- Так, осталось колбасу нарезать.
Объёмная женщина с золотистой макушкой, на которой были аккуратно заплетены бигуди, оторвалась от смешивания ингредиентов для оливье и задумчиво повернулась к старому холодильнику. На нём было множество цветных магнитов, которые достались семье из путешествий, акций в магазинах и рекламок в почтовом ящике. Под некоторыми из них висели бумажки: какие-то чуть помятые, какие-то - посвежее. Разного рода заметки: списки покупок или дел на день, даты походов к парикмахеру, приём у зубного врача, извещения с почты, куда постоянно забывали сходить за очередным мелким пакетом из Китая. Под гомон людей из телевизора женщина открыла дверцу холодильника и в гурьбе продуктов и готовых блюд увидела маленький кусок уже заветренной варёной колбасы. Она осмотрела прозрачные полки и поняла, что другой колбасы нет, и оливье без варёной колбасы просто невозможен. Придётся идти в магазин. Женщина суетливо вздохнула, вытерла ладони о клетчатый фартук, и, сняв его после этого, отправилась в ванную комнату, чтобы снять бигуди, и затем собраться в магазин.
Последнюю из её бигудей ей не дало снять искусственное и невольно заученное до дыр пение птиц - звонок в дверь. Поэтому её она снимала уже находу. Бросив взгляд на циферблат над дверным проёмом в кухню, она догадалась, кто должен прийти домой в полпятого вечера.
- Егорка! - совершенно по-матерински улыбнувшись, женщина ласково и невесомо чмокнула сына в щёку и поспешно отвернулась к зеркалу, стоящему в прихожей, поправляя причёску. - Как на учёбе дела? Сдавали практическую работу сегодня всё-таки?
- Как обычно, - юноша разулся и поднял взгляд на отражение мамы в зеркале. - Почвовед опять всех нагнул и перегнул, блин.
Заметив в отражении и свои растрёпанные тёмные локоны волос, он взял с тумбочки расчёску и безуспешно пару раз провёл ей по волосам: они продолжали так же непослушно лежать на его голове, и только чёлка неуклюже приподнялась. Об учёбе он говорил легко и даже с улыбкой, давая понять, что это нисколько не является проблемой, хотя внутри всё же переживал об оценках.
- Ну, и чёрт бы с ним, - удовлетворившись видом своих готовых кудряшек, женщина вновь повернулась к сыну. - Ой, Горка, пока ты не разделся...
Парень не успел снять серую куртку и вопросительно посмотрел на маму.
- Ты в магазин не сходишь? Так одеваться неохота, - в доказательство женщина пощурилась и чуть отошла, показывая сыну, что она в домашней одежде и переодеваться будет долго.
Егор согласился, хоть и совершенно без радости. Вряд ли после трёх тяжёлых пар в универе кто-то захочет делать вечером что-то, кроме как лежать в кровати и листать мемы в Интернете.
- Ты мой спаситель! - ободрилась женщина. - Нужна только колбаса, докторская. Да можно любую варёную в принципе. Если будет по скидке, то бери два батона, папе на бутерброды пойдёт. Ну, и себе что-то, если захочешь чего.
Она уже достала кошелёк из своей сумочки, всегда так естественно лежавшей на стуле в коридоре, и подмигнула, будто бы тайком передавая сыну купюру в тысячу рублей.
Бледно-серые глаза Горки загорелись, увидев сумму. Хоть он и получал стипендию в пару тысяч рублей, но родительские деньги всё равно казались ему больше, чем его собственные. Мама редко давала ему такое количество денег (с учётом трат на колбасу, естественно) на карманные расходы. Семья не бедствовала, но и лишнего позволить себе часто не могла. Парень поспешно опустил ладонь с зажатой между пальцев бирюзовой купюрой в карман и, ехидно нахмурившись, спросил:
- А чего так резко колбаса нужна? Да ещё и в таком количестве.
Он пригнулся к полу, чтобы обуться.
- Мне Нинка позвонила, пока тебя не было, - женщина чуть помедлила. - Ты же помнишь её? Тётка твоя, папина сестра. Хотя, наверное, не помнишь. Она в Германию уехала, когда ты и в школу не пошёл ещё.
- Помню, помню, - подтвердил сын, хотя на самом деле силился вспомнить её лицо, которое осталось в памяти нечётким пятном. - И чего она?
Парень вновь выпрямился, завязав шнурки на практически армейских чёрных ботинках.
- Они сегодня днём приземлились в Шереметьево, - мама подошла к сыну, чтобы поправить воротник куртки, и заметила, что уже с трудом до него дотягивается. Дети и правда растут незаметно, даже если они уже оканчивают университет. - Вечером, сказали, в гости зайдут повидаться, поболтать, обсудить планы на их пребывание на Родине. Так что посидим какое-то время у нас.
- Понятно, - безучастно ответил Горка, уже придумывая, чего же всё-таки ему накупить в продуктовом. - Подожди, а почему они? Она не одна что ли приехала?
- Да ты что! - женщина посмотрела на сына осуждающе, с удивлением. – Она замужем сто лет как, уже и сын подрос даже. Вон, как ты небось, - она потрепала его каштановые волосы. - Такой же лоб здоровый под два метра. Но он чуть младше: ты девяносто шестого года рождения, он две тысячи первого.
Горка тоже призадумался: раз сын тёти ему почти ровесник, почему он впервые о нём слышит? Он не помнил, чтобы родители когда-либо упоминали о его, получается, двоюродном брате, при нём. Тем более в век технологий они никогда толком не созванивались по видеосвязи, чтобы быть ближе, роднее друг к другу. Да даже просто чтобы видеть друг друга хоть как-то, будучи в разных странах несколько лет. И ответ сразу же приходит ему на ум: они обязательно поддерживали более тесную связь, если бы папа со своей сестрой общались чуть регулярнее, чем на дни рождения обоих.
Домочадцы немного помолчали. Тишину прервал парень, явно начиная беспокоиться за свой свободный вечер, который уже запланировал провести в компании компьютерных игр, соцсетей и пары банок энергетика:
- И во сколько они придут, говоришь?
Мама пожала плечами:
- Около семи, сказали. И часов до одиннадцати вечера посидим, скорее всего, - она слабо улыбнулась. - Всё-таки двадцать три года не виделись.
- Окей, понял, - повторился Горка и вышел из квартиры понимая, что не сможет расслабиться ни лёжа в кровати, ни сидя за компьютером, ни тем более в компании практически незнакомой семьи.