Кап-кап-кап
Этот звук раздражает до зубного скрежета.
Кап-кап-кап
Капли падают на холодный пол, издавая еле слышимое звучание.
Он его слышит.
Органы слуха чрезмерно чувствительны — так противно. Неужто, это его собственная кровь стекает в багровую лужу? Ох, нет? Жаль…
Тяжёлый, практически сдавленный вздох отзывается острой болью в грудной клетке: мужчина жмуриться, скалится, обнажая острые акульи зубы, сжимает пальцами края больничной койки.
На секунду кажется, словно внутренние органы кровью обливаются — это не так. Он знает что это не так. Подобное всего-навсего галлюцинация.
Как и все предыдущие.
Помнит ли Предвестник хоть что-то? Малейшую крупицу произошедшего? Ответ прост — нет. Ничего. Абсолютно.
Что-то сдавливает лёгкие и рёбра. Ломает их по одному. Что-то… или кто-то?
Веки лениво приоткрываются, позволяя алым глазам слепнуть от ярких лучей зимнего солнца. Оно такое яркое? Ах, глаза невозможно удерживать открытыми долго — это больно, неприятно.
Мужчина моргает в попытке проснуться, отогнать цветные пятна перед глазами, наконец привыкнуть к дневному свету.
Почему это так сложно? Почему так больно? Кто сие бессмертный, умудрившийся сотворить с Предвестником подобное?
Ничего в памяти не всплывает.
Он протягивает руку к лицу, чувствуя угнетающую мигрень, отдающуюся в висках. Что произошло? Как можно было забыть большую часть дня? Ему вкололи какую-то дрянь? Почему он этого не помнит?
Пока опустошенный взгляд направлен на белоснежное хлопчатое одеяло, которое скорее напоминает бумагу, Дотторе пытается уловить цепь утерянных событий. Не может быть, чтобы тот запамятовал обо всём.
Головная боль не даёт сосредоточиться: сдавливает стенки черепа, мозг, оказывает сильное давление на виски.
Слишком паршиво.
Ладонь прилегает к груди, пытаясь сдержать болезненность, едва ли сравнимую с предсмертной агонией. Он дышит реже — по возможности. Ничего в мыслях не вертится: разве что фрагменты прошлого;
Нервный срыв в лаборатории, потеря сознания в Главном Зале, паническая атака в лазарете…
Паническая атака? Лазарет? То самое место где он находится сейчас! Вероятно, Доктор уже близок к истине! Нужно ещё немного напрячь мозги. Ещё чуть-чуть…
Очередной приступ мигрени вызывает у мужчины болезненный стон. Руки самопроизвольно хватаются за спутавшиеся, сальные волосы. Нет… так больше продолжаться не может… Кто захочет сойти с ума из-за собственных тягот со здоровьем? Только глупцы.
— О дорогой Мастер, вам бы отлежаться.
Чей это голос? Очередная слуховая галлюцинация? Воздействие препарата, коим его насильно накачали? Странно, но эта речь ему знакома… Мастер? Кто может так обращаться к нему? Ох, ну конечно же…
— Неважный у вас вид, — сочувствие в голосе Среза театральное, почти убедительное.
Не будь Дотторе его создателем, точно бы поверил, что клону поистине жаль видеть подобную картину. А ведь это действительно так;
Его последнее творение, сейчас рассматривающее припорошённые снегом пейзажи столицы, не терпело слабости создателя. Ни в физическом плане, ни в психологическом. Поэтому, тот несомненно разочарован видеть оригинал поверженным в этой схватке с собственным здоровьем.
Как же унизительно, Прайм…
Предвестник по силе равен Архонтам, но не способен дать отпор человеческим прихотям.
И это не впервой — это постоянно.
— Что ты здесь делаешь? — сквозь зубы цедит Дотторе, смотря на сокрытую за шубой фигуру себя самого. — В лаборатории нет работы? Что насчёт сотрудничества с Академией? Есть какие-нибудь новости?
Срез усмехается, опуская громоздкий капюшон. Он знает, что только первый вопрос поистине интересует создателя. Всё остальное — вторично. Не так важно.
— Работа есть всегда. Её даже больше чем может показаться, — клон протягивает Доктору какие-то бумаги, которые тот, казалось бы уже видел. — Я закончил эту финансовую суматоху с макулатурой. Весьма утомительно, Мастер… В следующий раз, возьмитесь за работу поинтереснее.
Дотторе удерживает в руке отчёты по закупкам. Глаза бегло просматривают каждую графу, содержащую определенный товар и его стоимость.
Кто-то из клонов действительно выполнил эту работу? Да, нельзя не согласиться что она уныла. Зато теперь, он сможет предоставить эти документы Панталоне, а дальше пусть делает с ними что душе угодно.
— Что-то ещё? Ты не мог придти сюда, чтобы просто покрасоваться, — отстранённо спрашивает Прайм, косясь на Среза. — Решил проявить сострадание? Я польщен, но в этом нет необходимости…
— Сострадание? Ох, вы возможно запамятовали, но возможность испытывать эмоции сродни тревоге, вы самолично искоренили во мне, — за маской не видно его глаз, однако злобная ухмылка говорит об одном — клон собой доволен. Он счастлив, что не может испытывать чужеродные ощущения.
Даже его улыбка — механическая. Но от этого ничуть не хуже.
— Тогда что тебя привело сюда? — раздражение играет на оставшихся нервных струнах Предвестника, пока тот ждёт ответ. Хоть Срез и был гордостью Дотторе, его характер до ужаса невыносим — такой же, как у создателя. — Трудолюбие тоже кто-то с корнем вырвал? Иначе, я не вижу ни одной здравой причины, почему ты находишься сейчас в Заполярном Дворце!
Мужчине не следовало повышать тон, так как очередной спазм в области рёбер: заставил его сжаться напрягая живот и хвататься рукой за приблизительный болевой очаг, параллельно склоняясь чуть ли не в собственные колени.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы охранять того, кто породил меня, — Срез усаживается на край кровати, внимательно наблюдая за каждым действием Прайма.
Такой жалкий…
— Охранять? — дыша через нос, сдавленно, но кратко спрашивает Доктор, стараясь делать минимум телодвижений. Подобное порой помогает.
— Именно. Уж не думаете ли вы, что ваши кости болят от мимолётного удара об пол? Ох, такая мысль была бы весьма опрометчивой…
— Умный слишком? — глядя исподлобья на заострённую маску, недовольно шепчет оригинал. — Ах, в таком случае, тебе должно быть известно, кто сотворил это со мной.
— Несомненно, — Срез расплывается в маниакальной улыбке, задевая пальцами кончик головного убора и слегка приподнимая его, являя создателю свои налитые удовлетворением багровые очи. — Мне известно даже больше, чем вы можете представить, Мастер.
Предвестник молчит, ожидая, когда клон расскажет всё сам. По последнему видно, что он так и жаждет поделиться известной информацией, какой бы неприглядная та не была.
Первая мысль: кто-то из офицеров Фатуи. Низшие по рангу — непредсказуемы. Поэтому получить от них клинок в спину, или пулю из мушкета в лоб — самое ожидаемое, учитывая, насколько сильно Дотторе промывал кости своим подопечным.
Вторая мысль: Кто-то из недоброжелателей в кругу врачей лазарета. Хоть те напрямую с Доктором и не контактировали, но это не мешало мужчине письменно посылать медицинский персонал куда подальше.
— Солдаты? Медики?
— Человек, воспользовавшийся вашим доверием, — непринужденно перебивает Срез, протягивая эту фразу с максимально очевидным подтекстом. — Перечень невелик. Я бы даже сказал, он существенно меньше, чем может показаться.
Доверительные отношения? У Дотторе такие действительно есть? Ох, как же эта головная боль мешает думать… Впрочем, он может потребовать у клона информацию напрямую.
— Кто? — настойчивость блещет в голосе Прайма, пока закрытые глаза справляются с болезненными ощущениями. — Воспользовавшийся моим доверием? Самому не смешно?
Срез в блаженстве приподнимает бровь, слегка поворачивая голову. Неужто оригинал действительно настолько глуп? Нет-нет, его великое творение будет молчать, пока до создателя не дойдёт.
От собственного осознания станет больнее вдвойне. Даже физическая боль сведётся к минимуму.
Минуты не пройдёт, а Дотторе поймёт о ком идёт речь;
Единственный человек, которому он доверяет — Панталоне. Но… Нет, этого быть не может…
— Кто тебя учил мне лгать?! — пытаясь игнорировать сильнейшие боли по всему телу, разгневанный мужчина хлёстко ударяет Среза по лицу. Чёртов наглец! Да как он смеет порочить имя Девятого Предвестника?! — Займись делом вместо того, чтобы нести всякий абсурд!
Любой из клонов стерпел бы такое отношение к себе, но не этот. Омега-версия имела понятие о чести и достоинстве. Любое рукоприкладство и моральное насилие — каралось чем-то более тяжким. Независимо от того, кто был виновником;
Срез прикасается к покрасневшему участку щеки, однако ухмылка не сходит с его надменного лица. Ох, Прайм, ты можешь пожалеть об этом…
— Ваша реакция очевидна, — жгучая боль только раззадорила его, потому что помимо жуткого оскала, в глазах клона виднелось победное ликование. — И всё же… Вам следует смириться с омрачающей правдой; Панталоне — ваш союзник, коллега, но не более. Романтические отношения между вами — спектакль, чьё время всё ближе и ближе приближается к концу.
Срез поднимается с места, демонстрируя ныне лишь холодную фигуру с ледяными глазами цвета крови. Поправляет перчатки, малость съехавшие с рук, а затем, когда внимание оригинала сводится к чему-то другому, резко прижимает того к кровати, удерживая ладонь на грудной клетке.
Дыхание Прайма притупляется, стоит ему почувствовать внезапный прилив боли. С уст срывается протяжный крик, когда клон начинает давить сильнее. В глазах Предвестника темнеет, пока Срез что-то шепчет ему на ухо;
— Как бы не хотелось слышать подобное, вы должны принять это как должное. Ах да, после моих неразумных действий вы вероятно не захотите больше лицезреть мою фигуру в палате… Так и быть, сделаю вам одолжение — я уйду, — он достаёт что-то из кармана шубы. Что-то, что Дотторе разглядеть не способен в силу определенных обстоятельств. — Держите ухо востро, Мастер… Кто знает, что захочет сделать банкир с таким ослабленным телом… Даже перерыв на сон может стать фатальным.
Срез наконец убирает руки от груди создателя, увлекаясь малость другим: демонстрацией шприца с каким-то сомнительным содержимым.
— Вы прекрасно знаете что это, — снимая колпачок, уверенно произносит клон, закатывая чужой рукав. — Посчитайте это актом моей заботы о вас. Всё-таки, будет лучше, если вы лицезреете всё собственными глазами, нежели будете прокручивать мои слова из раза в раз.
Вмешательство этого создания, доводило Доктора до белого каления. Но сделать с ним, тот ничего не может. В данный момент — силы не равны. Также, как и моральное состояние в котором находится мужчина.
Что если слова Среза — правда? Но, на кой чёрт Панталоне так поступать? Он ведь наоборот заботился о нём? Агрх, да что произошло вчера?! Почему он ничего не помнит?! Почему этот безумец говорит какой-то бред?!