Странное начало дня. Вроде бы, как и всегда, Майя гадала для Аполллинария. Но все было необычно с самого начала. Ведь обычно Жижин просил составить гороскоп на день, потом что-то ударило в его чудаковатую голову и он просил делать любовные гороскопы. В конце концов он начал открыто просить проверить Майю совместимость имен Аполлинарий и Клавдий. Это была нелегкая задача в силу редкости этих имен даже в условиях сельской жизни, однако в тот раз гадалка справилась. На сей же раз ей предстояло сделать приворот…

Аполлинарий нервно перекладывал баночку с белой жидкостью из одной руки в другую, пока, опустив глаза, объяснял Майе, какой именно приворот он хотел.

— Я тут в интернете нашел, что можно сделать приворот на месячных, но, сама понимаешь… — все мялся школьник. — Но там был вариант и для парней и, в общем, вот… ты знаешь, как сделать такой правильно?

Глаза Майи были размером с блюдца. Она смотрела на банку и размышляла. Сегодняшний день не предвещал ей горы заказов, а жить на что-то надо было. Греча, имевшаяся в доме, уже почти закончилась, так что лишний полтинник определенно ей бы не помешал. И с хмурым лицом она взяла из рук Жижина банку со спермой.

— Есть фото Клавдия? — спросила Майя.

— Только на телефоне.

— Ну, сойдет, — ухмыльнулась девушка. Она взяла раскладушку Аполлинария и начала раскладывать карты таро. Что-то таинственно шепча, она плавно водила рукой над раскладом. Аполлинарий с привычным замиранием в сердце наблюдал за ритуалом. И наконец Майя взяла из его рук банку с белком, обмакнула туда трубку пульверизатора, который быстро прибрала к руке с ближайшего подоконника, и окропила семенем старенький Alcatel, на котором сиял светлый лик сельского диджея Клавдия.

В полном недоумении Жижин стоял с оспермленным телефоном в руке.

— С тебя как обычно, Поля, — потянула руку за деньгами Майя. Все еще ошарашенный школьник протянул ей пятидесятирублевую бумажку.

— А это… на телефоне так и оставить? Или можно стирать? — спросил он.

— Ты что, ни в коем случае! Надо целый день ходить, только завтра утром стирать можно будет. И желательно фотографию не закрывать, — ответила Майя.

— А он правда должен эту гадость на телефоне до завтра держать? — спросила Фатима, которая сидела рядом и все время наблюдала за процессом. Аполлинарий только что вышел из общажной комнаты.

— Да нет конечно, уже сейчас сработает. Просто хочу посмотреть, что он теперь будет делать — отозвалась гадалка.

***

Федор крепко взял Михаила за талию и притянул к себе. Затем он потянул его к ближайшему стогу сена, который высился среди бескрайнего поля. Переливаясь золотом, колосья покачивались в такт легкому утреннему ветерку. Солнце только начинало свой путь по синему, как на самом флаге этой большой страны, небу. Где-то поодаль слышно было церковные колокола, и колонна жителей тянулась к высоким дверям православного храма. Но наша пара настоящих славян уже сходила на более раннюю службу, открестившись от всех предыдущих грехов. А для них это значило, что можно было грешить дальше, чтобы потом снова очиститься от содеянного.

Так проходило начало очередного

дня в самом обыкновенном русском селе Хуево-Кукуево, каких в России-Матушке до сих пор остается великое множество.

Адвокат Федор Правдин с некоторых пор стал все больше времени проводить с Михаилом Ибрагимовым. Казалось бы, они были конкурентами, ярыми соперниками в стенах сельского суда, однако за пределами храма правосудия давала себе волю горячая любовь. И стоит сказать пару слов о наших героях, которые будут играть значительную роль в дальнейшем.

Федя вырос в Хуеве-Кукуеве и со школьной скамьи хотел стать адвокатом. Конечно, поначалу его амбиции доводили его до вековых ворот столицы о семи холмах, жизнь распорядилась иначе, оставив его в пределах родной деревни. Но Федя и не возражал.

Ибрагимов обладал более колоритным прошлым. Начать стоит с того, что со времен отрочества он жил как полноценный член семьи местного цыганского клана, взяв себе их фамилию. Мстислав Ибрагимов, гроза села, авторитет, которому еще никто не посмел не подчиниться, взял его под свое крыло после смерти отца Михаила при загадочных обстоятельствах и окружил невиданной для юноши роскошью. Молодой прокурор мог распоряжаться поместьем, чей забор с позолоченными, немного погнутыми инициалами на воротах и могучими горгульями на столбах из красного кирпича, а также новый отец подарил ему ярко-красный Москвич с блатным (какая ирония) номером С666УК. И всякий раз, когда Михаилу предстояло приехать на судебное заседание, звуки его любимой песни «Районный прокурор» были слышны во всей округе, дабы каждый знал, что в этот момент вершится правосудие.

Итак, наши герои переспали на сеновале. Но наступило время приступать к ежедневной рутине, к работе. На сегодня Михаилу предстояло обкашлять пару вопросиков с другими местными авторитетами. Его позвали на съезд впервые в его жизни, и прокурор принял приглашение с честью, уже представляя себе, как будет набирать цифры и вентилировать созревающие вопросики с нужными человечками.

Но тут ему пришлось прерваться на полуслове: зазвонил телефон, и номер был не чей-то, а самого сельского судьи. Михаил торопливо взял трубку.

— Михаил, здравствуй. — послышался обеспокоенный голос мужчины в летах. Судья был человек хозяйственный, настоящий русский крестьянин с густой бородой и суровым (чаще всего) взглядом. Слышать испуг от него было непривычно.

— Здравствуйте, ваша честь, — ответил на приветствие Ибрагимов.

— Понимаешь ли, на этот раз дело тебе будет передано крайне важное…

— Что случилось? Кого-то убили?

— Мой трактор пропал.

Лицо прокурора исказил шок, телефонная трубка в руках задрожала. Он покинул переговоры местных мафий и немедленно отправился на место преступления.

***

А на месте оказался уже и его приятель Федор. Михаил смущенно отвел глаза от адвоката, почувствовав наваждение таких ненужных ему сейчас чувств. Перед ними, в совершенно скверном расположении духа, с глазами, которые вот-вот могли наполниться каплей скупой мужской слезы, стоял судья, в фрустрации смотря в зияющую дыру открытого ржавого гаража.

— Его украли этой ночью, — проговорил старик, — только вчера я ездил на нем по полям, любовался тем, что я посадил, а утром просыпаюсь — и трактор будто испарился.

В это время Михаил оглядывал территории вокруг гаража в поисках зацепок. На земле недалеко от места преступления он подобрал горелые листья крапивы.

— Я знаю, кто это мог быть, — уверенно сказал он, — и я сделаю все необходимое, чтобы Алексей понес наказание за то, что он сделал.

— Ты думаешь, что это Лёха?! — воскликнул Федор. Он не мог поверить, что его друг мог сотворить такое. Слишком масштабен, слишком низок для него подобный поступок.

Лёха Жопин имел привычку курить. Однако в отличие от Правдина, его привлекали более экзотичные материалы для раскурки. Пока Федя дымил своим «Беломорканалом» в лицо Клавдию, отчаянно доказывающего ему, что Шипка лучше, к ним обычно медленно подходил Алексей и решал спор обоих. Ведь ни один из них ни за что не решился бы сделать самокрутку из сырой крапивы.

След, оставленный преступником, был для Ибрагимова неопровержимым доказательством, однако Федор не спешил с выводами.

— Как всегда, ты торопишься, Миша, — возразил он. — И я смогу доказать это на сегодняшнем суде!

— Посмотрим, — ответил прокурор и начал вызванивать местных полицейских.

На вызов явился районный участковый Данила Говнодавов.

— Итак, Говнодавов, твое дело — искать улики по данному делу, делу о краже. Тот, кто совершил это непростительное преступление, должен быть наказан. Обыскать гараж и территорию, прилегающую к нему.

— Так точно, прокурор Ибрагимов! — отдал честь полицейский и отправился выполнять задание. Федор хвостом пошел за ним, дабы перехватывать улики по мере их появления. Ну и конечно, своего собственного расследования никто не отменял.

А еще ему надо было кое-кого навестить.

***

Находки Говнодавова и Правдина привели судью в еще больший шок. Проследовав по следам угнанного трактора, они пришли к большому черному кольцу пепла, венцом которому были останки главного трактора села. Увидев эту раздирающую его душу картину, судья схватился за голову и отвернулся. Федор переглянулся с участковым.

— Место преступления выглядит достаточно ясно. Мне кажется, это Лёха Жопин, — сказал Данила.

Федор все осматривался вокруг в поисках еще каких-нибудь улик, но едва ли он мог что-нибудь найти.

— Я докажу всем, что это не Лёха.

И с этими словами отправился в сельскую общагу.

Майя встретила давнего друга и разлила чай. Адвокат рассказал ей о срочном деле, которое, очевидно, прокурор не собирался откладывать в долгий ящик. Федор был уверен, что заседание должно начаться уже через несколько часов.

— Ты можешь, по крайней мере, гаданием сказать, виновен Лёха или нет?

Майя разложила карты, задумчиво собрала расклад и ответила, что судьба благосклонна к Правдину. Тут же ему позвонили и сообщили, что заседание в районном суде начнется с минуты на минуту.

— Они такие дела решают за считанные минуты. Вынести нужный вердикт — как два пальца об асфальт, — пробормотал адвокат и бросился к выходу. Майя побежала за ним.

***

— Начинается слушание по делу о краже. Главный подозреваемый — Алексей Петрович Жопин.

Подсудимый задумчиво молчал на своем месте.

— Ваша честь, защита считает, что за неимением свидетелей мы можем выслушать показания подозреваемого, — заявил Правдин.

— Возражение! Мы не можем полагаться на честность подсудимого, — ответил ему Ибрагимов.

— Но, если мы не имеем достаточно оснований, мы и посадить его не можем, — сказал судья. — Давайте выслушаем версию Лё… Алексея Петровича.

Обвиняемый был приглашен на место для дачи показаний.

— Я этой ночью ничего не делал! Было тихо, как на кладбище, я покурил и пошел сразу же спать. — завершил свой краткий рассказ Жопин.

— Возражение! Ты, должно быть, курил очень далеко от дома, раз крапиву, которая была в твоих самокрутках, была найдена возле гаража судьи. — воскликнул Федор.

— Федь, ты же меня защищать должен…

— Как она могла там оказаться и сколько времени прошло между тем, как ты покурил и как ты пошел домой спать?

— Ну, примерно…

— И о какой тихой ночи может идти речь, если Михаил опять всю ночь гонял на своем сраном Москвиче и мешал всем заснуть по-человечески?!

— Возражение! Никому я не мешаю. Езжу где хочу, законом не запрещено! — послышалась реплика Ибрагимова.

— Но вообще-то, прокурор, вы правда почти каждую ночь мешаете спать всем жителям села. — тактично вмешался судья.

Ибрагимов вспылил, но что возразить, не нашелся.

— Ой, ну да, точно! Было очень шумно! На все село играл Районный прокурор! — нашелся, наконец Лёха.

— Не-ет — протянул адвокат, — ты что-то скрываешь. А слышал ли ты музыку в ту ночь?! Может, ее заглушило что-то другое? Что-то такое же громкое, например, взрыв?

— Нет-нет-нет! Я отчетливо слышал звуки шансона, да еще и версию с усиленными басами. Клавдий делал, да, Михан?

— Заткнись… — прошипела сторона обвинения.

— Ваша честь! — вдруг донесся голос откуда-то из зала, где сидели хуево-кукуевцы, наблюдавшие процесс. Это был еще один член семьи Пианиновых, но не Клавдий, а старший его брат Кирилл. Он занял место свидетеля и явно был недоволен складывавшейся ситуацией.

— Кирилл, что ты делаешь? — удивился Федор. Он никак не ожидал увидеть старшего Пианинова здесь. Обычно он видел его лишь в сельском клубе, когда они перекидывались парой слов за стаканом Балтики 9.

— Я скажу вам, что произошло, я свидетель, — ответил тот. Что обвинение, что защита, а что и сам судья, удивленно устремили взгляд на Кирилла.

— Мы были с Лёхой вместе на полях. У нас там… были свои дела. Но тут на нас начал двигаться на полной скорости трактор. Водитель увидел нас, видимо, не справился с управлением, и затормозив, трактор загорелся. Человек выпрыгнул из него, и я увидел, что это был Мстислав Ибрагимов.

Зал суда заполнил гул голосов. Судья стукнул несколько раз молоточком (который позаимствовал у своей жены, пока ей он не нужен для того, чтобы отбивать мясо), требуя тишины.

— Мстислав Ибрагимов?! — воскликнул Михаил. Неужели его приемный отец был настоящим преступником?!

С другой стороны, прокурор понимал, почему он мог так поступить. Цыганский барон очень бережно относился к воротам своего поместья, ведь он вложил в их декорирование душу. Но однажды судья задел трактором одну из букв на воротах, и с тех пор забор перестал быть идеальным. Чего Мстислав не мог вынести. И он решил отомстить.

***

Федор вышел из здания сельского суда, смахнув рукой пот со лба. Сейчас у Лёхи хотя-бы было алиби. Значит, дело было за малым — выиграть завтрашний суд. Адвоката заставили обернуться голоса, раздававшиеся за его спиной.

Гадалка Майя и его друг детства Лёха, весело улыбаясь, поспешили к нему.

— Федя! Меня почти оправдали, поэтому мы сегодня решили устроить тусовку в общаге! Ай-да с нами! — давил лыбу на все лицо Жопин.

Федору и правда хотелось немного отвлечься после тяжелого рабочего дня. Дни и часто ночи, которые они проводили с прокурором Ибрагимовым, стали обыденностью — хотелось чего-то нового и неизведанного. Поэтому он кратко кивнул на предложение.

— Отлично. В девять часов в моей комнате. Выпивку и еду каждый свою берет, — сказала сельская гадалка, облаченная в фиолетовое платье и такого же цвета носки, надетые под сланцы. Какой же нелепый наряд.

***

Тем временем Михаил зашел в свое «скромное» жилище. Просторнейшая комната, на каждой стене висело по одному красному узорчатому ковру. На потолке подвешен лук в чулках — ведь у Ибрагимова-младшего была самая сухая комната. Позолоченное зеркало, возле кресла висели плакаты «Стального милицейского» и «Возвращения Мухтара» — тупых российских сериалов, к которым Михаил питал тайную слабость.

Прокурор упал на край кровати, смотря на позолоченную люстру. Из мира мечтаний его вырвал рингтон «Любимый звонит»: на экране блатного телефона со стразами высветился уже заученный наизусть номер Феди.

— Алло, — устало ответила сторона обвинения.

— Миша, пойдешь на дискотеку сегодня? — раздался по ту сторону трубки голос адвоката Правдина.

— А мне там что праздновать? — обиженно протараторил он в ответ.

— Да просто затусить. Давно никуда не выбирались. Я у Лёхи литр самогона куплю, — попытался заинтересовать его Федор.

Заманчивое было предложение. Он и правда давно не покидал стен цыганского поместья — не считая работы, конечно. И было нечто будоражащее даже в одной мысли о том, чтобы порезвиться с возлюбленным на скрипучей кровати в одной из общажных комнат. Когда за стеной куча людей, а они одни там, растворяются в разврате…

— Ладно, приду, — сказал Михаил, кладя трубку. Надо было выбрать подходящий наряд, чтобы все по достоинству оценили его состоятельность и чувство стиля.