Мужчина сидел в глубоком кресле, оперевшись острыми локтями в жёсткие деревянные подлокотники. На полу перед ним стояла бутылка открытого и выпитого на две третьих джина и заполненная окурками пепельница. В длинных пальцах зажата сигарета. Пепел с неё не стряхивали слишком долго, и тот был крайне близок к тому, чтобы упасть на пол и, возможно, оставить неприятный след на линолеуме. Но эту деталь мужчина не замечает — его взор устремлён куда-то в глубину сознания, и лишь редкие взмахи ресницами и грузное дыхание напоминают о том, что он на самом деле живой человек.

Наконец Попов переводит тяжёлый взгляд на комод. Большая рамка с фотографией — трое людей: женщина, мужчина и маленький ребёнок. В следующее мгновение Арсений неприятно ёжится, одёргивая руку: сигарета, зажатая в пальцах, догорела, обжигая тонкую кожу. Он перехватывает её за самый фильтр, делая очень глубокую затяжку, и, потянувшись к пепельнице, тушит. Возможно, именно благодаря этому неприятному ощущению на кончиках пальцев и горечи на языке, что с глотком прокуренного воздуха опускается всё ниже, он возвращается в реальность, словно от долгого сна.

Арс поднимается с кресла, проводя руками по затылку, перебирая короткие тёмные волосы. Его и без того тяжёлое дыхание, кажется, сбивается ещё сильнее. Он, несомненно, пьян. Учитывая крепость алкоголя, замеченного рядом, его количество… У Арсения явно был план, которого он старался придерживаться. Снова на долю секунды остановив взгляд на фотографии, Попов выходит из комнаты.

Он чуть не сбивает угол по пути в ванную, но до конечной точки всё-таки добирается. Останавливается напротив шкафчика с зеркалом, долго смотрит на себя, пытаясь сфокусировать хмельной взгляд — на это требуется время. Арс, на удивление, выглядит не так плохо. Можно сказать, что даже хорошо: гладко выбрит, подстрижен. Правда, одет, если честно, чёрт знает во что. Но это мелочи, ибо всегда можно изменить одежду, чего не скажешь об остальном. Мужчина глядит в глаза тому человеку, который стоит перед ним в отражении. Неужели это тот самый Арсений Попов, которого он помнил? Вовсе нет — то был некто другой, о ком он, оказывается, совершенно ничего не знал. Кто-то совершенно иной, смотрящий так, будто вот-вот выйдет и сделает то, что после не поправить ни медикаментами, ни операциями. Сердце вырежь ему — почувствует хоть что-нибудь?

Попов наклоняется к раковине, включает ледяную воду и окунает под неё уставшую от мыслей голову. Та заливается в уши, глаза, совершенно бессовестно течёт по растянутой футболке, но практически не доставляет никакого дискомфорта. Говоря откровенно, Арс сейчас надеялся на совершенно обратный результат. Он поднимается, отряхиваясь от лишней воды, протирает глаза, вновь смотрит в зеркало и с досадой понимает, что ничего не изменилось. Только ещё холоднее стало.

Ему тридцать пять. Прекрасный возраст: ты ещё молод, но уже достиг какого-то уровня жизни. Можешь полноценно отвечать за свои поступки и при этом точно знаешь, чего хочешь. Вот только, видимо, так бывает со всеми, кроме Арсения. Вот ещё лет пять назад он мог бы сказать, что уверен в себе и чётко следует какому-то плану, но не сейчас. Сейчас он уже ни в чем не был уверен.

Из окутавших весь разум мыслей мужчину буквально вынимает рингтон телефона, который громко звучал из спальни. Арс направился за ним, всё также сшибая углы. Нашёл аппарат не сразу: тот был запрятан где-то между одеялом и простыней. На экране большими буквами значилось «Алёнушка». Попов постарался собраться, чтобы его голос звучал максимально спокойно.

— Слушаю.

Пару секунд с ответом помедлили, и Арс уже хотел повторить снова, но это не потребовалось.

— «Ты пил?»

— Нет, — да. Пил. И много.

— «Ну я же слышу. Зачем врёшь?»

— Почему ты мне не веришь? — он должен держать себя в руках, должен держать себя в руках. — Я трезв.

— «Я знаю тебя не первый год. И ты опять начинаешь лгать!» — женский голос на том конце дрогнул на последних словах, чуть ли не срываясь на тон выше.

Ну конечно. Она всегда знала. Всегда читала Арсения как раскрытую книгу. И именно поэтому именно эта женщина стала его женой.

— …я немного выпил. Но не так много, чтобы ты говорила, что я пьян, — мужчина бросает взгляд на почти пустую бутылку джина и мысленно надеется, что в нетрезвом состоянии звучит так же убедительно, как и обычно.

— «Арс…» — осторожно начала Алёна. Арсений чувствовал, как она старается подбирать слова. — «Мы останемся у моих родителей. Не хочу, чтобы Кьяра видела тебя таким. Да и самой, если честно, не хочется»

— Ты позвонила, просто чтобы ещё раз напомнить о том, что я виноват? — Попов начинал злиться. Это был плохой ход, ведь план строился совершенно иначе.

— «Я позвонила, чтобы узнать, как ты!» — в её ответе чувствовалась безнадёга и обида. Не самые приятные эмоции, которые можно ощутить при разговоре с любимым человеком. — «Я надеялась, что ты придёшь в себя и мы поговорим нормально. Но, как я вижу, тебе нужно больше времени»

— Алёна, — он старался быть спокойнее. — Я не вижу никаких проблем в том, что ты себе решила.

— «Я себе решила?!» — идя по узкой каменной тропинке, проложенной через вязкое болото, Арсений наступил на самый шаткий камень. — «Я просто хочу напомнить тебе, в чём, собственно, дело! Ибо мне кажется, что ты забыл, почему я вчера ушла из дома!» — она сделала небольшую паузу, словно ожидая от мужа какого-то ответа. Но его не поступало. — «Ещё раз повторю то, что сказала вчера: я не хочу, чтобы мой муж, отец моего ребёнка, вёл себя подобным образом. Не хочу, чтобы соседи останавливали меня на лестничной клетке и заявляли, что он интересуется мужчинами!»

Выстрел пришёлся в самое сердце. Пулю извлечь невозможно: сидит глубоко, попробуешь достать — только хуже сделаешь. Есть только один вариант — пытаться жить дальше, вычеркнув воспоминания о ней. Арсений закусил губу, со всей силы зажмурив глаза. С каждым разом это было всё противнее слышать. Всё ужаснее осознавать смысл сказанных ею слов.

— Пожалуйста, тише.

В ответ женщина запнулась, точно сама не думала, что произнесённое будет звучать так громко. Но Алёне следовало отдать должное: она держала себя в руках, чтобы не смешивать мужа с грязью, хоть и имела на это полное право.

— Я не интересуюсь мужчинами. Ты это знаешь, — глубокий тон успокаивает её понемногу, но Арс сжимает кулаки. — Иначе бы не женился на тебе и, тем более, не стал заводить детей.

— «Арсений. Мне казалось, что я знаю тебя достаточно хорошо. И что между нами достаточно доверия, чтобы ты делился всем. Я была безумно счастлива за тебя, когда вашу программу приняли и запустили на «ТНТ», я была даже рада, что ты принял решение скрывать всю личную жизнь от СМИ и фанатов, которых у тебя теперь достаточно… Но ты перешёл границы дозволенного. Ты хоть видел, ЧТО о тебе говорят?» — мужчина молчал, вновь упав в кресло, с которого только недавно поднялся. — «Боже, да ты ведёшь себя так, словно уже давно в разводе. То шляешься по каким-то тусовкам, то эти новости… Я тебя совершенно не узнаю, ты стал другим человеком!»

Холодные струи воды, стекающие с волос, уже промочили тонкую ткань футболки.

— «Я не хочу, чтобы на меня как на идиотку смотрели. Не хочу ловить сочувствующие взгляды воспитателей, когда забираю из яслей ребёнка. Не хочу, чтобы, когда Кьяра пойдёт в школу, её дразнили одноклассники. И ещё больше не хочу, чтобы она сама когда-нибудь наткнулась в интернете на статью о том, что её отец…!»

— Алена… Я люблю тебя. Я верен тебе, нашему браку… Я безумно люблю Кьяру… Всё это бред сумасшедших фанатов…

— «Арс, очнись!» — резко прерывает, будто кинжалом разрезая это затишье. — «Даже если ты будешь отнекиваться по поводу постоянных загулов, Шастуна ты не сможешь объяснить. Я видела этого паренька и видела то, как ты на него смотришь. Ты взрослый человек, Арс, тебе тридцать пять, у тебя жена, ребёнок. Он же совсем юный, новичок в мире шоу-бизнеса. Господи, нас не жалеешь, так хоть его пожалей!»

— Тебе кажется! — противится жене, словно убеждая самого себя. — Мы играли роли, ты сама знаешь, как это! Я играл так же с Серёгой, но никто ведь даже не думает, что между нами что-то было! А на тусовках был, но не позволял себе ничего, что могло бы подвергнуть сомнению мою верность!

— «Попов, послушай!» — вновь крик, заставляющий обоих замолчать. — «Я бы ещё поняла, если бы это была женщина. Я бы могла ещё что-то сделать, как-то бороться… Но этот Шастун, боже, Арс, я прошу тебя, перестань!»

— Алёна, пожалуйста, пойми же, что это всё очень большая ошибка! — Арс резко вскочил с кресла, со всей дури пиная его так, что оно отлетело в угол комнаты. — Я не такой! Я люблю тебя и не хочу терять наш брак! — он путается в ногах, задевая бутылку джина. Та падает на пол, прозрачная жидкость разливается по линолеуму. — Блять! — маты сопровождают его попытки не наступать в разлитый алкоголь.

— «Я не хочу продолжать это, Сень!» — отрезает, как только слышит грохот в трубке. — «Пожалуйста, проспись! Прошу тебя о малом: не напиваться и держать себя в руках!»

Раздались гудки. В сердце закипали злость, ярость, беспомощность — Арс пытался убедить себя в том, что все его действия — не больше, чем обычная шутка. Шутка, которая затянулась. Шутка, которая рушит его жизнь, что мужчина так упорно и старательно строил.

***

Они познакомились с Алёной очень давно. Ему, Арсению, было двадцать четыре, ей — всего двадцать. Он только несколько месяцев как переехал в Питер и, кроме коллектива театра, который поселился вместе с ним, ещё никого не знал. Времена были тяжкие, и можно смело сказать, что тогда ещё молодой парень находился на пике безденежья. Жизнь Попова превратилась в постоянный поиск заработка. Из-за работы актёром он не мог найти что-то постоянное, что приносило бы ему приличные деньги, поэтому приходилось перебиваться мелкими подработками, вроде «подай-принеси». Спокойствие пришло, когда Арс устроился ведущим в ночной клуб. Название у него ещё было такое глупое, что мужчина запомнил его на всю жизнь — «Улей». Именно в этом ночном клубе, на одной из вечеринок, они и познакомились: ещё зелёный, мечтающий о большой кинокарьере Арсений Попов и юная студентка-рекламщица, Алёна Игнатьева.

Между посетительницей, которая пришла на день рождения подруги, и ведущим быстро завязались дружеские отношения. Попов, никогда не испытывавший недостатка в женском внимании, буквально с первого взгляда влюбился в стройную брюнетку с тонким острым носиком. Она отличалась от других девушек, которых он успел встретить за время работы в «Улье». Не вешалась, не лезла с непристойными предложениями и даже не выпивала — просто весело проводила время в компании подруг. Арсений ведь неоднократно подходил к ней с предложениями поучаствовать в очередной затее — девушка смущалась и отказывалась. И только когда парень попробовал без микрофона, под самое утро, а её компания уже собиралась домой, незнакомка мило представилась, протягивая тонкую и изящную ручку.

— «Я могу позвонить вам!» — вдогонку, когда девушка уже садилась в такси.

— «Но вы не знаете мой номер»

— «Так скажите его мне!»

Она записала пять цифр маркером прямо на его запястье, так как под рукой не было ни одного листа бумаги. Позже Алёна сама признавалась, что никогда в жизни никому не дала бы свой номер, тем более в клубе, но Арс настолько покорил её галантностью и целеустремлённостью, что она не смогла противостоять ему.

Следующие две недели Арсений пытался уговорить Алёну на встречу. Сперва она отказывалась, потом не могла подобрать свободное время, ибо был самый разгар сессии. А потом у Арсения начался период выступлений и постоянных репетиций, из-за которых не было времени даже на сон. Но каждый раз, когда график становился свободнее, Попов набирал телефонный номер, что успел выучить наизусть.

— «А может, я приду на твой спектакль?» — спросила Алёна, в один из разговоров по телефону.

— «Если тебе это интересно, то я буду очень рад. Но после мне нужно в клуб: как раз моя смена»

— «Я могу проводить тебя до работы, а потом уехать на такси»

— «Тогда мне будет лестно оплатить тебе дорогу»

Впервые за долгое время Арсений действительно волновался перед выходом на сцену. Постановка была не новой, уже раза два они ставили этот спектакль, но Попов безумно нервничал, так как знал, что в зале сидит глубоко приятная ему особа, перед которой не хотелось бы упасть в грязь лицом.

Эта история повествовала про старого графа, который, умирая, завещал двум сыновьям все свои богатства. Но, к несчастью, те не могли поделить наследство между собой, и за жадность злая ведьма превратила их в нищих, чтобы те познали все тяготы жизни и исправились. Арсений играл одного из сыновей графа. Свою роль он знал на зубок и очень любил. А зная, что с четвертого ряда их не большого зала на него смотрят глаза Алёны, из кожи вон лез, раскрываясь максимально.

Спектакль прошёл на «ура». Из зала кричали «браво», на сцену несли цветы, актёры поздравляли друг друга и благодарили зрителей. Арсений стоял у края сцены, когда подошла новая знакомая с обворожительнейшей улыбкой.

— «Это было просто прекрасно! Поздравляю!» — она хлопала в ладоши исключительно для Арса и на всей сцене видела только его.

— «Спасибо. Я быстро переодеваюсь и бегу. Подождешь у заднего входа?»

Она кивнула, когда парень скрылся за кулисами.

Всю дорогу до «Улья» они разговаривали. Алёна даже представить не могла, что спектакль ей настолько сильно понравится. Арс оказался не просто балаболом, ведущим в клубе всякие глупые конкурсы уровня свадебных, с бутылками и карандашами, а настоящим актером, любящим дело, которым занимается.

— «…я бы бросил этот клуб к чёртовой матери, но наш театр не приносит таких доходов, чтобы я мог заниматься только им», — с досадой объяснялся парень.

— «Брось. Всему своё время. Ты ведь только несколько месяцев в Питере, » — неожиданно даже для себя, девушка обхватила руку Арсения, нежно прижимаясь к нему.

Сказать, что Арсений был счастлив в тот момент, значит ничего не сказать. Парень ещё не до конца понимал свои чувства, но нечто очень тёплое, что согревает как плед на холодном балконе, окутало его. Это непонятное, возвышающееся над всем, что он ощущал раньше, переполняло его. Девушка рядом представлялась ему личным маленьким счастьем, солнцем, светившим столь ярко, что впору надевать очки. Она казалась слишком близкой и далёкой одновременно, как будто явилась с другой планеты: такая неземная, но почему-то рядом с ним.

А потом их отношения начали быстро развиваться. Спектакли закончились, остались репетиции несколько раз в неделю и ночные смены в клубе. Появилось свободное время, которое Арсений с удовольствием тратил на новую девушку. Его друзья по театру, Алексей и Николай, не понимали, как ему удалось, находясь в городе всего несколько месяцев, ухватить настолько красивую и умную женщину, да ещё и коренную петербурженку. А Арс удивлялся, как она могла согласиться дать свой номер такому самоуверенному ведущему из сомнительного ночного клуба.

[Музыкальная атмосфера: «Браво — Фантомас»]

Уже через два месяца отношений Алёна познакомила избранника с родителями. Те, к слову, с первого взгляда не были в восторге от выбора дочери: худой, длинноволосый, приехавший «чёрт-знает-откуда» молодой актёришка совсем не вызывал чувства уверенности. Однако Алёна сразу заявила, что уверена в своем выборе, и попросила дать Арсению шанс. Тот же из кожи вон лез, дабы понравиться им. И, кажется, его интеллигентность и доброжелательность сделали своё дело. В каждом движении Арса, по направлению к Алёне, была настоящая забота, которую родители вскоре почувствовали, и по итогу всё-таки приняли омича в семью.

Они съехались буквально сразу, как только отец Алёны — Игорь Иванович — пожал Арсению руку. Теперь, благодаря тому, что Попову не нужно было снимать квартиру, денег в бюджете прибавилось, и как настоящий мужчина он взял на себя ответственность за коммунальные платежи. Какие бы суммы ни приходили, они всё равно были меньше, чем месячная оплата проживания в съёмном жилище.

Алёна заканчивала учебу — Арсений работал. Вместе они старались улучшить свой уровень жизни: сделали косметический ремонт в «сталинке», закупили новую мебель, компьютер, что считалось роскошью в те времена, и даже откладывали на поездку на море. Со временем Арсений смог найти другую работу, хоть и в той же сфере деятельности. Он продолжал работать в качестве ведущего, но теперь клуб был уровнем выше: там не собирались слишком подозрительные компании. Помимо ведения вечеров, набравшись опыта, Попов пробовался в роли тамады на корпоративах. Сперва вёл праздники для знакомых — в том числе на предприятиях, где работали родители его дамы сердца -, а потом попал на сарафанное радио и даже заимел постоянных клиентов.

Следом события летели в нереальном ритме: первые эпизодические роли в российских сериалах, знакомство с Захарьиным, встреча с Матвиенко, открытие собственного импровизационного театра «CrаЗу» (название коего придумывалось несколько месяцев), участие во всевозможных шоу на «ТВ», в попытке продвинуться самому и продвинуть свой театр, свадьба с Алёной…

Впервые за жизнь Арсений понимал, что всё, что он делает, приносит настоящие плоды. Он начинал чувствовать себя на своём месте, и Алёна, которая всегда была рядом, полностью поддерживала его в этом.

Поженились они жарким летом в далёкой Сибири. В Омск летели вместе: Арсений, его невеста, её родители и человек, которого Арс уже с гордостью мог назвать другом, Сергей Матвиенко. За время совместной работы они очень сблизились, и потому, когда пара составляла список гостей на торжество, в своём свидетеле Попов был полностью уверен.

Семью Игнатьевых Поповы приняли с распростёртыми объятиями. Особенно мама Арсения была безумно счастлива от того, что он встретил такую образованную и интеллигентную девушку. Алёну полюбили всей душой, и потому каждый приезд молодой семьи в холодный округ воспринимали как праздник.

Вот только ничто не вечно, и даже в совместной жизни этой, на первый взгляд, идеальной пары стали появляться проблемы. К несчастью, началось это в то время, когда для Арса настал один из лучших периодов в жизни: его пригласили работать на «ТНТ». В далёком две тысячи тринадцатом, когда его вместе с Матвиенко и Захарьиным выдернули из Петербурга и увезли в Москву, объединив с Воронежским «Спорным вопросом», что-то изменилось в Арсении. И он сам очень долгое время не мог понять, что именно.

То время Арсений помнил настолько досконально, что мог бы назвать даже точные цифры на часах. Телефонный звонок застал его в дороге, когда Арс ехал к Серёже, который жил ещё в Питере, у очередной дамы сердца.

<i>— «Арсений Попов?»</i>

<i>— «Да, кто спрашивает?»</i>

<i>— «Я Мария, агент Вячеслава Дусмухаметова. Будет ли у вас возможность встретиться с ним в этот вторник?»</i>

<i>— «Простите… Дусмухаметов…?»</i>

<i>— «Креативный продюсер проектов «Comedy Club Production» и телеканала «ТНТ». Вам будет удобно подъехать на [адрес] к 17:00?»</i>

<i>— «Конечно… А могу уточнить, по какому поводу встреча?»</i>

<i>— «Вячеслав заинтересован вашим проектом «CrаЗу». Могли бы вы также пригласить Антона Захарьина и Сергея Матвиенко?»</i>

У Арсения даже коленки тряслись, пока он с самой максимально возможной скоростью гнал к Серёге. И как же они потом чуть с ума не сошли, все втроём, от ожидания того самого вторника.

<i>— «Мне очень нравится то, что вы делаете. На «ТНТ» давно хотели сделать что-то подобное, но ни один комик из тех, с кем у нас уже подписаны контракты, не смог показать подобного результата. Что скажете на предложение приехать в Москву и попробовать под нашим началом?»</i>

<i>— «…мы хотели бы объединить вас с другими ребятами, из Воронежа. Команда «Спорный вопрос» тоже занимается импровизацией, что большая редкость для России. Познакомитесь с ними уже в Москве, там же подпишем все документы и обсудим детали сотрудничества. Если никаких вопросов нет, то будем прощаться»</i>

А потом была их первая встреча. Арсений помнил, как его, Захарьина и Матвиенко впервые свели с Андреем Андреевым, Дмитрием Позовым, Стасом Шеминовым и Антоном Шастуном. Им казалось странным знакомиться с людьми, общение с которыми будет развиваться только потому, что кому-то так <i>надо</i>. Но, к счастью, Дусмухаметов не прогадал и знакомство между мужчинами прошло весьма успешно: Арс с удивлением заметил, что ему безумно комфортно общаться с этими людьми. Но больше всего его внимание привлёк паренёк, который будто оказался среди них совершенно случайно.

Шастун был до того молодой, что его можно было называть ребенком. Всего двадцать два года, когда возраст остальных членов команды близился к тридцати. В отличии от Шеминова, который был старше его всего на пять лет, Шаст казался слишком непосредственным. Иногда он терялся, если задавали какие-то важные «рабочие вопросы», иногда не мог понять «шуточки тех, кто постарше», но зато очень быстро учился, буквально схватывал на лету. А ещё Антон безумно боялся камеры и волновался перед каждым прогоном.

В то время началась их общая, самая тяжёлая работа. Отныне Арсений Попов мог гордо говорить всем знакомым, что работает в Москве на «Comedy Club Production» и занимается разработкой нового телевизионного проекта — «Шоу импровизаций».

И он работал вместе с другими ребятам не покладая рук. Большую часть времени мужчина проводил в Москве. Ему и раньше приходилось бывать в столице, но ни один приезд не был наделён таким смыслом, не был столь длительным.

Всех вместе их поселили в квартире, где-то на окраине Москвы. Тяжко было жить семерым мужикам в трёшке, но за квартиру платили не они, поэтому претензии отпадали. Риелтор, Джульетта, которая работала на «ТНТ» пообещала выбить им вторую квартиру, чтобы было удобнее, но вопрос пока оставался открытым. Однако несомненным плюсом данной квартиры было её близкое расположение к станции метро. И каждое утро все просыпались, собирались, завтракали кто чем и отправлялись к офису «камеди» стройными рядами. После завершения рабочего дня, который, к слову, вместо обещанных пяти вечера зачастую заканчивался только к десяти-одиннадцати ночи, они такими же рядами двигались либо к метро, чтобы добраться обратно домой, либо в очередной ночной клуб, причём зачастую выбирая второй вариант.

Позже Алёна будет говорить, что у Арсения сорвало крышу. Возможно, именно в этот промежуток времени это и произошло. Но всё было не так просто, как могло казаться на первый взгляд.

Алкоголь, громкая музыка, яркий неон, пьяные компании и знакомство со звёздами «ТНТ»… Арсений вспоминал это время с содроганием, потому что количество выпитого граничило где-то со студенческими тусовками во время учебы в Омске. А это было страшно. И даже он сам удивлялся, как, будучи столь сильно пьяным и, что уж греха таить, под <i>«чем-то»</i>, не изменял жене, хоть несколько раз и был достаточно близок к этому. Возможно, <i>«это»</i> действительно бы произошло, если бы не Антон Шастун, который появился в нужное время в ненужном месте, застав Арсения, обнимающего какую-то шикарную брюнетку где-то в коридоре одного из ночных клубов. Его короткий и весьма спокойный вопрос «что делаешь?» настолько застал врасплох, что Арсений как ошпаренный отшатнулся от женщины, тут же вернувшись обратно к коллегам и больше до конца вечера не отходя от них.

Только на утро, когда мужчина лечился от похмелья крепким кофе, до него дошло, что он чуть было не предал Алёну, поддавшись на провокации какой-то шалавы. Надолго его не хватило, однако отныне он держался в собственных рамках приличия, которые выставил чётко и навсегда: разговоры и заигрывания — да, прикосновения и поцелуи — нет. Потому уже на следующей полуночной вылазке Арс без зазрения совести откровенно флиртовал с очередной дамой и элегантно растворялся во тьме, когда та уже была готова ехать за ним хоть на край света. В подобном поведении Попов видел некую отдушину: было забавно наблюдать за тем, как девушки ведутся на его сладкие речи, и при этом он был совершенно чист, не изменяя жене, а лишь утешая своё мужское эго. Возможно, ему казалось, что так проще: эти действия напоминали ему о начале отношений с Алёной, когда он только заметил её в толпе, но, сколько времени бы ни проходило, любимую девушку, а теперь уже жену, заменить никто не мог. Конечно, ему не хватало взаимодействий с противоположным полом, но это могло бы быть только с одним человеком, за что себя он не винил. Да, какой-то маленький неприятный червяк грыз изнутри, выедая понемногу душу, но Арсений пытался следовать принципу «если червяк съеден, то это только его проблемы» и пропускал внутрь себя все мысли о заигрываниях, пряча их где-то глубоко, там, где они точно не вылезут в скором времени. Но он ещё не знал, как проявит себя эта тварь в дальнейшем…

На выходные они разъезжались по домам. Арсений, Серёжа и Захарьин — в Питер; Дима, Стас, Шастун и Андрей — в Воронеж. И там Арс становился тем человеком, каким был раньше: спокойным, заботливым, в какой-то мере домашним. Он снова занимался хозяйством, проводил время с Алёной, даже ходил с ней куда-то за те недолгие выходные, в которые был предоставлен себе. И, хоть жена очень переживала из-за того, что видит мужа лишь два дня в неделю, полностью принимала необходимость этих долгих расставаний.

Возможно, сильные перемены в жизни Арса начались тогда, когда он, Серёга и Захарьин были переселены в другую квартиру. Мужчина чувствовал, что в привычном укладе произошли некоторые изменения, но не мог в полной мере осознать, что именно случилось. Даже переезд из Питера в Москву и невозможность постоянного общения с женой не так сильно волновали его, как… как отсутствие других ребят из команды? Арсений не понимал, что именно его волнует. Как ни пытался понять, не мог. Да, они прекрасно сдружились с Позовым — он оказался чертовски интересным человеком и мог поддержать любой разговор; Стас, несмотря на то, что был младше Попова, казался ещё более подкованным в искусстве импровизации, чем заслужил уважение; Андреев являлся очень забавным человеком и прекрасным соседом по квартире; а Антон… В какой-то момент Арс действительно поймал себя на мысли, что начал слишком часто думать о том мальчишке, Шастуне.

Как-то сидя ночью на новой кухне, крутя в руках пачку сигарет, которая принадлежала Захарьину — единственному курящему из их «питерской тусовки» —, Попов осознал, что соскучился по их ночным зависаниям с Антоном. Что Захарьин, что Матвиенко предпочитали ночами спать, и только Арс оставался одним неспящим в квартире. А когда они все жили вместе, Антошка сидел с ним, курил, как не в себя, (несмотря на ор Серёги по поводу отвратительного запаха). Даже Позов, который чаще всего проводил эти перекуры со своим Воронежским другом, уходил спать раньше, оставив этих двоих на произвол судьбы. Антон и Арсений оказались теми, кто мог не спать всю ночь, сидя на кухне даже за обычной кружкой чая или кофе, и без умолку болтать обо всём на свете, либо смотреть какие-то фильмы с ноутбука Стаса.

И именно об этих ночных посиделках вспоминал Арсений, сидя в одиночестве за пустым столом, на котором стояла лишь кружка горького «Нескафе». Сейчас Попов начал чувствовать себя одиноко. И, к сожалению, это чувство было никак не связано с расставанием с Алёной.

Лишь по возвращении в офис Арсений вновь обретал прежнее жизнерадостное состояние. И, хоть признаваться себе было поистине страшно, Попов понимал, что рядом с Антоном чувствует себя наиболее комфортно.

В первое время Попов имел прочную уверенность, что дело исключительно в дружеских отношениях, которые завязались между ними. Ужасное осознание начало приходить, когда в Москву, вместе с Антоном, из Воронежа приехала его девушка, Нина. Парень пригласил возлюбленную, чтобы показать ей столицу и познакомить с коллегами.

Арсений старался быть максимально дружелюбным, но и сам стал замечать, как колко ведёт себя в некоторые моменты. С одной стороны, девушка Антона казалась весьма приятной особой и не вызывала никакого негатива, но стоило ей прикоснуться к парню, как всё мужское нутро Попова взрывалось. И на то, чтобы полностью разобраться в своих ощущениях, потребовалось достаточно много ресурсов. Но полностью принять себя не удалось — на это ушло почти десять лет.

***

Арсений проснулся в разбитом состоянии. В квартире — настоящий кавардак. Алкоголь, разлитый по полу в спальне, уже почти высох, но остался неприятным пятном, от которого тянуло ужасным запахом: аж ком к горлу подступал. Мужчина лежал поперёк кровати, совершенно взъерошенный и, видимо, до сих пор пьяный. В глазах чуть ли не двоилось, и ужасно тошнило. Просто отвратительное ощущение, которое так сильно не хотелось испытывать.

Собрав все силы, Попов поднялся с кровати, несколько раз чуть не завалившись обратно. Шатаясь и цепляясь за углы, он добрался до кухни. Открыв холодильник, достал бутылку холодной воды и сразу выпил залпом чуть не на половину. Спасительная влага хотя бы немного успокоила бушевавший желудок, что, на самом деле, было удивительно. Мужчина порылся в аптечке, доставая пачку активированного угля, и, рассчитав необходимое количество, немедленно выпил. Будь в доме святая вода, возможно, он бы в ней сейчас утопился, помоги это от похмелья.

Оказаться под водой вообще в данный момент было весьма хорошим решением. Арсений поплёлся в ванную, раздеваясь на ходу и стараясь не врезаться ни во что по пути: в отличии от прошлого пробуждения, сейчас этого действительно не хотелось.

Несчастный простоял под холодным душем около тридцати минут. Подставил под струи глупую голову и надеялся, что, если молиться на всех известных языках по очереди, это поможет. Однако если душ помогал, то слишком медленно, и потому, полностью приняв тот факт, что это бесполезно, Арс всё-таки вылез, закинул грязные вещи в стиральную машинку и, завернувшись в полотенце, добрался до комнаты, доставая из шкафа что-то чистое.

Мужчина открыл окна нараспашку: квартире срочно требовалось экстремальное проветривание. Запах алкоголя, кажется, впитался в стены, и было страшно представить, как сюда будут возвращаться Алёна с Кьярой.

Алёна с Кьярой…

Арсений метнулся к телефону, который был потерян где-то в простыне. Нажал на блокировку — ноль реакции. Несколько секунд пришлось потупить, но по итогу Арс таки дошёл до той мысли, что дело в разряженном аккумуляторе. После того, как аппарат простоял на проводе около десяти минут, его удалось включить. На удивление, оповещений было не так много: один пропущенный от Позова и единственное сообщение от жены. Недолго думая, мужчина тут же открыл его.

<b><i>Алёнушка <3:</i></b>

<i>«Когда решишь выйти из запоя и вспомнить, что у тебя есть жена и дочь, позвони»</i>

Мужчина тяжело вздохнул, вновь и вновь перечитывая эти слова. Он чувствовал себя слишком паршиво: мало того, что устроил попойку там, где, чисто в теории, могла находиться его дочь, так и заставил волноваться жену. Как же мерзко он сейчас себя ощущал! Слишком омерзительно было осознавать, что во всём происходящем виноват только он один и что страдают здесь не «кто-то», а его близкие люди, которые, между прочим, имеют свойства чувствовать и переживать.

Перед тем как связываться с женой, пришлось немного подождать. Помимо угля, Арсений выпил пару таблеток от головы: сразу несколько разных, чтобы хоть что-то точно помогло. Дабы отвлечься, решил прибраться дома. Убрал за собой в спальне, поменял постельное белье, помыл пол и посуду, выбросил пустые бутылки, включил стирку… В доме наконец-то стало чисто. Не хватало разве что лепестков роз, ведущих из коридора в спальню, и свечей на кухне. Однако это было совершенно ни к чему. Во всяком случае, Алёна бы точно не оценила.

К обеду голова уже не ощущалась грузом из бесконечно приходящих мыслей, лишь лёгкая тошнота иногда как ком подступала к горлу, принося с собой неприятный запах. Тем не менее Попову уже не хотелось вывернуться наизнанку от одной только мысли о еде или алкоголе. Телефон как раз полностью зарядился, и мужчина даже продумал ход разговора, который будет вести со своей благоверной. Однако всё равно было до безумия страшно, будто он маленький мальчик, который боится признаться девочке, что старше и выше его, вдруг укусит?

Вот и сейчас Арс закрылся на балконе, выкурив предварительно сигарету, напрочь забывая весь изумительный план разговора, набирая заветный номер из записной книжки.

— «Слушаю, » — в трубке раздался холодный женский голос.

— Алён… Я полностью трезв, я… — Попов сам не заметил, как потерялся сразу, как только услышал голос жены. — Прости меня, прошу. Я такой еблан.

В трубке послышался усталый вздох, а на заднем фоне — тихое «агукание» дочки.

— «Чувствую, правда трезв. Надолго ли?»

— Прошу, давай не начинать это. Ты знаешь, что я не пью так часто, чтобы записывать меня в алкоголики, — он прикусил губу, присаживаясь на подоконник.

— «Ты пил почти две недели, Арс. Это не так часто?»

Губу хотелось откусить, лишь бы не отвечать на столь очевидный и не требующий доказательств вопрос… Ведь Алёна была полностью права. Это было не мирным распитием, чтобы просто что-то обдумать и забыться, расслабившись, на время — то был настоящий запой.

— Ты вернёшься домой? — Арс постарался перевести тему, хватаясь за любую мысль, что приходила в голову, и как-то озвучивая её, чтобы жене был ясен хотя бы ход его мышления.

— «А меня там ждут?» — парировала, совершенно не собираясь сдаваться. — «Меня вообще хоть когда-нибудь ждали дома? Может быть, о встрече со мной мечтали? Или моего мужа волновали только поездки в Москву?»

— Я умоляю тебя, Алёна… Давай не будем начинать это по телефону. Ты ведь знаешь, что ничего хорошего не выйдет…

— «Прямо как из нашего брака. Удивительно, что думаешь?»

— Я прошу тебя не начинать, — мужчина вздрогнул, зацепившись взглядом за детское кресло, стоящее на балконе. — Приезжай, пожалуйста… Я хочу поговорить.

— «Мы говорим. Просто я пытаюсь понять, насколько тебе нужно это на самом деле. Чего ты хочешь добиться? Привязать меня? Так ты уже сделал это. Мы с тобой теперь навсегда повязаны, Арс. Переживаешь, что дочь заберу и общаться не дам? Славно было бы, вот только я не тварь, чтобы у ребенка отнимать отца»

Оба молчали. Арсений ковырял пальцы, кусал губы и неотрывно следил за всем, что происходило на улице, старался отвлечься, чтобы не сорваться — полностью принимал все совершённые ошибки. Но больше всего сейчас ранили мысли о Кьяре. Маленькая девочка была здесь совершенно не при чём…

[Музыкальная эстетика: Tom Odell — Another Love]

— Я правда готов говорить, — почти шёпотом произнёс мужчина. — Пожалуйста, приезжай. Волнуешься — оставь Кьяру у родителей, но ты знаешь: я ничего не сделаю. Я просто… Просто я должен сказать тебе всё, как есть…

— «Я никуда не поеду. Если хочешь говорить, то встретимся в сквере у дома родителей. Я больше не желаю мотаться в <i>никуда</i>»

— Двадцать минут, и я на месте.

— «Посмотрим.»

Она положила трубку. Ещё с минуту Арс сидел на подоконнике, тупо глядя в распахнутое окно, в которое ветер задувал, обдавая свежестью мужчину, что, будучи глубоко погруженным в мысли, буквально съедал свои губы. Попов изо всех сил старался сделать так, чтобы этого разговора никогда не случилось. Теперь же понимал, что без него невозможно будет жить дальше. А ещё Арсений прекрасно понимал, что его жена уже давно знает куда больше, чем он сам, что она читает его как открытую книгу. Таить что-то от такого человека просто бессмысленно. И теперь, помимо того, чтобы просто признаться ей, ему придётся признаться ещё и самому себе.

Через двадцать минут актёр был на месте. Заказал такси, потому что вести машину был просто не в состоянии. Очень долго думал, стоит ли покупать цветы, но всё-таки решил, что это будет лишним. Алёна стояла у памятника Пушкину, укутавшись в длинный тёмный кардиган. Одна. Коляски нигде не было — стало быть, Кьяру оставила с бабушкой. Оно и лучше, ведь при дочери Арс точно не смог бы выпалить и слова, несмотря на то, что она была очень маленькая и совершенно ничего ещё не понимала.

— Удивительно, и правда трезвый, — грустно улыбнулась женщина, когда муж подошёл достаточно близко. — А я уж было подумала, что ты научился играть.

— Прости меня, — он вновь закусил кожу на внутренней стороне щёк, стараясь держаться как можно спокойнее, полностью игнорируя колкость, которая так и скреблась о стенки сердца, пытаясь разодрать его к чёрту, как уличный кот — добычу. Правда, Арсений был куда слабей, чем даже самый истерзанный голубь.

— Сень, прошу тебя, избавь меня от этих просьб. Что с того, что я отвечу, что прощаю тебя? Ведь осадок никуда не деть уже.

На самом деле, Попов был полностью согласен со словами жены. Но ему так хотелось, чтобы она <i>действительно</i> его простила. Простила, поняла, приняла, и они бы стали жить так, как жили раньше: с постоянно влюблёнными, немного застенчивыми взглядами, кидаемыми друг на друга украдкой. Сейчас, когда они долго не общались так, как раньше, он стал понимать, как ему этого не хватает. Да и ей, по правде говоря, тоже.

«Бытовуха в них убила ту самую любовь», — скажут маленькие черти в голове, но он уже не молод, чтобы вестись. С другой стороны, разве есть среди нас взрослые? Старость ведь всегда кажется такой далёкой: и в пятнадцать, и в двадцать пять, и даже в сорок будет казаться, что время ещё есть. Может, из-за этого люди так глупо ведут себя, пытаясь решать серьёзные вопросы? <i>Думают, что время есть.? </i>

Арсению сложно было подобрать, что говорить. Слова застревали в горле и никак не двигались дальше.

— Что ты собираешься делать? — её неожиданный вопрос вырвал Арсения из транса, в который он успел себя загнать.

— Что ты имеешь в виду? — руки — в карманы и подходит ещё ближе.

— Наши отношения уже никогда не станут такими, как прежде. Я надеюсь, ты это понимаешь?

— Алён… Я не хочу тебя терять…

— Меня или комфортную обстановку? — женщина вскинула носик, окинув его таким высокомерным взглядом, что Арсений с горестью понял…

— Ты для себя уже всё решила?

— …да.

<i>Но время закончилось.</i>

Её ответ был коротким, но сколько боли в нём! Сердце мужчины сжалось, голова качнулась — внутри появилась ещё бо́льшая тяжесть, что тянет в пучину ила, на самое дно.

— Сень, я очень сильно люблю тебя. И ты так дорог мне, что никто другой не сможет изменить это. Но я хочу быть для своего мужа больше, чем просто друг. Да и… О какой дружбе идёт речь, если даже как другу ты не рассказываешь мне о том, что происходит у тебя в жизни? — она скрестила руки на груди, грустно выдыхая. Было ясно, что Алёне не так просто даются эти слова и она тоже готовилась к этому разговору. — Наши чувства угасли, и это, к сожалению, нормально. Так бывает у некоторых людей. И я не хочу видеть, как ты разлагаешься, и разлагаться вместе с тобой. Мне есть что терять, Попов. Я не желаю, чтобы Кьяра жила с осознанием того, что её родители не любят друг друга.

Она потянулась, заглядывая в хмурое лицо ещё-пока-<i>мужа</i>. Их взгляды встретились — Арсений поджал губы.

— Я хочу знать, был ли <i>кто-то ещё</i>?

— Что…?

— Брось, Попов, ты прекрасно понимаешь, о чём я! — она всплеснула руками. Кажется, наконец взорвалась, хотя и пыталась держаться. — Я понимаю, что, если есть <i>он</i>, значит были и <i>другие</i>. Я хочу точно знать, изменял ли ты мне во время нашего брака!

В её глазах маленькими каплями блеснули слезы, а руки крепко сжимали собственные плечи — сердце билось как сумасшедшее. Алёна совершенно не собиралась кричать на него, но слова вырвались сами по себе. Арсений испуганно смотрел в глаза жене, сдерживаясь лишь потому, что он мужчина, <i>он должен быть сильнее по предписанию</i>.

— Я не изменял тебе…

Арсений вновь кусал щёки. Он, конечно, помнил все свои московские загулы. Помнил те нескончаемые тусовки, в которых участвовал, но он никогда не позволял себе что-то, кроме заигрываний. Да и не чувствовал ничего от этого. Совершенно. Возможно, если бы всё продолжалось в том же духе, Алёна ничего бы и не узнала. Если бы в какой-то момент он не стал чувствовать что-то к тому, к кому совершенно не имеет на это никакого права. И Попов понимал, о чём говорит жена. Она ещё в телефонном разговоре вчера дала понять, что ей <i>всё</i> известно. И Арсений совсем ничего не смог сказать против.

Он не изменял ей. Не позволил себе, потому что уважал её. Уважал, но не любил. Этот глупый мальчишка, Шастун, заставил всё-таки признать эти чувства.

— Я попрошу тебя собрать вещи и съехать с моей квартиры в ближайшие дни.

Жёсткий голос выдернул его из мира мыслей, в которые мужчина уже успел погрузиться.

— Машину можешь оставить себе. Я не буду на неё претендовать. Денег у тебя сейчас достаточно, чтобы снять любое жилье, поэтому я не думаю, что это станет проблемой.

— Алёна…

— Сень, я умоляю тебя! — вдруг со всхлипом вырвалось из неё. — Давай не будем тянуть кота за хвост, хорошо? Мне тоже не так просто говорить это. Давай ты просто в последний раз восхитишься моей силой и поблагодаришь за то, что так легко отпускаю тебя? — слёзы все-таки полились по щекам. Арсений хотел броситься к ней, но Алёна резко отшатнулась, ограничивая его. — Ты будешь благодарен мне за то, что я сделала это сейчас, Сень. Не надо.

Она вновь замолчала. Молчал и Арсений, тяжёлым взглядом сверля собственные ботинки. У одного носок чуть стёрся — замечает -, другой будто в пыли побывал… Он опять уходит в себя, до сих пор пребывая в состоянии шока.

— Я… Так сильно привыкла к тебе. Но я уверена, что нам всем от этого будет лучше. И тебе, и мне, и Кьяре. Лучше пускай у неё будут два счастливых родителя, существующих отдельно друг от друга, чем живущих вместе, но в постоянной ругани.

Мужчина тупо стоял, наблюдая за тем, как Алёна молча разворачивается и уходит. Груз на сердце не позволял выдавить и слова. В душе он был полностью согласен с её словами, хоть и ужасно боялся это признавать.

Следующие несколько дней выдались для Арсения самыми ужасными. Он действительно занимался переездом, потому что было бесполезно откладывать этот момент и, тем более, просить Алёну передумать. Он прекрасно осознавал, что так действительно будет лучше для всех, потому на самом деле восхищался её силой. Как обычно. И это, наверное, была единственная ясно-лазурная мысль в его сознании.

Арс быстро нашёл квартиру: недалеко от центра, две комнаты, неплохой ремонт. Буквально за пару дней собрал все вещи, копившиеся годами, вместе с грузчиками перевез всё в новое место. Самым сложным был момент, когда среди его вещей попадались детские. Попов аккуратно убирал их на кровать, складывая в ровные стопки, и старался даже не смотреть в ту сторону. Уже оглядывая полупустую квартиру, мужчина вспомнил про альбомы с фотографиями, которых за время совместной жизни собралось немало. Однако разбирать их без Алёны не стал — взял лишь фотографию Кьяры с комода и покинул стены дома, который стал за годы жизни в нём по-настоящему родным.

Но так будет лучше для всех.