"— Здравствуйте, сегодня в эфире срочные новости о произошедшем инциденте в районе улицы Гаросу-Гил, Сеул. Крупная авария потрясла улицу сегодняшним утром: несколько машин потеряли контроль над управлением и устроили столкновение более 20 автомобилей, что стало одним из крупных инцидентов в истории города. Присутствуют жертвы, по предварительным оценкам имеется около 27 пострадавших, из которых 3 получили травмы, практические несовместимые с жизнью, 1 человек погиб на месте. Многие участники происшествия получили серьезные ранения. На данный момент ведётся разбирательство о причинах, поспособствовавших аварии.
— Слышал, что творится? — сосед Чонгука по комнате что-то жевал, комментируя утреннюю сводку новостей.
Чонгук слышал, но не по новостям, а от Чимина. Тот сказал, что его друг был в той аварии, и сегодня на концерт пойти он не сможет. Был ли он тем, кто погиб, Чимин не уточнял. Чонгук хотел было приехать, помочь, но Чимин наотрез отказался.
— Как бы концерт «Хит Гёрлз» не отменили-то, а. Наплетут что-то про террор, а нам сидеть да мучаться, — Чонгук не ответил."
***
В ушах страшный писк, а в глаза бьёт мерзкий больничный свет. Всё плывёт и крутится, тошнит и болит. Пошевелиться нет ни единой возможности, тело чем-то связали, сковали, забетонировали. Пахнет медикаментами и холодом и… зрение проясняется. Перед Тэхёном предстаёт потолок его же студии, белёхонький и совсем не больничный. Пахнет цветочным освежителем, а холод от того, что спать на полу — не самая лучшая идея. Под боком разрывается будильник уже которую минуту. Надо вставать. Надо собрать воедино его ноющие и затёкшие конечности, собрать плавившийся мозг и функционировать сложнее цикла дышать-моргать. 6:30 утра, к работе в музее приступать через полтора часа, а Тэ никакой — грязный, уставший, дрожащий от холода. Как брошенный щенок… как… И воспоминания вчерашней ночи, как корыто с холодной водой, обрушиваются на голову. Звонок! И он допустил эту слабость, эту оплошность? Потревожил спящего человека своими тараканами в голове, и как додумался?! Ругать себя уже вошло в привычку. Ну кто виноват, если не ты? Виноват, что не получается жить дальше, виноват, что Ёнтан, скорее всего, день ничего не ел, виноват в том, что им интересуется тот Чонгук, виноват… в смерти близкого человека. На что ещё способен такой отрешённый идиот, кроме как на самобичевание. Все таланты под тридцать лет — рисовать никчёмные картины. Слабак.
Корм собаке, душ, кофе, сборы — время пролетело незаметно. Накинул, что первое в шкафу попалось — синие брюки и коричневый кардиган. Он немного щекочет голую кожу, ткань задевает чувствительные места, к которым когда-то прикасался он. Целовал, гладил, владел ими. Сейчас всё мертво, в прямом смысле этих слов. Душа, чувствительность и… Пропуск в музей, пальто, написать Чимину чтобы погулял с Ёном.
***
Сегодня на улице не так холодно, как обычно. Погода пасмурная, словно она грустит о чём-то — такую Чонгук не любил. Почки на деревьях ещё не распустились, так что улицы выглядели пусто и одиноко, солнце скрылось за тяжёлыми тучами, всё ещё прохладный ветер залетал под пиджак и холодил тёплую кожу. Чувствуя себя не в форме, парень шёл на новую работу: его приняли в музей экскурсоводом для туристов. Искусство он любил, а рассказывать о нём десяткам туристов будет ещё приятнее. Чонгук вообще любит людей — пусть почти никто так и не считает, но каждый человек есть маленькая картина, которая усыпана миллионами деталей, интригующих и захватывающих парня каждый раз. Встречать новых людей и пусть на час окунаться в их совершенно иные миры не сравнится ни с чем. Раньше он работал экскурсоводом по городу, но такая работа невероятно утомляет. Целый день без отдыха ты катаешься от одной достопримечательности к другой, не имея возможности выкрасть минутку на себя. Музей — отличный вариант, ведь он недалеко от дома. Да и платят в разы больше, и он не будет работать в ущерб себе. На входе его встретила приятная классическая музыка и менеджер, который нанимал его. Они обсудили пару вопросов об организации рабочего времени, пока шли по коридору, соединяющему главный зал, кабинеты работников и складские помещения с одним из запасных выходов. Через пару минут они, пройдя через небольшой лабиринт светлых проходов, остановились у кабинета 27. Кабинет старшего хранителя искусств. Ким Тэхён. Менеджер что-то сказал, но парень не услышал. Ну не может же быть так, что они вновь встречаются?
— Сегодня возможность провести тебе вводную экскурсию имеет только Ким Тэхён. Он расскажет тебе о всех нюансах — он тоже начинал с такой же должности. Удачи, — он постучал в дверь, открыл и удалился на выход из помещений для персонала.
Не успел Чонгук и слова вставить, как на него уставился немного уставший и помятый парень, работающий за компьютером.
— Здравствуй, — он встал из-за стола.
— Привет. То есть здравствуйте, — Чонгук замялся, ведь так и не понял, как правильнее будет к нему обратиться. Технически они уже были знакомы, но он сомневался, что может по-дружески обращаться к тому, кто старше и опытнее не только по возрасту, как ему казалось, но ещё и по должности.
— Можешь на ты. Меня зовут Ким Тэхён, я музейный хранитель. Сразу бы хотелось пресечь на корню все вопросы: на работе мы занимаемся только работой. Если есть что-то личное, то на обеде или после восьми я готов ответить, — он забрал телефон и какую-то архивную папку и вышел к нему в коридор, запирая кабинет.
Что ж, работа так работа. Чонгуку, конечно, было немного неловко, ведь у них были некоторые недосказанности, особенно тот звонок, но виду он не подал. Ким Тэхён пользуется уважением тут, и нельзя оплошать.
До двери на выход в главный холл они шли молча, Тэ только постучался в один из кабинетов и отдал папку. Оттуда послышалось что-то вроде «Ты разве сегодня работаешь?», но ответа не последовало. Музей встретил их всё той же спокойной музыкой и парочкой работников, болтающих на входе.
— За дверью, из которой мы вышли, ты найдешь меня, своего менеджера и нашего директора. Забыл показать кабинеты, конечно, но менеджер в первом кабинете у входа, там они все собираются, просто спроси у кого-нибудь его кабинет. Директор в 18 кабинете, там подписано. Я покажу потом, если хочешь.
Тэхён нарочито не смотрел на него, он просто вел его к выставочным залам и рассказывал о музее. Здание было построено относительно недавно и оно достаточно большое — в нём проводят много выставок. Они прошли в светлый зал, на стенах которого были развешаны картины Винсента Ван Гога. Чонгук знал об этой выставке, потому что большинство экскурсий сегодня он будет вести тут, а ещё потому что это достаточно крупное и известное событие.
— Первый зал. Тут проводятся все крупные выставки, потому что он ближе и больше всех остальных. На этой неделе тема Ван Гога. Вон та стена представляет из себя большое зеркало, думаю, в программе было написано. Мне нравится эта задумка с поиском искусства в себе, так что расскажи о ней хорошо, — Тэхён обратил на него свой загадочный и внимательный взгляд. Только сейчас Чонгук заметил его припухшие глаза и синяки под ними.
— Эта выставка очень популярна именно благодаря зеркалу. Я много читал про неё, так что не подведу, — Чонгук взгляда не отвел, с осторожностью изучая стоящего напротив.
Они прошлись по остальным шести залам, большинство которых было отведено под картины и находились на втором этаже, нашли столовую для работников и кафе для посетителей, комнаты отдыха и небольшую библиотеку. Оказывается, тут есть и выставка для всех желающих показать свои картины, модели или дизайнерскую одежду. Сюда попадали все малоизвестные работы, что помогало начинающим создателям набрать популярность и фанатов.
— С тобой будет Чон Хосок, он старший экскурсовод и закреплен за тобой для помощи. Он ещё не пришёл, потому что первая ваша экскурсия начинается только в 10, а как придет, то жди его в 3 кабинете — это общий кабинет для всех экскурсоводов. Он покажет тебе и твой личный. Пока осмотрись сам, я в 27 кабинете, если понадоблюсь, — сказал Тэ, и они разошлись в том же главном холле, перед той же дверью для сотрудников. «Он снова забыл показать кабинеты» пронеслось было у Чонгука, но он не стал его окликивать — тот выглядел куда более подавленным с начала их личной экскурсии.
***
Музей был очень приятным — большой, просторный и очень светлый. Везде играла музыка (причем в каждом зале разная). Чонгук уже нашёл себе пару приятелей, пока осматривал наиболее интересные места: Ким Намджун и Ким Сокджин, такие же хранители, как и Тэхён. В пятом зале проводилась подготовка к открытию новой выставки современного искусства, и те парни следили за работой. Они были очень приветливы и добры, что отвлекло Чонгука от плохой погоды, отрицательно влиявшей на его настрой.
В 8:30, когда музей уже был открыт, он ушел в комнату отдыха для всех посетителей музея. Из всех, имевшихся там, он выбрал одну из самых больших комнат в коричнево-зеленых тонах с большими пушистыми диванами и креслами и огромными окнами, выходившими на личный сад музея. Место было минималистичное, но очень уютное: теплый свет лился из чёрных подвесных ламп, в комнате имелся уголок с холодными и горячими напитками. Ему даже не верилось, что его приняли на работу в такое восхитительное место. Парень отметил для себя, что всегда будет приходить в эту комнату, чтобы найти покой.
Следующий час он провел за изучением программ для экскурсий: на сегодня запланировано аж пять штук по 45-50 минут каждая. Достаточно много, но это оправдывалось нехваткой сотрудников, работающих в этой сфере. В 10, 11 и 12 часов проходят экскурсии в зале с Ван Гогом. Они все идентичны друг другу, так что под конец дня Чонгук их с легкостью запомнит наизусть. В час он попадает на первый обед для сотрудников, и если сильно проголодается и успеет, то сможет попасть и на второй, проходящий в два часа дня для оставшихся. Обеды в это время бесплатные, в любое другое он сможет тут же платно покушать. В 15 и в 17 часов он на замене в зале на выставке Пабло Пикассо, а потом свободен. Расписание плотное, сложное, но он знает, что справится.
Он вслух проговаривал свою речь достаточно долго времени, пока его сам не нашёл Хосок. Чонгук был приятно удивлён таким обилием светлых и добрых людей в этом месте. Хосок открытый и интересный, так что найти с ним общий язык не составило труда. Он был одет в шикарный серый костюм и выглядел статно. Вместе они пришли в первый зал, нашли свою группу под чётким надзором старшего, и Чонгук провел свою первую экскурсию. На удивление, она прошла легко и вдохновила парня работать дальше, а посетители остались очень довольны его энтузиазмом и харизмой, за что его похвалил Хосок. Из холодного и серого день превратился в яркий и добрый.
***
Но такое преображение случилось не у всех. Когда Тэхён встретил утром Чонгука, то чуть было не сошёл с ума. И это его, такого милого и доброго, он разбудил своим эгоизмом. Тэхён стойко держался, пока показывал ему музей, но когда он переступил порог своего кабинета, то не смог сдержать ни своих подкосившихся ног, ни своих слез. Тот парень, как небесная манна, появился из ниоткуда и был готов прийти ему на помощь, поддержать, но Тэхён мало того, что проигнорировал его, ничего не ответив, мало того, что разбудил его этой ночью, так ещё и не дал ему ни единой возможности спросить об этом. Он грубо поступил с ним, стараясь не причинять боль себе, но вышло ещё хуже. Позабыв о том, что ему нужно работать над кипой бумаг и контролировать работу в 5 зале, он ревел на полу своего кабинета, заливался горячими и обжигающими слезами раскаяния. Сегодня, пусть и два года тому назад, умер он, а Тэхён всё такой же эгоист. Кто-то мог слышать его плач, но до того разочаровавшись в себе, он был готов опозориться перед всеми работниками. Ничего теперь не имеет смысла. Его жизнь — сплошное горе и боль, разочарование и потеря. Спустя неясное количество времени он, истерически всхлипывая и трясясь, едва ли дополз до стола и сел за работу. Он истратил больше половины салфеток из коробки, пытаясь не закапать документы и клавиатуру. Господи, какой же жалкий! Пустой, немощный и ни на что не годящийся. Не стоило сегодня вообще появляться в музее. Да что сегодня, всю неделю не стоило, как это было в прошлом году, но непонятно зачем он всё же здесь. Работа умела его отвлекать, так что он просто замер на своем кресле, и всё печатал и печатал, писал и писал, отправлял емейлы и, стараясь держать ровный голос, общался с работниками и поставщиками. В 12:55 к нему в кабинет тихо постучались. Тэ негромко разрешил войти, почти успокоившись к этому времени.
— Привет, Тэ, — в кабинет вошел Намджун. — Ты выглядишь плохо. Хочешь поговорить об этом?
— Нет. Я не думаю, что смогу, — Тэхён не смотрел на Джуна, так как не мог быть таким слабым перед своим работником.
— Как скажешь, — он приветливо и понимающе улыбнулся. — Давай сходим на обед.
Уже наверное час или два.
Тэхён настолько погрузился в работу, что время пролетело незаметно, и он не понял, что сильно проголодался. При одной только мысли о вкусном обеде из музейной столовой его желудок безжалостно крутило от голода.
— Я не против.
Столовая находилась на первом этаже. К ней вел коридор по правую сторону от двери в служебные помещения. Проход был открыт, но для посетителей там висела вывеска «Хода нет». Выхода нет. Тэхён никогда не выйдет из этой непроглядной темноты, пусть и точка света виднелась ему где-то сверху.
Место, где обедали работники, представляло собой не крупное помещение, а скорее тесноватое для такого количества людей, но спасали ситуацию второй этаж, закрывавший не весь потолок, и терраса в саду. Несмотря на то, что на улице было промёрзло, она была открыта, а к каждому столику был приставлен личный обогреватель. Из сада можно было увидеть оба этажа столовой из-за огромных панорамных окон. Молча постояв в очереди и забрав свою еду, Тэ и Джун направились на улицу. Оба никогда не озвучивали свою любовь к обеду на прохладной и свежей улице. Выбрав столик поближе к входу, они начали кушать в уютной тишине. Тэхён не был слишком близок с Джуном, но ему нравилось проводить время вместе на работе, потому что тот никогда не напрягал и понимал.
Пока Тэ пил свой чай, его взгляд совершенно случайно набрел на столики второго этажа, и сердце его с ухом куда-то рухнуло. Никто иной, как Чонгук смотрел на него, но заметив, что его раскрыли, поспешил отвернуться. Наверняка он думал о том, насколько Тэхён ничтожен и высокомерен. До боли зажмурившись, он попытался собрать в кулак остатки своего самообладания, но не смог вытерпеть такого близкого соседства с тем парнем. Было жутко стыдно за себя, поэтому он удалился к себе раньше Намжуна, по пути чуть не налетев на знакомую менеджерку. Намереваясь забить в себе это мерзкое чувство, он направился контролировать работу в залах.
***
« — Божечки, какая твоя нуна смешная! Ты только взгляни на эту фотку, — счастливый кудрявый парень протягивает водителю телефон, чтобы тот посмотрел на фото своей старшей сестры, забавно позирующей у себя в огороде.
Парень с чёрными прямыми и длинными волосами смотрит на телефон, а потом протягивает руку, чтобы рассмотреть что-то на заднем фоне, но не успевает. Ни один из них не заметил, как машина начала уходить влево, где на большой скорости на них несся белый джип.
«Ему и правда так нравится моя сестренка», — успел было подумать парень с длинными волосами, перед тем как взглянул на дорогу.
В стрессовых ситуациях люди поступают по-разному: кто-то замирает в ступоре, не зная что делать, кто-то сразу понимает, что от него требуется, а кто-то от страшного непонимания и неверной оценки ситуации делает совсем не то, что следовало бы. Такая ошибка запросто стоит чьей-то жизни. В то мгновение она унесла сразу две — одну вырвала из тела, оставив лишь истекающую кровью и сильно изломанную оболочку, а вторую разбила на атомы, не желавшие больше никогда соединяться в что-то целесообразное и такое же счастливое. В беспамятстве очнувшись в перевернутой машине, выживший лишь услышал страшный и жуткий крик предсмертной агонии, который затих так же неожиданно, как и возник. Очнулся в следующий раз он уже в больнице, окруженный толпой врачей, быстро кативших его куда-то. Вокруг него было много людей, но он был один. Осознание пришло несколько позже, вместе с жестокой апатией, лишившей всех эмоций, прожёгшей его теплое и тогда еще чувствующее сердце.»