Затаившаяся Бездна

Большие черные глаза завораживали.

Он даже не успел удивиться незваному гостю, поглощенный взглядом этих глаз.

Бархатно-черная ласковая бездна манила и звала, обещая блаженство. Тонкие бледные губы, сложенные в улыбке, напоминали почти прозрачные лепестки, а белая кожа сияла, словно наполненная лунным светом. На фоне винно-алых стен эта кожа казалась белой как снег и нежной как самый изысканный щелк, даже выглядывающие ткани нижних одежд уступали этой коже в сияющей белизне.

Стало мало воздуха и очень душно. Чувствуя, как под кожей разгорается жар, Он ослабил ворот серебристо-серых одеяний. Выскользнувший из руки бокал упал на пол, и разлившийся напиток наполнил воздух пьяняще-порочным ароматом цветов и вина.

Чудесное видение не исчезало. Оно неподвижно стояло у стены и смотрело своими черными глазами, продолжая улыбаться и безмолвно звать. Казалось, от этого взгляда в воздухе разливается нежная музыка.

Шаги? Кажется, Он шел к существу, прекрасному словно небожитель, а за спиной затихали крики девчонки.

Винно-красная стена становилась все ближе, воздуха все меньше, а бездна завораживала все сильнее. Не оставалось ничего сравнимого по важности с этим прекрасным существом и взглядом больших манящих глаз.

Рука поднялась – обнаженное и невыразимо изящное запястье с тонкими красивыми пальцами потянулось навстречу и…

Ему показалось, что сердце остановится, если эти пальцы прикоснуться к Нему и задержал дыхание. Сердце действительно пропустило удар от мягкого почти ласкового прикосновения холодных пальцев. Пропустило и забилось сильнее в меняющемся теле. Жар сменился холодом, но Он еще не понимал, что произошло, лишь видел, как откуда-то сбоку к небожителю потянулись руки в серебристо-серых рукавах. Как чьи-то слишком грубые и уродливые пальцы прикоснулись к сияющей коже, размыкая лепестки губ, дрогнувших от отвращения. На миг показались зубы – жемчужины остро заточенных клыков, растущие из черных десен.

Прекрасное лицо грубо развернули и взгляд черных глаз сместился.

Отрезвляющий страх и ощущение бездны под ногами нахлынули одновременно.

Казалось, Он чудом остановился на самом краю обрыва, не сделав всего одного крошечного шага.

Охваченное ужасом сердце колотилось как бешенное.

Пятясь, Он думал – разве могут быть такие зубы у такого прекрасного существа? Клыки для раздирания еще живой плоти…

По коже пошел мороз. Содрогнувшись от инстинктивного страха, Он метнулся к оружию, оставленному на одном из столов, но с грохотом упал на пол. Онемевшие ноги отказывались слушаться, а кости пылали то жаром, то холодом, обжигая плоть.

Он не знал, что творилось за его спиной, лишь слышал треск разрываемой ткани и знакомые голоса.

Затаившаяся в костях боль наполняла тело, выворачивала изнутри, заставляя захлебываться глотками воздуха, грубого как камни.

Сквозь собственные крики, царапающие горло, он слышал россыпи шагов и звуки ударов, чей-то стон и звук, похожий на шипение разъяренной змеи, настолько оглушительное, что даже пол трепетал от ярости незримого существа.

Кто-то умолял, кто-то кричал, не в силах даже говорить, кто-то выл как раненное животное, кто-то захлебывался рыданиями, кто-то проклинал, кто-то пытался торговаться… В разлившемся безумии, мир лишь на миг обрел четкость – слезы соскользнули с ресниц. Лежащий на полу мужчина увидел идущие мимо него ноги, изящные и тонкие. Аккуратно завязанные ленты придерживали ткани, а розовые туфельки казались насмешкой.

Разве подобные твари носят розовое и белое?

Глаза вновь застелила пелена, все размылось в неясные силуэты и цвета.

Прикованная к столу девчонка кричала от страха, рвясь из пут с такой силой, что дерево скрипело. Ее ужас был так силен, что даже заклинание обездвиживания сбоило.

Тварь застыла над скованной девочкой, словно всматриваясь в нее...

…соскользнувшие с глаз слезы снова придали миру ясность – парой палочек для еды тварь что-то вытягивала из груди бьющегося в оковах ребенка. Что-то похожее не то на призрачную рыбу, не то на змею, извивалось, пытаясь вырваться из хватки столовых приборов, но тварь запрокинула голову и медленно заглотила туманное существо, не давая ему и шанса на спасение.

… нет и шанса на спасение…

Одно из креплений сломалось, не выдержав рывков обезумевшего от страха ребенка.

Мир снова застелила пелена.

Возможно, Ему показалось, но среди криков раздались щелчки размыкаемых замков.

На пол с грохотом рухнуло что-то бело-розовое, путаясь в тканях и конечностях.

Две пары глаз встретились – светлые глаза перепуганной девчонки и побелевшие от ужаса глаза заклинателя. Мгновение жертва и несостоявшийся насильник смотрели друг на друга.

Встать она не смогла – не то ноги дрожали слишком сильно, не то сказывалось действие заклинания, а может, была так напугана что забыла, как ходить. Схватившись за розовые ткани, девчонка рванулась к двери и практически выпала наружу, в темноту и свободу…

Наружу! Бежать! Вот оно, вот спасение!

Он протянул руку и попытался ползти вслед за ней, но розовая туфелька наступила на полу серебристо-серых одеяний.

– Мы ещ-щ-ще не закон-чили, – тихо, но оглушительно прошипела насмешливая бездна.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Солнце империи не был злым человеком.

Генерал ночной стражи, работающий в полдень, вызывал у него искренне сочувствие, потому принц решил дать ему немного времени на наведение порядка в отделении.

Забрав покупку, Солнце вышел из лавки и огляделся.

Как же много на этой широкой улице света! Любопытные ветра бродят среди людей, пробуя на вкус запахи и звуки.

Пройдя мимо распинающегося о сладостях и девятых небесах инейца, принц пересек улицу и подошел к запримеченным ранее детишкам в порванной одежонке. Они так и сидели у угла здания, глядя на сладости затуманенными глазами. Заметив приближающегося человека, дети попятились, но замерли, увидев в протянутой руке сверток столь желанных конфет. Не решаясь протянуть к сокровищу свои чумазые ладошки, они просто смотрели на яркую бумагу, заполненную сладостями.

Поняв, что из его рук не возьмут даже конфеты, золотой демон положил сверток на землю и отошел на несколько шагов. Сел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Сколько же лет эти детям? Пять? Одежда не по размеру, грязная и порванная. Растрепанные волосы не собраны, в спутанных прядях виднеются мелкие травинки сена.

Один из детей неожиданно рванулся вперед, схватил сверток и бросился наутек – как дикий зверек. Второй хотел убежать следом но, сделав несколько шагов, обернулся и остановился, видя, что странный человек улыбается вместо того чтобы преследовать их.

– Спа… сибо, – очень тихо сказал он и втянул голову в плечи, испуганно глядя на незнакомца. Даже сидя на корточках тот сохранял величие, а лежащие на земле лепестки цвета охры напоминали цветок, цвета пустынного песка.

– Почему бы вам не попробовать наняться в гостиницу? – спросил странный незнакомец, рассматривая ребенка.

Малыш нахмурился и сокрушенно покачал головой.

– Плообовали. Нет источника. Ооза нанимает только тех, у кого есть источник, – он быстро и неумело поклонился, словно делая это впервые в жизни, и бросился прочь, вслед за другом и конфетами.

Переулок опустел.

– Только тех, у кого есть источник?.. – несколько секунд принц размышлял, глядя в пустоту. Темные заклинатели, дети розы, несколько бедняков – те, кого не схватятся, для стражи их как бы не существует. Первые и вторые обладают даром, хватай любого, не прогадаешь, а вот третьих пришлось бы проверять. Что это, охота на одаренных? По статистике каждый десятый инеец рождается с даром, но заклинатели из ордена Вечных Благ выискивали именно тех, на чье исчезновение власти будут смотреть сквозь пальцы.

Выпрямившись, принц зашагал в случайном направлении, думая над случайным обрывком информации, вкладывая пазл то в одну головоломку, то в другую – зачем заклинателям похищать одаренных? А Розе зачем одаренные дети? Решила восстановить орден? Но в ней принц не почувствовал и крохи духовной силы.

Набредя на лапшичную, солнце империи не отказало себе в таком скромном удовольствии как чаша, полная ароматной еды – меню Красного Кабана мало соответствовало его вкусам, а день обещал быть долгим. Заодно принц задал пару вопросов хозяину лапшичной, но тот знал о слугах Розы еще меньше приезжего. О плачущем призраке он слышал лишь от клиентов, да и то лишь когда в город прибывал очередной выводок молоденьких заклинателей и начинал собирать слухи. Одаренные носились по рощам, горам и городу, изумлялись темным заклинателям, охотились на ишь, искали плачущего призрака, а потом благополучно отбывали, и жизнь входила в прежнее русло. Ничего не менялось.

Дар Ночных Трав использовал время с мудростью: когда принц вошел в отделение там царил образцовый порядок.

Ни одного темного заклинателя, лишь дневная стража в белых одеждах, украшенных черными полосами, имитирующими узор бересты, и редкие представители ночной стражи – в черных одеждах, украшенных белыми полосами.

Заместитель генерала дневной стражи, представившийся как Вяз Туманных Холмов, ожидал принца в кабинете.

Беседа выдалась долгой и непростой, и оставила двоякое впечатление – как и сам заместитель.

Начал разговор мужчина с того, что смертная казнь отменена. Казнить людей не законно.

Даже такой прямолинейный и прямодушный человек как солнце империи понял, куда ветер дует.

Вяз Туманных Холмов упомянул о похищении людей вскользь, как о незначительном правонарушении. Посетовал что поскольку ни сироты, пристроенные к делу Розой, ни темные заклинатели, находящиеся вне закона, ни бродяги, случайно забредшие в город, не платят налоги, то стража не может принять у них заявление. Следовательно, похитителям и предъявить-то нечего.

Жизнь инейца начиналась с того, что в одну из книг архива вписывалось красивыми и изящными рунами имя. Шли годы, ветвь семейного древа дополнялась новыми записями – особые достижения, достойные увековечивания, имя супруга, дети. Звон серебряных лун вторил шороху кисти, скользящему по бумаге. Заканчивалась же эта жизнь после погребения и обрядов, в тот миг, когда кисть делала последний мазок, вписывая в архив дату смерти.

То, что в просторечии называлось налогом на имя, подразумевало документы на гражданство, право на защиту и образование, человеческое достоинство и гордость принадлежания к семейному древу. Для каждого инейца это значило очень много.

Что же до тех, кто не платил налог на имя – их попросту не существовало для закона. Сорная трава. Даже за смерть раба его хозяин мог запросить компенсацию за порчу имущества, статус же первых был еще ниже – бесхозная вещь, бродячее животное.

Похитителей уже заканчивали допрашивать, но присутствие солнца империи сделало их несколько критичнее к своим действиям. Они сознались в похищении темных заклинателей, бродяг и слуг Розы, но так и не смогли объяснить причину своего поступка, лишь клялись, что не собирались их убивать и обязательно отпустили бы позже. В другом месте.

Солнце понимал, что все это лишь небольшой росток, поднявшийся над травами, а корневище произошедшего уходит глубоко в землю, но видят боги, как же ему не хотелось погружаться в эту грязь! Выкапывать корни, выискивать причины и следствия, обнажая чужие грехи и подлость человеческой натуры.

После допроса Солнце вернулся в кабинет Вяза Туманных Холмов, и тот, уподобившись Эшиниту, почти час вдалбливал в голову принца рассказы о неуловимой иши, ночами бродящей по улицам и нападающей на мирных граждан. Выловить ее стражникам не удавалось, светлых заклинателей после разорения ордена Трех Берез в городе не осталось, а позарившиеся на награду охотники за головами и темные заклинатели лишь разводили руками – змеевке сопутствовали демоническая неуловимость и поистине дьявольская удача.

Солнце пытался расспросить о произошедшем в гостинице, но заместитель снова и снова сводил разговор к злокозненной иши. Сдавшись, принц запросил бумаги и потратил еще час на самое ненавистное занятие – отчеты Эшиниту и Бурану. Он тщательно записал рассказ старого архивиста и попросил наставника заняться этим делом. Заполняя бумаги, Солнце нетерпеливо поглядывал в окно на бродячие ветра, увлечено играющие стягами, и потому заметил, как похитители покидали участок. Некоторое время они ожидали во дворе, все еще бледноватые до зелены и встревоженные. В прибывшие паланкины они забирались неловко, нередко замирая от боли.

Раздались звонкие возгласы, что оторвали бы принца от бумаг, даже если б он с головой погрузился в работу. Паланкины подняли над землей и понесли по улице.

Бросив на представление взгляд, принц поднял брови, и устало помассировал переносицу.

Он не считал себя особо проницательным или хитроумным, но столь откровенную провокацию заметил бы и ребенок. На кого бы Вяз Туманных Холмов не расставлял ловушку, Солнце не собирался участвовать в ней, потому наскоро закончил отчеты и удалился.

Оказавшись на улице, заклинатель стремительно зашагал в случайном направлении.

Первый попавшийся переулок, благоухал травами и цветами.

Желая выверить из головы тяжелые и неприятные мысли, принц долго бродил в изломанных улочках, любуясь фонариками и россыпями мелких предметов, подвешенных под крышами на радость ветрам: Яркие, разноцветные бусины, бамбуковые и железные трубочки, бубенчики и колокольчики, хрустальные и стеклянные фигурки.

Во дворах кварталов бардов, слышались то песни, то стихи; где-то плакала эрха, где-то веселилась окарина, а где-то задумчиво гудели струны и радостно отбивали ритм барабаны. То тут, то там слышались смех и голоса, мелькали люди в небрежно накинутых на плечи шалях, витали ароматы и звенели украшения.

Ветра любили бродить по таким улочкам, вслушиваясь в многообразие звуков и запахов, вот и сейчас проснувшийся ветер позабыл о печалях.

Вечерело.

Очередная кривая улочка с многочисленными арками и переходами вывела на одну из прямых лестниц, ведущих вниз, в центр города.

Остановившись на ступенях, ветер прислушался: север, юг, запах, восток… Вечер.

Тянущаяся из центра ладони незримая нить указывала вниз, маня чем-то тревожным и радостным одновременно.

Центральная площадь показалась принцу настолько знакомой и уютной, словно он вырос в этом городе.

Ступени кабана приветливо скрипнули под сапогами. Распахнув дверь, принц вошел в плотный вечерний гомон, наполнивший воздух наравне с запахами еды, благовоний и табака. Ра-Валка не было видно ни в зале, ни за стойкой, потому Солнце беспрепятственно прошел по залу и поднялся на второй этаж, избежав очередного тяжелого взгляда старгорца.

Принц медленно приоткрыл дверь, надеясь, что та не выдаст его неосторожным звуком.

Не скрипнула.

Комнату наполнял желтоватый свет вечернего солнца. На столе высилась груда костей, оставшаяся от поросенка. Некоторые из них были целы, от других же остались обглоданные осколки – словно пировал не человек, а дикий зверь. Рядом с подносом стояли кувшин и курильница с пеплом догорающих благовоний. Тонкая струйка дыма доживала свои последние минуты, погружая комнату в запахи хвойного леса. Он и уже слабый, тающий аромат приготовленного на открытом огне мяса навевали воспоминания о походной жизни и долгих разговорах у костра в кругу братьев по духу.

Враг обнаружился на полу – дремал в потоке света, словно пригревшаяся на солнышке змея, сытая и довольная.

Изящные руки больше не казались болезненно тонкими, очертания тела, едва проступающие под нижними одеждами слуг Розы, округлились, а ключицы, виднеющиеся в разорванном вороте, больше не напоминали кости, покрытые тонкой как ткань кожей.

Принц бесшумно подошел и сел на корточки, рассматривая дремлющего врага.

Солнце почти поллуны провел в кровати, пока вокруг него водили хороводы заклинатели и целители, Вечер же восстановился сам и всего за пару дней.

Снова вспомнилась догадка, прежде отброшенная как глупость, но она прекрасно объяснила бы и это.

Взгляд янтарных глаз прошелся по лодыжкам и укрытым белыми тканями бедрам, скользя все выше – по талии, груди и тонкой белой шее. Умиротворенное лицо напоминало бумагу, на которой выразительными росчерками туши нарисовали брови и веера ресниц. Черные волосы отросли до плеч и лежали на полу, лишь одна упрямая прядка продолжала бороться с законами тяготения и стремилась ввысь.

Не удержавшись, заклинатель потянулся и поймал ее кончик. На ощупь волосы оказались удивительно мягкими и приятными, как шерстка. У принца даже возникло желание погрузить пальцы в волосы и почесать злодея как котенка, вот только…

Угольно-черные веера ресниц дрогнули и поднялись.

Черные глаза, в которых не было и тени дремы, безмолвно воззрились на замершего принца.

Бонус:

Вечер чуть шевельнулся, приподнимаясь, чтобы ладонь Солнца легла на его голову, и очень хитро посмотрел черными глазищами. Мгновение поколебавшись, принц все же запустил пальцы в волосы, перебирая их как шерстку котенка.

Раздалось тихое мурлыканье.

Закрыв глаза, Вечер наслаждался каждым движением, а взгляд янтарных глаз все бесстыднее скользил по телу, укрытому лишь тонкими нижними одеждами, омывая его подобно волнам, ласкающим берег.

Покорность распростертого перед ним тела завораживала. Не сдержавшись, принц мягко сжал волосы и потянул их вниз, заставляя врага покорно подставить лицо свету и легкому едва уловимому прикосновению губ...

Вечер, довольно улыбаясь: Я ж говорил, я котик! Мягкий и пушистый!

Солнце, в шоке глядя на отрывок текста: Этого не было в сценарии! Я требую адвоката! Я еще завещание не написал, чтобы эту черную мамбу целовать!

*Черная мамба – входит в десятку самых ядовитых змей, достигает в длину четырех метров. Ее яд используется в медицине как мощное обезболивающее. Особое очарование этому животному добавляет тот факт, что черная мамба КРАЙНЕ агрессивна и внесена в книгу рекордов Гиннесса как самая быстрая змея.

Что делать если вы встретили черную мамбу: телепортируйтесь на**й