Как бы я хотел, чтобы это всё было просто страшным сном.

— Арс…

— Прости, я не должен был… — Арсений промаргивает подступившие слезы, выпутываясь из объятий. — Антон, я не давлю на тебя, если что.

— Я знаю, Арс, знаю.

— Даже не знаю зачем пришёл, просто захотелось. Раз уж я в Москве, было бы тупо не зайти к тебе.

— Арс, — прохожу в гостиную и жестом зову друга за собой, — я не могу перестать думать.

— О чём? — мы садимся на диван, и я почему-то чувствую себя спокойно.

— О тебе, о нас, обо всей этой хуйне с родственными душами, и всех вытекающих сложностях, о том, что всегда тебя любил…

— Что? — я чувствую его взгляд на своём лице, но сам не решаюсь повернуться.

— Тогда, много лет назад, мы так сблизились в какой-то момент, и я что-то почувствовал. Какое-то незнакомое ощущение тепла. Я не понимал этого, да и не хотел понимать, списал всё на нашу хорошую дружбу. У меня была девушка, я думал, что люблю её. Может и любил в 2012 году, а потом…

— А потом я.

— А потом ты. — я наконец-то поворачиваюсь к Арсу, и смотрю в его глаза. — Мы так хорошо начали общаться, что я не замечал, как мои отношения идут на дно. Постепенно так, медленно и плавно, — на самое глубокое дно. А я, идиот, был уверен, что она — та самая, что нас ждёт ахуенный финал, как в этих дебильных романтичных комедиях. А получилась трагедия.

— Я на каждого нового человека думал, что вот оно. Вот же, я чувствую, с ней у меня точно всё будет заебись! Но заебись, по итогу, не было никогда, а все эти чувства, — Арсений показательно закатывает глаза на крайнее слово, — я, видимо, придумал себе. Придумывал, каждый раз, что я правда чувствую что-то к человеку, кроме банального влечения. — я вслушиваюсь в каждое слово, не перебивая, ведь такие откровения даются сложно. — Только не понимаю, как я столько лет не замечал, что меня рядом с тобой так ебашит? Хотя, я скорее, не хотел замечать, как и ты, списывал всё на дружбу. У тебя была девушка, и мы оба делали вид, что счастливы.

— Знаешь, что самое хуёвое? В те времена, мне на самом деле, было пиздец как хуёво, но приходилось притворяться. Вы списывали это на нервы из-за импровизации, а мне было это на руку. На деле, я тогда нервничал из-за всего, включая пилоты. Я не понимал, почему не принимают пилоты, что за голубая полоса на моей руке и, вообще, что со мной не так?

— Ну, — Арс улыбается, — почему не принимали пилоты, ты теперь и сам видишь.

— Да, — я улыбаюсь в ответ, в голове сравнивая выпуски из разных времён, — но на последний вопрос у меня, всё ещё, нет ответа.

— С тобой всё так, Антон.

— Нет, я в том смысле… почему меня взрослого человека, так ебёт чье-то мнение? Почему я так боюсь осуждения? Головой я понимаю, сейчас, что всем и правда похуй, никто не смотрит на меня на улице и не тыкает пальцем, да большинство даже не знает кто я. Но в той же голове сидит этот жук и твердит, что ничего не получится у меня и у нас.

— Антон, когда я говорил про ад, я не шутил. Ты и сам видишь, что это всё правда ад. Это боль, это истерики и слёзы — бесконечные. Я рад, что ты пошёл к врачу, иначе было бы ещё сложнее и дольше.

Наверное, я не должен этого делать, но я не могу сдержать порыв, и обнимаю Арса. Он обнимает меня в ответ, гладит по волосам, и сейчас, нам не нужны слова. Становится легче.

— Арс?

— М?

— Останешься?

— Конечно.

***

      Впервые, за долгое время, я нормально сплю, хоть и пришлось спать на диване, так как уговорил Арса спать на моей кровати. Я даже не чувствую себя овощем этим утром.

После душа, я иду на кухню в поисках еды, но её как обычно там нет. Выпиваю свои уже привычные таблетки, и беру телефон, чтобы заказать еды на весь день. Как-то непривычно заказывать еду на двоих, но так хорошо от этого где-то внутри. Кажется, впервые я чувствую этих самых бабочек в животе, и это приятно. Только длится это ощущение совсем не долго, — бабочек тут же душит колючая проволока, и мне кажется, я физически ощущаю эту боль.

— Блять…

Я скатываюсь по стенке на пол, с телефоном в руке, в котором так и осталось открыто приложение с доставкой. Счастье длилось недолго.

Отдышавшись, я всё же быстро выбираю готовую еду и делаю заказ. Внутри так больно, но может это просто голод?

— Антон? — на кухне стоит заспанный Арсений, потирая глаза. — Почему ты сидишь на полу? — голос у него обеспокоенный.

— Арс… — Боль уходит так же резко, как и появилась, и её заменяет лёгкое покалывание в запястье.

— Что случилось? — он подходит ближе.

— Ничего, всё нормально, кажется. — по телу проходит дрожь, я встаю с пола, делаю шаг вперёд.

— Кажется или нормально?

— Нормально, правда. — я подхожу ещё ближе.

Мы стоим напротив друг друга, непозволительно близко. Так тянет прикоснуться к этим взлохмаченным тёмным волосам, провести рукой по щеке… Ощущение тепла внутри меня смешивается с тупой болью, и я просто отступаю назад.

— Я заказал нам еды, скоро должны привезти.

— Хорошо.

— Можешь пока выпить кофе…

— Не хочу, подожду доставку. Антон… — он снова подходит ближе, но тут же резко отступает, будто одергивая себя. — Я пойду умоюсь. — Арс разворачивается и выходит и кухни.

***

POV автор

      Арсений уходит в ванную комнату, и проводит там слишком много времени. На самом деле, он ушёл ещё и чтобы снять напряжение, после этих неловких переглядок. Он льёт себе в лицо холодной водой, уже кажется пятый раз, и наконец-то, становится легче.

Как же ему хочется прикоснуться, хотя бы кончиками пальцев… Провести по русым волосам, по щеке, задевая большим пальцем мягкие губы; пальцами обвести все вены на шее, выпирающие ключицы, рёбра… И целовать, целовать, целовать…

Арсений готов ждать, столько, сколько потребуется. Как бы ему ни хотелось, он не будет его касаться, так как ему хочется. Он знает, что это того стоит. Что Антон того стоит.

— Арс, всё хорошо? — из мыслей его вытягивает стук в дверь и обеспокоенный голос.

— Да, — Арс выходит из комнаты, — просто надо было успокоиться.

— Понимаю. — Антон грустно улыбается.

Врать друг другу смысла нет. Они оба знают, что происходит. Они оба знают, что на данном этапе, нормально — это их константа. Потом будет и хорошо, и даже отлично, но до этого надо ещё дойти. Антон знает, что осталось ещё немного.

***

      Всё те же двери перед лицом, всё те же люди в коридоре. Антон вздыхает, как в первый раз и открывает уже привычную дверь.

— Здравствуйте, Алла Викторовна.

— Добрый день, Антон Андреевич, — врач мягко улыбается, — присаживайтесь. Вижу, вам стало значительно лучше.

— Да, — Антон садится в кресло и расслабляется.

— Воды, чай, кофе?

— Спасибо, пока не нужно.

— Тогда рассказывайте.

— В субботу вечером ко мне зашёл Арсений, и в итоге мы провели с ним вместе несколько дней. — Антон улыбается собственным воспоминаниям. — Ничего такого. Мы спали в разных комнатах, почти не касались друг друга, но с ним было так хорошо и спокойно. Как будто ничего больше не существует. Никаких съёмок, никаких шоу, никаких… плохих людей. В воскресенье утром, я понял что выспался, впервые за очень долгое время, просто потому что я не просыпался каждый час. То утро, хоть и выдалось неловким и напряжённым, но оно было нормальным.

— Почему вам было неловко?

— В моменте, мы стояли очень близко к друг другу, и я чувствовал это напряжение в воздухе. Нам хотелось касаться друг друга, но мы оба понимали что так нельзя. Мы оба понимали, что я опять начну загоняться.

— Так, вы говорили об этом?

— Да, мы вообще много говорили, обо всём. Он сказал, что будет ждать столько, сколько нужно. И я ему верю, и верю что ждать не так долго.

— Что ещё значимого произошло за эти дни?

— Я осознал одну простую вещь. Но это было до его прихода. — Антон улыбается легко. — Я понял, что много лет путал любовь с простой влюблённостью. Понял, что как друзей я люблю Диму и Серёжу, а к Арсу всегда было какое-то особенное чувство, особенное отношение. Я вдруг осознал, что правда люблю его, не так как друга. Что я всегда неосознанно тянулся к нему, хотел быть ближе… и от этого осознания стало даже как-то легче.

— Вы признались ему?

— Не совсем… — Антон вспоминает субботний разговор, и понимает, что так и не сказал этих слов напрямую. — Алла Викторовна, вы думаете уже можно?

— Закройте глаза и представьте: вы находитесь в самом комфортном для вас месте, что это?

— Моя квартира. — Антон быстро переворачивает все воспоминания в своей голове, но понимает, — что бы ни происходило, его квартира остаётся самым комфортным местом. Он пережил в ней много боли, но именно там он постепенно обретает себя. — Моя комната.

— Хорошо, дальше: вы сидите на кровати и разговариваете с Арсением, что вы чувствуете? Опишите.

— Радость, тепло, свет, любовь, что всё хорошо.

— Вы берете его за руку, и говорите о своих чувствах. Представьте, что и как вы говорите, проживите сейчас этот момент. Вслух не нужно говорить, расскажите потом о ваших ощущениях.

Антон представляет отчетливо, в красках и деталях: как он мягко сжимает родную ладонь в своей, радостно улыбается, говорит какой Арсений невероятный, красивый, умный, неповторимый, самый лучший; говорит как он его любит всей своей душой, и никому никогда не позволит это разрушить. Представляет, как он счастливо улыбается, и видит такую же счастливую улыбку в ответ. И всё у них хорошо.

Антон открывает глаза, не переставая улыбаться своему воображению. Он снова чувствует этих пресловутых бабочек в животе, но на этот раз их ничего и никто не душит.

— Я чувствую, я готов.

— Хорошо.

[…]

      Антон выходит из кабинета психотерапевта окрыленным. Он наконец-то, чувствует себя свободным и не чувствует той боли, которая преследовала его так долго. Терапия ещё не закончена, но она близится к концу.

Антон садится в свою машину, и вспоминает, что Арс в Питере, то ли на пробах, то ли на своих фотоссесиях, — за его графиком сложно уследить.

Шаст:

«Арс, когда ты будешь в Москве?»

Арс:

«Послезавтра, нам же в офис всем ))»

Шаст:

«Да, точно.»

«Тогда буду ждать)»

Шастун сначала даже пугается. Боится, что за два дня потеряет этот запал. Но потом собирает всего себя, и просто верит в лучшее. У него есть два дня, чтобы проверить самого себя, чтобы проверить свои ощущения.

***

POV Арсений

      Антон, Антон, Антон. Одно имя и столько чувств, что не передать никакими словами. Пожалуй, те дни в московской квартире, были самыми лучшими за последнее время. Никаких слез, истерик и битой посуды. Только немного неловкости, лёгкое покалывание в запястье и бабочки в животе, которые наконец-то не пытаются меня сожрать. Неужели, это всё заканчивается? Неужели, больше не будет больно?