Девочка оказалась в полной темноте. Только звуки окружали её. Скрежет каких-то когтей по поверхностям, фактуру которых Оля не могла точно определить, так как не видела ровным счётом ничего.

Она неуверенно обернулась и наконец увидела зубы. Много зубов в непонятно как расположенной пасти, петляющих и извивающихся. Что-то подсказывало, что это нечто в прошлый раз имело куда более комфортный для восприятия внешний вид. Оно зашевелилось, и зубья тоже пришли в движение. Подростка не была фанаткой ужастиков, хоть и была не из слабонервных, но в такой ситуации даже ей стало до стынущей в жилах крови страшно. Неудивительно: если эта пасть её решит проглотить, у неё это получится.

Рыба стала пятиться от этой клыкастой пасти, когда та по ощущениям приблизилась на пару шагов. Таким образом в какофонии неприятного скрежета и рычания девочка уперлась спиной в стену. И поскольку лихорадочно соображавший мозг был немного подавлен действием медикаментов, Ихтова не придумала ничего умнее, чем двигаться вдоль стены вбок, стараясь нащупать тем самым дверь в надежде, что она вообще расположена в этой стене, а не, скажем, за спиной этой клыкастой твари, силуэт которой в такой кромешной тьме даже едва рисовался воображением.

Ручка двери холодом обожгла руку, а сердце облегчённо ёкнуло. Рыба не до конца понимающая свои действия, рывком распахивает дверь. В комнату проливается свет из чьего-то сна, а воздух леденеет, словно за порогом был зимний день. Однако прежде, чем девочке полностью удаётся покинуть нулевую комнату, существо хватает её за ногу и с силой дёргает на себя, из-за чего подростка падает. Рыдая, она старается зацепиться за что угодно, лишь бы не попасть обратно в помещение с этой тварью.

— Кинжал, возьми его, — слышит громогласное, словно бы божественное Рыба и поднимает взор: перед ней, в пределах досягаемости из снега торчал кинжал, похожий на какое-нибудь орудие из Древней Греции или ещё откуда-то оттуда. Однако у Ихтовой не было времени и возможности рассуждать с точки зрения банальной эрудиции, так что она просто едва успела схватиться за чуть заледеневшую рукоять кинжала. Металл плотно лёг в ладони, словно изначально изготовлен был для Рыбы.

Тварь умудрилась тем временем затащить подростку обратно в нулевую комнату и почти склонилась над ней, очевидно, намереваясь проглотить в один присест. Ошарашенная, но нашедшая в себе силы дать отпор Рыба ждала до определённого момента, когда чудовище почти схлопнет свою пасть. Только в этот момент девочка выкидывает руку со всей силы вперёд, вонзая кинжал во что-то явно мягкое, что неприятно закровоточило мерзко-чёрной жидкостью и залило больничную одежду Ольги.

Издавая хлюпающие и задыхающиеся звуки, тьма отступила и стала стягиваться до одной лишь известной Рыбе иллюзии: человека без лица. Человек был в потрёпанном костюме и с хлещущей из сонной артерии всё той же чёрной жидкостью, которая, вероятно, заменяла ему кровь.

Продолжая сжимать рукоять кинжала, Рыба тяжело выдохнула и взяла себя в руки. Пора с этим кончать. Она опасливо подошла ближе к своему бывшему компаньону. Он вскинул голову вверх, глядя на неё, продолжая корчиться на полу.

— Ты совершаешь ошибку.

— Всем свойственно ошибаться, — парировала Рыба и с даже не свойственной для себя уверенностью разрезала шею человека, обезглавливая последнего. Нулевая комната, которая ещё после ранения монстра стала крошиться и трескаться, пришла в движение и гул. Из-за двери всё так же громогласно кто-то позвал Рыбу. Подростка встала и, размазывая чёрную кровь по лицу, пошла в сторону двери. Остановившись на пороге, она окинула нулевую комнату взглядом в последний раз.