— У, дурочка малолетняя без мозгов, — корил себя Снейп, вернувшись домой и мечась по своей комнате из угла в угол. — Да как же так можно, Северус, ты же взрослый мужик! Как ты можешь идти на поводу у подростковых гормонов?!

Но сколько бы он не твердил себе, что «таких идиоток, втюрившихся в Поттера, по магической Британии половина женского населения наберётся», — ничего не могло погасить в этом юном теле пожар влюблённости.

Весь следующий день только несколько флаконов Успокаивающего зелья да железная воля бывшего двойного шпиона помогали держать тело в узде и не дать тому возможности побежать караулить Поттера под дверями его дома в толпе таких же безумных фанаток.

Но и железная воля уже начала давать трещину, когда следующим утром Викки принесла ему газету, в которой было написано, что тридцатого апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года, за три месяца до своего девятнадцатого дня рождения, мистер Гарри Джеймс Поттер, Великий герой (и ещё два абзаца перечислений и восхвалений), стал отцом двух прекрасных сыновей, которых он назвал — ну кто бы сомневался — Джеймс и Сириус. Половину страницы занимала колдография Поттера, который стоял на пороге больницы с огромным букетом роз, пойманный репортёрами в тот момент, когда направлялся к жене. Он широко улыбался, приветственно махал рукой собравшейся толпе и принимал поздравления.

— Грёбаный Поттер! Грёбаный, великодушный, счастливый Поттер! — злобно зарычал Снейп и в сердцах бросил газету в горящий камин. Когда улыбающееся лицо Поттера с колдографии охватил огонь, сердце Северуса пронзила боль, и только теперь он с горечью осознал, что же тогда так насмешило Смерть.

«Ведь мы же оба мужчины, как я могу быть в него влюблён!» — вспомнил он свои слова, сказанные Смерти.

— Ну вот, теперь ты женщина, Северус, и ничего тебе не мешает — люби на здоровье, — горько насмехался он сам над собой. — Вот только Поттер счастливо женат, а ты опять оказался у разбитого корыта неразделённой любви.

От осознания этого на него накатила такая тоска и желание пойти отравиться, что он понял — так больше продолжаться не может. И тогда Северус принял решение — попросить совета у Нарциссы Малфой. Пусть она посмеётся над ним и всей этой дурацкой ситуацией, но, возможно, подскажет, как выйти победителем в этой войне между разумом и телом.

***

— Нарцисса, у меня огромная проблема и имя ей — Гарри Поттер, — произнёс Северус, взволнованно глядя на сидящую напротив него миссис Малфой.

— Поттер? — мгновенно напряглась до этого спокойная женщина. — Но почему?

— Я подробно расспросил Нэнни, и, оказывается, Эвелина была влюблена в Поттера, про которого писали в прессе и восторженно шептались все девочки в приюте. Я сам видел тетрадь, в которой она собирала вырезки из газет с его колдографиями, переживала его поражения и радовалась его успехам. В общем, вела себя как фанатка, влюблённая в кумира, по-детски конечно. И вот, видимо, теперь это тело повзрослело и стало выдавать более взрослые реакции. Поверь, никакие медитации и очищение сознания не помогают мне справиться с девятым валом подростковых мечтательных гормонов.

Снейп подскочил с кресла и взволнованно заходил туда-сюда, продолжая свой рассказ: — Короче, пару дней назад на одном благотворительном мероприятии я увидел Поттера и у меня как будто отключились мозги. Я почувствовал, как мои щёки запылали так, что можно прикуривать, а ноги практически подкосились. Мне стыдно об этом рассказывать… но у меня вдруг возникло безумное желание побежать в толпу и попрыгать вместе со стоящими у сцены фанатками. Я еле сдержал себя, чтобы не сделать этого!

— Правда? — пытаясь не засмеяться, удивлённо спросила его собеседница.

— И это не смешно, Нарси. Я думаю, что если бы мог, заавадился прямо там, когда осознал свои желания, — и он обессиленно упал на диванчик рядом с Нарциссой.

— Понимаешь, когда я смотрел на Поттера, то взрослый, опытный, расчётливый, жёсткий профессор Снейп вдруг отошёл на задний план, как будто его и не было никогда, а наружу вылезла глупая, восторженная, влюблённая идиотка Эвелина Смит — все желания которой сводятся к тому, чтобы повизжать при виде своего кумира. Да она в него втюрилась, врезалась, втрескалась, вляпалась!

— Она? — уже открыто насмехаясь, ехидно спросила его Нарцисса.

— Конечно она, не я же! — возмутился в ответ Снейп. — Ну не дура ли, а?

— Она не дура, Северус, — видя, что он вот-вот взорвётся, успокаивающе погладила его по руке Нарцисса, — она молоденькая девушка, а молодости свойственно влюбляться без памяти, ты же знаешь. Не волнуйся, это быстро пройдёт.

— Ты думаешь? — с надеждой посмотрел на неё Снейп.

— Конечно, я ведь тоже была подростком. Да и ты был, неужели не помнишь? — лукаво взглянула на него женщина.

— Чувства, которые я когда-то испытывал к Лили Эванс, не идут ни в какое сравнение с той гормональной бурей и душевным раздраем, которые сейчас выдаёт это глупое девичье тело. И потом, ты же сама сказала: это молодости свойственно влюбляться, но я-то не молод, Нарси. Мозги в этой девчонке мои: взрослого, битого жизнью мужика, и почему они вдруг отключаются при виде Поттера — я понять не могу.

— А ты уверен, что все чувства идут только от этого женского тела, а сам ты совершенно ничего не испытываешь к Гарри? — внимательно посмотрела ему в глаза Нарцисса.

— И хотел бы соврать, но не стану — не уверен. Я и в прежней жизни уже перестал ненавидеть его и даже начал, в какой-то мере, уважать, а сейчас, после того, что мне рассказал про него Люциус… Я совершенно запутался в своих чувствах. С одной стороны, я чувствую настоящую влюблённость, с другой — ощущаю, будто она навязана извне, и мой мозг сопротивляется ей. Что со мной, Нарси?

— Я, конечно, не целитель душ и многого не знаю, но могу сделать предположение, — аккуратно подбирая слова, начала говорить Нарцисса. — Я думаю, что это происходит потому, что ты не принимаешь себя, Северус-Эвелина. Ты никак не осозна́ешь, что ты теперь женщина, а не мужчина. Ты совершенно не отождествляешь себя с ней, постоянно называешь девочку всякими уничижительными словами и как бы отделяешь себя от этого тела, а это в корне неправильно.

Она ли влюблена в Поттера или ты сам, на самом деле не так важно. Смирись с тем, что теперь ты, Северус, — это она. Эвелина Смит. И я думаю, что тебе просто следует принять то, что теперь — ты женщина. Так сложились обстоятельства, что Северус Снейп — мужчина, профессор зельеварения и мизантроп — умер, и этого никак не исправить. Прими себя, Эвелина, свою новую женскую сущность, своё тело, и тогда, я думаю, твоя психика успокоится и всё придёт в норму. Ум профессора Снейпа, его знания и сила характера никуда не денутся, просто всё это теперь будет принадлежать женщине, — твёрдо закончила свою речь Нарцисса.

И не успел ещё обескураженный этим страстным монологом Северус ни принять, ни опровергнуть её слова, как услышал за спиной: — Умная женщина с отвратительным характером… — ехидно сказал внезапно вошедший в комнату Люциус Малфой. — Что может быть хуже для того, кто пожелает взять тебя замуж, детка?

— Ты прав, отец. Ужасная жена кому-то достанется, ужасная, — притворно сокрушался входящий следом за ним Драко.

— Вот, я так и знал, что они трутся где-то тут и подслушивают! — окидывая отца с сыном злобным взглядом, пожаловался Нарциссе Северус.

— Не волнуйся, детка, все твои «милые девичьи» тайны остались в безопасности — мы слышали только самый конец разговора, — ехидно заверил его Люциус. — Вот не была бы ты сквибом, моя дорогая, я бы сделал роскошный подарок сыну, выдав тебя за него замуж.

— Мерлин упаси! И не только от вашей семейки — мне вообще неприятны любые мысли о браке и сексе с мужчинами, — скривился в ответ на его реплику Снейп.

И тут Драко громко рассмеялся.

— Что в этом смешного, Драко? — злобно спросил его Северус.

— Не злись, я о своём. Просто представил. Подвожу я свою молодую жену к трио небезызвестных гриффиндорцев и говорю: «Познакомьтесь, это новая миссис Малфой, бывшая когда-то деканом Слизерина и профессором зельеварения Северусом Снейпом». И тут ты складываешь руки на груди и бровью привычно так — ра-а-а-з… и все гости валяются в глубоком обмороке или разбегаются с криками. Душераздирающе-приятное зрелище… — мечтательно глядя в стену, закончил Драко свой монолог.

Живо представив эту сцену, особенно вытянувшееся лицо одного «небезызвестного гриффиндорца», Снейп тоже засмеялся, да не просто засмеялся, он заржал, как никогда в жизни, до слёз, смывая этим смехом с души все треволнения последних дней. И, глядя на него, засмеялись и Драко, и Люциус, и Нарцисса.

— Получается, в том, что я сквиб, есть хоть какое-то преимущество, крестничек, — закончив смеяться и вытирая слёзы, сказал Северус. — Мне не придётся становиться твоей женой и пугать окружающих.

— Ты права, детка, — ехидно глядя на них, веско произнёс Люциус, — и, зная своего беспутного сыночка, могу сказать, что это не преимущество — это счастье!

— Это точно! – сказали Северус и Нарцисса в один голос.

Все снова засмеялись и Драко, преувеличенно галантно подхватив под локоток шутливо сопротивляющуюся Эвелину, повёл её к дверям в столовую.

***

После обеда старые друзья расположились для беседы у зажжённого камина с чашечками кофе в руках, но разговор не клеился, и они молча сидели, глядя на огонь.

Северус глубоко ушёл в свои мысли, раздумывая над словами, сказанными ему Нарциссой, когда Люциус вдруг нарушил молчание: — А знаешь, эта девочка очень похожа на тебя, — внимательно разглядывая лицо Снейпа, произнёс он.

— Конечно, она похожа на меня, ведь я нахожусь в её теле, — ворчливо ответил на его реплику Северус, не отрывая взгляда от огня, — и, зная, что это я, ты как бы видишь мои ужимки, мои движения, привычные тебе выражения лица.

— Это всё верно, но я не об этом. Сейчас ты молча смотрел на огонь, девичье лицо было совершенно расслаблено, и меня вдруг посетила мысль, что это лицо очень похоже на твоё прежнее, только в более смягчённом женском варианте.

— Что ты хочешь этим сказать? — недоуменно перевёл на него взгляд Снейп.

— Я хочу сказать, что неспроста твоя душа смогла прижиться в чужом теле — девочка может являться твоей родственницей, возможно дочерью, ты об этом не думал?

— Дочерью? — удивлённо посмотрел на него Снейп и вдруг резко выпрямился в кресле. — Точно! Почти пятнадцать лет назад, Люциус. Ты помнишь? — Северус вскочил на ноги и начал нервно метаться по комнате, вспоминая: — Ну, то празднование твоего дня рождения, когда перед этим ты вдрызг разругался с Нарциссой и предложил нам пойти в салон "У Лулу" и «напиться так, чтобы ноги не держали». Помнишь, как мы заказали девочек, и Мадам сказала, что одна из них ещё и хорошо поёт, и мы решили сначала послушать пение. Пришла молоденькая певичка, и её звали… Лили. Да, теперь я вспомнил — меня тогда ещё кольнуло это имя и поразили её золотисто-рыжие волосы. А после выступления мы разбрелись по номерам, и я ушёл с этой певичкой. В ту ночь впервые в жизни я трахался с проституткой не в рот, а… ну ты понял. Мне так приятно было, обнимая, называть её Лили, что в том пьяном дурмане мне казалось — моя мечта обернулась явью и это Лили Эванс в моих руках.

— Ты мне никогда не рассказывал, — ошарашенно слушал его признания Люциус.

— Да, не рассказывал, — обессиленно упал назад в кресло Снейп, — потому что на утро мне было так стыдно, ведь я предал память моей Лили, практически предаваясь любви с проституткой, что я захотел поскорее забыть всё как страшный сон, и мне это практически удалось.

— Так что же — всё сходится? — обрадовался правильности своей догадки Люциус.

— Возможно, — не разделил его энтузиазма Снейп, — но как это теперь проверить?

Они снова помолчали, обдумывая эту проблему, и Люциус сказал: — Слушай, я не хотел тебя расстраивать, но я все эти дни глотал пыль в библиотеке, пытаясь найти всё, что касается сквибства, и ничего обнадёживающего пока не нашёл.

— Да, я тоже кое-что почитал и тоже безрезультатно. Но спасибо, Люциус, — искренне поблагодарил его Снейп.

— Пустое, — отмахнулся Малфой, — но теперь, в связи с открывшимися обстоятельствами, я думаю, появился подходящий выход.

— Да? И какой же?

— Вот смотри, если Эвелина Смит и вправду окажется, пусть незаконнорождённой, но всё же родной дочерью Северуса Снейпа, то, во-первых: она вполне может официально претендовать на твой сейф в Гринготтсе и вообще на всё оставленное тобой наследство, ведь других наследников у тебя нет.

Во-вторых: даже будучи сквибом, она может стать регентом рода Принц, а уж родовая магия, возможно, сможет как-то помочь тебе.

— Но ведь я так и не принял главенство над родом, как тогда моя незаконнорождённая дочь это сделает? — недоуменно спросил его Снейп.

— Насколько я знаю, ты не занимался делами рода, потому что обстановка тогда совершенно к этому не располагала, а ты не хотел заморачиваться и брать на себя обязательства перед родовой магией. Да и магия рода Принц, как я помню, особо не давила и не жаждала тебя, полукровку, принимать, видимо, потому что ждала от тебя более достойного отпрыска. А теперь выбирать родовой магии больше не из кого, так что я уверен — она тебя признает.

— Ладно, убедил. Завтра пойдём в Гринготтс к гоблинам и попытаемся проверить — дочь она мне или нет. А там, по результатам, решим, что делать. Только я тебя прошу, Люциус, если это подтвердится, и я в дальнейшем смогу принять род, не рассказывать об этом никому, кроме Нарциссы и Драко. Я не хочу публичной огласки.

— Конечно, детка, — ехидно ответил Люциус, — мне, знаешь ли, гораздо выгоднее быть опекуном бедной девочки-сиротки, чем регента рода Принц.

— Ну ты и жук, Люц, — против воли восхитился Северус.

— На том и стоим, друг мой, на том и стоим…

***

Но в Гринготтс они попали гораздо раньше, чем предполагали. Потому что, услышав ошеломительное предположение, нетерпеливая Нарцисса практически заставила их отправиться туда, не дожидаясь завтрашнего дня, мотивируя своё желание тем, что банк работает круглосуточно. И Северус с Люциусом, которым тоже не терпелось поскорее узнать правду, не посчитали нужным с ней спорить.

Поэтому уже через час после разговора у камина мисс Смит и её официальный опекун посетили Гринготтс, где подтвердился факт близкого родства мистера Северуса Снейпа и мисс Эвелины Смит.

— Довожу до вашего сведения, мисс Смит, — обратился гоблин, который проводил ритуал, к Снейпу, — что до вашего гражданского совершеннолетия, то есть до двадцати одного года, всем наследством, оставшимся после вашего отца, распоряжается ваш опекун — мистер Малфой, однако вы имеете право обратиться к нему за выделением вам ежемесячного содержания.

— Спасибо, я знаю, — кивнул в ответ Снейп, — мы с мистером Малфоем самостоятельно обговорим этот вопрос.

— Хорошо, — важно ответил гоблин, — но есть ещё один вопрос, по которому необходимо принять решение как можно скорее…

***

После разговора в банке у Северуса оставалось совсем немного времени, чтобы поговорить с бабушкой.

— Нэнни, — обратился к старушке Снейп, — я сегодня была в Косом переулке, и один господин, судя по всему маг, увидев меня в лавке, спросил, не дочь ли я покойного профессора зельеварения Северуса Снейпа, потому что я кажусь ему очень похожей на него внешне. Я сказала, что ничего не знаю о своём отце, и тогда данный господин посоветовал мне обратиться к гоблинам Гринготтса, чтобы подтвердить или опровергнуть родство с этим профессором.

— Ой, деточка, а вдруг тот маг плохой человек, и он решил тебя обмануть, — тут же всполошилась Нэнни.

— Нет, Нэнни, успокойся. Маг ничего от меня не хотел, просто спросил о родстве, а потом сразу ушёл. А я посидела в кафе, подумала, и решила проверить это предположение. Я сходила в Гринготтс, и оказалось, что я действительно дочь этого самого мистера Снейпа.

— Ничего себе дел-а-а-а… — удивлённо протянула Нэнни. — Так что же, ты у нас теперь будешь мисс Снейп?

— Нет, я рождена вне брака, мой отец уже мёртв, так что я по-прежнему мисс Смит, хотя у меня есть реальная возможность после магического совершеннолетия стать Эвелиной Принц, получив регентство над родом моего отца.

— Но, деточка, для магического совершеннолетия нужно быть магом, а ты — сквиб.

— Да, ты права, но гоблин объяснил мне, что можно провести определённый ритуал, во время которого я должна обратиться с просьбой о помощи к родовой магии Принцев, и, при определённых условиях, она поможет немного открыть и наполнить силой моё магическое ядро.

— Что-то слишком гладко всё звучит, — с сомнением покачала головой Нэнни. — Что за условия?

— Ничего такого страшного, не переживай, — постарался успокоить её Северус, — я просто лягу на алтарный камень, который находится где-то в недрах Гринготтса, и обращусь к магии Принцев. Если она примет мою просьбу, то меня укроет магический купол и магия рода отца сама займётся моим ядром.

— А если нет?

— Примет, не волнуйся, у неё больше нет других претендентов — род Принцев практически пресёкся. Единственная проблема в том, что неизвестно, сколько это будет длиться, может быть день, а может и целый месяц.

— Что?! — вскрикнула Нэнни. — Целый месяц! Ты только что из комы вышла, и опять! Под какой-то там купол, без еды… нет-нет… — начала горько всхлипывать старушка.

Снейп бросился её утешать, начав поить Успокаивающим зельем и объяснять, что еда ему совсем не понадобится, ведь магия сама обо всём позаботится. И если появилась возможность стать полноценным магом, то было бы глупо её упускать. При этом Северус не стал добивать Нэнни подробным рассказом о том, что ещё поведал ему гоблин.

О том, что таких прецедентов в истории было очень мало, и банк не может дать гарантию того, что всё пройдёт хорошо. О том, что нахождение под магическим куполом вполне может продлиться и больше месяца. О том, что в процессе ему будет очень тяжело и даже больно. И о том, что только сильный духом человек выдержит принудительное открытие магического ядра в столь недетском возрасте.

Но Северус, несмотря на все предостережения гоблина, твёрдо решил для себя, что преодолеет всё и станет магом, или жить ему дальше совершенно незачем.

— Нэнни, послушай меня, — сказал Северус, осторожно беря немного успокоившуюся старушку за руки и ласково глядя ей в глаза, — я должна уйти прямо сейчас, родовая магия потребовала начать ритуал как можно скорее.

— О нет, — снова начала всхлипывать Нэнни, — прямо сейчас, но, деточка, как же так…

— Не плачь, со мной ничего не случится, — твёрдо сказал Снейп, спаивая ей зелье Сна без сновидений. Потом вызвал Викки и велел ей позаботиться о хозяйке. — Нэнни, дорогая, сколько бы это ни продлилось — не вздумай переживать. Спокойно занимайся покупками, домом, садом и ни о чём не волнуйся: гоблины будут регулярно докладывать тебе о моём состоянии. Пожелай мне удачи, дорогая.

— Удачи тебе, девочка моя родная. Да поможет тебе Мерлин. Я буду ждать сколько надо, не беспокойся обо мне, — сказала бабушка, ласково целуя его в лоб и благословляя.

Северус мягко улыбнулся, поцеловал её в морщинистую щёку и приказал Викки, аппарировать себя в банк.

Там его уже ожидало всё семейство Малфоев, которые тоже тепло попрощались с ним, пожелав удачи.

Потом Северус с помощью гоблинов переместился в ритуальный зал Гринготтса, где лёг на располагавшийся в центре алтарь, и дал разрешение на ритуал, после чего для него начался настоящий ад.

У него болело всё: каждая клеточка его тела кричала и корчилась, и эта боль была куда сильнее Круциатусов Тёмного Лорда. В один миг, когда ему казалось, что всё, он сдаётся, он больше не выдержит, Северус вдруг вынырнул из марева боли и увидел рядом Поттера, склонившегося над ним как тогда, перед самой смертью.

Он молил его: «Посмотри на меня», но тот покачал головой, отворачиваясь, и Северус понял: недостоин. Недостоин, потому что готов сдаться, отступить, спасовать перед болью. И тогда он рванулся вперёд, пытаясь схватить Поттера за плечи, чтобы заставить его посмотреть на себя, чтобы доказать, что он достоин.

У него получится. Он сможет.

Он станет магом и тогда… возможно… когда-нибудь…

Но невероятная зелень глаз Поттера растаяла в светлом мареве, и взору Снейпа, постепенно проявляясь, предстал узорчатый потолок прикроватного балдахина.

— Северус... тьфу ты, в смысле, Эви, — позвал его знакомый мужской голос, и над ним склонился Драко, подавая флакон с Укрепляющим зельем, — всё прошло хорошо, ты пришла в себя.

— Как долго? — с трудом спросил Снейп, выпив снадобье.

— Почти четыре месяца, сегодня двадцать пятое августа, но не волнуйся, ты в полном порядке, магическое ядро хоть и очень маленькое, но функционирует нормально. Позже сходим купим тебе палочку и сможешь начать понемногу колдовать. Гоблины сказали, что после магического совершеннолетия твоё ядро станет раза в два больше, а когда род получит от тебя ребёнка, и вовсе сделается полноценным.

Снейп на эту тираду только скривился. А Драко засмеялся и продолжил: — Понимаю, что тебя не слишком радует эта мысль, но время на раздумье ещё есть: сроку тебе магия отпустила — до двадцати пяти лет, успеешь ещё свыкнуться и найти подходящего партнёра.

Северус не стал ничего отвечать, решив обдумать эту новость позже, и задал более насущные вопросы: — Драко, а почему я у вас? И где Люциус и Нарцисса?

Драко тем временем вызвал домовика, попросил его принести лёгкий ужин для мисс Эвелины и, присев в кресло рядом с постелью Северуса, начал по порядку отвечать на вопросы.

— Ты у нас уже три дня. Гоблины сказали, что ритуал успешно завершился, но тебя необходимо ещё несколько дней подержать под зельями — тело должно успеть восстановиться. Чтобы не ставить никого в известность о произошедших событиях и не беспокоить твою старую бабушку, с которой, кстати, всё в порядке, мы решили взять тебя к себе в мэнор.

Все эти дни мы попеременно дежурили около тебя. А сегодня в Министерстве очередной приём, но мне они так надоели за последнее время, что я отговорился необходимостью сидеть с тобой, и тем самым избежал этой повинности, а родители отдуваются там за нас всех, — весело подмигнув Северусу, закончил Драко свой рассказ.

Во время ужина мысли Северуса текли вяло; ему совершенно не хотелось ни о чём вспоминать и рассказывать. Дабы предупредить вопросы любопытного крестника, он решительно сказал: — Драко, я понимаю, что тебе не терпится узнать подробности ритуала, но давай отложим этот разговор до времени, когда твои родители вернутся с приёма, мне бы не хотелось повторять свой рассказ несколько раз.

— Хорошо. Хочешь отдохнуть? Поспать? Мне уйти? — забросал его участливыми вопросами Драко.

— Нет, нет! — вдруг испугался остаться в одиночестве Снейп. — Я не хочу отдыхать. Посиди со мной ещё и расскажи последние новости. Что случилось в мире, пока меня в нём не было?

— О, новости есть, — лукаво усмехнулся Драко, — и главная из них та, которая сейчас раздирает магическую Британию в клочья, — это новость про поющего Поттера.

— Так он ещё и поёт? — искренне удивился Снейп.

— А то! Ты не представляешь, что творится в прессе. Я потом тебе принесу газеты, почитаешь. Хотя нет, лучше я солью тебе свои воспоминания об этом «великом» дне, — воодушевлённо сказал Драко и, вызвав эльфа, велел принести ему Омут памяти.

— Поттер недавно отпраздновал свой девятнадцатый день рождения в восстановленном Большом зале Хогвартса, устроив этакую неофициальную встречу выпускников; позвал кучу народа — бывших учеников, всех учителей. Вот там-то всё и открылось. Сейчас покажу, — и он начал вытаскивать из виска воспоминания и опускать их в принесённый эльфом Омут.

— Поттер тогда такую речь толкнул про тебя, в смысле — про профессора Снейпа, что все прослезились и дружно пили за помин твоей души, потом — за всех погибших, потом пили за Победу, потом за Поттера, потом за школу, потом за детей, потом снова за Поттера... Ну и так далее, думаю, ты представляешь себе масштаб и количество тостов.

А после — полупьяная Луна Лавгуд выдала, что не считает больше нужным скрывать то, что наш замечательный именинник хорошо поёт и даже сам пишет стихи, а она сочиняет на них музыку. А потом она потащила Поттера на сцену петь эти песни.

Тут наша «Героическая звезда вечера» вроде сначала поломалась, а потом под вопли нетрезвой толпы вынужденно призналась. Дескать, да, начал кропать стишки после того, как чуть не умер, но «чисто для себя». А вот Луна, «поганка, которую нельзя пускать в дом», увидела тетрадь со стихами, утащила и написала к некоторым музыку, и теперь вот петь заставляет. Короче, сейчас сама всё увидишь. Ныряй.

Снейп тяжело вздохнул и нехотя погрузился в заполненный воспоминаниями Драко Омут памяти. В нём он увидел, как Поттер и Лавгуд стоят на сцене, держатся за ручки, по-детски раскачивая ими взад-вперёд, и поют песенку «Когда уйдём со школьного двора»*. И при этом Поттер выглядит таким настоящим: красивым, смущённым, счастливым... что у Северуса сердце защемило, и он решил поскорее вернуться в реальность.

— Мило, — пытаясь скрыть истинные эмоции, нарочито скривился Снейп, — весьма мило. Неплохие голоса, хорошая музыка, трогательный текст.

— О, это ты ещё не посмотрела, как Поттер несколько других своих песен в одиночку пел, вот там — действительно неплохо, даже я готов признать талант автора-исполнителя. А уж что с народом в зале творилось, ты не представляешь. Даже директриса Макгонагалл расчувствовалась и, стоя в толпе, подбадривала и кричала вместе со всеми.

— Ну, для неё это не удивительно, Минерва только с виду кремень, а как выпьет — сразу обнаруживает свою довольно сентиментальную кошачью сущность, — усмехнулся Снейп.

— Ну, тебе, конечно, виднее, — засмеялся в ответ на его реплику Драко, — у тебя-то опыта совместного распития ого-го. Но ты вот это посмотри, там был ещё один дуэт, он тебя впечатлит, обещаю.

Пришлось Северусу снова погрузиться в Омут. Он увидел, как Поттер под аплодисменты и крики зрителей, смеясь, вытянул на сцену свою вновь стройную красавицу-жену, и они, обнявшись, дуэтом спели песню «Две линии судьбы»**.

Обними, отогрей

От зимы, от людей

Слышишь, как

Бьются в такт

Наши два сердца

Ты и я – Небо и Земля

Нам нельзя друг без друга

Две линии судьбы могут стать одной судьбой

Как две любящих души могут стать одной душой единой

Ты только сбереги между небом и землёй

Любовь, чистую Любовь

И не нужно слов – ты слышишь…

Успокой, приюти

Будь со мной, не лети

Не суди, впереди всё у нас будет

Ты и я – Небо и Земля

Нам нельзя друг без друга

Осознание смысла песни и то, с какой любовью Поттер и его жена смотрели друг на друга во время её исполнения, вдруг бросило Северуса в такую пучину боли и отчаяния, что он взвыл в голос и, вывалившись из Омута памяти, уткнулся лицом в подушку, пытаясь сдержать стоны и глотая горькие слёзы.

Сквозь шум крови в ушах он почти не слышал, как рядом метался Малфой, пытаясь его развернуть и успокоить. А когда Драко вызывал Патронусом родителей, и взволнованные Люциус с Нарциссой аппарировали прямо в спальню, Снейп повернулся к ним лицом и мёртвым голосом сказал: — Я хочу уехать из страны.