Через пятнадцать минут Правдин уже дошел до дома Лёхи. Хотел он было постучать в покосившуюся дверь, как услышал доносящиеся из гостиной странные звуки.

Кирилл Пианинов сидел сверху на полуобнаженном Лёхе, на его руках были белые медицинские перчатки. Перчаток таких в доме Жопина был вагон и маленькая тележка: надо же было что-то надевать вместо гидрозатвора на бутыли с брагой и самогоном. Но эта пара явно не была использована по назначению.

Тонкий белый латекс словно кожа, вторая оболочка, облегал кисти Кирилла. Он водил руками по оголенному животу Лёхи, тот сдавленно стонал, роняя голову на подушку дивана. Кирилл зажал рукой паховую область своего товарища, чем сподвиг последнего на откровенно грязный и громкий стон. Вскоре его губы коснулись вставшего члена Лёхи. Не используя слюны, он пару раз прошёлся шероховатым языком по всей длине полового органа. Лёха отстранил его лицо от себя, сдавленно и порывисто дыша.

Правая рука Кирилла тем временем закралась в анус Жопина, постепенно разрабатывая его и готовя к кое-чему побольше.

— Сильнее, папочка! — рвано выкрикнул Лёха, прижимая к себе партнера. Федя в полном ахуе следил за происходящим через незанавешенное окно.

Долго Кирилла уговаривать не пришлось. Он перевернул любовника на живот и начал постепенно входить в него. Лёха царапал ногтями спинку дивана, в которую его вжимали с такой натугой. Тонкие руки в белых перчатках довольно жестко обхватили его шею.

Пианинов начал убыстрять темп, чувствуя под собой такое податливое и желанное тело партнера. Лёха выгибал спину, подобно грациозной дикой кошке, стараясь подстроиться под быстрые толчки.

Чувствуя, что кульминация уже близко, Кирилл последний раз вошел в узкий зад товарища, облагораживая его очко вязкой полупрозрачной жидкостью. Он обхватил Лёху за талию, наслаждаясь тем, как пульсирует его член внутри этого никем до него нетронутого лона. Вскоре Пианинов дотронулся рукой в белом латексе до мокрого от природной смазки члена Лёхи. Тот закатил глаза и уронил внезапно потяжелевшую голову на плечо любовника. Отточенными, быстрыми и резкими движениями он быстро довел партнера до кульминации. Тот кончил себе на грудь, и они оба, изнеможенные, но чрезвычайно довольные, упали на разложенный диван, растворяясь в страстном глубоком поцелуе.

Правдин отошел от окошка и почесал затылок. Он ничего не сказал, прошел немного подальше, в огород, взял литровую бадью самогона и положил на ее место сторублевую купюру, прижав ее камнем. Он, конечно, мог и сразу так поступить, оградив себя от лицезрения разврата, но ведь сладострастие рождает еще большее проникновение грехом… Так думал он, идя в общагу. И думал он о том, что сегодня сотворит нечто более грязное и неправильное с Ибрагимовым, как только они останутся одни.

***

Новый лук был превосходен. Но не тот лук, что висел в чулке под потолком в комнате Ибрагимова, а тот, что он надел на тусовку. Черная куртка Supreme, футболка Thrasher под ней, треники из сельского рынка за тысячу (!) рублей, белые кроссовки Nike с зелеными шнурками. Конечно же, все это венчало жабо, красовавшееся на шее цыганского наследника, дабы закрыть образовавшиеся после бессонных ночей с Федором багровые пятна. Однозначно, моднее парня в селе встретить просто невозможно.

Итак, он ступил на порог общаги. Музыка уже играла на полной громкости, в специфических мэшапах опенингов из аниме и шансона, которые так характерны для музыкальных произведений авторства Клавдия Пианинова. Покачивая пакетом с упаковками вина, Михаил поднялся в комнату Майи, в сердце веселья. Федя, держа в руках литровую бутыль самогона, весело поприветствовал Михаила. На нем был свитер с ромбиками, носки такого же узора, клетчатые штаны и сланцы (все-таки общага приходилась Феде домом).

— О, вот и Миша! Можно начинать пьянку.

— Привет всем. Вы могли бы и не ждать меня. — отозвался Михаил.

— Но ты ведь тоже как-то участвовал в сегодняшнем суде.

— Все решится только завтра.

— Но сегодня мы почти вышли на оправдательный приговор, так что можно праздновать.

— А вот и виновники торжества! — сказала Майя, бросив взгляд на дверь.

В проеме и правда показались Лёха и Кирилл, оба уже потрепанные. И хотя этого стоило ожидать от Жопина, у которого главной отличительной чертой был полный беспорядок во всем, видеть Пианинова в своем помятом блестящем костюме из вискозы было странно. Хотя, конечно, Правдин прекрасно знал причину их появлению в таком виде, всем остальным оставалось только догадываться.

Вот и зазвякали стаканы, зазвенели ложки, заскрипел дощатый под толстым слоем клеенки пол — началось настоящее веселье. Количество выпитого едва поддавалось исчислению, и только один школьник до сих пор оставался трезвым. Он переминался с ноги на ногу недалеко от стола, где расположился со своей аппаратурой Клавдий и, не решаясь подойти, просто смотрел на него. Пианинов дирижировал всей впиской, он решал, какую музыку поставить и, соответственно, какое настроение задать. Вот он переставил на всем известный «Медлячок», под который всем настоящим сельским девушкам было принято плакать, и Аполлинарий решил, что должен, наконец, действовать.

Жижин подошел к Майе, полный неуверенности и беспомощности.

— Скажи, как мне подойти к нему, что сказать? — донимал он Фортунову, украшавшую плечи подпитого Феди карточными погонами.

— Ну что ты как маленький, чесслово?! На вот, — протянула она стакан Аполлинарию, — мой совет для тебя на сегодня: прими это волшебное зелье и действуй по наваждению!

Подросток взял в руки наполненную стопку самогона, поразмыслил немного и опрокинул все его содержимое внутрь себя. Зелье зеленого змия определенно придало храбрости юноше, и он уже гораздо увереннее двигался в сторону диджейского стола.

И решив действовать по наваждению, Аполлинарий выдал из себя самую нелепую реплику которую смог придумать за те доли секунды размышлений.

— А что это музыкант сам под свою музыку не танцует? Может, он один стесняется? — весело заявил Жижин и по-пикаперски оперся на какую-то панель, чем вызвал в зале какую-то странную мелодию, похожую на игру на синтезаторе. От громкого звука Аполлинарий сразу же отдернул руку.

Клавдий посмотрел на него зантересованно. По-видимому, предложение казалось ему заманчивым. А ведь он за все время тусовки не выпил ни капли!

— Я-то не стесняюсь, а вот кто-то, кто полчаса жался возле моего стола, стеснялся. Ну, пошли.

Пианинов вышел из-за стола и потянул Аполлинария за руку к условному танцполу. Конечно, это не совсем то, что представлялось Жижину в его мечтах, но от этого кружиться в тусклом свете общажных ламп под сельскую попсу было не менее приятно.

Тем временем в треке началась реп-партия. Клавдий легонько приобнял Аполлинария, устремив взгляд куда-то ввысь. Под тусклой полудохлой лампочкой кружил напившейся алкогольной крови комар: слишком усталый, чтобы веселиться, слишком нетрезвый, чтобы грустить. Таким был и наш сельский диджей: он пока ни капли не принял, но разум его был таким же затуманенным, как и мысли в голове адвоката Правдина, лежащего сейчас на коленях у прокурора с вертолётами перед глазами.

Жижин сглотнул комок страха, вставший поперёк горла. Он дотронулся рукой до кисти партнёра по танцу, отводя взгляд в пол. Щёки его зарумянились.

Казалось, вся комната ещё больше потускнела. Лампочкой подсвечивалась лишь импровизированная сцена возле диджейской будки. На припеве Клавдий отстранил от себя Аполлинария, смотря ему в глаза.

У школьника сердце в пятки ушло: что он сделал не так? Неужели обряд Майи не сработал?

Но все подобные мысли тотчас же вылетели из головы, когда губы диджея коснулись его шеи. Аполлинарий вздрогнул: по всему телу прошлась череда горячих мурашек.

Так же скоро Клавдий отошел от него и продекламировал на всю комнату:

— Следующая песня посвящается моему другу Поле!

Все развязно похлопали в ладоши, попивая самогон из пластиковых стаканчиков.

Из колонок заиграла самая гейская попса, которая вообще когда-либо звучала в этих стенах: «Flesh» Саймона Кёртиса.

Клавдий учился в соседнем поселке городского типа (это важно!), в Сахарноголовском Институте Тракторостроения и Сельскохозяйственной Механики имени Игоря Олеговича Пупкина-Залупкина. Он очень гордился тем, что набрал один из самых высоких баллов на егэ — 169, и поступил на бюджет. А ещё Клавдий почерпнул отличное знание иностранного языка на дневных курсах, и потому начал переводить строки гейской попсы прямо на ухо Аполлинарию. Тот, как настоящий гуманитарий, высоко оценил способности диджея к синхронному переводу, и ударивший в голову самогон заставил его продемонстрировать свои глубокие познания в этой сфере. В ответ на шушутаж юноша прошептал в ухо Клавдию томным голосом:

— Не хочешь найти какую-нибудь безлюдную кабину, чтобы посинхронить там наедине?

Клавдий, к сожалению, смысла слов не понял.

— Че? — красноречиво ответил он на приглашение.

— Ты прав, — вздохнул Аполлинарий, — я еще слишком тороплюсь. Может, самогону?

— Давай, — услышал он в ответ.

Они нашли хорошее место где-то в углу комнаты на табуретках. Аполлинарий принес стаканы и разлил самогон. После одоления в два приема первого стакана ядреной браги Клавдий расслабился, и Аполлинарий почувствовал его руку у себя на талии. Сердце так и подскочило, дышать стало трудно, и совсем не от градуса самогонки.

— Ну ты, это, чем занимаешься? По жизни… — неловко начал Жижин.

— Я учусь в престижном колледже, в Сахарноголовском Институте Тракторостроения и Сельскохозяйственной Механики. Я специально езжу для этого в поселок городского типа каждый день. А так музыку еще пишу, у меня паблик вконтакте, я туда свои треки выкладываю.

Клавдий был очевидно рад рассказать про себя и свои достижения, а Аполлинарий был рад его послушать.

— Вау, как круто!

— Ну а что ты делаешь? — Клавдий налил еще пойла в их стаканы и отпил.

— Да ничего особенного. Этим летом вот школу заканчиваю, к ЕГЭ по обществознанию готовлюсь, хочу на юриста идти.

— А я все ЕГЭ списал, — усмехнулся Пианинов.

— Что?! Как? Там же везде камеры! И обыскивают!

— Они не смогли меня поймать: я съел шпору по физике, когда преподы спалили.

Поля удивленно уставился на Клавдия. Глаза школьника невинно блестели от опьянения. В тот момент возлюбленный казался ему личностью, достойной восхищения. Он даже засомневался было, а имеет ли он какое-то право вот так просто разговаривать с таким талантливым человеком. От своих мыслей Жижин растерялся и не знал, что еще рассказать Клавдию, но тут затихла музыка, и тому пришлось идти к своему столу и включать следующий трек — смесь песни из какого-то аниме и шансона. Но тут вокал Вороваек, который перекрывался голосом няшной тян, навел его на мысль.

— Знаешь, я как-то раз был на тако-ой разборке, — выпалил Аполлинарий, как только к нему вернулся Пианинов. — Ты не поверишь, как это все выглядело. В общем, там дрались два подвыпивших, и один, вроде ничего, нормальный, но ты бы видел, как выглядел другой… Я такого никогда не встречал. Он был в розовой шубе, и когда его нашли без сознания, в руке была разбитая бутылка коньяка.

— Ничего себе, вот это история, — заинтересовался Клавдий.

— У меня даже фотки остались! — подхватил Жижин и достал телефон.

Вот только он забыл о наказе Майи, и, как только он открыл свою раскладушку, взору обоих предстал Клавдий, весь в сперме школьника.

— Э-э-э, что у тебя на экране? — спросил диджей. Он был смущен фотографией, да еще сделанной исподтишка, да еще чем-то обрызганной.

Аполлинарий не знал, какую деталь объяснить первой и принял решения начать с самой подозрительной.

— Ой, это я молоко кипятил, пока ужин готовил, и отвлекся на телефон, ну молоко и убежало и попало на телефон, — протараторил он.

— Ты что, смотрел мои фотки, пока готовил? — недоверчиво уточнил Пианинов.

— Н-ну да. Мне в ленте в Вконтакте попались… Короче, сейчас найду фото бомжа.

— Подожди.

Гигиеничный Клавдий выхватил раскладушку, пальцем протер экран (отчего Поля мысленно пришел в ужас) и отдал обратно.

Жижин не знал, как ему реагировать на происходящее. В голове, конечно, он паниковал, пока снаружи с прямым лицом показывал, что изначально собирался. Но он не мог отделаться от одной мысли: неужели теперь ритуал потеряет свое действие? Может, Клавдий сейчас же уйдет от него, и Аполлинарий так и будет одинок?

Тем временем, забыв о белых пятнах, Пианинов с интересом выслушивал подробности истории про дерущихся алкашей, и, видимо, по привычке, немного грыз ногти, пока слушал. Причем не какой-то, а именно тот палец, которым стер «молоко»… Что ж, может, от этого магия даже усилится.

С рассказа этой истории началась их беседа. Велась она о всяком, Пианинов и Жижин забыли о времени и просидели так достаточно долго. Федор, Михаил и Фатима куда-то пропали; Аполлинарий было хотел подойти к Майе, отчитаться об успехах и попросить еще бутылочку самогона, но и той не оказалось на месте. На полу возле ее места за столом была разложена какая-то астрологическая карта. В комнате остались лишь немногие гости и они сами. Аполлинарий решил, как и все его приятели, покинуть поскучневшую тусовку и пригласил Клавдия к себе в комнату этажом выше.

— Мне там матешу решить надо, а ты как раз в сельском политехе учишься, — объяснил свой ход мыслей пьяный школьник.

— Вообще-то я учусь в поселке городского типа, и не в политехе, а в колледже! — возразил Клавдий. — Но помочь помогу.

Узкая лестница привела их к целому ряду комнат, а Жижин любезно провел гостя к себе и разложил тетради. Начали решать.

Клавдий, хотя и довольно-таки уже под мухой, решал примеры всего за несколько минут. Домашка была сделана за такое невообразимо короткое время, что Аполлинарий даже не думал, что математику можно решить так быстро. Он больше не знал, зачем они сюда пришли.

— С-спасибо, — неловко пробормотал он.

В комнате был выключен весь свет, за исключением настольной лампы, которая помигивала Аполлинарию в лицо.

— Ну, думаю, возвращаться вниз нет смысла. Чем хочешь заняться? — продолжил он все с тем же стеснением.

— Ты и так знаешь, чем, — загадочно улыбнулся ему Клавдий.

Это правда, Аполлинарий прекрасно себе представлял, что можно делать в темноте с парнем, на которого наверняка положил глаз весь институт соседнего поселка городского типа. Он бросился к Клавдию со страстным поцелуем. От накала страстей лампа с треском погасла, школьник перепугался, и вместе со стулом, вместе с Пианиновым — все трое рухнули с грохотом на пол. Аполлинарий почувствовал скачки сердца, но в то же время они смешивались с тем горячим ощущением, которое позволило ему прошлым вечером и этим утром наполнить банку для ритуала Майи.

Который, судя по всему, сработал по всем правилам.

Звездочки еще мерцали перед глазами Клавдия, пока он снимал с Жижина одежду. Тот, в свою очередь, и сам пребывал в каком-то подобии транса. Все перед ними и вокруг них вертелось и вырисовывались во что-то похожее на ту распростертую на полу карту Майи.

Распростертым на полу был теперь и Поля. Он чувствовал поцелуи, спускавшиеся по шее и груди. Интересно, кто Клавдий по гороскопу? Потому что ему кажется, что их свела сама судьба. Пользуясь примерными своими знаниями астрологии, Аполлинарий мог бы хоть сейчас составить гороскоп им двоим. Согласно этому гороскопу, они — идеальные половые партнеры.

Аполлинарию все это время покровительствовало созвездие Девы, но сегодня ему посчастливилось быть под влиянием Рака.

Короче, на четвереньки он встал. Но Клавдий решил, что так не пойдет, и не спешил вот так просто начать соитие. Это было слишком скучно для его одурманенного самогонкой ума. В углу комнаты он приметил какой-то вытянутый предмет. Он подошел ближе и взял это в руки. То была бас-гитара, Но ведь Аполлинарий сказал, что кроме учебы, ничем больше не увлекается?

— Поль, это что? — удивленно показал Клавдий инструмент.

— Бас.

— Я вижу, что бас. Откуда он у тебя? — вновь спросил Пианинов.

— Ну захотел я музыкой заняться, думал начать с чего-то легкого. На гитаре сложно, там много нужно тренироваться. А бас даже слышно не будет, если налажаешь. Вот и купил у одноклассника. Ты хочешь со мной трахаться или нет?!

— Подожди.

Клавдий в этот момент был очень озабочен тем, как сделать первый раз для Поли уникальным, таким, какой невозможно будет ни забыть, ни повторить когда-либо в будущем, поэтому он отчаянно цеплялся за те немногие предметы, что находил в комнате. Кроме гитары он подхватил с пола медиатор, ушел в свою комнату. Поля, конечно, ждал его с нетерпением, но он не мог не сделаться раздраженным от того, каким количеством вещей Клавдий озаботился вместо того, чтобы просто его отодрать.

Ночь была не из теплых, и будучи нагим, Поля начал подмерзать. Не покидая пола, он дополз до кровати, стянул с нее одеяло, окутался им как можно живописнее и замер в ожидании. Тут-то Клавдий и вернулся.

Из записей в социальных сетях Аполлинарий знал, что из диджея Пианинов очень хотел вырасти в известного музыканта, рокера, который гонял бы на мировые гастроли каждый год. Именно этот образ, только подогнанный под рамки обстоятельств, нацепил на себя юноша с музыкальной фамилией. Ноги обтягивали чулки, тушь была размазана вокруг глаз, как бы давая оттенок гранжа, ошейник с металлическим сердечком на шее, бижутерия на пальцах и бас-гитара на плечах завершали образ.

Он подошел к Аполлинарию и небрежно провел тушью по его ресницам. Теперь хоть в чем-то они стали похожи.

Жижин схватил руки Пианинова и потянул к себе вниз.

— Ты специально так долго тянул, чтобы поиздеваться? — прошипел Аполлинарий. Что-то на него нашло в эту секунду; он сжал руки блондина еще сильнее, повалил того на пол и сел сверху.

— Никакой помощи в этом доме, все самому надо делать, — бормотал он себе под нос. Школьник хотел начать наезднические движения на определенной части тела Клавдия, но был слишком мелким, чтобы в одно и то же время держать ему руки и насаживаться на член. Запястья пришлось отпустить.

— И чтобы не жаловался потом, что все тебе не так сделано, пидарас.

На такой образ Поли, довольно грозный и даже устрашающий, Клавдий инстинктивно вздрочнул.

— Сам такой.

— Тут не поспоришь, — после короткой паузы ответил Аполлинарий и насадился на стоящий член диджея.

Никогда до этого Жижин не мог себе представить, что те многие фантазии, которые наводняли его разум в томные одинокие часы, могли воплотиться в жизнь, тем более таким образом. Но это было в десятки раз лучше всего, что он представлял, вместе взятого! До поры опьянение совершенно затуманило сознание, и с криками грязной портовой… чайки он погрузился в разврат и дурман.

Тушь на лице у Клавдия размылась еще больше. Он задыхался, даже несмотря на то, что ошейник совсем не давил горло. Но они пробыли в таком виде уже довольно долго.

— Ну, командир, пришло время перемениться, — остановил любовника Клавдий. Пришло время басисту исполнить свое соло.

Аполлинарий, бывший все это время солирующим, уступил музыканту. Подхватив медиатор, Клавдий неожиданно снял гитару.

— Э, а как ты играть на ней будешь? — задал Аполлинарий вопрос, которому сам же про себя и удивился.

— Я буду играть на кое-чем еще. И нота G зазвучит сегодня так громко, как ты еще не слышал.

И с этими словами Клавдий принялся медиатором играть на анальной бас-гитаре Жижина. Вот только задница Аполлинария к тому времени была уже так разработана, что медиатор нечаянно провалился в «деку». И хотя у настоящей бас-гитары таковой нет, музыкальный инструмент, каким представлялся сейчас Пианинову Жижин, обладал этим отверстием.

— Блять, — громко выругался студент политеха.

— Что?! — вскричал Аполлинарий.

— Ничего-ничего, Поль. Только встань и немного попрыгай.

— У МЕНЯ ЧТО, МЕДИАТОР В ЖОПЕ?!

— Да не кричи ты, он должен легко выйти.

С оскорбленным видом Аполлинарий послушался, и инструмент выпал. Клавдий облегченно вздохнул.

— Нет ну ты точно пидарас, — проговорил Жижин.

— Да кто бы говорил, — усмехнулся сельский диджей.

В ответ на нападку его сетчатые чулки были исполосованы. А в ответ на ответ Клавдий агрессивно взял в рот гриф Полиной «басухи». Жижин хотел бы научиться играть на инструменте Клавдия так же…

А тем временем эйфория подходила к своему логическому завершению. Как только не проводил языком Пианинов по стояку товарища! В итоге же случилось то, что будто бы предвосхитил Майин ритуал: рот Клавдия был залит белой вязкой жидкостью.

Аполлинарий решил попробовать себя в том же деле. Неумело, но со всей страстью он принялся делать Клавдию приятно.

Они не видели, куда в процессе попала сперма Пианинова, и пьяные в слюни, но необычайно довольные, они легли друг подле друга на общажной кровати.

Лишь наутро Аполлинарий обнаружил, что страницы тетради, оказавшейся случайно прошедшей ночью на полу, были все склеены и пропитаны спермой.