Чонгук открыл глаза. Честно — его будто бы пожевали. Вчера он написал Чимину (вроде как из добрых побуждений), почувствовал себя прекрасно, ведь он пытается помочь, а сейчас… А туда ли он полез? Тот парень не выглядел так, словно ему хоть кто-нибудь поможет. Внешность очень приятная, пахнет от него вкусно: лёгкий, ненавязчивый цветочный аромат и совсем чуть-чуть кофе, и одевается он так, словно вылез из чонгуковых фантазий. Есть в нём что-то такое, но беспросветная грусть в его глазах, такая холодная и бесконечная… Он выглядит потерянным, и Чонгук, когда впервые увидел его, сразу понял, что хочет обнять его. Обнять и никогда не выпускать, чтобы он медленно пропитался его чувствами. Чтобы запахи их духов слились в одну общую массу и заполонили собой все вокруг. Звучит странно. Таких мыслей в голове у парня ранее никогда не возникало.

      Так, в первую очередь душ. Вчера Чонгук так и не покупался — лень оказалась сильнее его желания оставить простыни только для чистого тела. Душ, завтрак и прогулка. Пункт первый! Теплая вода, лёгкие массирующие движения головы, мочалка и ванильный гель для душа. Пункт второй! Омлет с помидорами и яблочный сок. К слову, сок на этом стакане и закончился, так что придется заглянуть в магазин. Быстренько закинув в себя завтрак, Чонгук переходит к третьему пункту. Первое попавшееся худи, черные джинсы и одни единственные кроссовки. Телефон, ключи, деньги, пальто, проездной… Те мысли, сжиравшие его с утра пораньше словно растворились в утренней рутине. Теплое солнышко, порадовавшее Сеул, растопило их и залило голову светлыми мыслями о новом дне. Какое прекрасное утро!

***

      Сегодня утром в метро неимоверная давка — чуть не убили! И куда им всем сегодня приспичило? Ладно Чонгук — ему-то по важному делу, ведь вкусная еда и тем более её присутствие в доме способствуют выработке серотонина. Он и Чонгук — неразлучные друзья. Редко когда печаль кутает парня в бесконечное одеяло. Это немного не по его части. Друзья отзываются о Чонгуке как о их личном солце: он всегда готов пригреть, приласкать своими тёплыми, как лучики, руками и нашептать парочку успокаивающих слов. Комфортный, чего, конечно, не скажешь о магазине. Утро было почти великолепным (давка в метро слишком будничная), но отсутствие ценника на соках напоминает точку невозврата. Денег у него не вагон, а сока хочется про запас. Впрочем, это мелкие проблемы, и сейчас ему куда больше хочется узнать как дела у Чимина и вернёт ли ему джойстик Юнги. В руках и сок, и пара булочек, и молоко по скидке, и карта, и вообще всё на свете. Всё таки надо было взять корзинку. На кассе хоть маленькая очередь была, но почти обед, что странно. Наконец освободившись от беспорядка в своих руках, можно и перепроверить не нужно ли ещё чего. Жвачка? Дома ещё пачка. Может каких-нибудь сладостей? Сладости годятся, но разве они не перед этим молодым человеком? Замер и стоит! Неужели не выспался и досыпает прямо на кассе?

— Я прошу прощения, не могли бы вы пройти вперёд? , — обращение самое вежливое из чонгукового арсенала, вот только парень что-то ни на йоту не сдвинулся.

Приплыли…

      Рука Чонгука едва прикоснулась к предплечью, но этого хватило чтобы вытащить незнакомца из его мыслей.

— Не могли.., — Чонгук осёкся. Не может быть. Это тот друг Чимина, но такой… взъерошенный и испуганный, словно его схватили за шею и пытались придушить. Что-то Чонгук пожалел о своём вторжении в личное пространство его рук и хотел было поздороваться, как знакомый незнакомец ссутулился и отвернулся, быстро пройдя вперёд со своей бутылкой воды. Что это было? Может Чонгук сильно толкнул его, или тот парень не очень-то и хотел видеть его — уже не имеет смысла. Кассир как-то долго возился со штрихкодом на соках, а когда касса оказалась позади, а Чонгук на улице, парня и след простыл. Исчез. Убежал, прямо как вчера. Как странно! У него явно случилось что-то ужасное, а он даже на улицу вышел. Чонгук бы не смог. Чимин пару лет назад впервые упомянул этого парня, и это Чонгук уж точно не забудет: два года назад его любимая кавердэнс группа выступала на стадионе, и Чимину бы это очень понравилось. Вот только ему пришлось идти одному, потому что Пак сорвался к другу. Ох, сколько было горечи и боли в его друге, когда через пару дней Чонгук его встретил — словами не описать. Тогда случилось что-то липкое, страшное. По слухам от общих друзей там кто-то умер, но подробности известны только Чимину и тому парню. Тяжёлая была весна.

      Погодите-ка. Пару лет назад? Он аж остановился, в ступоре смотря на зелёный свет светофора для пешеходов. О нет… Это. Это многое объясняет. Верно, и его страх, и его скованность, его хроническую усталость. Эту безграничную грусть в его глазах. Чонгуку стало так жаль этого несчастного парня, где-то в животе закралась острая тревожность. Смерть. Это то, что никто обычно не обсуждает. Немного запретная тема, потому что смерть — это конец пути. Всё, чего ты добивался в своей короткой жизни, уходит в бесконечность. Как же жаль, Чонгук сожалеет. Сопереживает абсолютному незнакомцу! Как странно. Не бывало такого раньше с пусть и очень добрым парнем. Чонгук знает, что такое смерть, ведь Гурым однажды покинул его. Верный пёс, друг и член семьи, пусть и не человек. Было очень больно, и сейчас он знает ушедшего друга, как приятное воспоминание из его жизни. Но было больно. Столько мыслей вдруг теперь в голове, и Чонгук стоит посреди тротуара, как дурак. Зеленый уже несколько раз появлялся и исчезал. В груди чуть жгёт. Чёрт, а что если. Если он поможет тому парню? Поделится своим опытом, поддержит, поможет пережить этот момент его жизни, как когда-то родители и друзья утешали его самого? Какая бредовая идея. Он с ним не знаком, тот даже не позвонил, не отправил СМС. Он ясно дал понять, что не стоит, но так сильно помочь кому-то Чонгуку ещё никогда не хотелось. Какое-то внутреннее неконтролируемое желание распахнуть шторы в комнате грусти. Весеннее обострение?

***

      Солнце близится к горизонту. Погода этой весной немного удивляет: от льда к кипятку. В кафе собралась весёлая компания — наверное день рождения или что-то в этом роде. Сильно не шумят, но иногда Юнги не слышит музыки в наушниках. За окном прогуливаются люди, вечер красивый. Песня тихо прерывается, и в то же время чья-то небольшая ладонь ворошит его светлые волосы. Улыбка озаряет расслабленное лицо юноши. Этот жест ему давно знаком. Вынув наушники, он оборачивается на Чимина.

— Выглядишь устало.

      Устало выдыхает.

— Сейчас трудный период. Тэ всё хуже, а я толком не могу ему помочь. С тем, как он реагирует на любую попытку успокоить, его лучше оставить одного, — он обошёл стулья и сел напротив.

— Но тогда он снова угаснет, но уже навсегда, — продолжил за него Юнги, убирая телефон и наушники.

      Парни заказали себе по лёгкому ужину и вино для расслабления. Пока заказ готовили на кухне, за столиком царило приятное молчание, прерываемое отрывками счастья от немного расшумевшейся компании.

— Что мне нужно делать? — Чимин устало положил голову на руки. — Я хочу ему помочь пройти через это, но без должного опыта, и вообще как я...

      Юнги взял его лицо в свои ладони и нежно погладил его щёки пальцами. Вино в его организме взяло своё, но мысли пока не путаются.

— Мы обязательно ему поможем. Мне кажется, что-то новое и не такое привычное, как ты пойдёт ему на пользу. Он может и не приянть этого сразу, потому что ему всё ещё больно, но в жизни нужно что-то поменять. Так не может продолжаться дальше. Он погубит себя, если не найти для него свет.

      Чимин легко положил свою ладонь на пальцы Юнги.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Чтобы я не брал всю его боль на себя и не страдал вдвое больше него. Я всё это знаю. Я просто желаю счастья ему.

— Мерзкие твари, — видимо кто-то особо неравнодушный из шумной компании заметил эти игры с руками. Неприятный парень встал у их столика со своим бокалом чего-то неопределённого.

— Какого чёрта ты..

Содержимое бокала беспардонно было расплёскано на лица обоих, а Юнги, не успев и шевельнуться, получил кулаком в нос. Чимин подорвался с места и, не раздумывая ни секунды, ответил тем же, но сильнее. Тип завыл, хватаясь за нос, и намеревался было рьяно накинуться с кулаками, но девушка из его компании остановила его, бросив презрительный взгляд на парней. Это явно было «проваливайте». Благо, парни заранее оплатили заказ.

      Улица встретила их холодом — непредсказуемая весна. По небу рассыпались яркие звёзды. Где-то через пару улиц парни остановились у питьевого фонтанчика, чтобы умыться.

— Больно? — Чимин аккуратно принялся смывать кровь и вино с лица Юнги. Тот промолчал, ведь это было очевидно. Конечно больно, но Чимина обидеть не хотелось.

— Может, стоит заехать в больницу? Он сильно ударил.

— Не стоит. Я в порядке. Прости, это всё же я первый потрогал твоё лицо. Мне не стоило, — они сидят на лавочке. Сеул слишком яркий, и звёзд почти не видно.

      И снова эта приятная тишина. Спокойно.

— Ты делаешь это уже не в первый раз, — палец Чимина прошёлся по кисти Юнги, от чего тело покрылось мурашками.

      Юнги положил свою руку сверху. Он догадался.

***

Балкон в тесной студии был своего рода глотком свежего воздуха. Тэхён отстранён от всего мира, но непозволительно было бы рвать ту единственную ниточку связи с внешним миром, которую он оставил после того, что случилось. Четыре минуты осталось до дня большой, громкой скорби. Четыре минуты, и Тэхён утонет в своих слезах. Опять. Обещал же! Сквозь открытое окно слышно, как ветер играет с почти голыми ветками деревьев. С пола видно те немногие звёзды, пришедшие навестить парня в этот страшный день. Он всё же достоин той жалкой пары светил в своей жизни? Чего он в принципе достоин, кроме метаний по комнате и страданий. Сил нет. Час назад Чимин рассказал ему о кретине из кафе и пожелал добрых снов. Вряд ли Тэ уснёт. В голове крутится целый рой необдуманных мыслей и вместе с тем всепоглощающая пустота. Одна из звёзд, которая светит ему в окно несмотря на космическую пыль, на миллисекунды прерывающую её безмолвный рассказ, словно дала добро на осуществление той по-своему безумной идеи, трепавшейся у него в голове. Подмигнула сквозь вековую усталость, сдалась под напором мглы грусти. Можно. Как мокрый щенок, Тэ схватился за эту возможность. Словно в холодную дождливую ночь кто-то бросил коробку на землю, чтобы, потасканный и замученный, он переждал бурю. Телефон очень даже кстати оказался рядом. Тэхён легко нашёл номер среди недавних сообщений Чимина и ввёл, собираясь набрать. В последний момент он бросил взгляд на ту звезду, как бы ища подтверждения правильности его действий. Он запутался и сам точно не выберется. Звезду закрыло серое аляпистое облако. Символично. Звонить или нет Тэхён должен решить сам.

      Закрыв глаза, он нажал на зелёную кнопку.

      Страшно. Страшно! Уже нажал, значит пути назад нет. Когда он услышал первый гудок, до него дошло, что сейчас десять минут первого. Тихая ночь, когда обычные люди спят. Не такие, как он сам. Счастливые. Руки чуть вспотели, накатила сильная тревога. Что же ты делаешь? Вот так взять и второе первое впечатление испоганить поздним звонком. Идиот! Видимо, его участь это быть невписывающимся, странным и одиноким. Ничтожный.

      Череду самонаказываний прервал тихий голос из телефона. Медленно, в оцепенении и ужасе Тэхён поднёс телефон к уху.

— Алло? Кто это?

      Голос сонный. Он спал.

      Оба молчат, но не сбрасывают. Сердце у Тэхёна несчастно колотится в большой панике. Спонтанные решения всё-таки идиотские.

— Забавно, но явно не для меня. До свидания.

— Постойте!

От этого слова, кажется, испугался не только Тэхён, но и человек на другом конце провода. Он сжал телефон обеими руками, иначе из-за дрожи он выскользнет из ослабевших рук. Кажется, на сегодня достаточно откровений. Он позже подумает о том, что звонок посреди ночи явно был некрасивым. Тэхён сбросил. Липкий страх, что ему сейчас же перезвонят не отпускал долгих пятнадцать минут. Вот-вот сердце выскочит из разорванной груди. Этот день должен был быть плаксивым, горьким и неприятным. Скорбящим.

Тэхён обязан отплатить своим страданием за случившееся. Он виноват, но та привычная пустота, сопровождавшая его все те годы, сменилась чем-то осязаемым. Спустя столько времени выцветания, увядания и прямого разложения, он наконец чувствует.