно. Возможно, они просто собирались остаться в этой комнате, где Мин и Еын молча наблюдали из-за стекла, Джисон следил за электрическим током, а Сынмин застревал в нескончаемом цикле подбрасываний и падений, пока один из них неизбежно не рухнет.

Сынмин начал беспокоиться, что Джисон сделает именно это, когда заметил, как старший вяло проводит рукой по своим волосам. С волной беспокойства он осознал, что Джисон к тому времени действительно проявлял признаки усталости, струйка пота стекала по его щеке.

Внезапно Сынмина охватило чувство вины.

Ему было жаль себя, ему было скучно и его раздражало отсутствие прогресса, но ему не приходилось делать ничего особенного. Все, что он делал, это подбрасывал невесомый маленький шарик в воздух, смотрел на него и позволял ему упасть - даже когда он не должен был этого делать. Джисон, с другой стороны, должен был все время концентрироваться на своих способностях, поддерживая ток электричества вокруг себя стабильным и на той мощности, которая была нужна Сынмину.

Неудивительно, что Джисон выглядел таким утомленным. В том, что у него еще не было возможности сделать перерыв, была вина Сынмина; если бы Сынмин справился с поставленной перед ними задачей, Джисон не утомился бы так сильно.

Сынмин был настолько занят, наблюдая за Джисоном, обдумывая свои собственные самоуничижительные мысли и молчаливые извинения перед другом, что не смог должным образом обработать слова, которыми внезапно окликнула его Еын. Он понял, что что-то происходит, только когда Джисон полностью повернул голову в его сторону, его черты лица, ранее расслабленные от изнеможения, загорелись от изумления, когда его глаза сосредоточились на чем-то прямо перед Сынмином.

А потом Сынмин вспомнил, что незадолго до того, как он увидел борьбу Джисона, он держал магнит в воздухе. И хотя он больше не смотрел прямо на него, он еще не слышал характерного шума удара о твердый пол.

— Не оборачивайся! – окликнула Еын, и ее голос выдавал самые эмоции, которые были у нее за весь день. — Не двигайся.

Сынмин понял, чего она пыталась заставить его сделать; если бы он внезапно развернулся, он мог бы рискнуть нарушить момент. Он был удивлен тем, что магнит до сих пор не упал, из-за его недостаточной концентрации, но в комнате сохранялась гробовая тишина.

Ему даже не хотелось дышать.

— Теперь постарайся переместить его очень осторожно, – дала свою последнюю команду Еын.

Впервые за день Сынмин не подвергал сомнению стоящую перед ним задачу и не чувствовал никакого дискомфорта от того, насколько она сложна. Вместо этого он немедленно сосредоточился на ее завершении. Фактически, еще до того, как ему был отдан приказ, он уже начал возвращать свое внимание к присутствию магнита позади него, который, как он заметил, все еще находился в воздухе.

Каждый предыдущий опыт научил его тому, что то, что он пытался сделать, невозможно, но он только что доказал себе, что это не так.

На самом деле он не видел движения магнита, так как его лицо было отвернуто от него, но он мог сказать точный момент, когда ему это удалось. Губы Еын изогнулись в легкой улыбке удовлетворения, а Мин, которая уже давно оторвалась от компьютера, кивнула. Реакция Джисона была самой показательной: его глаза загорелись, и он устроил Сынмину радостные аплодисменты, его предыдущая усталость полностью прошла.

Когда его рука внезапно оторвалась от провода, электрический ток резко прервался, и Сынмин услышал стук мяча, ударившегося об пол позади него. Однако не имело значения, что связь была прервана, поскольку теперь все знали, что можно сделать.

Сынмин моргнул, встретился взглядом с Джисоном и обнаружил, что испытывает тот же эйфорический триумф, отражение которого он видел в сияющем взгляде своего друга. Улыбка Джисона была заразительной, и через несколько секунд Сынмин ответил на нее собственной ухмылкой, счастье и возбуждение нарастали в его груди, как буря эмоций.

— Боже мой, Сынни, ты сделал это! – Джисон вздохнул с выражением удивления.

— Мы сделали это, – ответил Сынмин, надеясь, что его благодарность и радость будут достаточно очевидны в его голосе.

Он не думал, что его счастье было связано исключительно с успехом, хотя он действительно чувствовал себя благословенным, наконец справившись с утомительным упражнением, над которым они работали часами. Должно быть, это была смесь всего этого: удовольствия для Джисона и для него самого, поскольку он понял, что впервые в жизни ему, возможно, не придется сражаться в одиночку.

Его способности были таковы, что они могли быть опасны для окружающих, так как он мог случайно кинуть кинжалом в одного из своих друзей, если бы они стояли слишком близко к врагу. Однако, если Джисон был вне опасности, а также мог предоставить Сынмину доступ к части своих способностей, на которые он никогда раньше не настраивался, тогда возможности казались безграничными.

— Что ж, я думаю, на сегодня хватит, – сказала Мин, вытаскивая Джисона и Сынмина из их общего момента триумфа. Они оба посмотрели в ее сторону и наблюдали, как она закрыла ноутбук, взглянув вверх с чуть более открытым выражением лица, чем то, которое было на ней до их сеанса. — Вы сделали даже больше, чем мы надеялись. Мы только думали, что сегодня тебе удастся убрать его из поля зрения, но тебе удалось сделать это, не имея магнита где-либо рядом с твоим полем зрения.

— Это очень впечатляет с вашей стороны, – добавила Еын. — Такие улучшения должны быть вознаграждены. Теперь вы можете сделать перерыв. Мы продолжим это в другой раз.

Похвала еще больше подняла им настроение, и пара обменялась еще одним взволнованным взглядом. Сынмин не был уверен, когда в последний раз он испытывал такое чувство гордости за себя за достижение чего-то, что раньше казалось невозможным, и почувствовал себя еще лучше, разделив этот момент с Джисоном.

Ему не терпелось рассказать остальным, что он не только сумел использовать свои способности таким образом, о котором раньше даже не думали даже такие, как Чан и Чанбин, но они также наконец нашли способ, позволяющий Джисону участвовать в этом. Это было то, что беспокоило их всех в течение нескольких месяцев, поскольку чувство бесполезности Джисона затронуло их всех; никто не хотел видеть его несчастным.

Мин и Еын, казалось, собирались уйти, а Сынмин наблюдал за ними с вновь обретенным любопытством. Хотя сеанс ему не понравился, он был приятно удивлен тем, какого прогресса они достигли и насколько терпеливыми они обе были даже во время его борьбы.

Это даже близко не было тем, что он чувствовал к Чану, но Сынмин начал испытывать внутри себя уважение к ним.

— Итак… – начал Джисон, нарушив тишину, когда две женщины направились к двери. Успех, казалось, устранил часть его прежней застенчивости. — Как долго вы двое работаете с Дживайпи?

Сынмин не ожидал ответа, поскольку пара заранее не проявляла никаких признаков разговора, но они, должно быть, также позволили некоторой своей отчужденности исчезнуть с триумфом сеанса, поскольку Мин ответила: 

— Давно.

Ее ответ заставил Сынмина взглянуть на нее наполовину из-за удивления, наполовину из любопытства. Она вошла в проводную комнату, Еын следовала за ней, но ни одна из них не выглядел особенно напряженным или стремящейся уйти, а вместо этого, казалось, были готовы удовлетворить желание Джисона поговорить.

Это было достаточно необычно само по себе, и поэтому Сынмин тоже решил воспользоваться возможностью задать вопросы, не столько из-за подозрений по отношению к двум агенткам, сколько по отношению к организации в целом.

— Значит, вы, должно быть, выполнили много миссий для Дживайпи, – сказал он, переводя взгляд с них, пока они наблюдали за ним. — Какие они?

Его вопрос, казалось, вызвал еще больше подозрений, и Сынмин обнаружил, что на него пристально смотрят пара испытующих взглядов. Голос Еын был ровным, но очень пытливым, когда она спросила: 

— Почему ты хочешь это знать?

Сынмин невозмутимо пожал плечами. Он уже знал, что ему следует постараться вести себя как можно более расслабленно, чтобы от него не ожидали никаких скрытых мотивов, и поэтому старался выглядеть таким же безобидным любопытством, как это делал Джисон.

— Если мы собираемся отправляться на миссии, я хочу знать, каков процесс.

Женщины быстро переглянулись, но, похоже, в рассуждениях Сынмина не было ничего подозрительного, поэтому Мин начала: 

— Ну…

Дверь в тренировочную комнату открылась.

Сынмин подпрыгнул и поспешно обернулся, только чтобы импульсивно кивнуть головой, признавая, что Дживайпи вошел. Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя, поскольку он не ожидал, что кто-то войдет, не говоря уже о том, чтобы это был Дживайпи. Он видел этого человека выходящим из своего офиса только один раз, когда Чанбин и некоторые другие агенты уехали на свою миссию, что заставило его поверить, что он когда-либо бродил вокруг только тогда, когда ему нужно было присутствовать на чем-то важном.

Он признал, что их первую тренировку можно было рассматривать как очень важную, но почему-то до этого момента он этого не замечал.

Дживайпи тепло улыбнулся, его глаза блуждали по группе из четырех человек. 

— Извините, надеюсь, я ничего не прервал. Хотя, похоже, ваша тренировка закончилась, так что, возможно, мне не стоило волноваться.

Сынмин снова кивнул и слегка отступил в сторону, чтобы не блокировать группу остальных Дживайпи, как это было раньше. При этом он рискнул бросить быстрый взгляд в их сторону и заметил, что Мин и Еын снова вернулись к той напряженной и внимательной позе, которую они занимали, стоя в офисе Дживайпи, и их лица больше не были открытыми.

Тогда Сынмину пришло в голову, что, возможно, им не следовало говорить о своих миссиях с Сынмином и Джисоном, поэтому они внезапно оказались такими замкнутыми, и что, возможно, то, что Дживайпи вошел тогда, не было совпадением и, возможно, он не хотел, чтобы они знали...

Но нет. Сынмин, вероятно, снова надумывает.

— Да, сэр, тренировка закончилась минуту назад, – коротко ответила Еын.

Дживайпи выжидательно остановился на секунду, но когда молчание продолжилось, он повернулся к Сынмину и Джисону. 

— И? Как все прошло?

Сынмин все еще слегка оправлялся от своих подозрительных мыслей, поэтому не хотел отвечать, да и не думал, что сможет это сделать в тот момент. К счастью, Джисон не колебался, прежде чем ответить Дживайпи, и волнения в его пересказе было достаточно, чтобы любое затворничество со стороны Сынмина не было слишком очевидным.

— Это было так здорово! Это была действительно тяжелая работа для нас обоих, но в конце концов Сынминни смог переместить магнит, даже не глядя на него, а это то, о чем мы раньше даже не думали.

Дживайпи открыто наблюдал за Джисоном, и восторженная улыбка постепенно начала приподнимать его губы. Сынмин всегда думал, что многие выражения лиц Дживайпи выглядели немного фальшивыми и натренированными или, по крайней мере, имели какой-то скрытый подтекст, но эта улыбка казалась совершенно искренней, как будто он действительно разделял волнение Джисона.

— Это прекрасно! – Дживайпи воскликнул, как только Джисон закончил, прежде чем снова взглянуть на женщин: — Что вы двое думаете?

— Это была очень впечатляющая демонстрация силы, сэр, – сообщила Еын, ее голос был значительно более размеренным, чем у Джисона, и ее слова были произнесены более задумчиво и медленно. — Мы начали с индивидуального наблюдения за их силами, а затем заставили Сынмина использовать свои, пока электрический ток находился под влиянием Джисона. Как вы и предсказывали, это имело заметный эффект.

— После того, как мы выявили часть способностей Сынмина, которая позволила бы ему улучшить свой боевой стиль, мы вступили в более продолжительный и интенсивный период тренировок, который закончился, когда, как сказал Джисон, ему удалось переместить магнит, не глядя на него напрямую. На самом деле, он сделал даже лучше и переместил его, даже не имея его в периферийном зрении, а повернувшись в другую сторону.

Мин продолжила: 

— Джисон тоже очень хорошо справился, удерживая напряжение чуть меньше двух часов. Я следила за ним все время, и оно почти не колебалось. Такой контроль и выносливость, особенно без предварительной подготовки, удивительно впечатляют. 

Джисон застенчиво переступил с ноги на похвалу, а Сынмин не сводил глаз с пола. Однако, даже отводя взгляд в сторону, он чувствовал на себе взгляд Дживайпи и ощущал одобрение, которое ощущалось по отношению к ним обоим.

— Отлично, – пробормотал мужчина, хлопнув в ладоши в тихих, но мощных аплодисментах. — Похоже, вы двое уже на пути к тому, чтобы стать полезными агентами. Как повезло!

Сынмин сглотнул, заставив себя поднять глаза и встретиться взглядом с Дживайпи. Он заметил благоговейное выражение лица и веселую улыбку, которая, казалось, не исчезла с тех пор, как Джисон впервые сообщил ему об их успехе.

И он не мог подавить ту маленькую часть себя, которая чувствовала себя счастливой.

— Похоже, вы двое сделали более чем достаточно, чтобы заслужить перерыв, – сказал он, разделяя свое внимание между парой. — Идите, примите душ, а затем сходите в столовую. Ужин уже подан, я слышал мимоходом, поэтому я уверен, что все ваши друзья там и ждут вас.

Мысль о том, чтобы немного остыть, а также снова увидеться с остальными и рассказать им о достигнутом захватывающем прогрессе, была очень заманчивой, поэтому Сынмин, не колеблясь, сделал то, что ему сказали. Он повернулся и вежливо поклонился Мин и Еын, побуждая Джисона поспешно сделать то же самое.

— Большое спасибо за вашу помощь сегодня днем, – сказал он и обнаружил, что действительно имел в виду свои слова благодарности. Хотя поначалу он был очень осторожен и хотел как можно скорее покинуть небольшую тренировочную комнату, в конечном итоге он был благодарен, что они приобрели опыт и совершили прорыв, как ради него самого, так и ради Джисона. И, несомненно, без помощи Еын и Мин они бы никогда не смогли этого сделать.

Ни одна из женщин не ответила на их благодарность, но улыбка Дживайпи стала шире, когда он смотрел, как они уходят, и дружелюбно помахал им рукой, когда они подошли к двери. Затем, словно запоздалая мысль, он позвал Сынмина.

— Ах, чуть не забыл! В награду за вашу тяжелую работу сегодня к вам в квартиру позже доставят несколько магнитных тренировочных кинжалов, на случай, если ты захочешь попрактиковаться с ними. Они будут острыми, но я доверяю тебе быть с ними осторожным, и я уверен, что у тебя достаточно навыков, чтобы сделать это.

Сынмин сделал паузу и задался вопросом, что он мог бы сказать на это. Честно говоря, он уже не ожидал, что ему позволят что-то вроде кинжала, особенно учитывая ручной мяч, с которым его заставили тренироваться в тот день, но Дживайпи снова удивил его.

Поняв, что ему следует дать какой-то ответ, он снова кивнул и пробормотал тихое “Спасибо”.

Дживайпи, похоже, хотел поговорить наедине со своими двумя тренерами, поэтому Джисон и Сынмин не придержали для них дверь. Вместо этого они покинули комнату, не сказав больше ни слова, и первые несколько шагов после ухода держали рты закрытыми.

Затем они позволили сдерживаемому волнению вырваться из берегов.

— Ебена мать! – вскрикнул Джисон, резко повернувшись к Сынмину и схватив младшего за руку. Лицо Сынмина растаяло в чистой, безудержной улыбке, когда он продолжил идти, почти волоча за собой Джисона, пока его друг цеплялся за него. — Сынминни, это было потрясающе! Ты хоть представлял, что сможешь это делать?

— Если бы я знал, я бы сделал это давным-давно, – весело ответил Сынмин, хотя его улыбка только шире, когда Джисон сцепил их руки вместе и радостно рассмеялся. — Поверь мне. У меня такое чувство, что этот прорыв принесет пользу нам обоим.

Джисон кивнул так яростно, что Сынмин удивился, что тот не пошатнулся, особенно с учетом того, насколько близко он был к тому, чтобы упасть в обморок от истощения ранее. Цвет его лица все еще был немного бледнее, чем обычно, а волосы были влажными от пота, но Сынмин не думал, что видел Джисона таким полным жизни с тех пор, как они покинули свой бункер много дней назад.

— Я полностью согласен. Я имею в виду, что раньше твои способности были действительно крутыми, но теперь они еще более круты. Как ты думаешь, ты сможешь управлять несколькими разными магнитами одновременно? Потому что, если так, я думаю, ты по сути станешь непобедимым. Ты сможешь уничтожать людей быстрее, чем даже Бинни, а у него есть лимит в пять секунд, так что это говорит о многом!

Сынмин был тронут, увидев, как много Джисон уже думал об их открытии, и идеи, которые, казалось, продолжали приходить ему в голову, о чем он тут же поделился с Сынмином. В такой обстановке было невозможно не волноваться так же, поскольку каждое новое предложение Джисона было более захватывающим, чем предыдущее.

Несмотря на усталость, они оба практически прыгали, когда вернулись в квартиру. Безграничный позитив Джисона передался Сынмину, благодаря чему его шаги стали легче, а настроение ярче.

Сынмин толкнул дверь в их квартиру, и они оба поспешили войти в дверь в надежде, что их друзья будут там, чтобы они могли немного избавиться от своего волнения. Однако слова Дживайпи о том, что они ушли на ужин, оказались правдой, поскольку в квартире было совершенно тихо и спокойно. Если бы там кто-нибудь был, Сынмин знал, что они немедленно подошли бы и спросили, как прошел сеанс.

Не позволяя тишине испортить им настроение, каждый из них принял душ и переоделся в свежие спортивные костюмы, едва уделяя время высушить волосы перед тем, как выйти из квартиры в столовую. Сынмин не осознавал этого, пока они работали, но у него появился настоящий аппетит; он предполагал, что столь интенсивные и продолжительные тренировки привели к этому.

Столовая была очень большой и поначалу напугала Сынмина своими огромными размерами. Он привык к тому, что комнаты были больше, чем им требовалось – общая зона их бункера была очень просторной – и он полагал, что это имело смысл, поскольку обе зоны были построены Дживайпи. Но была разница со столовой в штаб-квартире, потому что столы были намного больше, и когда все они были заняты (а это часто бывало во время еды), их количество могло быть ошеломляющим.

В тот вечер зал был особенно полон, учитывая, что Джисон и Сынмин пришли одними из последних участников. Единственными, кого не хватало бы, были Мин и Еын, а также Чанбин и остальные агенты, с которыми он ушел.

Однако Сынмина это даже не смутило, поскольку его взгляд сразу же остановился на столе, который занимали его друзья. С самого первого дня они всегда сидели за одним и тем же столом: довольно длинным в дальнем левом углу комнаты. Однако, даже не зная заранее, где они будут, Сынмин смог бы легко их найти, поскольку Хёнджин встал, как только они с Джисоном вошли, до этого они сидели лицом к двери и, по-видимому, ждали их прибытия.

При движении Хёнджина двое участников, повернувшись спиной, – Минхо и Чан – резко обернулись, в то время как Чонин и Феликс выпрямились по обе стороны от Хёнджина, выражение лица последнего мгновенно прояснилось и превратилось в приветственную улыбку.

Джисон улыбнулся в ответ и помчался в направлении стола, а Сынмин счастливо последовал за ним. Они оба старались не пролить еду, которая представляла собой что-то вроде супа с хлебом и овощами.

Вопросы засыпали их еще до того, как они сели, и Сынмин едва мог уследить за ними всеми. Он смутно слышал, как Минхо бормотал что-то вроде: 

— Ты выглядишь бледным, с тобой все в порядке? – сказал он Джисону, когда брюнет поставил поднос рядом с ним, в то время как Чонин и Феликс оба отсели, чтобы освободить место для Сынмина между собой.

— Что случилось? – спросил Чан, нетерпеливо наклоняясь вперед, и Чонин повторил это через миллисекунду.

Феликс немного поспешно добавил: 

— Что вы там делали?

Сынмин опустился на свое место и взял ложку, разрываясь между желанием есть и желанием рассказать друзьям обо всем, что произошло. К счастью для него, Джисон немного облегчил решение, углубившись в объяснение, которое не отличалось от того, которое он дал Дживайпи, но было немного лучше составлено теперь, когда он не был так подпитан адреналином.

— Итак, сначала Дживайпи познакомил нас с нашими тренершами. Они обе кажутся довольно милыми, хотя поначалу они были немного пугающими.

— О, кто были вашими тренерами? – с интересом спросил Чан.

— Их звали Мин и Еын, – ответил Сынмин, откусив кусок хлеба.

Чан кивнул в знак признания: 

— Ах да, я их знаю. Я никогда не работал с ними лично, потому что наши способности не были настолько совместимы, и они более старшие агенты, поэтому их использовали в миссиях, которые даже нам с Бином не было разрешено знать. Хотя они всегда казались довольно сосредоточенными. Какими они были тренерами?

Сынмину показалось, что он уловил сожаление в голосе Чана, когда тот задал вопрос, и задался вопросом, хочет ли Чан по-прежнему контролировать все их тренировки. Однако у него не было слишком много времени, чтобы обдумать эту возможность, поскольку, прежде всего, старший, похоже, просто хотел узнать, как прошла тренировка.

— Они были действительно хороши. Они определенно знали много о том, как заставить наши способности работать лучше всего, – сказал Джисон, и Сынмин кивнул в знак согласия, не видя необходимости внести в это свой вклад.

— И что случилось потом? – подсказал Чонин, переводя взгляд с явного любопытства на них обоих. — Вы использовали электромагнетизм, как упомянул Дживайпи? Это сработало?

Сынмин почувствовал, как его улыбка вернулась на его губы, и счастливо откинулся на спинку стула, пока Джисон начал рассказывать о событиях их сеанса, начиная с первоначального проявления их способностей по отдельности, уникальной планировки комнаты и, наконец, прорыва, которого они совершили.

Пока Джисон говорил, группа молча слушала и, казалось, ловила каждое его слово. Единственным, кто пошевелился, был Сынмин, пока он ел, остальные уже закончили, а Джисон был слишком увлечен своей историей, чтобы есть.

Несмотря на то, что Сынмин был там лично, он все равно уделял ему столько же внимания, сколько и окружающие, в основном из-за волнения, которое он чувствовал, слушая рассказ о событиях. Как будто с каждым предложением, сказанным Джисоном, Сынмин мог точно вспомнить, что он чувствовал в тот момент, и это становилось тем более желанным, чем дальше продвигался пересказ. К тому времени, как Джисон закончил и описывал их триумф и последовавший за ним разговор с Дживайпи, Сынмин почувствовал себя почти таким же счастливым, как и тогда, когда это произошло впервые.

Он положил ложку в теперь уже пустую миску, а Джисон замолчал и, наконец, сосредоточил свое внимание на своей еде. Восприняв завершение истории как шанс увидеть реакцию остальных, которую он с нетерпением ждал с тех пор, как они с Джисоном покинули тренировочный зал, он поднял глаза на лица за их столом.

Сначала он посмотрел на Чонина, так как чувствовал, что мнение его парня было тем, чего он хотел узнать больше всего. Чонин также имел наибольший опыт работы со способностями Сынмина, учитывая, что они были вместе пару лет до формирования группы, и поэтому он ожидал, что Чонин тоже будет шокирован, так же как Сынмин должен был узнать, что есть и другая сторона его силы, о которых никто из них не знал.

Как он и ожидал, рот Чонина открылся от изумления, но когда он повернулся, чтобы посмотреть на Сынмина, рот растаял в улыбке удовольствия и гордости. При этом Сынмин вздохнул с облегчением, поскольку, хотя он и не думал, что Чонин отреагирует негативно, всегда существовала вероятность того, что кто-то будет немного более напуганным, чем он и Джисон.

— Я так рад за тебя, – тихо пробормотал Чонин, залезая под стол и сжимая руку Сынмина. Сынмин одарил его столь же нежной улыбкой и подавил желание наклониться и поцеловать Чонина, когда на его сердце внезапно стало так легко.

— Я тоже, – добавил Чан, заставив Сынмина разорвать зрительный контакт с Чонином и взглянуть на старшего. Чан сейчас смотрел на Джисона, но вскоре его внимание переключилось и на Сынмина. — Я действительно горжусь вами обоими. Похоже, вы сегодня добились удивительного достижения.

Сынмин покраснел от похвалы, но несколько осторожно посмотрел в глаза Чана; он давно уже узнал, что старший пугающе хорошо умеет изображать улыбку и что, чтобы понять, что он на самом деле чувствует, нужно обратиться к его глазам. К счастью, Чан, казалось, был искренне счастлив, и на его лице было столько гордости, что настроение Сынмина ничуть не ухудшилось.

Он переключил свое внимание на Феликса с другой стороны и, что неудивительно, обнаружил, что блондин выглядит таким же довольным, как Чан и Чонин. Феликс не поздравил вслух, но теплота на его лице передала достаточно того, что он чувствовал, и Сынмин обнаружил, что сияет в ответ.

Однако эта улыбка вскоре исчезла, когда он повернулся к Минхо.

Старший бесстрастно смотрел на свой поднос, и на мгновение Сынмин задумался, не отключился ли он и не услышал ничего из того, что сказал Джисон. Он сразу же отверг эту возможность, поскольку Минхо раньше никогда не упускал случая обратить внимание на кого-либо из их группы, и он выглядел очень настороженным к Джисону, когда тот впервые сел рядом с ним.

Минхо лишь взглянул на тяжесть выжидающего взгляда Сынмина, и позволил первым признакам эмоций проявиться на его лице, но вряд ли это заставило Сынмина почувствовать себя лучше.

Судя по едва заметному опущению губ, сжатым челюстям и нахмуренным бровям, Сынмин мог только подумать, что Минхо выглядит противоречивым. Он ждал, пока другой скажет что-нибудь, что выдаст причину его унылого вида, но Минхо промолчал и просто слегка, почти извиняющимся поклоном головы, прежде чем снова отвести взгляд.

Было только одно объяснение тому, что Минхо был таким тихим, и Сынмин почувствовал, как волнение нарастает в его груди, когда он заметил это. Если Минхо не хотел говорить, это означало, что либо он сказал правду (чего, должно быть, он не хотел, чтобы Сынмин услышал), либо ему пришлось бы солгать, чего он поклялся не делать в вопросе, который был нечто большее, чем шутка.

У Минхо явно была проблема, но он не хотел ею делиться, а Сынмин не знал, что хуже.

Хёнджин выглядел не намного лучше, хотя, по крайней мере, у него не было такого же чувства беспокойства по поводу него. Вместо этого он молча сидел с другой стороны от Феликса, а это означало, что Сынмин не мог видеть его достаточно ясно, чтобы правильно догадаться, что он чувствует, но из-за отсутствия солнцезащитных очков было гораздо легче наблюдать за выражением лица более высокого.

Он просто смотрел на стол таким же отсутствующим взглядом, как Минхо, но даже не поднял взгляд в ответ на продолжительный взгляд Сынмина. Что-то подсказало Сынмину, что мысли Хёнджина на самом деле были где-то в другом месте, а не были закрыты намеренно.

Сынмин моргнул, его прежний восторг угас, сменившись беспокойством. Его единственным утешением было то, что ему больше не было ничего, что могло бы помешать ему проверить Хёнджина в частном порядке, как он обещал сделать.

  ***

— Джинни, ты проснулся?

Сынмин отступил назад и стал наблюдать за дверью, нет ли признаков жизни, только что прошептав что-то человеку, который, как он предполагал, находился по ту сторону двери. Он не был уверен, спит ли Хёнджин, но предположил, что нет, поскольку было еще довольно рано, а круги под глазами свидетельствовали о том, что у него появилась привычка бодрствовать.

Однако Сынмин по-прежнему считал, что лучше всего вести переговоры как можно менее конфронтационно. Поэтому он дал Хёнджину возможность не отвечать, если он хочет побыть один, а сон был хорошим алиби.

Как раз в тот момент, когда Сынмин начал догадываться, что это могло быть так, дверная ручка повернулась, и Хёнджин высунул голову в коридор.

— Я знаю, что уже поздно, – начал Сынмин, прежде чем Хёнджин успел спросить, что он там делает, — Но я хотел проведать тебя. Могу я войти?

Удивление промелькнуло на лице Хёнджина, и на долю секунды он, казалось, колебался, прежде чем кротко кивнул головой и потянул дверь ближе к себе, открывая ее для Сынмина.

Выдавив из себя, как он надеялся, утешительную улыбку, Сынмин шагнул вперед и вошел в комнату. Он старался не обращать внимания на пустую, безжизненную кровать на другой стороне, с аккуратно заправленными простынями и совершенно не смятой подушкой. Оно выглядело немного чище, чем в последний раз, когда Сынмин видел его, и он понял, что Хёнджин, должно быть, сменил простыни, даже несмотря на то, что дата возвращения Чанбина все еще была неизвестна.

Дверь закрылась, звук ее был таким тихим, но в то же время таким поразительным на фоне полной тишины, нависшей над парой. Сынмин планировал, как он войдет, но это было пределом его ожиданий, поскольку он даже не был уверен, впустил ли бы его Хёнджин внутрь.

Он поджал губы и отвернулся от заброшенной кровати, вместо этого сосредоточившись на Хёнджине, который осторожно продвигался дальше в комнату, как будто ему было незнакомо ее содержимое. Сынмин был поражен тем, насколько затенены его глаза, когда они смотрели на лицо Сынмина, одновременно выглядя наблюдательными и совершенно рассеянными.

Почему-то читать Хёнджина без очков становилось ещё труднее.

Понимая, что ему придется взять на себя инициативу и сделать что-то, чтобы разрядить обстановку, Сынмин осторожно опустился на край кровати Хёнджина, позволив ногам упереться в пол, чтобы заземлить его. Он не осознавал, насколько сложно будет подойти к Хёнджину с намерением помочь ему должным образом, хотя раньше он и другие лишь изредка проверяли его и давали ему место.

— Почему не спишь? – тихо спросил Хёнджин, все еще стоя посреди комнаты и не имея явного намерения подойти ближе.

— Потому что я хотел проверить тебя, – ответил Сынмин, поглаживая место на кровати рядом с ним. Он не улыбнулся, так как знал, что Хёнджин сможет уловить его фальшь, но старался сохранить выражение лица как можно более открытым и приветливым.

На мгновение Хёнджин посмотрел на то место, на которое указал Сынмин, прежде чем медленно пробраться туда, волоча ноги по земле. Этого было достаточно, чтобы плечи Сынмина опустились от печали, поскольку он не мог вспомнить, когда в последний раз Хёнджин, которому, казалось, всегда нравилось бросаться на Сынмина при любой возможности, колебался так сильно.

— А что насчет Чонина? – подсказал Хёнджин, садясь на самый край матраса, значительно дальше, чем первоначально приказал Сынмин.

— С ним все в порядке. Я сказал ему, что планирую прийти и поговорить с тобой, и он согласился, что это очень важно. – Сынмин все еще мог вспомнить взволнованное выражение лица Чонина, когда он подошел к своему парню на обратном пути из столовой и спросил, можно ли ему пойти в комнату Хёнджина этим вечером. Он не был уверен, что его немедленно отошлют, примут или даже переночуют там, если Хёнджин действительно в этом нуждается, но он чувствовал, что Чонин должен знать. Младший ответил полной поддержкой и признался в своей обеспокоенности по поводу ненормального поведения Хёнджина.

— О чем ты хочешь со мной поговорить? – спросил Хёнджин, возвращая мысли Сынмина к настоящему.

Сынмин оглянулся, позволяя недоверчивости проявиться на его лице. Хёнджин встретился с ним взглядом, и из-за близости между ними Сынмин ещё больше осознал, насколько измученным выглядит блондин.

Его глаза, которые раньше Сынмин мог видеть очень редко и поэтому всегда были чрезвычайно ценным зрелищем, потеряли всю искру, которая когда-то давала им свет. Они были темными от усталости, все еще красными по краям, и Хёнджин, казалось, даже слегка щурился, глядя на лицо Сынмина, но было ли это из-за растерянности или простого недосыпания, Сынмин не был уверен. Его кожа, которая когда-то сияла так здорово, стала пепельной, а это означало, что круги под глазами стали еще сильнее.

Сынмин подумал, что было бы достаточно просто поднять зеркало и позволить Хёнджину увидеть свое отражение, чтобы ответить на его вопрос, но знал, что устный ответ будет намного полезнее.

— Ну... Все мы заметили, что в последнее время ты сам не свой, и мы обеспокоены. Мы все боремся со всем, что произошло, но я думаю, можно с уверенностью сказать, что ты больше всех. – Он сделал паузу, наблюдая за любыми признаками дискомфорта на лице Хёнджина, и, не обнаружив их, продолжил: — Ты почти не выходишь из своей комнаты, ты не реагируешь ни на какие наши попытки протянуть руку помощи, и даже сегодня вечером за ужином ты был отстранен. Я думал, что прорыва, который мы с Сони совершили, могло быть достаточно, чтобы немного подбодрить вас, но это не так.

Хёнджин ненадолго закрыл глаза, а когда открыл их снова, они оказались значительно влажнее, чем раньше. Сынмин выпрямился, поскольку довести Хёнджина до слез, конечно, не входило в его намерения, но, похоже, он был на пути к этому.

— Прости, – прошептал Хёнджин, его голос дрожал. — Я был рад за вас двоих, обещаю, и мне жаль, если покажется, что я отстраняюсь или что мне все равно. Честно говоря, я просто…

— Эй, все в порядке, я знаю, – поспешно перебил Сынмин, когда дыхание Хёнджина стало более прерывистым. Отчаявшись обеспечить хоть какой-то комфорт, он протянул руку и взял одну из холодных рук Хёнджина в свою, почувствовав мгновенное облегчение, когда другая не сразу отстранилась, как он ожидал. — Мы все это знаем. Мы просто волнуемся, вот и все.

Хёнджин поднял голову, предварительно отведя взгляд от приближающихся слез, и, к счастью, его глаза казались немного более сухими. Однако они все еще сияли неописуемой печалью, и Сынмин почувствовал, как его сердце чуть не разорвалось при виде этого зрелища.

Впервые за эту ночь Хёнджин, казалось, полностью присутствовал в своих мыслях, и его взгляд был пугающе напряженным, когда его глаза блуждали по чертам Сынмина. Было что-то нетерпеливое в том, как он наблюдал за Сынмином, и брюнет с опозданием понял, что, возможно, он искал признаки того, что Сынмин лжет, только из-за беспокойства, а не из-за плохого настроения, как он, казалось, предполагал.

Спустя, как казалось, мучительно долгое время, Хёнджин прервал зрительный контакт, но, казалось, слегка расслабился при этом и дрожащим образом сжал руки Сынмина.

— Мне очень жаль, – снова извинился он, и Сынмин уже был готов отказаться от своей потребности быть виноватым, когда добавил с большей силой в голосе: — Однако в последнее время я был не в себе. Ты прав.

Сынмин выдохнул с облегчением. Он действительно не ожидал, что Хёнджин признает, что что-то не так, по крайней мере, не так скоро, но он был благодарен. Теперь он мог попытаться добраться до корня проблемы и помочь быстрее.

— Ты знаешь почему? – Сынмин начал осторожно, теперь подбирая слова гораздо более обдуманно, поскольку он видел, что слишком быстрая речь может сделать с Хёнджином в его эмоционально нестабильном состоянии. — Или как кто-нибудь из нас может помочь?

Хёнджин слегка нахмурил брови и задумчиво сузил глаза, хотя и не пытался снова встретиться взглядом с Сынмином. Он одобряюще потер большим пальцем тыльную сторону ладони Хёнджина, пытаясь быть как можно более терпеливым, поскольку признание старшего в беде заставило его так сильно захотеть помочь.

Прошло еще несколько секунд задумчивой тишины, в течение которой Хёнджин просто сидел и молча смотрел на кровать в другом конце комнаты, в то время как Сынмин подсел немного ближе, чтобы сократить расстояние между ними. Их плечи легко соприкоснулись, что, как он надеялся, стало еще одним напоминанием о том, что Хёнджин не один со своим бременем.

Наконец, Хёнджин вздохнул и печально покачал головой.

— Я не знаю, – пробормотал он с поражением, кратко одарив Сынмина извиняющимся взглядом, прежде чем снова вернуть взгляд на кровать Чанбина.

Сынмин слегка пожал плечами, давая Хёнджину понять, что это не проблема, и слегка откинулся назад, пытаясь как можно лучше расслабить позу. Его терпение должно было продлиться дольше, поскольку он не мог активно пытаться помочь Хёнджину, когда Хёнджин сам не знал, что случилось.

Ему просто придется попытаться это понять.

Сынмин знал, что если Хёнджин не сможет понять свои чувства, то шанс, что он сможет это сделать, будет очень мал, но он также знал, что простое предложение некоторых возможных идей может быть более полезным, чем просто молчание. Поэтому он слегка пожевал нижнюю губу, желая сосредоточиться на том, что он знал о Хёнджине и событиях, которые старший пережил за последний месяц или около того.

Несомненно, момент, когда Хёнджин по-настоящему изменился, наступил, когда Чанбин ушел. Прежде чем Феликс проснулся, он, по понятным причинам, был замкнутым - как и все остальные - но как только стало ясно, что их друг выздоровеет, он стал одним из самых веселых членов их группы. Лекарство, которое ему предоставили из Дживайпи, безусловно, было бонусом, и Сынмин также подумал, что он испытал такое облегчение от того, что они все были вместе и более или менее невредимы после того, как они оказались на волоске.

Но для Хёнджина не имело смысла так теряться из-за отсутствия Чанбина, когда остальные справлялись, хотя и время от времени с трудом. Сынмин ожидал, что Джисон, который часто становился наиболее тревожным в обстоятельствах высокого давления, или Феликс, чья заботливая натура и бессмертная привязанность к тем, кого он любил, были очевидны с первого момента их встречи, отреагируют именно так, но они справлялись. Даже Чан, который, возможно, был самым близким человеком с Чанбином, не испытывал такого же стресса, как Хёнджин.

Так что же отличало Хёнджина от них? Что заставило его прочувствовать это так сильно?

И тогда Сынмин понял.

Его взгляд упал на кровать напротив, а затем снова вернулся к Хёнджину, который не пошевелился и не изменил выражения лица после задумчивого, взволнованного нахмуренного взгляда, который был у него раньше. Но Сынмин чувствовал, что многое изменилось, хотя его идея была всего лишь гипотезой.

— Джинни... — Должно быть, что-то в его тоне выдало его эмоции, когда Хёнджин резко посмотрел на него, его хмурое выражение сменилось вопросительным взглядом.

— Да?

— У тебя есть чувства к Чанбину?

Сынмин не был уверен, как Хёнджин отреагирует на такой прямой, неожиданный вопрос, поскольку его собственный разум все еще догонял его выводы. Был шанс, что Хёнджин уже смирился со своими чувствами и просто очень хорошо их скрывал, но Сынмин в этом сомневался. Хёнджин ничего не выиграет, если сохранит их в секрете, особенно учитывая, что он так много сделал для Сынмина, чтобы признаться Чонину, и поэтому у пары возникло чувство доверия в отношении романтических отношений.

Поэтому он был готов к тому, что Хёнджин немедленно отключит предлог, то ли из-за отрицания, то ли просто потому, что Сынмин действительно ошибся, или даже из-за смущения, как сделал бы Сынмин, если бы кто-то раньше спорил с ним о его чувствах к Чонину.

Он не был готов к тому, что Хёнджин будет продолжать выглядеть таким же растерянным и потерянным, как и раньше.

Глаза Хёнджина еще секунду всматривались в Сынмина, прежде чем он очень тихо сказал: 

— Я не знаю.

Для Сынмина это было равносильно признанию.

Почему-то Сынмину это раньше не приходило в голову, но, подумав об этом более внимательно, он понял, что должен был заметить это гораздо раньше. Хёнджин отреагировал точно так же, как отреагировал бы Сынмин, если бы его разлучили с Чонином, не зная, как поживает Чонин, в то время как младший где-то рисковал своей жизнью.

От этой идеи у Сынмина пробежала дрожь, и он внезапно почувствовал почти удушающую симпатию к своему другу, а также более глубокое понимание того, через что проходит Хёнджин. Если он действительно заботился о Чанбине так сильно, как подозревал Сынмин, неудивительно, что он вел себя совсем по-другому.

Рука Сынмина замерла на руке Хёнджина из-за его собственного шока, но старший, похоже, совсем не возражал. Они оба просто сидели и смотрели друг на друга, Сынмин терялся в собственных чувствах удивления и сочувствия, а Хёнджин лишь казался озадаченным.

С его растущим пониманием Сынмин также почувствовал, что начинает понимать замешательство, которое, казалось, чувствовал Хёнджин, поскольку он тоже прошел через ту же стадию, что и Чонин. Он не мог разобраться в своих эмоциях, учитывая, что никогда раньше не испытывал любви, а также не имел других близких отношений, с которыми можно было бы сравнивать. То же самое, вполне вероятно, могло произойти и с Хёнджином, который, как знал Сынмин, был социально изолирован до того, как нашел их группу, и теперь, похоже, начал различать свои чувства к Чанбину в отличие от других.

Затем Сынмин кое-что вспомнил.

— Тогда... – он не удосужился точно указать момент, так как знал, что Хёнджин точно знает, о чем он говорит, — я спросил, нравится ли тебе кто-нибудь так же, как мне нравится Йени. Ты сказал: “ Возможно”. Ты думал о Чанбине, когда говорил это?

Хёнджин, наконец, проявил эмоции, отличные от смущения, когда его черты лица стали узнаваться. Сынмин уже предсказал его ответ еще до того, как он его произнес, так что это не стало большим сюрпризом.

— Да.

Затем любые остатки сомнений были искоренены из сознания Сынмина, и он почувствовал сюрреалистическое чувство радости. Хотя он все еще чувствовал себя ужасно из-за того, что пришлось пережить Хёнджину, какая-то часть его была вне себя от радости. Мысль о том, что двое его друзей, о которых он оба очень заботился, способных найти утешение и безопасность друг в друге так же, как он это сделал с Чонином, принесла ему даже больше радости, чем в тот момент, когда он ранее переместил магнит, не глядя на него.

Конечно, он все еще не знал, что чувствует Чанбин, но, когда Сынмин на мгновение вспомнил об общении старшего с Хёнджином, он подумал, что есть многообещающий шанс, что он действительно ответит на чувства Хёнджина. Хотя Чанбину нравилось обнимать их всех и он был одинаково нежен ко всем их участникам, в его выражении лица, когда он наблюдал, как Хёнджин страдает на базе Левантера, было что-то, что указывало на большее.

Прежде чем Сынмин смог что-то высказать или хотя бы выразить некоторую поддержку, Хёнджин вырвался из своей скорлупы молчания.

— Я имею в виду, я не знаю... Не то чтобы я когда-либо чувствовал что-то подобное раньше, поэтому я действительно не знаю, что это такое... Я даже не чувствовал чувства дружбы до того, как встретил вас, ребята, поэтому какое-то время я просто думал, что он мой близкий друг, – Хёнджин сделал паузу, чтобы перевести дыхание, — но теперь я уже не уверен.

Выражение лица Хёнджина внезапно стало настолько взволнованным, что часть счастья Сынмина угасла, и он приложил усилия, чтобы успокаивающе сжать руку своего друга. Улыбаться уже было нетрудно, поэтому он подарил Хёнджину то, что, как он надеялся, было очень сочувственной улыбкой.

— Честно говоря, я понимаю, Джинни, – сказал он, приближаясь чуть ближе. — Я чувствовал то же самое по отношению к Йени, в течение долгого времени. Поскольку он был у меня так долго, нашим отношениям не казалось, что им нужен ярлык, потому что он был буквально единственным, который был у каждого из нас. Но однажды, присоединившись к группе, мы поняли, что в наших чувствах друг к другу было что-то другое, в отличие от тесной дружбы, которую мы чувствовали ко всем остальным.

— Но как ты узнал, что Йени тебе нравится именно в этом смысле? – обеспокоенно спросил Хёнджин. К тому времени он, казалось, был по-настоящему увлечен их разговором, его глаза уже довольно давно не отрывались от лица Сынмина. — Откуда ты узнал, что не считаешь его просто… очень близким другом?

— Ну, мне хотелось его поцеловать, и я не думаю, что друзья обычно так думают друг о друге.

На какую-то долю секунды Хёнджин, казалось, просто сидел и обдумывал ответ Сынмина. Очевидно, он также применял эту мысль к своим отношениям с Чанбином, так как мгновение спустя его щеки покраснели, и он застенчиво отвернулся.

— Ты не можешь вываливать подобную информацию так просто, Сынни, – пробормотал он, и Сынмин нежно усмехнулся.

— Это правда, – сказал он, беспечно пожимая плечами. — Я заметил разницу в своих чувствах к Йени и к вам, ребята, и в конце концов я начал понимать, что в этих чувствах было что-то важное, потому что я больше не мог оправдываться тем, что у меня с ним более крепкая дружба. Сейчас я очень близок со всеми вами, но, тем не менее, в Йени было что-то особенное, что оттесняло его. Желание поцеловать его просто подтолкнуло меня в правильном направлении.

Пока Сынмин говорил, лицо Хёнджина постепенно начало возвращаться к своему прежнему цвету, и хотя он все еще выглядел довольно взволнованным, его губы угрюмо опустились, когда он посмотрел на Сынмина с поражением.

— Хотя сейчас я не могу думать об этом подробно… – Его взгляд переместился на пустую кровать в другом конце комнаты, и веселая ухмылка Сынмина исчезла. — Все, что у меня сейчас есть, это воспоминания.

— Но это не будет вечно, – мягко возразил Сынмин, обнаружив, что было на удивление легко пойти против его обычной пессимистической натуры, чтобы обеспечить Хёнджину хоть какое-то утешение. — Чанбин скоро будет дома, и тогда ты сможешь об этом подумать. Но я понимаю, сейчас трудно об этом думать… Так что не волнуйся слишком сильно. У тебя будет шанс смириться со своими чувствами и с тем, существуют ли они на самом деле или нет, когда он вернется. Боюсь, до тех пор ты мало что сможешь сделать.

Почему-то казалось неправильным оставлять дискуссию на этом, после того, как они потратили столько внимания и эмоций с обеих сторон, но Сынмину больше нечего было сказать. Он был готов поговорить об этом с Хёнджином подробнее, но выражение лица старшего стало немного труднее читать, как будто он мысленно дистанцировался от более открытого разговора, который они вели ранее.

Сынмин тоже это понимал. Хотя было приятно иметь кого-то, кому можно довериться, не менее важна была возможность обдумывать все в одиночку.

— Ну... Спасибо, – наконец нарушил молчание Хёнджин, отводя взгляд от кровати Чанбина и печально улыбаясь Сынмину. — Теперь я действительно чувствую себя немного лучше. По крайней мере, у меня есть что-то, что отвлечет меня от беспокойства о Бинни.

Сынмин вопросительно поднял бровь. 

— О да? Что это?

— Беспокойство о том, действительно ли он мне нравится, нравлюсь ли я ему в ответ, говорить ли мне ему-

— Эй, помедленнее, – прервал его Сынмин, морщась от смеси вины и неловкости. — Я знаю, каково это – слишком много думать, поверь мне, но это совсем не поможет.

К его большому удивлению, улыбка Хёнджина расширилась и стала более искренней, и даже было что-то похожее на веселье, просветлевшее на его лице. Его глаза слились в маленькие полумесяцы, заставив Сынмина почувствовать умиротворение от того, что он наконец-то снова увидел настоящую улыбку Хёнджина.

— Знаю, знаю, – вздохнул Хёнджин, подняв голову к потолку с притворным разочарованием. Сынмин заметил, как его бровь слегка нахмурилась, и через мгновение он снова посмотрел вниз, движением, подозрительно похожим на вздрагивание. Однако прежде чем Сынмин успел спросить об этом, Хёнджин одобрительно улыбнулся ему. — Но, честно говоря, спасибо. Сейчас я чувствую себя немного лучше.

Сынмин добродушно пожал плечами, даря Хёнджину собственную улыбку. 

— Тебе не обязательно меня благодарить. В конце концов, ты всегда был рядом со мной.

— Однако уже поздно, – сказал Хёнджин, слегка нахмурившись от беспокойства. — И ты, должно быть, устал после сегодняшней тренировки. Мне жаль, что я не давал тебе спать, и я надеюсь, что Йени не слишком скучает по тебе сейчас. 

Несмотря на его слова, ни Сынмин, ни Хёнджин не предприняли никаких усилий, чтобы сдвинуться со своего нынешнего положения, которое теперь было намного удобнее. Их руки все еще были стиснуты в знак поддержки, но это был жест не столько утешения, сколько жеста дружбы.

— Йени не ждет моего возвращения в ближайшее время, – просто ответил Сынмин, — И я не чувствую себя слишком усталым.

— Я не думаю, что остальные тоже, – прокомментировал Хёнджин. Он наклонил голову в сторону двери и слабо улыбнулся. — Теперь я слышу, как Чанни и Ликс шепчут друг другу. Кажется, никто еще не готов ко сну.

Сынмина это не удивило; он знал, что Чан и Феликс стали еще ближе после паники на базе Левантера, и учитывая, насколько они оба были довольны, следуя новостям Джисона и Сынмина, в них, вероятно, все еще оставался некоторый адреналин.

Затем Сынмин кое-что осознал и почувствовал, как в его груди поселилась тяжелая смесь подозрений и беспокойства.

— Подожди… Джинни, откуда ты это знаешь? – Его вопрос заставил Хёнджина напрячься, и Сынмин сразу понял, что его беспокойство вполне обосновано. Он почти смирился с происходящим, но все же нашел крохотную крупицу надежды на то, что Хёнджин не был таким глупым и ошибся. — С лекарством, которое тебе дали, ты не должен слышать лучше, чем обычный человек. А я вообще ничего не слышу от Чана и Феликса.

Хёнджин, должно быть, знал, что его поймали, поскольку даже не пытался ничего отрицать. Однако у Сынмина не было времени торжествовать своим умозаключением, поскольку он был слишком занят, чувствуя ужас – как по отношению к действиям Хёнджина, так и к собственному неведению к происходящему.

— Я... не принимал таблетки, – признался Хёнджин. — Я пропустил их вчера вечером и с тех пор не принимал.

Внезапно Сынмин понял гораздо больше. Он понял, почему Хёнджин внезапно появился, когда его и Джисона позвали на встречу; он слышал все, что произошло, потому что его чувства были такими же сильными, как и раньше. Вот почему его глаза в течение дня часто сужались или слегка слезились. Сынмин предположил, что это были слезы волнения, что, возможно, отчасти и было так, но они также, должно быть, были результатом боли.

— Боже мой, – выдохнул Сынмин, разъединяя их руки, чтобы он мог подвинуться на матрасе и полностью повернуться к Хёнджину. Блондин выглядел крайне смущенным, распущенные пряди волос скрывали его покрасневшее лицо и извиняющееся поджатие губ. — Джинни, ты…

Сынмин вспомнил те времена, когда он видел Хёнджина настолько открытым миру вокруг него, и мог вызвать в воображении только воспоминания, которые ранили его сердце. Он помнил, как они впервые заговорили, и Джисон закричал, заставив Хёнджина опрокинуться, зажав уши руками, как будто это был оглушительный визг. Затем, во время своей первой миссии с группой, он был доведен до слез после того, как вороны на музыкальном фестивале закричали в ночи. Еще был инцидент с Феликсом и светом в Левантере, но Сынмин даже не хотел об этом думать.

Поэтому Сынмин был удивлен, продолжая глазеть на Хёнджина, тем, что он до сих пор не смог собрать воедино то, что сделал другой. Судя по этим предыдущим случаям, должно было быть очевидно, что Хёнджин не принимал лекарства, но, за исключением нескольких необычных действий, которые можно было бы оправдать другими объяснениями, Сынмин ничего не заметил.

— П-почему ты это сделал? – Сынмин заикался, недоверие скрывалось в каждом слове.

— Это прозвучит глупо, – пробормотал Хёнджин, устало потирая лицо рукой. Сынмину хотелось сказать, что он уже сомневался в интеллекте Хёнджина, но он держал рот закрытым, поскольку чувствовал, что всё, что собирался сказать Хёнджин, будет важным. — Но… Ну, во-первых, это заставило меня чувствовать себя менее одиноким. Пока я жил в одной комнате с Бином, я привык слышать, как он входит и выходит, и двигается, но теперь его здесь больше нет, все стало таким. Мне немного помогло то, что я услышал вас, ребята, в ваших комнатах, просто потому, что это напомнило мне, что я не совсем один.

— Это и… Эти обостренные чувства в каком-то смысле напоминают мне о нем? Или, по крайней мере, они возвращают воспоминания о нем, которые помогают, когда он уходит. – Губы Хёнджина растянулись в легкой, нежной улыбке, и Сынмин почувствовал, как часть его волнения ускользнула от мирного выражения лица друга. — Он установил правила, как только мы начали жить в одной комнате, чтобы мне всегда было комфортно, и, казалось, он всегда знал, что делать, чтобы я чувствовал себя лучше, если я страдал.

Тепло разлилось в сердце Сынмина, когда он представил, как Чанбин делает все это. Почувствовав собственную мягкую улыбку, Сынмин спросил: 

— Что он делал?

— Множество вещей. Я не могу назвать их все, потому что они стали для нас обоих второй натурой, но… я помню один раз. – Глаза Хёнджина стали смотреть вдаль, и Сынмин понял, что теряется в воспоминаниях. — Это было сразу после миссии в хм… доме Чону. После этого мои чувства стали очень жестокими и вызвали у меня галлюцинации. Это становилось невыносимым, пока Бин не узнал о том, что происходит, и не попытался помочь.

— Какое бы чувство меня ни мучило, у него был способ с ним бороться. Если я что-то слышал, он позволял мне слушать биение своего сердца, если я чувствовал, что люди пытаются протянуть руку и причинить мне боль, он держал меня пока я не понимал, что единственное прикосновение, которое я чувствую, было его. – Хёнджин закрыл глаза и посмотрел вниз, его последнее признание, казалось, истощило его оставшуюся застенчивость, оставив только печаль и тоску. — Я думаю, что часть меня надеялась... Если я позволю своим чувствам снова проявиться, он будет здесь, как всегда, и я смогу увидеть его снова.

С каждым словом, сказанным Хёнджином, Сынмин чувствовал, как его негодование угасает, и хотя он всё ещё не мог до конца понять, почему Хёнджин выбрал такой вредный способ справиться с ситуацией, он мог представить себе связь между чувствами Хёнджина и Чанбина.

Однако, даже несмотря на свою смягчающуюся решимость, Сынмин знал, что не может и дальше позволять Хёнджину пропускать лекарства. Это не только могло поставить Хёнджина в неловкое положение с Дживайпи, но и, должно быть, было чрезвычайно вредно, даже если бы Хёнджин вообще не жаловался на это. Сынмин еще не знал, как именно это произошло, но он отмахнулся от любых других мыслей и сосредоточился на самой насущной: вернуть Хёнджину его облегчение.

— Послушай, я вроде как понял, – осторожно сказал он, стараясь не солгать, и в то же время слегка приукрашивая свои слова, поскольку он знал состояние уязвимости Хёнджина. — Ты хотел сделать все возможное, чтобы напомнить тебе о Бинни или заставить тебя думать, что он может скоро вернуться. Но мне очень жаль, мы просто не знаем, когда это произойдет, и ты не можешь продолжать проходить через это до тех пор, пока он не вернется.

Бровь Хёнджина дернулась, и хотя его глаза, казалось, выражали неохотное признание того, что говорил Сынмин, его губы упрямо надулись. Сынмин вздохнул, чувствуя, что для того, чтобы убедить друга, потребуется нечто большее.

— И судя по тому, что ты мне рассказал, Бин делал все возможное, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Именно это делает его таким особенным для тебя, верно?  – Хотя он не получил никакого устного подтверждения, небольшого кивка головы Хёнджина было достаточно, чтобы сказать Сынмину, что он был прав в своем предположении. Уверенный, что его следующий аргумент сработает, он продолжил: — Можешь ли вы представить, как он расстроится, если вернется и увидит, что ты делаешь? Он придет в ужас.

Наконец, Хёнджин, казалось, был действительно близок к тому, чтобы сдаться, поскольку его взгляд стал опущенным, а упрямство на лице сменилось более подавленным и угрюмым.

— Ему не обязательно было знать, – тихо пробормотал Хёнджин, но Сынмин смог немедленно прекратить свои споры.

— Я бы сказал ему.

Хёнджин ахнул, бросая на Сынмина предательский взгляд. 

— Ты бы не посмел!

Сынмин снова вздохнул, чувствуя себя родителем, пытающимся убедить своего ребенка не делать чего-то безрассудного, что неизбежно могло бы навредить ему. Он уже знал, что выиграл их спор, и что слабые попытки Хёнджина уклониться от его просьб были последним средством.

— Джинни, я хочу для тебя только самого лучшего. Ты причиняешь себе вред, и тебе нужно прекратить это. Прием лекарств не помешает Чанбину вернуться, ты это понимаешь, верно?

Хёнджин мрачно кивнул, но по-прежнему не подал никаких других признаков согласия, и поэтому Сынмин на мгновение задумался, не случилось ли что-то еще не так.

— Если проблема в лекарствах, ты всегда можешь вернуться к наушникам и солнцезащитным очкам, – осторожно предложил Сынмин. У него сложилось впечатление, что до ухода Чанбина Хёнджину на самом деле нравился его новый рецепт и отсутствие аксессуаров, которые ему приходилось носить из-за этого. Но всегда оставался шанс, что он ошибся. — Важно то, что у тебя есть какой-то способ избежать давления твоих необузданных чувств. Что бы ты ни делал, это не имеет особого значения, лишь бы это работало.

Хёнджин, казалось, начал уставать, то ли из-за сонливости, то ли потому, что он не мог заставить себя больше спорить. Он наклонил голову, ненадолго закрыл глаза, прежде чем вновь открыться, и посмотрел на Сынмина взглядом, смешанным с разочарованием и благодарностью.

—Ладно.

Сынмин мягко улыбнулся, испытывая облегчение от того, что наконец победил, а также благодарный, что Хёнджин в конце концов сдался без особой борьбы. Он протянул руку, чтобы успокаивающе похлопать старшего по спине, и оглядел комнату.

— Верно. Тогда где ты хранишь таблетки? – подсказал он, вставая с кровати и вытягивая руки над головой. Хотя он все еще не чувствовал себя слишком измотанным, его тело проявляло признаки усталости, предположительно из-за тяжелой тренировки, состоявшейся ранее в тот же день.

Хёнджин тоже встал, подошел к ящикам, которые были передвинуты к подножию его стола, и открыл небольшую коробку, стоявшую над ними. Сынмин молча смотрел, как он вытряхивает на ладонь маленькую белую таблетку.

— Я пойду на кухню и возьму немного воды, чтобы запить это, – сказал Хёнджин, поворачиваясь и направляясь к дверям. Сынмин пошел за ним, его горло слегка пересохло после всего их разговора. Он также не пил воду перед сном, и было бы неплохо составить компанию Хёнджину после того, как тот так долго был один.

Когда они вышли в коридор, и глаза Сынмина следили за таблеткой, пока Хёнджин лениво перебрасывал ее из рук в руки, ему в голову пришла мысль, которая заставила его почувствовать такую же жалость к Хёнджину, как и тогда, когда он первоначально задавал вопросы о чувствах старшего к Чанбину.

Боль от потери Чанбина, должно быть, действительно повлияла на Хёнджина, если она была хуже, чем боль от того, что он оказался в полной власти своих чувств.

Когда они вышли под арку, Хёнджин включил один из светильников, висевших над кухней, заливая помещение приглушенным светом. Сынмин инстинктивно подвинулся, чтобы выключить его, чтобы Хёнджин не слишком напрягал глаза, прежде чем он понял, что его яркость была гораздо более мягкой, чем у многих других источников света, которые он недавно пережил. Он также собирался принять лекарство, так что его вред в любом случае вскоре будет устранен.

Итак, Сынмин подошел к одному из табуретов и скользнул на него, наблюдая, как Хёнджин достал два стакана и наполнил их холодной водой из-под крана. Он был тронут тем, что второму даже не нужно было подсказывать, прежде чем получить его и для Сынмина.

— Спасибо, – сказал он, когда Хёнджин двинул стакан по столу. Его холод освежил его, мгновенно облегчив горло.

Он не видел, как Хёнджин принимал таблетку, но это было очевидно, когда ее эффект начал проявляться. Хёнджин, который до этого опирался на стойку позади него, казалось, слегка расслабился, и его глаза, наконец, смогли открыться на полную мощность.

Сынмин улыбнулся, когда их взгляды встретились, многозначительно склонив голову и сделав еще один глоток воды. 

— Чувствуешь себя лучше, да?

Хёнджин неохотно ухмыльнулся и кивнул, на мгновение выглядя так, будто собирался что-то сказать, но движение под аркой заставило их обоих остановиться.

— Ох… Мы не заметили, что кто-то еще проснулся, – сказал Джисон, выходя в приглушенный свет кухни, Минхо шел сразу за ним. Сынмин удивленно приподнял бровь; он бы не удивился, если бы появились Чан и Феликс, поскольку Хёнджин упомянул, что они оба не спали, но другой ничего не сказал об этих двоих. Он также думал, что Джисон мгновенно заснул бы после их напряженной тренировки.

Быстренько улыбнувшись Сынмину и Хёнджину, Джисон подошел к холодильнику и открыл его, в результате чего неестественный белый свет изнутри смешался с золотым светом, исходящим от потолка. Он сразу же принялся рыться внутри него, хотя Сынмин знал, что там не могло быть многого, поэтому он не был до конца уверен, что делает его друг.

Он обменялся ошеломленным взглядом с Хёнджином, который слегка прошаркал и прислонился к другой стойке, предположительно, чтобы избежать холодного воздуха из холодильника.

— Он спонтанно решил, что хочет что-нибудь поесть, – протянул Минхо, подходя к табуретке рядом с Сынмином и садясь на нее. Он бросил быстрый взгляд на полупустой стакан с водой, прежде чем протянуть руку и сделать глоток. Сынмин впился взглядом, но в этом не было никакой реальной силы, поскольку он с большим облегчением увидел, что Минхо ведет себя немного больше похоже на него самого.

Поскольку Минхо и Хёнджин, очевидно, вернулись к своим привычным поведениям, он почувствовал себя намного лучше.

— Я не виноват, что сегодняшняя тренировка довела меня до бреда от голода, – парировал Джисон, его слова были слегка приглушенными, продолжая исследовать холодильник. Со стоном он встал и угрюмо хлопнул дверью (к счастью, не слишком громко). — Здесь ничего нет!

— Потому что в последнее время мне не удавалось ничего пронести сюда контрабандой, – закончил Минхо, и Джисон снова застонал. Минхо взглянул на Хёнджина, его глаза наблюдательные, но осторожные, когда он рассмотрел внешность блондина. Сынмин не упустил из виду, как Джисон время от времени бросал взгляды и в сторону Хёнджина, как будто не мог до конца поверить, что тот, что повыше, не удалился обратно в свою комнату, как они все привыкли к нему. Минхо откашлялся и плавно добавил: — Все в порядке?

Хёнджин поднял глаза, и Сынмин не смог сдержать улыбку и кивнул, впервые за несколько дней его лицо было открытым, когда он ответил. 

— Да. Думаю, теперь да.

Джисон заметно расслабился, казалось, забыв о своем разочаровании из-за отсутствия закусок, в то время как Минхо поднял стакан воды Сынмина в жесте поздравления и сделал еще один, чуть более длинный глоток. Сынмин смирился с тем фактом, что ему удастся выпить только половину того, что ему дали, но он не слишком возражал.

Он повернулся к Джисону, заметив неожиданно энергичный вид старшего. 

— Почему ты не хочешь спать?

Джисон бросил на него взгляд, говорящий: 

— Серьезно? – прежде чем ответить: — После того, что произошло сегодня, я слишком взволнован, чтобы спать. Это отстой, потому что это означает, что мне придется дольше ждать до завтрака, но мне нравится это чувство, так что все в порядке.

Сынмин понимающе кивнул. Хотя он не был голоден, то же чувство адреналина засело в нем, и в сочетании с разговором с Хёнджином этого было достаточно, чтобы дать ему энергию, которая заставила его полностью проснуться, несмотря на истощающие события дня.

— Ты не думаешь… – Хёнджин замолчал, но надежды в его голосе было достаточно, чтобы и Сынмин, и Минхо посмотрели на него со всем своим вниманием. Казалось, он нехарактерно уклонился и продолжил нерешительно, чего не сделал бы несколько недель назад. Это напомнило Сынмину, что еще не все исправлено. — Я имею в виду, поскольку мы все, кажется, проснулись…

Он не закончил, видимо, потеряв уверенность в том, что собирался предложить. Сынмин не был до конца уверен, что это могло быть, но, к счастью, Джисон смог это догадаться.

— Мы могли бы все потусоваться вместе? – Он закончил, и Хёнджин слегка кивнул в подтверждение. Джисон оживился от этой идеи и сразу же посмотрел в сторону Минхо, словно спрашивая разрешения. Старший беспечно пожал плечами, что заставило Джисона приступить к дальнейшему планированию. — В этой комнате больше всего места, и на диванах было бы очень удобно. Однако нам следует взять с собой одеяла, если мы собираемся там спать, чтобы не замерзнуть.

Сынмин не был совсем уверен, был ли сон изначально частью плана Хёнджина, но он должен был признать, что мысль о чем-то вроде большой ночевки была ему очень привлекательна. Это позволило бы им провести некоторое время вместе, как группа, занимаясь чем-то обыденным, что, как мы надеемся, позволит им забыть, пусть и на мгновение, обо всем, что происходит вокруг них. Он понял, что на самом деле они никогда раньше не делали ничего подобного - ближе всего к тому, чтобы заснуть вместе, они были либо во время фильма, либо в задней части фургона, но всегда находились некоторые участники, которые оставались бодрствующими.

Сынмин напомнил себе, что их группа еще не укомплектована, но вместо того, чтобы использовать эту деталь для снижения настроения, он поклялся использовать ее как повод повторить тот вечер, когда Чанбин вернется.

— Я пойду и приведу остальных, если вы, ребята, начнете готовиться? – Он сделал предложение, соскользнув со своего места. Он решил, что Минхо справится с пустым стаканом воды, учитывая, что в конце концов он выпил большую часть, и направился к арке после энергичного кивка Джисона.

Сначала он посетил комнату Чана и Феликса и несколько раз постучал в дверь. Он не мог слышать звуки изнутри, но верил словам Хёнджина, сказанным ранее, и сомневался, что, если бы пара встала и болтала несколько минут назад, они бы сразу остановились и заснули.

И действительно, всего через пять секунд дверь распахнулась, и за ней появился Чан. Из-за позднего часа его волосы были немного более растрепаны, чем обычно, но в остальном он выглядел очень настороженным, особенно когда увидел стоящего перед ним Сынмина. Однако едва уловимое беспокойство вскоре исчезло с его лица, когда он увидел веселое выражение лица Сынмина.

— Что случилось, Сынни? – спросил он, и на его лице появилось одновременно любопытство и страх, к большому удовольствию Сынмина. Чан, возможно, настолько привык иметь дело со спонтанными идеями, которые возникали в его группе, например, об автомобильных гонках, что он сразу же предполагал, что они замышляют что-то злое, когда бы они ни приходили за ним.

Сынмин гордился тем, что может сообщить хорошие новости, и ответил: 

— Ну, кажется, мы все еще не спим, и если вы с Ликс не чувствуете себя слишком усталыми, мне интересно, не хотите ли вы присоединиться к нашей ночевке? У нас все есть в главной комнате.

— Разве технически мы не всегда ночуем? Мы все спим в одном здании, – сказал Чан, в замешательстве приподняв бровь. Сынмин собирался закатить глаза из-за незнания Чана, прежде чем с проблеском вины и печали осознал, что Чан действительно может не знать, что такое ночевка. Если бы у него его никогда не было, в этом не было бы ничего удивительного.

— Другое дело, если мы все находимся в одной комнате, – терпеливо объяснил Сынмин, поднимая руку, чтобы помахать рукой, когда Феликс внезапно появился позади Чана, похоже, его вызвало слово “ночевка”.

— Если это будет что-то вроде тех, что я видел в кино, то, вероятно, спать придется не так уж и много, – сказал он, хотя его глаза сияли от волнения, когда они встретились с Сынмином. Сынмин с триумфом наблюдал, как Чан физически таял в ответ на счастье младшего, и знал, что Феликс и его чудесное лицо спасли его от необходимости убеждать. — Хотя это звучит весело! Мне всегда хотелось устроить ночевку в большой компании. Давайте устроим бой подушками.

Сынмин засмеялся, как над рвением Феликса участвовать в такой хаотичной деятельности, так и над выражением страха, промелькнувшим на лице Чана, когда старший пробормотал: 

— Нет, определенно нет.

— Ребята, вам придется принести подушки, даже если мы не собираемся с ними драться, – сказал Сынмин, на мгновение отводя взгляд от них, чтобы осмотреть их кровати. — И одеяла тоже.

Он знал, что Чан технически может согреть себя и любого, кто окажется рядом с ним, но было что-то уютное в том, чтобы иметь собственные одеяла, под которыми можно было уютно устроиться. И Чан, и Феликс, похоже, разделяли это мнение, поскольку они нырнули обратно в свою комнату, чтобы начать разбирать постель. Сынмин воспользовался этим моментом, чтобы отправиться в свою общую комнату с Чонгином.

Когда он подошел к двери, его шаг был пружинистым, его хорошее настроение усиливалось настроением его друзей, и ему не терпелось поделиться положительными результатами того вечера с Чонином, который, как он предполагал, провел некоторое время, беспокоясь о том, как прошел его разговор с Хёнджином.

На случай, если младший задремал, Сынмин тихо открыл дверь и начал заглядывать внутрь, просто чтобы понять, как там Чонин. Как он и ожидал, Чонин проснулся и мгновенно сел на кровати, когда Сынмин шире толкнул дверь и вошел внутрь.

— Как все прошло с Джинни? – Он задал вопрос, как только Сынмин вошел, подтверждая предсказания Сынмина. Он также, казалось, был слегка обеспокоен, как и Чан, но как только он заглянул

— Думаю, все прошло хорошо. Действительно хорошо. – Сынмин улыбнулся и подошел к Чонину, быстро, но нежно поцеловав его в лоб, прежде чем пройти к его кровати. — Достаточно хорошо, что Джинни предложил провести ночь вместе всей группой в главной комнате. Ты согласен?

Хоть он и не смотрел, он мог услышать улыбку в голосе Чонина, когда тот ответил: 

— Конечно!

Сынмин знал, что Чонин, вероятно, хотел узнать больше, но он был благодарен, что младший больше не задавал ему вопросов, пока они оба собирали одеяла с матрасов; Должно быть, Чонин понял действия Сынмина и решил скопировать его. Сынмин знал, что не имел права давать какую-либо информацию о том, что он обсуждал с Хёнджином, хотя он бесконечно доверял Чонину, поскольку все откровения были сделаны Хёнджином, поэтому поделиться ими мог только он.

К счастью, знания о том, что с Хёнджином все в порядке и он хочет участвовать в такой общественной деятельности, казалось, было достаточно, чтобы успокоить Чонина. Когда Сынмин обернулся, сложив одеяло и одну из подушек в руках, Чонин сиял, а это означало, что у Сынмина была прекрасная возможность полюбоваться его ямочками на щеках.

Чонин засмеялся: 

— Ты такой смешной. Похоже, твоя подушка может тебя съесть.

Сынмин добродушно фыркнул и отвернулся, демонстративно направляясь к своей двери, одновременно пытаясь слегка сдвинуть свой груз, чтобы его зрение было немного менее ограничено.

Осторожно, чтобы одеяло не выпало из аккуратного квадрата, в который он его сложил, Сынмин вышел в коридор. Там было пустынно, но он уже мог слышать голоса, доносящиеся из-под арки, и поэтому предположил, что они присоединились последними. Чан и Феликс, должно быть, справились быстрее, с удивлением понял он, волнение младшего, вероятно, подпитывало их обоих.

Чонин, который был значительно менее внимательным к тому, чтобы тащить свое одеяло по земле, шел за ним, Сынмин пересек арку и вошел в основную часть их квартиры.

Он сразу же почувствовал волну комфорта, захлестнувшую его, когда он увидел своих друзей, которые полностью заняли диваны.

Самый большой из них принадлежал Минхо, Хёнджину и Джисону, и хаоса, который резонировал в их районе, было достаточно, чтобы заставить Сынмина остановиться, как из-за развлечения, так и из-за удивления, увидев, что двое старших выглядят такими расслабленными после столь долгого времени. Минхо свернулся калачиком на одном конце, крепко прижав подушку к груди, а плечи обернул одеялом. С другой стороны от него находился Хёнджин, у которого были две подушки — одна из них, предположительно, Джисона, — которые укрывали его спину. Сам Джисон, казалось, использовал Минхо и Хёнджина в качестве подушки, поскольку он лег на них обоих, и выражение его лица было воплощением блаженства. Это была позиция, которую они раньше не могли принять, поскольку обострение чувств Хёнджина означало, что ему будет некомфортно держать на коленях какой-либо груз, но с его лекарствами это больше не вызывало беспокойства. Джисон, должно быть, извлек из этого максимальную выгоду.

Между тем, Чан и Феликс вели себя немного более нормально в своем подходе к тому, чтобы устроиться поудобнее, когда они заняли другой главный диван. Они делили одеяло между собой, Феликс уютно положил голову на плечо Чана. На коленях у них была только одна подушка, из-за чего Сынмин задумался, не решили ли они взять с собой только один комплект.

Затем он понял, что им с Чонином следовало сделать то же самое, когда его взгляд остановился на единственном оставшемся месте: кресле.

— Поскольку вы двое встречаетесь и не против оказаться поближе и поудобнее, мы решили оставить это вам, – поприветствовал их Джисон, на мгновение подняв голову с колен Минхо, чтобы игриво улыбнуться Сынмину.

— Я не вижу, чтобы у кого-то из вас, ребята, были проблемы с тем, чтобы быть “поближе и поудобнее” друг с другом, – заметил Чонин из-за спины Сынмина, когда они подошли, его тон был одновременно забавным и слегка смущенным. Ни один из них еще не привык к поддразниваниям, которые они получали.

— Однако мы не жалуемся, – добавил Сынмин, бросая одеяло и подушку на кресло, чтобы у него были свободны обе руки, чтобы передвигаться по подставке для ног. По крайней мере, остальные сжалились над ними и решили оставить и это.

Выровняв подставку для ног к креслу, Сынмин упал на нее спиной и вытянул ноги, отодвигая одеяла и подушки в сторону. Он посмотрел на Чонина, который раньше наблюдал за ним с застенчивым нахмурением лица, и призывно раскрыл руки.

Его поддержка была всем, что было нужно, и Чонин бесцеремонно бросил свою ношу на том месте, где он стоял, и двинулся вперед, устраиваясь между ног Сынмина и откидываясь назад так, что его голова была аккуратно прижата к ключице Сынмина. Сынмин инстинктивно переместил руки так, чтобы они удобно обхватили верхнюю часть тела Чонина, в то время как младший стянул одеяло на бок и расстелил его им на ноги. В завершение Сынмин положил подбородок Чонину на плечо и наконец почувствовал себя полностью комфортно.

— Знаете, когда мы все вместе вот так, не возникает ощущения, что мы ушли, – сказал Чан, когда их последние два участника определились. Он не особо конкретизировал, что имел в виду, но Сынмин каким-то образом прекрасно понял.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, – размышлял Чонин, в то время как Хёнджин мягко кивнул с дивана напротив них. — Похоже, что это место могло бы стать для нас новым домом, если бы мы действительно попытались.

Некоторое время назад Сынмин побледнел бы при мысли о том, чтобы назвать штаб-квартиру Дживайпи – домом. Образ, который он сравнил с этим местом, был гораздо больше похож на тюрьму, и это продолжалось даже после того, как они прибыли и начали обживаться. Чувство дискомфорта значительно уменьшилось только тогда, когда Феликс проснулся, но даже тогда Сынмин никогда не чувствовал ничего похожего на то удовлетворение, которое он испытывал в их бункере.

Однако, когда Чонин удобно прижался к его груди, а вид его друзей, расслабляющихся перед ним, Сынмин признал, что то, что он сейчас чувствовал, было очень похоже, если не то же самое. Единственной разницей было отсутствие Чанбина, что все еще было зияющей дырой в их спокойной атмосфере.

Если бы Чанбин тоже был там, Сынмин действительно чувствовал бы себя как дома.

— Я уже начал чувствовать, что это может быть дом, – сказал Феликс, его глубокий голос идеально дополнял тишину. — Для меня это немного странно, потому что до встречи с вами, ребята, я всю жизнь прожил в одном и том же городке. Я думал, что после столь долгого времени переезд станет для меня огромным испытанием, но на самом деле это не так? Примерно через неделю, проведенную рядом с вами, я почувствовал, что нашел новый дом, и то же самое произошло и здесь.

Чан повернул голову и посмотрел на Феликса, выражение его лица заставило Сынмина улыбнуться. Ему нравилось видеть, как Чан выглядит таким счастливым.

— Может быть, это означает, что дом – это не обязательно место, – сказал Чан мягкими словами, — Но люди там, с тобой.

— Ой, да ладно, вы двое, я не хотел сегодня вечером плакать, – пожаловался Хёнджин, и хотя он явно шутил в своих ругательствах, его голос звучал слегка сдавленным. Сынмин отчасти согласился; он не ожидал, что их разговор так быстро станет настолько сентиментальным, но он также предполагал, что у них всех было много эмоций, которые они в последнее время сдерживали, но не имели выхода.

Он понял, что то, что сказал Чан, на самом деле было очень правдой, поскольку это объясняло и собственное отношение Сынмина к его чувствам. Он не считал Дживайпи местом, где ему было бы комфортно, и все же, когда он был окружен своими друзьями, он оказался неправ. И он никогда не был так счастлив оказаться неправым.

— Знаешь, что сделало бы это место еще более уютным? — спросил Минхо, рассеянно проводя пальцами по волосам Джисона. — Если бы мы сделали ремонт. Я думаю, мы могли бы сделать стены мятно-зелеными.

Сынмин ухмыльнулся и покачал головой от удовольствия, странная привязанность Минхо к этому цвету всегда озадачивала его. Он до сих пор помнил резкое впечатление, которое произвела на него база старшего, исключительно благодаря своей мятной цветовой гамме.

— Мин, если тебе не разрешено брать дополнительную еду из столовой, я очень сомневаюсь, что Дживайпи купит тебе краску! – Джисон нерешительно заскулил, когда Минхо на мгновение перестал играть с волосами младшего и хлопнул его по лбу.

— Я бы не был так уверен в этом, – плавно сказал он, поглаживая волосы Джисона, словно извиняясь. — Я могу быть весьма убедительным.

Коллективный стон, казалось, пронесся по всей группе, и Сынмин практически мог видеть, как состояние расслабленности Чана оставило его в пользу умоляющего взгляда на Минхо.

— Использовать свои силы на Дживайпи – это не лучший вариант, – отругал он, хотя на его губах заиграла ухмылка, когда он продолжил: — И кроме того, в последний раз, когда мы пытались рисовать группой… не все пошло гладко. Я не уверен, стоит ли нам делать это снова.

— Я с Чанни, – резко оборвал Сынмин, дрожа, вспоминая, что произошло в прошлый раз. Он никогда не забудет это ужасное чувство сразу после того, как Чанбин вылил краску на его рубашку, и он прекрасно осознавал, что именно с ним произойдет, когда эти пять секунд истечет. — Если кто-то и будет красить, Бинни рядом со мной не будет.

Его слова, казалось, вызвали у его друзей приятные воспоминания, хотя некоторые из них вспоминали об этом с чуть большим пренебрежением, чем другие. Сынмин мог видеть, как нос Хёнджина сморщился от отвращения при воспоминании, в то время как, с другой стороны, улыбка Феликса стала шире, и вместе с этим в комнате немного стало светлее. Однако Сынмин вспомнил, что Феликс почти не был вовлечен в этот беспорядок, что, вероятно, и объясняло его нежность, когда он оглядывался назад.

— Ты был не единственным, на кого он напал, – прокомментировал Чан, выражение его лица выражало то же забавное недовольство, которое чувствовал Сынмин. — Мне потребовалось много времени, чтобы стереть сердце, которое он нарисовал у меня на лбу. Это было даже не настоящее сердце, он не соответствовал линиям внизу. Если бы он собирался нарисовать его, он мог бы хотя бы сделать это хорошо.

Наступила пауза, когда через секунду Сынмин понял, что все они ждут, пока Чанбин прыгнет и защитит себя, как он всегда делал, когда они над чем-то его дразнили. Тишина служила изнурительным напоминанием о его отсутствии, с которым раньше было немного легче справиться в их беззаботной беседе.

Чонин поерзал в руках Сынмина, дискомфорт младшего был ощутим по тому, как он напрягся. Сынмин разделил внезапный возврат волнения и натянул одеяло поближе к их груди, в слабой попытке хоть как-то закрыться. Руки Минхо замерли в волосах Джисона, в то время как освещение слегка потускнело, а его краткая яркость исчезла вместе с хорошим настроением Феликса.

Неожиданно именно Хёнджин нарушил молчание.

— Давайте сделаем что-нибудь веселое вместе, когда он вернется, – сказал он, и все взгляды обратились к нему, одновременно от удивления и необходимости отвлечься от надвигающейся грусти. — Я скучаю по такому времяпровождению. Вот так.

Его слова на мгновение были встречены ошеломленной тишиной, прежде чем Хёнджин получил серию положительных ответов. Джисон в волнении оттолкнулся от колен Минхо, а Чан и Феликс синхронно кивнули.

— Мне бы этого очень хотелось, – сказал Сынмин, и его лицо смягчилось в улыбке. Он был так же открыт для идеи участия в групповой деятельности, как и другие, но он также был вне себя от облегчения, увидев, что Хёнджин очень постепенно возвращается к своему обычному состоянию, тем более что именно он вернул оптимизм в разговор, который произошел спад. Раньше, если бы Чанбин был упомянут, Хёнджин стал бы ещё более замкнутым, но теперь, похоже, всё наоборот.

— Что же нам тогда поделать? – спросил Чонин, слегка приподнявшись, и Сынмину пришлось задержать дыхание, чтобы не чихнуть, когда волосы младшего щекотали ему нос. — Мы здесь немного ограничены в возможностях.

— Да, это стало очевидным, когда ты решил погонять на кусках дерева, – сказал Минхо, в результате чего Джисон и Чонин бросили на него негодующие взгляды, а плечи Хёнджина задрожали от хихиканья.

Чан игриво покачал головой: 

— Да, вероятно, это был не лучший твой момент.

Они погрузились в гораздо более комфортную тишину, пытаясь придумать какие-нибудь возможности для занятий, которыми они могли бы заняться, чтобы развлечься. Сынмин автоматически подумал о ресурсах, которые у них были под рукой; многие из их прежних увлечений больше не были возможны в Дживайпи. Например, Сынмин не мог готовить вместе с Минхо с тех пор, как переехал, и у них с Феликсом не было возможности испечь любое сладкое угощение, которое им хотелось.

— Может, поиграем в прятки? – внезапно предложил Феликс. — Это место огромно, и вокруг должно быть много хороших укрытий.

— Если бы мы это сделали, мне, вероятно, не разрешили бы играть, – прокомментировал Хёнджин, слегка ухмыляясь про себя и продолжая: — Если бы я решил пропустить прием лекарств, я бы смог опозорить вас всех, как искатель. 

— Но ты бы не пропустил прием лекарств, – вмешался Чан, и окончательность в его тоне заставила Сынмина очень целеустремленно взглянуть в сторону Хёнджина. Хёнджин не ответил на это, а вместо этого выглядел равнодушным перед решимостью Чана. — И если прятки могут соблазнить тебя на это, это не вариант. Извини, Ликс.

Феликс небрежно пожал плечами, хотя, глядя на него глазами Сынмина, брюнету внезапно пришла в голову идея, и она наполнила его надеждой.

— Однажды ночью мы всегда могли бы выйти на улицу, и Феликс снова проделал бы свой трюк со звездами, – предложил он, заставив Феликса взглянуть на него. — Я знаю, это не ново, но в прошлый раз было действительно здорово. Но только если ты не возражаешь, Ликс.

— Я бы точно не возражал! – сказал Феликс, улыбаясь Сынмину, который ответил собственной яркой улыбкой.

Трепет перед моментом на поляне остался у Сынмина как одно из самых ярких воспоминаний о бункере. Он был поражен не только тем, насколько чудесным было зрелище звезд, находящихся так близко, но и тем, что это было возможно только благодаря способностям Феликса. Он так привык видеть, как их силы используются во вред людям или себе, поэтому до той ночи он не до конца понимал, какой потенциал они должны быть красивыми.

— Может быть, мы могли бы также пригласить с собой Мин и Еын, – предположил Джисон, обращаясь к Сынмину. — Они выглядели так, будто им нужно было немного подбодриться, и я уверен, что наблюдение за такими звездами помогло бы.

И вот их разговор начал принимать более продуктивный оборот. Между ними обменивались идеями, либо отвергаемые из-за чьих-то предпочтений, либо мягкие напоминания Чана о том, что им будет разрешено делать и что может навлечь на них неприятности. Они перешли от объединения и участия в розыгрышах к тому, чтобы заставить Хёнджина незаметно нарисовать их белые спортивные костюмы, пока Дживайпи не заметил.

Некоторые идеи были настолько диковинными, что Сынмин рассмеялся, а другие наполнили его таким волнением, что он едва мог удержаться на месте. Однако они никогда не заставляли его чувствовать себя чем-то иным, кроме счастья, и поэтому он получал большое удовольствие от этого момента и от перспектив, которые он открывал.

Бин, подумал он, надеясь, что старший поймет, что происходит, где бы он ни находился. Когда ты вернешься домой, тебя так много ждет.