995 год династии Морозов, середина второй весенней луны

Десять лет спустя после завершения войны

  В последующие дни совершенствующиеся и лекари не оставляли возвращенного к жизни ни на миг. Измученное и иссохшее тело быстро наполнялось силой и здоровьем. Слабые просьбы быстро сменились приказами и требованиями, а после – решительными действиями. Очередная выходка вынудила императора поставить охрану, в обязанности которой входило оберегать жизнь всеми обожаемого солнца империи от необдуманных поступков.

Эшинит не раз заходил, чтобы воззвать к чувству долга, но герой, уже однажды умерший за империю, отказывался внимать его словам. Он слишком устал быть должным чему-то столь абстрактному как всеобщее благо и желал лишь возвращения к прежнему состоянию – беззаботному блужданию среди лесов и долин. Не помнить привязанностей, не ведать долга, не знать любви, не испытывать боли… не помнить насколько разной бывает боль.

Истосковавшиеся ветра рыскали по комнате, зовя плененного брата, тянули простыни и тонкий муслин, окружающий ложе, раскидывали предметы и подбрасывали шнурки с деревянными бусинами, из-за чего Эшинит приказал закрыть окна. Отныне возвращенный к жизни мог видеть небо лишь сквозь ледяные стекла, а ветра остались по ту сторону, кидаясь на рамы и тихо воя над судьбой собрата.

В один из таких дней, наполненных бессмысленным противостоянием уже свершившемуся насилию, двери бесшумно распахнулись и в комнату-коробку кто-то вошел. Его выдавал лишь едва уловимый шорох тканей и тихий мелодичный звон украшений.

В полной тишине пришелец приблизился к кровати больного и замер. Несколько секунд ветер безразлично ждал, не желая даже открывать глаза, но вдруг почувствовал, как кровать пружинит под весом незваного гостя.

Он распахнул глаза и увидел Радость, глядящую с нежной и ласковой улыбкой. На первый взгляд казалось, что время ничуть не изменило прелестную принцессу, но черты лица стали более выразительными, невесомые нежно-розовые складки шифона сменил тяжелый шелк цвета холодной вишни, а девичьи духи с игривыми нотками цветов и цитрусов приобрели благородный привкус древа и созревших плодов. Губы, прежде лишь увлажненные блеском, налились сочной багрово-алой помадой и только взгляд черных глаз остался тем же – ласковым, нежным и заботливым.

Девушка прикоснулась к щеке брата и провела ладонью по волосам цвета золота. Он улыбнулся, прислушиваясь к прикосновениям теплых рук и впервые чувствуя себя чем-то большим, чем тело и плененный ветер – чувствуя себя Солнцем. И даже глаза его, подобные темному янтарю слабо озарились теплым светом.

– Мне запретили тебя навещать, пока ты не поправишься настолько, что сможешь покидать свои покои, – гостья обвела насмешливым взглядом комнату, больше похожую на тюремную камеру, которую зачем-то заставили цветами. Наткнувшись взглядом на несколько горшков со столетником, принцесса приподняла бровь. Проследив за ее глазами и Солнце, наконец, заметил преследующее его растение и улыбнулся. Кажется, Радость усовершенствовала свою способность смешить людей – теперь ей для этого не требовалось даже слов.

– Здравствуй, – тихо сказал он сестре, – Как ты?

– Я? – она наклонила голову, словно прислушиваясь к своим мыслям и, слабо улыбнувшись, ласково погладила брата по плечу вместо ответа. – Это действительно ты?

– Думаю… да. В какой-то мере, – подтвердил он, возвращая себе позабытое имя. – Солнце Морозов, четвертый принц империи Инея. Впрочем… – он глубоко вздохнул, – Я лишь когда-то был им, а что я сейчас я и сам не знаю.

Девушка слабо улыбнулась.

– Эшинит подписал указ, согласно которому возвращенные к жизни не имеют права на престол. Это одно из условий, что выдвинули небожители и дворянство.

– Значит я больше не принц? – Солнце ощутил облегчение – как будто небосвод, который нужно было удерживать на плечах, внезапно воспарил.

– Но ты по-прежнему член императорской семьи. Ты мой брат и брат Эшинита. А еще ты дядя для трех маленьких бедствий.

– Ты? Или Эшинит? – Солнце сел в кровати и с восторгом уставился на сестру. Трое – как и их в детстве!

Улыбка девушки на мгновение стала похожей на кровавую струну. Поджатые губы почти исчезли с лица, оставив лишь ярко-красную нить помады.

– Я и Эшинит.

– Ты и Эшинит? – он с непониманием посмотрел на свою сестру, но та лишь тяжело вздохнула и снова погладила его по руке.

– После войны произошло так много событий, мой милый брат… – она поднесла его руку к своему лицу и потерлась щекой о ладонь, словно желая стать маленькой кошечкой и позабыть обо всех человеческих горестях. – Об этом ходило много слухов даже когда мы были детьми, а когда мы стали старше, то провели экспертизу – я и Эшинит не связаны кровными узами. Я стала его супругой.

– Но зачем? – принц, не понимая, смотрел на сестру. Он помнил, как дружны они были в детстве, но чем старше они становились, тем сложнее Радость находила общий язык с Эшинитом. Смерть императора и старших братьев так сильно сказалась на нем, что он часами бродил по опустевшим залам в одиночестве или запирался в своих покоях, не желая никого видеть. Ему пришлось очень многое взять на себя, и в отличие от старших братьев его не готовили к этой ноше.

– Зачем… наверное я просто не могу противиться его желаниям, – девушка как-то странно посмотрела в глаза брата. – Теперь у нас трое сыновей. Они замечательные, похожи на нас – все время шкодят и даже устроили себе секретное логово в библиотеке: нашли потайной ход, который мы каким-то чудом проглядели в свое время.

– Они мне уже нравятся, – принц улыбнулся, не понимая, к чему был этот тяжелый, молчаливый взгляд. На мгновение повисла тишина, и Радость использовала ее, чтобы повести черными очами в сторону одной из стен. Принц истолковал это как предупреждение.

– Я принесла небольшой подарок, – неожиданно заговорила принцесса и поставила на колени сундучок, который ранее находился на полу и потому оставался незамеченным. – Я подумала, ты будешь скучать по этому аромату, – она еще более загадочно улыбнулась и достала небольшую курильницу и благовония, от которых исходил тонкий едва уловимый аромат хвойного леса.

Солнце закрыл глаза, вслушиваясь в воспоминания, которые нес этот запах – тонкий безупречно черный силуэт, словно сотканный и тьмы и лунного света. Насмешливый, горьковатый, такой же уставший от бессмысленного противостояния. Достичь его значило достичь покоя и закрыть все долги. Покой, тишина, безмятежность, благосклонность смерти.

Воздух наполнился глубоким и терпким ароматом хвойного леса и дождя, приправленного ниткой костра.

Подняв взгляд, он увидел тонкую бледную кисть. Обнаженные изящные пальцы сжимали палочку, от которой струился дым. Заклинатель заворожено рассматривал руку, ожидая, что вот-вот она сделает изящное движение, играясь с дымом, и черные ткани рукава заструятся, блеснут серебряные браслеты, зазвучит тихий насмешливый голос, а на бледном лице появятся насмешливая улыбочка и глаза-бездны, любующиеся порханием невесомого дыма.

Наваждение растаяло, стоило Радости поставить палочку в углубление курильницы.

Солнце снова был пленен в комнате, похожей на коробку, а рядом сидела печальная принцесса. Он ощупал ворот одеяния, чувствуя, как мучительно тоскует та часть его души, что привыкла беззаботно скользить по лесу, наслаждаясь душистой тенью вековых елей, каплями дождя и туманом, придающим пейзажам акварельную нежность.

Как же хотелось вернуться туда ветром, неспособным хранить тоску по человеку в черных одеяниях, но тот, кто лежал в кровати уже чувствовал, как сердце ускоряется, прогоняя по жилам вскипающую кровь, а перед взглядом встает лицо с бездонными глазами – Вечер. Неуловимый, сильный, опасный, вечно ускользающий из-под удара с веселой улыбкой и манящий за собой, туда, где можно сражаться в полную силу, с каждым шагом чувствуя, как усиливается противостояние.

Чтобы ни происходило в империи, как бы ни рушился привычный мир, у Солнца всегда была цель. Облаченная в черные лепестки, насмешливая и неуловимая. И эта цель наполняла жизнь смыслом, даже когда из сердца одного за другим выдирали родных и близких людей… наполняла… была… до тех пор пока он своими руками не пригвоздил ее к земле.

– Я знала, что тебя взбодрит этот аромат, – принцесса с улыбкой наблюдала за братом из-под полуопущенных ресниц и видела, как карие глаза вспыхнули подобно озаренному солнечным светом янтарю и налились медовой желтизной, из-за которой принца и прозвали золотоглазым великаном.

– Еще как, – Солнце встряхнулся, чувствуя, как тело наполняется силой, легкостью и восторгом – а что если… ведь не просто так… должна быть веская причина. – Так чем же кончилась война? Он выжил?

– Ты, Мастер и Вечер пали в бою. Искаженных и темных заклинателей из войск Мастера перебили на поле боя, а сбежавших преследовали и казнили. Захваченные крепости вернулись империи, а наработки и рукописи Вечера уничтожены. – Радость легко предугадывала вопросы. – Тело Мастера разрубили на куски и сожгли, а пепел развеяли над океаном по приказу Эшинита. Тебя похоронили в семейной усыпальнице, но… К сожалению предатели выкрали тело Вечера и мы долго не знали где оно. Этой зимой разведка донесла, что темные заклинатели ищут способ вернуть его к жизни.

– У них получилось? – принц поймал ладонь сестры, с восторгом глядя в черные глаза, что отражали сияние его взора. – Потому я понадобился Эшиниту? Вечер жив?

– Сложно сказать… – она бросила короткий предостерегающий взгляд в сторону стены. – Некоторое время мы получали донесения о неудачных попытках, но… думаю, Эшинит знает больше. Милый Солнце, – Радость с силой, неожиданной для такой хрупкой девушки, сжала руку брата, словно пытаясь о чем-то предупредить, и ее ногти едва ли не до крови впились в кожу. – Эшинит всегда и обо всем узнает первым, а мы… мы лишь служим ему, будучи не в силах нарушить его приказы. Полагаю, ты устал от разговоров, поправляйся скорее, – она склонилась над ним, делая вид, что целует в лоб. Когда ее губы, алые словно спелые вишни, оказались напротив его глаз, она беззвучно произнесла "я помогу бежать, жди". – Как же я рада, что ты вновь с нами, мой дорогой брат, солнце империи!

Она удалилась, оставив принца наедине с тишиной и тонкой лентой дыма, что изгибалась в причудливом танце.

Запах хвои медленно наполнил комнату, сведя все мысли принца к человеку с черными как ночь глазами.

Солнце перебирал воспоминания: короткие встречи, сражения, узкая черная фигура, срывающаяся с крыши и рука, которую он не успел поймать. Сражения, трапеза в плену, снова сражения. Музыка на улице в Ночь Первых Цветов и ряды танцующих, среди которых мелькает знакомый силуэт. Так близко, что можно схватить узкое запястье, но их руки раз за разом расходятся в танце, едва соприкасаясь лишь кончиками пальцев. Обнаженные кисти, изящные и белые как нефрит, их прикосновение к губам, что холодит кожу, под которой вскипает горячая кровь, а дар Иррита поет, отзываясь на каждый взгляд, каждое слово. Война, клетка, насмешливые черные глаза, глядящие из-за прутьев, меч, входящий в грудь едва ли не по рукоять и запах хвои, затмевающий собой смрад поля боя.

Безликая прислуга подала ужин и бесшумно исчезла, кланяясь и не поднимая глаз.

Тяжелый глубокий сон оказался неожиданностью.

Оказывается сон без сновидений это самая неприятная разновидность смерти.

Очнувшись лишь к обеду следующего дня, Солнце ощущал легкую тошноту и головокружение, смутно напоминающие пробуждение в пыточных подвалах.

По воле рока пропустив завтрак, принц с подозрением поглядывал на поданный обед. Безмолвную прислугу сменили люди в зеленоватых одеждах департамента безопасности. На все вопросы они отвечали молчанием и настороженными взглядами в сторону указанной Радостью стены. Оставив подносы, они поспешили удалиться.

Принц некоторое время разглядывал тарелки, гадая, что происходит, а после осторожно поставил их на пол, остерегаясь даже пить. Вряд ли его попытаются отравить, учитывая далеко идущие планы Эшинита, но в происходящем все же было нечто настораживающее.

Ближе к закату подали второй ужин.

На кровать перед принцем поставили несколько подносов, но он скрестил на груди руки, демонстрируя, что не собирается даже прикасаться к еде.

 Вошедший император приподнял одну бровь, но не стал это комментировать. В этот раз он оделся куда скромнее: золото служило лишь украшением для драгоценных тканей, слой за слоем укутывающих высокую худощавую фигуру, и только тяжелый пояс сверкал самоцветами и узлами из золотых шнуров. Принц же был облачен в свободные одежды из тонкого серебристого шелка, предназначенные для сна. Эшинит полагал, что дражайшему солнцу империи еще слишком рано покидать свои покои, и потому иная одежда ему не требуется.

Когда прислуга исчезла, унеся тарелки с предыдущей трапезой, мужчина усмехнулся, приподняв правый уголок улыбки-струны.

– Добрый вечер, дорогой брат.

– Добрый вечер, дорогой брат, – эхом отозвался Солнце. – Ты не говорил, что обжился наследниками.

– Ах, Ее Высочество Радость, – натянутая струна на миг замерла на лице собеседника и снова пропала. – К сожалению, я был вынужден ограничить ее в правах, и с тех пор она несколько… огорчена. – Он подошел к кровати и, взяв пару чаш пальцами одной руки, поставил их на поднос перед братом.

– В каких правах? – темно-янтарные глаза принца на миг коснулись чаш и тут же вернулись к узкому лицу собеседника. Казалось за прошедшие годы, скулы проступили еще сильнее и даже умело наложенный макияж не мог скрыть черт, слишком резких и стремительных для инейских лиц.

– Я упразднил титул императрицы, – мужчина поднял небольшой кувшин с крышкой и пару раз качнул его, после его перевел взгляд темных глаз на брата. – Она несколько раз пыталась убить меня, чтобы захватить власть, и я лишил ее этого соблазна. По-хорошему надо бы казнить ее, но… – он улыбнулся почти нежно и, отведя взгляд, наклонил кувшин над одной из чаш, наполняя ее благоухающим напитком, – у меня рука не поднялась.

Солнце отказался в это верить. Рада и Эш с детства находили немало поводов для соперничества и просиживали над стратегическими играми часами, но чтобы убивать…

Заметив растерянный взгляд, император улыбнулся чуть шире. Налив напиток, он отставил кувшин и жестом предложил принцу выбрать чашу.

– Что б ты знал, наша маленькая Радость настоящий гений интриги. Было безумно весело играть с ней, но, как и в любой другой игре, в конце партии остался побежденный. Я не стал убивать ее по многим причинам, в конце концов, я могу позволить себе оставить в живых хотя бы одного достойного противника, однако мне не стоит забывать, что она опасна. Ее содержат во дворце Хрустальных Слез, вместе с матушками и еще парой, – он чуть пошевелил пальцами, словно затрудняясь в выборе слова, – женщин.

– Ты опустил императрицу до статуса наложницы? – заклинатель косился то на Эшинита, то на напиток. Медовый взвар с ягодами соблазнил бы и святого, потому принц, поколебавшись, все же выбрал одну из чаш.

– Мы с тобой выросли и стали кем-то – императором и героем, она же осталась там, где и была – среди императорских наложниц, – мужчина говорил медленно и вдумчиво. – Даже несмотря на то, что наш отец по какой-то причине удочерил ее, чем если честно подкинул мне немало головной боли, она так и не смогла предъявить миру ничего полезнее способности к деторождению. – Взяв оставшуюся чашу, он опустился в кресло, и закинул одну ногу на другую. Выдержав короткую паузу, он снова обратил к собеседнику взгляд тяжелых холодных глаз. – Для Радости будет лучше, если она останется во дворце Хрустальных Слез.

Солнце покачал головой, не зная, что и сказать.

– Вот слушаю я вас обоих, а у меня все равно ощущение, что вы опять не поделили коробку с солдатиками.

– Ха? – изумился Эшинит, вскинув брови. – Что ж, в чем-то ты прав: мы действительно снова не поделили «солдатика».

Милые бранятся – только тешатся, – подумал принц, мысленно махнув рукой на разборки старых друзей.

– Но все же, почему она? – спросил он и пригубил напиток, делая вид, что пьет.

Император как-то ненавязчиво поставил свою чашу на подлокотник, и мечтательно посмотрел куда-то сквозь стены.

– Знал бы ты, как она была прекрасна, когда хотела стать императрицей! Инейцы клянут ишей за их двуличие, но куда этим несчастным змеям до красивых женщин! Да и… – на узкое лицо набежала тень, – Я был очень уязвим в то время. Сначала Мастер убил императора Гнева и наших старших братьев, потом ты погиб в бою, потом матушка Злаша… У меня никого не осталось кроме Радости. Дарующий Благосклонность забрал всех.

За время этого короткого монолога лицо императора изменилось – от легкой мечтательной влюбленности до горечи, хотя даже в детстве шестой принц тщательно скрывал свои эмоции и чувства. Лишь раздражению порой удавалось пробить маску спокойствия и отчужденности.

– Матушка Злаша умерла?.. – спросил заклинатель, подметив очередную странность. Он столь же ненавязчиво поставил чашу на край подноса и воззрился на брата.

– Отравили, – Император кивнул, посмотрел на отставленную чашу принца, и с невинным видом пригубил свою, демонстрируя, что собеседнику нечего опасаться. – После твоей гибели во дворце Хрустальных Слез призадумались о том, как сильно изменится ее статус – с нелюбимой наложницы до матери императора. Вот одна из наложниц и подсуетилась. Дело тщательно расследовали, и виновники понесли наказание, но, как ты знаешь, даже справедливость не возвращает мертвых, – в голосе императора промелькнула горькая насмешка.

– А что возвращает?

Темно-серые глаза наградил заклинателя внимательным взглядом.

– Годы переговоров с небожителями, уступки, золото, прорва силы и еще кое-какие ресурсы. Не сомневайся, ты дорого нам обошелся, очень дорого. Но ты нам нужен.

– Зачем?

– Искаженные, бродячие заклинатели, темные ордена. Они как вода – стекаются к историям о Мастере и ищут силы, чтобы возобновить войну, – мужчина нахмурился, медленно поворачивая в руках чашу медового взвара. – То и дело всплывают рукописи с запрещенными техниками и авторскими заклинаниями Вечера. То ли мошенники, а то ли он сам подкинул нам проблем на прощание – этот горазд и не на такие выдумки: там, где Вечер там всегда хаос. Да и, как ты уже знаешь, его тело выкрали и пытались провести ритуал.

– У них получилось? – Солнце подметил, что собеседник отнюдь не случайно указал на свою осведомленность о визите супруги. Вот к чему были предостерегающие взгляды – слежка.

– Они знают, как провести ритуал теоретически, – Эшинит пожал плечами. – И могут увеличить шансы, пленив кого-то из практиковавших ритуал, но даже в этом случае я не рассматриваю вероятность благоприятного исхода. Для самого ритуала необходима целая команда заклинателей разных школ, а после совершенствующиеся и врачеватели должны восстановить тело и запустить процессы. Эта работа не для дилетантов, коими являются бродячие заклинатели. И попыток у них будет немного – Дарующий Благосклонность не любит, когда с ним заигрывают. Так что ответ на твой вопрос – насколько мне известно, на данный момент у них не получилось, я не верю, что получится в дальнейшем, и приложу все силы, чтобы это не произошло. Смерть Вечера это, пожалуй, лучшее, что случалось в этом столетии и я планирую сохранить это восхитительное достижение.

– Мх, – принц отвел взгляд. Немного помолчав, он спросил, – Так зачем я вам, если нет ни Мастера, ни Вечера? С кем мне сражаться? Гонять темных заклинателей по кустам? Вернул бы лучше отца или братьев.

Император кинул на собеседника странный взгляд. Откинувшись на спинку кресла, он сложил руки замком, глядя темными холодными глазами. Он говорил медленно и веско, словно пытаясь достучаться хоть до кого-то:

– Герой империи это ты, а не они. Ты дитя из пророчества. Ты с рождения носишь титул солнца империи, ты ее опора, надежда и свет, ты символ обещания, данного Золотой Демоницей. Твой долг хранить империю и вести ее в светлое будущее. Ты… мы оба не имеем права на смерть, пока не выполним Пророчество.

– Я уже отслужил свое, – Солнце нахмурился. – Воскресить человека невозможно. То, что мертво – мертво. Я не вещь, чтобы убирать меня в могилу и доставать по необходимости. Я уже умер за империю, хватит, отпусти меня, я больше ничего вам не должен. Мне ничего не нужно и я ничего не боюсь, ты не сможешь подкупить меня или заставить. Потому отпусти, сколько бы ты не держал меня в этой клетке, это ничего не изменит.

Повисла гнетущая тишина.

Император без выражения смотрел на брата застывшими темными глазами, а его пальцы перебирали золотые нити подвески, украшающей тяжелый пояс.

Над чашами с медовым взваром вился ароматный дымок, но ни один из собеседников так и не сделал ни глотка.

Разговорчики вне кадра:

Автор: Есть ли у вас соперник или противник?

Эшинит: Да!

Солнце: Да!

Автор: Как вы с ним поступите если победите?

Эшинит: Женюсь и запру в гареме, что б никто даже не смотрел на нее!

Солнце: А так можно было? Σ(O_O)

Вечер: ( : ౦ ‸ ౦ : )