Очередная бумажка, вся полностью исписанная нотами, оказалась безжалостно порванной в клочья и выброшенной в мусорное ведро. На смену ей пришел новый, чистый лист, над которым навис несчастный Такуто, злившийся на самого себя.

Из-под карандаша на бумагу не ложатся те самые, очень нужные ноты. Давно забытая мелодия глухо звучит где-то на дне подсознания, но никак не выходит ее вспомнить. Шиндо совершенно не знал, что ему делать.

«Кирино заслуживает гораздо лучшего, чем эта глупая песня…»

Музыкант помнил, что мелодия, напротив, очень понравилась Ранмару. Но в разум твердо впечаталась самокритичная мысль о том, что лучший друг действительно достоин куда большего, что он просто из вежливости год назад хвалил новую композицию товарища. Очень сложно переубедить себя в обратном.

— Блять! — внезапно выругался Шиндо, после чего сам себя несильно ударил по губам. — Ничего не выходит!

Такуто матерится. Часто. Но об этом знают немногие, ну и слава богу. Тенма ужаснулся, слыша нецензурную лексику с уст капитана, и просил больше так не делать. Тсуруги довольно усмехнулся, выдав, что для него нашелся достойный противник в плане брани. А Кирино…

Кирино с самого начала знал. Знал и принимал Шиндо таким, какой он есть. В конце концов, в этом нет ничего сверхъестественного.

«Как же… Как мне до него донести, что на сердце лежит?..»

С каждым днем, проведенным рядом с лучшим другом, Такуто ощущал, будто внутри, подобно красивому цветку, расцветает какое-то неизвестное ему ранее чувство. Чувство это крепло и пугало Шиндо. Он не понимал, что именно чувствует и почему только по отношению к Ранмару. Жаль, что нельзя лично спросить у своего сердца, отчего оно так быстро и трепетно бьется.

Скоро должна была начаться тренировка. Времени оставалось мало, и музыкант от злости на самого себя сжал пальцами лист бумаги, на котором еще минуту назад пытался чиркать ноты. Неожиданно завибрировал телефон, лежащий на парте. Одно короткое сообщение, которое заставило Такуто вновь чертыхнуться.

— я немного задержусь. встретимся в раздевалке

Что у Кирино за дурацкая и пугающая привычка напоминать о себе каждый раз, когда Шиндо и сам загружен мыслями о нем?

Невыносимо сильно хотелось все выложить, обо всем рассказать Ранмару. Но капитан не понимал, что именно он собирается рассказывать. О том, что его в последнее время грызет какое-то идиотское чувство, о происхождении которого не имеет ни малейшего понятия?

Ясно было одно: это чувство перемешивалось с благодарностью. Искренней и от чистого сердца, за все то, что Кирино когда-либо делал для Шиндо, а делал он немало. Но как же бывает сложно сказать простое «спасибо». Не говоря уже о том, что еще и неизвестное чувство гложет.

Такуто медленно поплелся в раздевалку. Из сумки его торчал один из помятых листков с начатыми нотами.

***

— Как у тебя это все получается, Тенма?

Паренек обернулся и с вопросом в глазах взглянул на капитана, не понимая, о чем он говорит.

— Ты ведь не думаешь о том, что произойдет в ближайшем будущем, если ты поступишь так или иначе. Сначала делаешь, а потом только соображаешь.

— Ну что Вы, капитан, это не так! — обиженно надул губы Матсуказе. — Я не стану совершать совсем уж что-то глупое, особенно если не подумаю, к чему это приведет!

— Прости, я… Я не хотел задеть тебя, правда… — искренне извинился Шиндо, виновато улыбнувшись. — Просто я… не могу подобрать слов, чтобы описать ситуацию. В общем… Я хочу сделать кое-что, но боюсь последствий.

— А это «кое-что» сделает Вас счастливым? — понизив голос, заговорчески зашептал Тенма.

— Я не знаю… Хочется верить, что сделает.

— А кого-то еще, кто Вас окружает? Сделает счастливым?

Тут Такуто задумался. Если он выложит Кирино все, что на душе творится… Что при этом будет ощущать сам Кирино? Надо ли ему это все вообще? Сердце упрямо твердило «да».

— Я думаю, капитан ошибок не натворит! — не дождавшись ответа, поднял кулачок Тенма. — Иногда нужно просто… плыть по течению, так, кажется, говорят? Делать то, что хочется душе, а не все время размышлять о том, что будет, если Вы так поступите или не поступите.

Шиндо бросил взгляд на лист с недописанными нотами, предательски торчавший из школьной сумки. До Такуто внезапно дошло, что он чертовски сильно хочет сыграть эту мелодию для Кирино, иначе он взорвется от переизбытка чувств. И неважно, будут ноты на бумаге или нет: звуки будут рождаться сами по себе. Шиндо хочет плыть по течению. А там будь что будет.

«И как это у Тенмы получается одной фразой буквально менять мировоззрение людей?»

— Спасибо, Тенма, — благодарно кивнул другу капитан. — Ты мне очень помог.

— Всегда рад, капитан! — отсалютовал Матсуказе и, натянув на себя футболку, поспешил к Тсуруги, теперь уже обсудить что-то с ним.

А Такуто тем временем выискал взглядом своего лучшего друга.

— Кирино, — негромко, чтобы остальные товарищи по команде не обратили внимания, позвал его Шиндо. — Ты занят сегодня вечером?

Ранмару, отвлекшись от своих шнурков, поднял на него взгляд. Сердце почему-то застучало быстрее, что заставило капитана нервным движением поправить свои волосы.

— Вроде бы ничем не занят, — задумчиво ответил защитник после нескольких секунд размышлений. — А что такое?

— Не хочешь сегодня ко мне зайти?

По непонятной причине в голосе прощупывалась мелкая дрожь, и Шиндо надеялся, что товарищ ее не заметил. Обычно капитан Раймона всегда чувствовал себя уверенно во время разговоров с лучшим другом, а сейчас волнение так и скакало мурашками по всему телу. Это было странно и даже малость пугающе.

Но радостная улыбка Ранмару вернула былое спокойствие. Такое ощущение, словно он только и ждал такого предложения. Защитник не был удивлен ему, и капитан знал это: Кирино всегда был и остается желанным гостем в доме семьи пианиста.

— Конечно, Шиндо! — незамедлительно согласился Ранмару. — Я буду только рад.

Теперь уже была очередь Такуто улыбнуться товарищу. Его план шел как по нотам.

Осталось набраться смелости.