Температура в магазинчике всё накалялась. Пронизывая нахального юношу немигающим взглядом, шатен оценивающе наблюдал за градусом возбуждения, что так и разило от него горячими волнами, опаляя щёки и заставляя дышать глубже. Казалось, Ди был готов прямо сейчас сорвать с себя одежду, лишь бы гитарист побыстрее овладел его изнывающим телом, вжал в тёмное дерево и не отпускал так долго, что стоны удовольствия превратились бы в мольбы о пощаде.

Наблюдая за приближающимся мужчиной и не в силах более сдерживать выброс гормонов, подросток резвым и неудержимым жестом врезается своими губами в чужие, тонкие пальцы обхватывают воротник бордовой рубашки, словно её владелец хотел сбежать от него. Но Чес и не думал бежать. Это Ди зашёл на его территорию и заявил о желании отдаться ему целиком и полностью. Клетка закрыта на замок, птичка поймана, а хищник уже вышел на охоту.

Белый жакет был бесстыдно сорван с худых плеч, заставляя их покрыться тысячами крохотных мурашек, пока чужой язык по-хозяйски исследовал тонкие губы юноши, а затем живо проскользнул между ними и сплетался в танце с его языком, заставляя Ди чувственно вздыхать от наплыва эмоций. Грудь его тяжело вздымалась и опадала, кожа на щеках приобрела розоватый румянец, а затвердевший бугорок, что так заметно выпирал сквозь узкие джинсы, уже вовсю кричал о жажде внимания к себе.

— М...ах...х… Ч-чес…

Волна лютого возбуждения электрическим током пронеслась по крепкому телу гитариста. Да, малыш, это только предисловие, ещё даже не начало, а ты уже хочешь, чтобы тебя отымели прямо здесь и сейчас, не отпускали часами, пока этот мирный с виду барахольщик не насытится твоими криками целиком и полностью, пока твои стоны не врежутся ему в подкорку, и это станет единственным существующим для него звуком. Звуком твоего вожделения, любви к его крепким и твёрдым рукам, что способны обездвижить не причиняя боли. К мягкому языку, что обволакивал собой нежную кожу, оставляя на ней влажный след, а внутри ещё более жаркое чувство. И никто из них тогда не задумывался, что послужило появлению столь высокой концентрации химии между ними: бессовестная выходка Ди, их давнее сокрытое желание слиться воедино или тлеющие ароматные палочки, что наполняли воздух вокруг ароматом цветков пачули, ванили и мускатного ореха. А скорее всего — три этих фактора одновременно.

— Ты такой нетерпеливый малыш… — Ворковал мужчина. — Уже не терпится почувствовать меня внутри? — Твердая рука легла прямиком на выступающий бугорок и чуть надавила на него. Разряд удовольствия заставил белокурую жертву подёрнуться, как от судороги, его голова откинулась назад, открывая незащищённое место для чужих действий и внимания. Лишь тонкая бархатная полоска мешала полноценному исследованию.

— Твой ошейник нам сегодня не понадобится. Котёночек. — Ловкое движение мозолистых пальцев, и короткий щелчок освободил шею целиком и полностью.

— М. да? Думаю, это нам тоже не понадобится. — Длинные пальцы скользнули по щеке гитариста, затем вверх ко лбу, пока не достигли цели — банданы кофейного цвета, что приподнимала и без того длинную чёлку тёмных волос, прикрывающих глаза. Как только лоскуток ткани распустился под натиском юношеских лапок, локоны упали ещё ниже, а шевелюра стала выглядеть более пышной и взлохмаченной. Как…

— Знаешь… — Заговорил Ди с придыханием, смотря прямо в бездонную пропасть болота, что так и норовила затянуть того в свои глубины и больше никогда не отпускать. — Я видел твою фотографию в чёрном кожаном плаще… У папы в альбоме. Кажется, это с концерта… А потом он недоумевал, куда она исчезла… Мх… Он не знает, что теперь я храню её в ящике Пандоры…

— А тебя на кожу потянуло, да, малец? — Хитро ухмыльнулся ему мужчина, неожиданно отстранясь от своего занятия.

— А?.. — «Малыш» посмотрел уходящему за нитяные занавески Чесу вслед. Тело вовсю требовало новой порции прикосновения, поэтому он, недолго думая, покрался следом за шатеном. Бусины прогладили его вдоль всей поверхности кожи, когда он завернул за угол и застыл, будто скованный льдом.

Перед ним стоял Чес. Тот самый — молодой, разгорячённый после недавнего концерта. От прежней расслабленности в тёмных глазах не было и следа. Теперь в них горел огонь страсти и похоти, что охватывала Ди всякий раз, когда он засматривался на фотографию, а рука уже вовсю спускалась к застёжке на джинсах, чтобы отдаться фантазиям, где музыкант из всей толпы отмечал весьма привлекательного молодого человека, который то и дело поглядывает на него заискивающим взглядом… Других сигналов тому и не нужно, и вот его уже уводят за кулисы на зависть всем поклонницам и поклонникам и творят с ним много чего…

— Всё именно так, как ты представлял себе, малыш? — Ехидно произнёс мужчина, заставив Ди вернуться в реальность, что обещала быть гораздо более сладкой, чем самая грязная из всех его мыслей.

— … Гораздо охуеннее… — Заворожённо пробормотал тот.

— Другого я и не ждал. — Чес медленно приближался, монотонно проговаривая каждое слово. — Но знаешь, я не разрешал тебе покидать своё место. Что же мне теперь с тобой делать? — И не успел юноша хоть что-то сообразить, как одна крупная ладонь ухватила его за талию, а другая взялась за подбородок и приподняла его, заставив голубые глаза встретиться с болотными. Длинные пряди касались веснушчатого лица, щекотали его — настолько близко они стояли друг к другу.

— Что угодно, только хватит мучить меня…

— Что угодно? Хорошо.

В эту же секунду подростка с силой вжали в стену. Это произошло так быстро, что на мгновение его сознание отключилось, и он не сразу сообразил, что мужчина уже вовсю трогал его через одежду, закинув одну ногу себе на бедро, а коленом вжался прямо в промежность подростка. Это не могло остаться без мгновенной реакции, от которой Ди сдавленно выдохнул. Его пальцы ерзали вдоль стены, словно ища что-то, за что можно было ухватиться и не бояться упасть. Как долго он сдерживал столь высокую концетрацию желания за маской вечно расслабленного и ни о чём не заботящегося человека? Неужели всегда ламповый продавец рокерской лавки мог так измениться до похотливого маньячеллы, который с превеликим удовольствием трахнет подростка прямо в подсобке?

Сдаваясь под натиском сексуальных игр, Ди кажется успел позабыть, что это ОН начал бесстыдно обласкивать чужой орган прямо в присутствии младшего брата… В тот момент, когда он прятался в ногах Чеса, он чётко разглядел жёсткий стояк, а после гормоны ударили в голову, и всё нутро заполнили мысли о том, как должно быть интересно понаблюдать за попытками гитариста сохранять спокойное состояние в присутствии постороннего, пока в сокрытом от всех месте происходит то, чему любой порнорежиссёр позавидует…

— Наивный, наивный Ди… — Горячо шептали ему на ухо, держа худые руки подростка над головой и связывая их вместе той самой банданой.

— Куда делась твоя прыть? Глупый малыш… думал, что будешь солистом на этом концерте до самого конца!

Пуговица джинс освободилась от оков, а затем молния пошла вниз по команде мозолистых рук.

— Думал, что сможешь смутить дядю Чеса…

Горячие подушечки обхватывают окроплённую смазкой головку и чувственно сжимают её, вслушиваясь в прерывистые стоны жертвы.

— А дядя Чес лишь позволит ненадолго встать у микрофона, а потом захватит место главной роли…

Кровь всё больше приливала к и без того твёрдому стволу. Ещё немного, и Ди не сможет сдерживать себя, ведь его всегда холодный разум стремительно таял от умелых и столь мастерских движений.

Смуглые пальцы вовсю прогуливались вдоль покрасневшей кожи, размазывая вытекающую смазку по всей длине члена. Каждое быстрое движение отдавалось дрожью худого тела: бёдра, ноги, талия — вся кожа, весь организм сигнализировал о едва сдерживаемом желании ощутить член партнера внутри себя, вскрикивать от каждого толчка. Но Чес уже перерос тот возраст, когда всё делают за пять минут. Перед Ди стоял матёрый любовник, что искусно растягивал удовольствие, мучил желанием, вынуждал молить о большем, но не спешил использовать весь свой арсенал.

— Тебе, кажется, жарко? — Руки Чеса взялись за край чёрной футболки и задрали её к верху, так что из-под ткани показались сразу набухшие от потери тепла соски. Задранная одежда, что лишь немного приоктрывала вид на точки удовольствия, выглядела по истине возбуждающе и сексуально. Не теряя времени, панк прильнул к области юношеского сердца, с упоением чувствуя каждый удар. Так часто бьётся… Их обоих переполняют эмоции любви и похоти, создавая неповторимый коктейль абсолютной страсти с нотками ванили и мускатного ореха. Безумно вкусно…

Кожа Ди мягка и приятная наощупь. Горячий язык смело блуждает по ней, оставляя влажный след, что притягивает к себе прохладу, а она вслед за собой множество мурашек. Мышца уступает место белым зубам, что чуть сжимают её, то оттягивая, то отпуская, оставляя после себя красноватые отметины. А вот и участочек более мягкой кожи, более чувствительной… Язык обводит собой напряжённый сосок, заставляя распластавшегося Ди тут же выгнуться спиной с громким придыханием. Приятные, щекотливые чувства накрывают его разум, концентрируя его только на орудии удовольствия, разряде тока внизу живота и на самом мужчине, что с таким увлечением игрался с твёрдой кожицей. Чувственное посасывание с характерным причмокиванием и вовсе заводило до невозможности, отчего белые щёки просто горели, густо заливаясь багровой краской, а тонкие ноги то и дело подкашивались. Тяжёлое дыхание с паром вырывалось из глотки, а на поверхности кожи начинали проступать капельки пота, но этого Ди было мало. Чем больше Чес раздразнивал желанное тело, тем более чувственно вздыхал юноша, то и дело поджимая пальцы ног. Он предпринимал попытки обхватить мужчину за пояс и ногами вжать его бёдра к собственной промежности, и тем самым вызвать приступ оргазма, однако гитарист умело пресекал эти вольности, то разводя чужие ножки в сторону, то отстранясь и прекращая любые ласки.

— Слишком много вольностей позволяешь себе, котёночек…

Монотонный, хриплый, наполненный вожделением голос буквально ласкал ушные каналы, играя по фибрам души и вызывая желание подчиняться ему снова и снова. До этого самого дня металлист мог лишь предполагать, каков Чес в постели, но реальность превзошла все ожидания. Смесь уюта, ламповости, внутренней силы, мужественности и страсти — каждая из этих деталей слилась в единый сосуд, коим был поджарый мужчина, известный своей расслабленностью и спокойствием, владелец самого интересного магазинчика в этом городе и… самый охуеннейший любовник на свете.

— Ч-чес… не тяни…

Тяжёлая обувь, облегающие джинсы лежали в стороне, и теперь Чес вовсю лицезрел красоту юношеского тела, что лежало перед ним на столе. Мышцам следует быть максимально расслабленными, в чём и поможет горизонтальное положение вместе с мягким пледом, что так любезно положили на гладкую поверхность стола. Бледное личико, обрамлённое светлыми кудрями, очень худенькое тельце, хрупкость которого подтверждали выступающие из-под кожи рёбра. Ясно читались рельефы ключиц и тазовой кости. Но самое притягательное — милые веснушки, которыми Ди был украшен полностью, создавая реверс ночного неба в молочном цвете, усыпанного тёмными звёздами. Его звёздочка — Ди. Его, и ничья больше.

— Нет, малыш. Дядя Чес будет тянуть. Твой первый раз будет самым незабываемым, и его нельзя торопить.

— Мх… Я больше не могу… ждать…

С наслаждением пожирая изголодавшимся взглядом, Чес наблюдал за мольбами названного племянника. Они оба изголодались. Его лицо исказила довольная усмешка. Того бесстыдного подростка, что решил продемонстрировать ему свои умения в работе ртом, и след простыл. Теперь перед ним лежал по истине невинный юноша, который только готовился познать истинное искусство любви, в которое он окунётся с головой вместе с опытным наставником.

Последний элемент — нижнеё белье, изрядно увлажнившееся из-за вытекающей смазки. Приподняв чужие бёдра, сильные руки стянули их вниз, оставив лежащего парня абсолютно обнажённым. Из покрасневшей головки текла струйка белой жидкости, сигнализирующей о том, как долго подросток уже испытывает возбуждение. И чем дальше Чес обрабатывал его, тем более умоляющее лицо принимала его жертва, каждый раз предпринимающая попытки хоть как-то воздействовать на эрогенную зону внизу живота.

— Бедный, нетерпеливый Ди… Постарайся не кончить в первую же минуту, ведь меня это не остановит.

Да, детка! Он был готов замучить его своими пытками, и будет делать так долго, пока не истощит силы этого подростка. Смуглая рука мужчины потянулась вниз, к одному из выдвижных ящиков, откуда достала небольшой тюбик жёлтого цвета. Щёлкнула крышка, и воздух наполнился сладким ароматом ванили.

— Съедобная. — Констатировал гитарист, выдавливая небольшое количество на губы Ди. — Можешь спокойно глотать, ты ведь так это любишь. — Пошло усмехнулся Чес, наблюдая, как юноша сначала неуверенно пробует субстанцию на вкус, а затем уже с большим энтузиазмом собрал оставшееся. Слакий вкус заполнил его ротовую полость. Словно ванильный мусс. Любовные утехи приобрели особый сладкий шлейф, от которого наслаждение возрастало ещё больше.

Не теряя времени, пока Ди смаковал новинку, Чес поднял тюбик прямо над стволом Ди, после чего сдавил упаковку, совершенно не жалея смазки для промежности металлиста. Тот поезжился, чувствуя, как нечто прохладное обволакивает его головку, стекает вниз, доходя до основания, а затем ещё ниже — прямо к колечку мышц. Черт возьми, это оказалось безумно приятно для него, заставило вновь вернулся к фантазиям о том, когда уже владелец магазина, наконец, войдет в него. Скорее…

— Х-х-агрх-х-х… Х-хватит… — На придыхании процедил парень.

— Действительно, Ди. Я такой неуклюжий. Разлил всё на тебя. Позволь, я это исправлю… — Болотные глаза хитро прищурились, вызывая у жертвы много вопросов о том, что этот шатен задумал дальше. Но, чтобы это ни было, оно обещало быть чем-то приятным…

— Ты так увлечённо глотал мою сперму… Как думаешь, стоит ли мне попробовать тебя на вкус, мм-м?

Волна стыда накрыла Ди с головой… Нет! Это будет слишком стыдно… слишком неловко…

— Н-не-т… Чес, не… я не…

— Ч-ш-ш-ш…

Голова с растрепанной шевелюрой уже опускалась вниз, навстречу половому органу своего партнера, который то и дело пытался прикрыться, лишь бы Чес не достиг цели. Но и тот, если задумал — значит он это исполнит. Мозолистые пальцы крепко и твёрдо обхватили ноги подростка, держа их раздвинутыми и открывая вид на все прелести. Его хватка не позволяла Ди хоть на чуть-чуть сомкнуть ноги, уверенно держа их на расстоянии друг от друга. Все его конечности были обездвижены.

— Да ты просто жаждешь этого, малыш…

И не успел тот ничего возразить, как стон смущения и удовольствия отразился от стен магазинчика. Влажный язык Чеса уже вовсю приглаживал головку его члена, увлажняя и без того намокшую от возбуждения кожу. Тепло, влажно и безумно приятно. И не менее стыдно… Все мысли Ди крутились вокруг того, как его орган очень искусно и очень настырно облизывают, вырисовывая немыслимые узоры, попутно двигаясь то кончиком языка, то ребром, а то и вовсе накрывая всей поверхностью, заставляя металлиста сходить с ума, выгибаться позвоночником на мягком пледе и ерзая упругой попкой в лужице смазки, что так неаккуратно разлил Чес минутами раннее. Теперь Ди понимал, как ощущал себя шатен, когда блондин поддался похотливым мыслям и решил попробовать мужчину на вкус… Его орган погрузился в чужую ротовую полость, нижнюю часть живота обдавало горячим дыханием, пока Чес присасывал основание члена, сжимая его своими губами и загоняя себе по самое горло. Он так увлечён… Похоже, он кайфует от процесса точно также, как и юноша, но в отличие от него, не испытывает ни капли смущения. Особо интенсивное движение вызывает дрожь по худому телу, и Ди ощущает как судороги сковывают его организм, пока продукт удовольствия изливается из его нутра прямо на чужой язык. Ясность ума исчезла вместе с осознанием происходящего. Его накрывало как никогда раньше, ведь обычная стимуляция руками и рядом не стояла с тем, что творил с ним гитарист. Это было намного охуеннее любой пошлой мысли, что рисовал его мозг, пока Ди игрался с собой, обласкивал тело и мечтал о большем. Да, сука, наконец-то! Чес позволил ему!.. Как это прекрасно. Безумно приятно. Грудь парня тяжело вздымается, а взор затуманен похотью, пока Чес вовсю смакует его.

— Ты безумно сладок Ди. Боюсь, теперь мы станем одержимы друг другом, хм-мх. — Короткий удовлетворённый смешок. — Тебе нравится такой расклад?

Ди наблюдал, как гитарист выпрямился и поднёс руку к своему лицу, демонстративно слизывая с мозолистых пальцев остатки чужой смазки.

— Ч-чес… — с придыханием выдал из себя подросток. Он неуклюже приподнялся на локтях, затем сел и прильнул губами к мужчине, чувствуя неповторимую смесь сладко-солоноватого привкуса, и от этого ещё больше углубляясь, на что музыкант с готовностью отвечал ещё более пылкими касаниями и забирая кислород у бледного юноши, вызывая лёгкое головокружение.

В этот же момент смуглые пальцы вовсю исследовали выпирающий позвоночник, пересчитывая каждый сегмент и спускаясь всё ниже — к поясницам, бёдрам и…

Резкий вскрик заставил Ди разорвать страстный поцелуй и задрать голову, пока тонкие длинные пальцы держались за цепочку на шее Чеса, словно подросток вот-вот потеряет равновесие и упадёт прямо на мужчину.

— Вижу, ты оценил. Не так ли? — Довольная усмешка исказила покрытое щетиной лицо, пока его хозяин двумя пальцами изучал Ди изнутри, с хлюпом то погружаясь в колечко мышц, то освобождая его. — А теперь скажи: как часто ты балуешься с собой анально? Ты ведь никому не позволял прикасаться к себе?

— Я… М-ХАА-А-х… Н-НЕТ… — Третий палец присоединился к первым двум, заставляя мышцы растянуться ещё больше. — Я… с-саа-м…

— Вот и умница. И как, у тебя получается стимулировать простату? — О да, Чес умело мог воздействовать на парня изнутри… но пока не спешил с этим. Он должен прочувствовать этот процесс детально. С каждым новым его действием мужчина отмечал нарастающее вожделение Ди, читал его восторг и восхищение, ведь Чес раз за разом открывал для него новые грани удовольствия, игрался, обманывал, заставляя думать, что вот он — предел наслаждения, а затем жертва стонала и выгибалась от новой границы. Каждое действие как первое и новое, на которое тело отзывается богатейшим взрывом эмоций и неспособностью сказать что-то более осмысленное, чем имя своего любовника.

— Н-ннет-т…

— Прекрасно.

В ту же секунду пальцы металлиста сжались до побеления, а голос на мгновение перехватило. Тело обдало жаром и холодом одновременно. Это… это было что-то невероятное. Смесь приятных, щекотливых, слегка болезненных, но вызывающих блажество ощущений накрыли его с новой силой. Близкое ощущение конца побуждало двигаться навстречу пальцам Чеса, однако тот, не снимая своей гадкой улыбки, тут же вынул их и довольным взглядом наблюдал за тем, как лицо подростка сменило эмоции наслаждения на разочарование. Очень ненасытный малыш… Ещё больший смешок послышался, когда Ди недоумевающе наблюдал за освобождением своих кистей от чужой банданы.

— Н-не-т… Ч-чес… Это… будет х-худшей пыткой…

— Котёночек мой милый… — Твёрдая рука прошлась вдоль веснушчатой щеки подростка, размазывая по ней уже подтёкшую косметику. Медленное движение в ту же секунду сменилось резвым и быстрым: пальцы схватились за худое тельце и уложило его обратно на стол, разведя стройные ноги в стороны и открывая вид на уже подготовленное отверстие. — Связанными лапками держаться крепко ты не сможешь.

Боже, боже, боже. Совсем скоро… Ди, наконец, дождался этого! С нетерпеливым и полным восхищения взглядом он наблюдал как на эрегированный член его любовника сначала натянулась плёнка презерватива, а затем его приставили прямо ко входу. Заводит-то как… Чес был возбуждён, наполнен неистовым желанием и похотью не меньше, чем юноша, если не больше… Его выдержка была просто наиотменнейшей, если он всё это время сдерживал позыв трахнуть Ди сразу после того, как щёлкнул замок на двери магазинчика. Да, сдерживал. Его главной целью было не просто трахнуть, а наполнить душу любовью и жгучей похотью, вшить в подкорку, что недостаточно просто механических действий. Эмоции, ласки и безграничная влюблённость — вот что делало процесс разрядки по истине прекрасным.

— Настал момент забрать твою невинность. — Громким шёпотом говорил Чес прямо в бледное ушко. Боже, как сильно это заставляло парня под ним дрожать не то от страха, не то от нетерпения… Больше оттягивать нельзя. Его светлая кожа, тонкое худое тело, миловидное личико в забавных веснушках — уже давно сводили мужчину с ума, заставляя его фантазировать, как металлист чувственно пристанывает от каждого толчка и умоляет не останавливаться…

Чес медленно двинулся вперёд. Вздох опалил ключицы подростка. Господи, какой же он тугой, несмотря на обильное количество смазки и подготовку… Надрывистые вскрики ласкали слуховые каналы, а крепкая хватка за кожаный воротник побуждали двигаться быстрее, но мужчина боролся с этим желанием, давая возможность своему партнёру привыкнуть к новым ощущениям.

Ощущениям заполненности нутра. Того, как тебя распирает. Непривычно, немного больно, но вместе с этим неимоверно сладостно. То, как твои мышцы плотно обхватывают твёрдый орган партнёра, который медленно двигается внутри тебя, с каждым последующим разом проникая всё глубже и быстрее. Намного охуеннее собственных пальцев… Осознавать, что уровень доверия, химии, желания настолько высок, что ты впустил кого-то не только внутрь души, но и тела. Удовольствие моральное и удовольствие физическое — неповторимые ощущения каждого ответвления любви, что смешались в единое целое. Стремление и соблазн двигать бёдрами в такт, помогая насаживать себя ещё глубже, пока Чес не войдет до конца.

Разгорячённый и переполненный чувствами разум Ди был поглощён именно этими мыслями. Вслушиваясь в жаркое дыхание мужчины, постанывая, он просто сходил с ума от бесконечного количества мурашек, что носились по коже, заставляя подрагивать от накатившей волны неимоверных ощущений. Теперь он понимал, почему Чес мучил его так долго. Подготавливал, дразнил, мучил… Слишком приятно. Слишком охуенно.

— А как тебе такое, малыш?

Гитарист слегка изменил положение бёдёр, а затем вошёл вновь. О, БОЖЕ. Удар удовольствия, что заставил юношу надорванно вскрикнуть, выгнуть спину и вжать Чеса в себя. Он очевидно нашёл правильный угол, и сейчас подросток по истине сойдет с ума от того, как его просто накроет. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, но это что-то будет по истине незабываемым, тем, о чём он будет желать снова и снова, ночами проникая в себя пальцами, лишь бы снова погрузиться в океан сладостных ощущений.

Или сбежит через окно. Прямо в дом Чеса. Посреди ночи. А тот без вопросов даст ему то, зачем он пришёл.

— Ч-чес-с… СИЛЬН-НЕЕ! — Надрывисто застонал Ди, обхватывая бёдра мужчины своими стройными ногами.

А затем снова крики. Крики наслаждения под ритмичные движения Чеса, что с пикантными причмокиванием от огромного количества смазки погружал свой член в его разгорячённое тело, что двигалось под ним в такт его движениям. И даже крепкая хватка твёрдых кистей не могла обездвижить эти сладкие бёдра, что уже окропились белыми капельками. Бесподобно. Ди продолжал выгибаться, подставляя себя толчкам, что становились всё более рваными и стремительными. Чес наращивал темп проникновения, уже прекратив жалеть перевозбуждённого подростка. Он желал его целиком и полностью, овладевал им снова и снова, а податливость юношеского тела лишь подливала масло в огонь, который и без того уже был готов спалить ко всем чертям их обоих. Он желал кончить внутри него, сделать своим. Но он и так принадлежал ему.

— Мой Ди… — Одержимо шептал мужчина, убирая налипшие пряди с лица Ди. Их финал был близок. Чувствуя это, Чес обхватил рукой член подростка и пригладил его широкой ладонью, большим пальцем массируя головку, на что металлист в ответ сжал своими мышцами чужое орудие удовольствия внутри него. И тут же Чес не выдержал. Резко подогнувшись, его хватка возросла в несколько раз, а сам он с утробным стоном сделал особенно чувственный и рваный толчок, введя член до самого основания. Сперма обильно вытекала из его тела, и в этот момент он даже пожалел, что его семя не останется внутри парня.

— Мн-не… мало… — Пробормотал Ди, когда Чес освободил его тело. — Чес… я х-хочу ещё раз…

Чес оглядел находившегося в полуясном состоянии юношу, самодовольно ухмыльнулся. Не он один. не он один…

— А кто сказал, что я с тобой закончил? — Голубые глаза тут же наполнились предвкушением. Ещё раз… А может быть потом ещё и ещё… О, ДА-А!

Повторное проникновение оказалось куда более завораживающе сладостным. Его нутро жаждало настойчивой ласки, а та самая чувствительная точка внутри настроена на то, чтобы её продолжали стимулировать раз за разом, и когда мужчина прошёлся головкой, а затем и стволом вдоль неё, глаза блондина просто-напросто закатились от такого наплыва. Дрожь тела, подогнутые ступни, широко распахнутый ротик — каждая деталь сигнализировала о том, что он уже вообще не соображал. Всё, о чём он думал — Чес. Каждое его действие, на которое тело Ди отдавало бурную реакцию. Теперь мужчина уже совершенно не держал себя, и его сила обрушилась на металлиста в полной мере. Кисти рук яро вжимали его в стол, а бёдра с громким шлепком ударялись о чужие ягодицы при каждом вхождении. Ди же больше не сдерживал свой голосок: его крики в смеси с чувственными стонами просто ласкали слух Чеса.

Ди кричал из-за него. Стонал для него. Это мелодичное воздыхание было только для него, и никому другому не суждено насладиться этим.

— Я-я. А-А-А-Хх… Л-ЛЮБЛЮ…Т-ТЕБЯ! ЧЕ-Е-Е-ЕС! А-а-а- ГР-Х-х!

БЛЯТЬ, ДИ… Как можно настолько красиво, настолько сексуально выкрикивать его имя? Он просто не выдержал, и новая порция оргазма накрыла мужчину с головой. Их обоих накрыло до кратковременной отключки, в которой оба на какое-то время остановились, дрожали и тщетно пытались восстановить дыхание. Блять, как же это охуенно…

Помогая Ди приподняться и сесть, Чес заглянул прямо в его глаза. Вымотался, бедняга, но от него исходила такая концентрация влюблённости, что владелец магазина мигом откинул все мимолётные переживания о том, не был ли он слишком… Слишком. Не был.

— Ты доволен, котёночек?

Шатен — безусловно. Произошедшее сегодня он мог назвать по истине лучшим сексом, что случался в его жизни. А его было ой как много… Но сейчас это было гораздо больше, чем просто секс или утехи. Любовь, что он отдавал без остатка, и был готов отдать ещё столько же.

Юноша молча смотрел на мужчину и не отвечал. Его дрожащие ноги спустились на пол.

А затем Ди вдруг резко упал на колени. Жажда вновь овладела им, и он одержимо сорвал с Чеса презерватив, который тут же полетел куда-то в сторону, а сам резво обхватил губами орудие удовольствия, возбудившись от несдержанного рыка со стороны мужчины. Столь неожиданный порыв вжал того в стену, заставил запрокинуть голову и ухватиться за белокурую копну волос, перебирая светлые локоны между пальцев и сжимая их, пока его член снова осыпали любовными ласками, прильнув к нему как к самому сладкому леденцу. Леденцу, с которым нужно было потрудиться, чтобы достать начинку. И Ди неустанно трудился ради этого, даже казалось бы ещё более настырно, столь велико было его желание делать такие вещи, на которые ни один актёр не способен. Не просто делать, а делать с Чесом. Испытывать искренний восторг от прикосновений к столь сокровенному и ничуть не скрывать этого. Это была истинная похотливая любовь, когда ты готов отдаться полностью, душой и телом, позволив этим чувствам заглотить тебя целиком. И тогда результат не заставит себя долго ждать, ведь и без того перевозбужденный мужчина охвачен жаждой любви, переполнен ею, отчего уже готов поделиться этой любовью вновь. Вязкой, горячей и безумно вкусной. И Ди с готовностью принимал её, позволяя ей заполнить своё нутро, переливаться из него, стекать по губам, а затем требовать большего…

— Ди, да ты действительно одержим. — Чес опустился на колени перед подростком, что уже не мог соображать адекватно при полном отсутствии алкоголя в крови. Душа была опьянена, а тело переполнено и истощено одновременно. Голубые глаза искрились вожделением, но организм не был готов принять больше.

— Я… х-хочу… ещё… — Возбуждённо и отстранённо звучало из горла юноши.

Сухие губы накрыли мягкие юношеские глубоким поцелуем, крепкие руки держали точёный подбородок и уже чувствовали, как стремительно слабеет хватка бледнокожего подростка, что близился к отключке.

— Я люблю тебя, Ди. — Проник в его уши хриплый, низкий голос. Он вызывал слабые мурашки и лёгкие разряды тока в голове. Любит. Ди тоже его безумно любит. Каждый участок кожи и каждую частичку личности. Чес — его любовь, его одержимость и его фетиш. Только его.

Ему было плевать, что скажут домашние. Плевать, как они посмотрят, когда Чес принесёт уснувшего подростка с разлохмаченной шевелюрой и растёкшимся макияжем к нему домой. Или заберёт к себе домой, оттуда позвонив родителям, что сегодня их старший сын переночует у него. Плевать, как отреагируют на одержимые чувства обоих. Их единственный выход — смириться. Но как оно было на самом деле — Ди уже не узнает, ведь его сознание медленно угасало, отправляясь в царство Морфея в тот момент, когда крепкие руки бережно одевали металлиста в бордовую рубашку, ведь собственная одежда юноши давно пропотела насквозь.