Смеркалось. Очередной снег неспешно опускался на мокрый асфальт и тут же таял. Редкие фонарные столбы освещали небольшие участки тротуаров и детских площадок. Многие из фонарей едва подавали признаки жизни, а на площадках с противным скрипом качались на ветру металлические качели со стократно облезлой краской. Хотелось скорее домой.
Всю недолгую дорогу до магазина Горка размышлял о двух вещах: какой энергетик будет сегодня по акции и почему всё-таки его тётя так усердно не поддерживала с контакт с его родителями, а тут объявилась, как снег на голову, да ещё и со своим забугорным семейством. Интересно, наверное, будет познакомиться с её мужем. Перед Егором открылись автоматические двери супермаркета.
Взяв в холодильном отделе два толстеньких батона докторской колбасы, – по скидке, как и просила мама – Горка уже стоял напротив прилавка с разноцветными жестяными банками. Мерчандайзеры сетевых продуктовых магазинов часто работают так много, что на красивое или хотя бы соответствующее ценникам расставление товара времени особо не хватает, поэтому парень, серьёзно нахмурив брови, вот уже несколько минут искал любимый яблочный «Бёрн» среди хаотично стоящих банок газировки, пива и кваса, при этом чуть сгорбившись, чтобы лучшие видеть нижние полки. От обилия цветов пестрило в глазах. Так и не найдя заветную чёрную банку с ярко-зелёным пламенем в середине, он грустно и коротко вздохнул и побрёл к кассам. Очередь была небольшая. Во время ожидания его взгляд упал на шоколадные батончики над длинной товарной лентой. «Не с пустыми же руками уходить», - подумал Горка и схватил Баунти. Не особо любивший сладости, парень всё-таки считал именно этот батончик своей слабостью. В принципе кокосы, кокосовый ароматизатор и вкус этот он очень любил. Возможно, жизнь на необитаемом острове лишь в окружении кокосовых пальм была бы идеальной для него.
Уложив немногочисленные покупки в бордовый тканевый рюкзак, юноша вышел на улицу. Он немного постоял на крыльце магазина, глубоко выдхая не самый свежий городской воздух и проводив взглядом получившийся при выдохе пар направился к дому. Уставшие люди выходили из автобусов на остановке недалеко от магазина, торопились домой. Горка особо не ходит по улице в наушниках или уткнувшись в телефон, как и сейчас: он любил наблюдать, слышать, замечать, и практически не доставал телефон на улице просто так. Если кому-то он был нужен, ему звонили. Как и сейчас. Из эфемерных мыслей обо всём и ни о чём его вывел видеозвонок подруги.
- Да, Жень, хеллоу.
В экране показалась девушка. Она сидела за столом и смотрела в сторону, увлечённо изучая своё лицо. Наверное, там стояло настольное зеркало.
- Жор, привет, - весело раздалось из динамика телефона. – Ты где? Что делаешь?
- Домой иду, маман в магазин отправила. Прикинь, сегодня тётя приезжает. Из Германии. Мы ни сном ни духом про неё, а она вот. Приехала. Так что могу не отвечать какое-то время на сообщения вечером, не теряй, если что.
Женя – одна из немногих людей в его окружении, если вообще не единственная, с которыми Егор по-настоящему сблизился за последние несколько лет в университете. Регулярные звонки, бесконечные сообщения в чатах во всевозможных соцсетях одновременно, частые прогулки, которые случаются даже несмотря на то, что девушка не стала продолжать обучение в магистратуре, как Егор, а сразу ушла на работу в один из немногочисленных в их городе книжный магазин, не имеющий иного названия, кроме "книжный". Но, наверное, наиболее значимой причиной их крепкой дружбы была всё-таки их географическая близость друг к другу, позволявшая видеться в любой момент времени. Они жили не просто в одном городе, а даже на одной улице. Безусловно, они сдружились не без влияния учёбы. Всё-таки они в первую очередь одногруппники, и только потом, как оказалось, земляки.
- Опа, - искренне удивилась подруга, невольно округлив глаза. – В смысле? Какая? Ты не рассказывал.
- Да папина сестра, - Егор неаккуратно попытался открыть едва не упавший на асфальт Баунти, не выпуская из рук телефон. – Сча, погодь. Баунти открою, вернусь.
Не сбрасывая трубку, он сунул телефон в карман, спокойно разорвал упаковку и достал один из двух лежавших в ней шоколадных батончика. Убрав оставшийся в упаковке в другой карман, свободной рукой он вновь достал телефон:
- Мама говорит, она всем семейством на Родину прилетает, - парень не скрывал чавканья кокосовым батончиком. – У неё там муж уже, ребёнок. Ну, как ребёнок: мне ровесник, но не суть. Собственно, вот я и ходил в магазин-то за колбасой: мама салаты небось строгает дома.
Девушка на экране телефоне резко обернулась на дверь в её комнату, которую камера уже не видела, и Горке стал виден её затылок: из-под привычно русых волос, едва достававших до плеч, смазанными пикселями виднелись зелёные пряди.
- Извини, - Женя улыбнулась, повернувшись обратно к экрану телефона. – Мама заходила. Так, ну и чего, на чём мы, я забыла?
- Стоп-стоп, - с любопытством нахмурился парень, приблизил телефон к лицу и не заметил, что для подруги в камере его лицо выглядело смешной гримасой. – Ты покрасилась?
Девушка инстинктивно повернулась к зеркалу, начав руками перебирать волосы:
- А, так давно ещё. Неделю как.
- Ого, как давно, - саркастично ответил парень, вернув телефон на комфортное от глаз расстояние. – А чего в зелёный?
Женя провела по волосам распахнутой ладонью ото лба к макушке и кокетливо приподняла подбородок:
- Ну, ты ж пьёшь «Бёрн» с киви, вот я и делаю закос, вдруг понравлюсь тебе, - она заливисто рассмеялась. – А вообще это единственный цвет, в котором я ещё не была. А, ну и жёлтый ещё. Но про жёлтый я вот только при тебе и вспомнила сейчас, поэтому пока что зелёный.
- Блин, «Бёрн»! Напомнила, - расстроился Горка. – Сегодня так после почвоведа захотелось напиться гадостью какой-нибудь, а в «Магните» его не оказалось. Энергетоса, не почвоведа.
Оба засмеялись. Горка уже дожёвывал первый батончик Баунти, открывал подъездную дверь и почти заходил в тёплый подъезд, как подруга одной фразой заставила его остановиться:
- Так он в «Пятёрочке» есть сегодня, я точно видела.
…а следующей фразой - развернуться обратно в промозглый ноябрьский вечер:
- По скидке даже, кажется, если карта есть, - девушка со скучающим видом взяла пилочку для ногтей и немного склонилась. Кажется, начала делать педикюр.
- Люблю тебя, - воодушевлённо сказал Горка и тут же получил взаимный ответ. Они очень часто заменяли слова благодарности на куда более приятное и мягкое «люблю тебя». Никто из них никогда не воспринимал эти слова буквально, оба понимали, что таким образом они просто подтверждают теплоту их общения и степень доверия в дружеских отношениях. Хоть во время их совместной учёбы многие одногруппники воспринимали их как парочку из-за постоянного нахождения рядом, таковой они не являлись. Ни один из них и не задумывался о романтике в отношениях, ни один не искал любви и не воспринимал второго, как объект вожделения или романтической симпатии. Им просто было комфортно вдвоём. Чтобы понимать друг друга с полу слова, необязательно хотеть человека.
Пока парень спешно шёл в сторону "Пятёрочки", находившейся в другой стороне от его дома, они ещё какое-то время болтали о новостях из универа, где Женя больше не училась, о смешных ситуациях на её первой работе и ещё немного о незваных гостях Егора ровно до тех пор, пока перед Горкой не открылись автоматические двери очередного супермаркета.
- Так, ладно, я на месте. Позже созвонимся, цьомаю!
По привычке поджав губы, он улыбнулся подруге в камеру, дождался ответной улыбки и сбросил звонок. Уверенным шагом, каким ходят люди, точно знающие, чего хотят, он направился вглубь магазина к прилавку с жестяными банками.
После хаоса на стеллажах Магнита в Пятёрочке глаз радовался уже даже не столько ровному расположению энергетиков, сколько их расположению соответственно ценникам. Однако, приглядевшись, Егор заметил, что энергетики стоят на полках по цветам радуги: на самой верхней полке стояли напитки с красным приоритетным цветом на банке. Чуть ниже – с рыжим, и так до синего и фиолетового, которые теснились в самом низу: для семи цветов радуги в этом магазине слишком мало полок. Интересно, а разве такое расположение разрешено правилами магазина? Не исключено, что это может быть делом рук школьников, которые захотели сделать классные фотографии в супермаркете, и специально для этого они соорудили себе интересный фон. Юноша залип на такую красоту, его внутренний перфекционист
ликовал. Из гипноза его вывели нерусские наречия, доносившиеся по другую сторону стеллажа.
- Опять «коренные славяне», - и Егор бы сплюнул от отвращения, но держал себя в рамках приличия. Однако, невольно прислушавшись к говору, он понял, что это точно не среднеазиатский акцент.
Чуть сгорбив спину, парень присел на корточки и снова опустил взгляд на энергетики, но уже более осознанно, и глазами пробежал по «зелёному» отделу нижней полки:
- Драйв, Генезис, Монстр… - бубнил он себе под нос названия не интересующих его напитков. – А, вот!
В глазах Горки загорелся огонёк, почти такой же яркий, как на яблочно-кивовом "Бёрне", под которым он увидел жёлтый ценник: крупные жирные цифры «89,99» и более мелкие «169,99» сверху. Как и сказала подруга, на ценнике был значок карты магазина, без которой скидка была недействительна. Он проверил её наличие в кошельке и, удовлетворившись её нахождением, направился к кассе.
Уже положив занятые двумя жестянками руки на колени, Горка собрался вставать, как его прервал звонкий мужской голос с небольшим акцентом, который почти нагло потребовал:
- Мне фиолетовый, - молодой пацан смотрел на Горку сверху вниз. – Дайте, пожалуйста. Не хочу толкаться, а Вы прямо напротив сидите.
И только когда паренёк перевёл взгляд с Горки на полку с напитками, Горка понял, что тот имеет в виду энергетик. Парень без слов тоже посмотрел на полки и понял, что собой он заслоняет ту часть нижней полки, которая заполнена энергетиками с фиолетовыми цветами на банках. Там было несколько разных марок, и Горка взял ближайшую к нему – тоже «Бёрн». Почему бы и нет? Ведь пацан не уточнил, какой именно энергетик ему нужен.
- Этот? – Горка удивился от собственного особенно низкого звучания голоса и протянул пареньку банку.
Тот протянул руку вперёд, забирая банку, и Горка успел заметить ухоженные ногти паренька: ого, как будто не грызёт их. Егор бросил быстрый взгляд на свой обкусанный "маникюр".
- Danke, - как-то не по-русски выпалил пацан и не торопясь скрылся среди стеллажей магазина.
Ещё немного побродив по магазину в поисках чипсов с крабом, Горка пошёл к кассе, найдя желаемое. Он поставил две банки энергетика и пачку чипсов на товарную ленту и загляделся на прилавок прямо над ней, где находились жвачки, шоколадные батончики, батарейки, сигареты и прочая для кого-то повседневная мелочь. Егор снова взял Баунти - на этот раз тройной - и по-глупому ухмыльнулся, когда положил батончик одним концом между энергетиками так, что получившаяся композиция напоминала член. Чипсы остались безучастно лежать недалеко от этого члена. «Как же по-ребячьи», - вздохнул парень. – «но как же, блин, смешно».
Очередь не успела добраться до Горки, который в отражении серванта с алкоголем уже успел неоднократно поправить тёмные брови и густые волосы, которые до сих пор торчали во все стороны, как за ним вновь послышались приближающиеся звуки иностранных речей. Егор прислушался и напряг всю свою лингвистическую часть мозга, чтобы понять, что это за язык. Периодически слышался русский язык, на котором говорила женщина и какой-то человек. Русский у обоих звучал практически без акцента. Любопытство заставило Горку обернуться, чтобы увидеть этих людей. Женщина с аккуратной короткой стрижкой тёмно-русых волос говорила с мужчиной – видимо, её мужем – на другом языке, а с сыном, который на фоне родителей, казался шпалой, – на русском. Вот как раз эта женщина и говорила без акцента. Она встрепенула пшеничного цвета короткие волнистые локоны паренька, тот посмеялся и нарочито недовольно что-то ответил на иностранном языке. Но дама его поняла.
- Так, Ян! В России ты говоришь только на русском, пожалуйста! – мягко настаивала женщина. - Имей уважение. Всё-таки в родной стране находишься. Сын, судя по интонации, запротестовал, но вскоре на русском озвучил своё согласие. Вся семья выглядела ухоженно. Взгляд Егора обвёл ближайшую к нему вышащуюся фигуру и снова наткнулся на ухоженные ладони, держающие жестяную банку с тёмно-пурпурным пламенем на ней, и понял, что этому парню он и протянул энергетик. Горка призадумался. "Да невозможно", - усмехнулся он собственным фантазиям о том, что эта женщина могла бы быть его тётей, которая говорит и на русском, и, получается, на немецком языках. Да это, наверное, даже не немецкий! Откуда Егору вообще знать его звучание, если он дальше английского особо не интересовался лингвистикой.
Не прошло и секунды, как из размышлений его резко вывел недовольный возглас свиноподобной кассирши:
- У вас всё, молодой человек?
Кажется, она почти закатила глаза. Испарина на её красном лице говорила о том, что она весьма устала за прошедший рабочий день. А её снисходительное поведение по отношению к клиентам не давало и шанса на сожаление и понимание тягот её работы.
- Да, - ответил он, растерянно соображая, что от него сейчас требуется.
- Товары по акции: шоколад, кофе, алоэ - желаете?
- Нет, - Горка опустил рюкзак с плеч на ту часть кассы, куда складываются оплаченные продукты, и полез за потрёпанным дерматиновым кошельком.
- Карта магазина, социальная карта? – она с одолжением протянула ладонь, когда увидела, как Горка достаёт пластиковую карточку из кошелька.
- Паспорт, будьте добры, - женщина поджала щедро смазанные яркой помадой губы.
- Так вы уже пробили товар, - Горка почти сунул ей купюру в ладонь, как строго нахмурился. – Сейчас-то зачем паспорт? Да и по мне видно, я думаю, что я как минимум совершеннолетний.
Горка действительно выглядел на свой двадцатитрёхлетний возраст: видимо, бессонные ночи за компьютером и жизнь от сессии до сессии дают о себе знать. Хоть он и имел при себе паспорт, желание отстоять свои права потребителя было принципиально:
- Раньше-то Вы не спросили. Разве по камерам не следят за вашими действиями за кассой? – не унимался он, предчувствуя победу в этом бесполезном бою.
Кассирша подняла обе ладони и сморщилась, не желая продолжать диалог:
- Оплачивайте и до свидания, пожалуйста, - она самостоятельно и бессовестно выхватила бирюзовую купюру у парня, но тому было уже всё равно: он был доволен, как павлин, когда оказался прав, да ещё и перед незнакомыми людьми. Он был горд собой и чувствовал себя, словно предводитель армии или какой-нибудь генерал, ведущий за собой людей.
Взяв чек, Горка, не отходя от кассы, думал, как сложить товар в уже доверху забитый рюкзак таким образом, чтобы не помять колбасу.
- Карта магазина имеется? – кассирша уже говорила с той иностранной семьёй. И снова недовольная гримаса. – Вот это, - отогнув пухлый мизинец, она указала ладонью на тот самый энергетик и какой-то сыр. - пробьётся со скидкой только по карте.
Егор заметил, как мама семейства улыбчиво, но не без грусти согласилась на продажу товара без скидки: карты ведь всё равно у них, судя по всему, не имелось, деваться некуда. Мужчина же в свою очередь доставал бумажник из кармана джинсов и отсчитывал нужную сумму, не без помощи жены, которая, видимо, переводила необходимую сумму на его родной язык. Мужчина, кстати, выглядел крайне аккуратно, чему в России часто удивляются и сравнивают подобных ему с геями. Он был в бежевом пальто, на глазах аккуратно сидели очки. Его глаза имели светлый оттенок. И волосы его были далеки от тёмного. Даже, ближе к блонду. В принципе его образ хорошо вязался со словом "ангел": из тёмного на нём была только оправа почти прямоугольных очков.
— Вот, возьмите, - Егор уверенно положил свою карту магазина на потёртую тарелочку для мелочи.
Кассирша нерасторопно пробила её, а женщина с короткой стрижкой благодарила Горку, когда сам он, кивая ей в ответ, разглядывал её сына. Почему-то он привлёк его: то ли необычный цвет волос, то ли чрезмерно - для наших-то мужиков! - ухоженные руки, то ли какая-то загадочность, шедшая от всей их семьи. "Господи, ну он и шпала, конечно," - заметил парень, когда понял, что глаза подустали смотреть выше собственного уровня глаз. Мало кто из знакомых парня был выше него. Одного с ним роста - бывают, но выше - редкость. Эта семья создавала атмосферу какой-то приторной правильности, будто на
картинке. Всё равно что сошли с кадров рекламы завтрака по телевизору. Но мальчишка даже не заметил пристального взгляда Горки, разглядывая магазин. «Как будто никогда в магазинах не был» - фыркнул Егор про себя.
Кассирша почти ткнула брюнета этой картой, и Горка, закинув её в карман и испытав стыд за такой наглый взгляд, рысцой выбежал из магазина. В след он ещё раз услышал слова благодарности от той культурной женщины.
- Ой, ты так быстро! – мама взяла два батона варёной колбасы, которые Егор достал из рюкзака первым делом.
Мама потопала с колбасой на кухню. Горка снял обувь, верхнюю одежду и прошёл следом за ней. Он вынул из кармана мелкие купюры и несколько монет со сдачи, аккуратно положил их на стол и, поцеловав маму в щёку, с чистой совестью направился в свою комнату. По привычке швырнул рюкзак на пол между шкафом и изголовьем его кровати, но лишь во время полёта того понял, что зря это сделал, так как лежавшие внутри энергетики он вытащить не успел: наверняка лопнут же от удара! Егор только шумно выдохнул, когда услышал гулкий жестяной перезвон и отсутствие шипения самого напитка: целостность упаковки не нарушена, это радует. Наскоро он переоделся: вместо чуть помятой от регулярной носки второй день подряд чёрной рубашки юноша надел красную футболку, чуть висевшую на нём. В ней он казался почти что кипарисом, хотя и имел какие-никакие мускулы. Тёмно-серые джинсы парень сменил на такого же тёмно-серого цвета спортивные штаны с манжетами на талии и щиколотках: он всегда предпочитал джоггеры любым другим штанам. Оставив аккуратно скомканные вещи возле кровати, за что нередко получал нагоняи от мамы, Горка с облегчением достал одну заветную банку из рюкзака и сел за компьютерный стол. Включившийся компьютер зашумел. Парень почти надел на уши гарнитуру, как услышал стук в дверь и маму, скромно приоткрывающую дверь его комнаты:
- Ты не садись особо, - женщина вытирала мокрые от проточной воды ладони о фартук. – Нинка сказала, что скоро придут уже, – она помолчала и более вкрадчиво, почти с мольбой попросила сына: - посиди с нами немного, а? А то некрасиво получится. Хотя бы до первого тоста. Ага?
Она улыбнулась так тепло, что с ней стало просто невозможно спорить. Хотя Горка и не планировал этого, собственно, как и скрываться от родни тоже. Незнакомцы в их семье наоборот вызывали в нём интерес и непомерное любопытство. Во всяком случае ему хотелось знать, почему про них ему особо ничего неизвестно кроме разве что самого факта их наличия, который, между прочим, стал для него таковым лишь около часа назад.
- С чего ты взяла, что я собирался прятаться? – Горка повернулся на кресле к маме и ласково улыбнулся в ответ. – Я просто… Подожду их тут и выйду, как только они придут, – он замешкался. – Если тебе, конечно, не нужна моя помощь сейчас.
Его улыбка стала неловкой. Женщина коротко и не без нежности в голосе освободила его от «поварской» работы дома, рассказывая ему, как он за сегодня наверняка уже устал на учёбе. Более того она даже не буркнула на него за разбросанные вещи и общий беспорядок в комнате.
В комнате Горки вещи хоть и лежали, мягко говоря, не на своих местах и точно не в аккуратно сложенном виде: половина на полу, половина – на тех, что уже лежат на полу, но за чистотой он всё же следил. Регулярно протирал пыль, пылесосил, мыл полы, перекладывая вещи из одного угла комнаты в другой. Эдакий чистюля, властвующий над хаосом.
«Не хаос, а творческий беспорядок» - всё оправдывался в мыслях брюнет. Его и в правду можно было назвать человеком творчества: он рисовал, и рисовал много. Делая некоторые успехи, он менял скетчбук за скетчбуком, которых за последний год скопилось… аж два. Этот доморощенный художник не тратил бумагу попусту, изрисовывая буквально всё свободное пространство на каждом развороте. Горка любил и эксперименты над внешностью. Но не над своей: тому способствовал консервативных взглядов отец и страх того, что Горке самому может не понравится результат преображения. А признать, что ты где-то прокололся, гордость не даст. Однако Женя – его подруга – довольно часто доверяла в его руки и свои волосы для окрашивания, и ногти для маникюра буквально на коленках перед парами, и лицо для макияжа. И всё Горка делал с дотошностью и на совесть, обращая внимание на всякую мелочь в технологии того или иного процесса. Не терпел недочёты, нервничал, когда не было возможности их исправить. И в принципе он по жизни обращает внимание на мелочи, и не только во внешности людей, делая по ним какие-то свои выводы. Возможно, Егор хотел бы попробовать сделать макияж самому себе, но он по-прежнему живёт с консервативным отцом. Их семья однозначно любящая, все друг друга уважали, никто не желал другому зла. Хоть и мировоззрения совпадали точно не у всех. Отец, конечно, не выгнал бы родного сына на краску на лице, но и заставлять отца нервничать посредством эфемерного и даже не особо-то и сильного желания тоже не хотелось. Будет думать, что с сыном что-то не так. А с сыном-то точно всё так. Поэтому ветреная идея экспериментов над собой вечно откладывается. Возможно, до переезда в своё личное жилище.
Парень уже запустил онлайн-шутер на компьютере и о чём-то смеялся с друзьями в Дискорде, как услышал какой-то громкий то ли смех, то ли крик, то ли вопль. Он отодвинул один наушник гарнитуры к затылку и через секунду услышал мамино восторженное:
- Горка, смотри! Смотри в окно!
«Я афк, пацаны», - предупредил парень друзей и, сняв гарнитуру, вышел в кухню к маме, которая по-детски воодушевлённо склонилась над подоконником. На кухне теперь пахло печёной картошкой и готовой курицей.
- Чего такое? Напугала, - Горка неспешно обошёл уже наполовину накрытый стол подошёл к маме. – Что там?
- Смотри, какой снег!
Он скептически встретил мамин восторг, – ну снег и снег, каждый год выпадает же - но выглянул в окно и стушевался от собственного удивления: на улице как будто была метель, пурга! Через почти непроглядную завесу крупных хлопьев снега едва можно было разглядеть уже заснеженные дворы: машины, деревья, ещё не до конца сбросившие листву, больше не казавшийся мокрым асфальт были припорошены снегом, свет от мигающих фонарей пытался пробиться сквозь снег и осветить округу.
- О-о-о, - невольно вырвалось из уст Горки. - Вовремя я вернулся из магазина.
Общий восторг прервала искусственная птичья трель: звонок.
- О, а я знаю, я знаю, кто это! – радостно пропела женщина, развязывая за своей спиной фартук и лёгким движением складывая его на один из стульев за пестрящим салатами и закусками столом. – Я знаю, - щёлк! Первый замок отворён. - кто к нам, - щёлк! Второй замок отворён. – пришёл! – мама открыла дверь, широко, по-родному улыбаясь. Первая в квартиру радостно вошла женщина. С красивым тёмным каре.
Которой юноша давал свою скидочную карту. Значит, с ней пришли и…
- Никаких «тёть»! Просто Надя, - протягивая руку, горкина мама представилась довольно высокому человеку. Наверное, такого роста был только Горка в этом доме, как ей думалось.
Человек пожал руку, на которую Егор обращает внимание уже который раз за сегодня, женщине в ответ и бархатным голосом представился:
- Тогда просто Ян! – с едва слышным акцентом произнёс тот.
«А в «Пятёрочке» ты вообще-то казался пиздюком», - подумал Горка, поняв, что уже точно видел этих людей. Ничего страшного не произошло, но Горку почему-то бросило в холод, он занервничал.
Из мыслей его вырвало поверхностное объятие тёти: от неё приятно пахло. Не домашней едой, запах которой чаще всего царил в его квартире, а каким-то дорогим тяжёлым парфюмом. Он улыбчиво поздоровался с папиной сестрой и искренне соврал, что очень скучал, хотя даже и не вспомнил, как она выглядит. Он перевёл взгляд на мужчину, которого уже поприветствовала его мама. Егор обратил внимание на красиво повязанный коричневый шарф на шее поверх бежевого пальто, но взгляд Горки оборвал светловолосый, чуть кучерявый парень, смущённо улыбаясь и протягивая жилистую ухоженную ладонь для приветствия:
- Ян, - коротко сказал он, выжидательно взглянув на Егора.
- Егор, - они встретились взглядами и оба поняли, что в принципе уже даже и знакомы. А Горка понял ещё и то, что парень ухаживает не только за руками, но и за волосами: светло-русые волосы здорово блестели, волнами небрежно спадая с темени не ниже ушей, в то время как затылок его был аккуратно выбрит, оставляя только пару милиметров длины волос. Однако с кожей пареньку не повезло: многочисленные мелкие бледно-красные пятнышки и постакне заполонили обе его щеки. Старается, ухаживает, но генетика берёт своё, видимо. Скорее всего, от отца, так как у Нины, Горки и его матери кожу можно было бы дерзко назвать идеальной. – Можно Горка, мне так привычнее будет.
Горка попытался улыбнуться более надменно, чем он себя сейчас чувствовал, но получилось очень неестественно. Ян ещё смотрел на юношу, наблюдая, как тот постепенно начинает отводить и вновь возвращать взгляд на того: любопытный донельзя, но, видимо, совесть не даёт брюнету беспрерывно смотреть в глаза при первой встрече. Зато двоюродному брату совесть точно многое позволяет. Ян первый прервал рукопожатие, и Горка понял, что его ладонь холодная и противно липкая.
Знакомство с отцом семейство произошло таким же коротким:
- Горка.
- Джозеф, - такой же светловолосый, как и сын, мужчина в очках сказал это совершенно не на русском. Наверняка понимает только «привет», «сука» и «блять», собственно, как и большинство иностранцев.
Прибывшие родственники уже облюбовывали места за столом на кухне. Тётя – хотя слово «тётя» абсолютно не подходило к её довольно деловому внешнему виду - Нина задумчиво смотрела в экран телефона и часто аккуратно касалась экрана: скорее всего, отвечала на сообщения в рабочих чатах. Наверняка в Германии тоже такие есть. Ян вместе с отцом как две капли воды сидели за столом на диванчике у стены, одинаково скрестив руки на животе и с интересом слушали какую-то комедийную передачу по телевизору на противположной от них стене. Если Ян ещё говорит по-русски, даже очень хорошо, то неужели и Джозеф тоже понимает, о чём идёт речь?
- Ну что, садись? – мама тихо пригласила Горку, ещё стоявшего между дверью в свою комнату и на кухню.
Егор глубоко вдохнул, и оба прошли в кухню. Горка скованно занял место «во главе» стола, поближе к выходу с кухни, чтобы моментально пропасть в свою комнату, как только ему наскучит компания незнакомцев. А она ему наскучит, как и на любом другом семейном застолье, он не сомневался. Даже несмотря на всё то тепло, с которым он относился к самому понятию "семья", своя жизнь у него тоже была, и была не менее интересной. По левую руку находились тётя и горкин двоюродный брат. Рядом с ним сидел Джозеф, а справа от Горки, судя по всему, будут сидеть его родители.
Мама продолжала копошиться, бегая от ломящегося майонезными салатами стола до столешниц и плиты, на которых стояло ещё какое-то количество закусок и горячих блюд. Видимо, у мамы очень тёплые отношения с папиной сестрой, раз она так заморочилась к их приезду. Или она просто хочет произвести хорошее впечатление? Всё-таки столько лет не видеться, можно и забыть человека за такой срок. В обычные дни женщина не пренебрегает своими силами и готовит в меру, чтобы не валиться с ног от усталости, но сегодня она буквально в поте лица порхала по кухне в фартуке.
- Жор, а ты уже окончил институт? – обратилась тётя. – Или учишься ещё? Она с искренним интересом смотрела на него в ожидании ответа, пока вилкой набирала на свою тарелку колбасу из нарезки и несколько свежих порезанных огурцов. Настолько свежих, что были ещё мокрыми от проточной воды, в которой мама их мыла.
- Последний год остался, - Горка смог улыбнуться, хотя его и передёрнуло от такого варианта его имени. – Уже должен диссертацией заниматься, но я пока не решаюсь на это.
Он потёр ладонью свою шею ближе к хребту от непонимания, куда деть руки. Вскоре он догадался тоже начать накладывать еду на свою тарелку, но в непривычной обстановке он забылся и по итогу просто вилкой тащил маслины в рот с общей тарелки. Благо, как говорится, все свои и этот факт мало кого волновал.
- А у вас как дела? – Горка первый прервал паузу.
- Да вот потихоньку, - женщина повернулась к своему сыну и ласково поправила тому причёску, на что тот недовольно поморщился и спокойно отвёл голову в сторону в знак дискомфорта. – Всё в принципе здорово, вон только не знает, что с жизнью делать. Думает, на кого поступать. Так что сейчас у человека gap year.
- Что-что у него? – к разговору присоединилась Надежда, очевидно спасая сына от неловкого разговора. Она закончила раскладывать тяжёлые тарелки на столе и уже присаживалась напротив Нины, накладывая себе щедрую порцию крабового салата.
Нина перевела взгляд с сына на его маму:
- Это что-то типа каникул, Надь, во время которых дети думают, кем хотят стать, на кого пойти учиться в университеты и колледжи. Кто-то просто этот год отдыхает от учёбы и набирается сил, – тётя сделала глоток уже разлитого по фужерам горького шампанского и повернулась к Горке: - а ты на кого учишься, кстати, Жор?
«Жору» опять передёрнуло:
- На микробиолога, - показательно холодно ответил парень, всем видом показывая, что не одобряет подобного обращения к нему. – Пожалуйста, не называйте меня так, - для пущей точности он озвучил просьбу вербально и дружелюбно хихикнул, чтобы не обидеть тётю своей прямотой, а то мало ли. – Лучше уж Егор тогда.
Нина рассыпалась в извинениях. Было видно, как искренне она не хотела задевать его этим. Наверняка она хороший и внимательный человек, раз так переживает о нарушении чужих личных границ.
- Может, Ян поболтал бы с тобой, ты бы рассказал ему о своём направлении? – тётя снова легонько поворошила локоны сына, на этот раз он принял свою судьбу быть взъерошенным. – Вдруг он заинтересуется чем или вдохновится.
Ян поднял утомлённый взгляд на Горку, и тот заметил едва различимое покачивание головой в знак протеста. Ну, вообще-то Горка тоже не горел желанием что-то рассказывать незнакомому брату. Он едва не усмехнулся вслух этому оксюморону. В ответ на покачивание Горка так же едва заметно кивнул, подтверждая обоюдное нежелание контактировать без экстренного повода. Однако немец слабо закатил глаза и перевёл взгляд обратно на телевизор. Он что, подумал, что кивок означал что-то типа «пойдём, всё расскажу и покажу»?! Видимо, так и есть. Но Горка не мог отвести взгляд от Яна. Какое-то негласное правило не давало ему это сделать. Будто эта невербальная перепалка так и не завершилась, а брюнет должен был объяснить брату истинное значение своего жеста. И Горка разглядывал полупрофиль пацана: он заметил широкий и очень небрежный шрам на шее. Шрам был очень бледный, и на коже выделяла его только особо блестящая на свету затянувшая его соединительная ткань.
«Интересно, он тонировался или это родной цвет такой?» - рассуждал в голове Горка, пропуская мимо ушей увлечённые разговоры взрослых под шум телевизора. Изучение двоюродного брата прервала всё та же птичья трель, доносящаяся из коридора.
- Вася, - подорвалась с места мама. – Наконец-то!
В квартиру зашёл горкин отец и крепко обнял Надю:
- А что, уже все собрались?
Отец Егора в мокрой от снега уже зимней куртке заглянул из коридора в кухню, насколько это позволяла планировка квартиры. Он держал в руке такой же мокрый от снега картонный коробок с тортом. "Птичье молоко", которое он сам так любил. Василий был довольно громким человеком. Буквально каждая радостная реплика резала уши от количества децибел, не говоря уже о его заливистом смехе.
Однако именно эта громкость отца всегда придавала Горке чувство безопасности и радости: папа дома, папа радуется, значит, всё точно хорошо.
- Schon lange! – отозвалась Нина, не вставая с места, но заискивающе выглядывая из-за спины Горки, чтобы увидеть брата. – Наконец все в сборе. Мы ждали тебя, Вась!
Горка громко поприветствовал отца и вновь повернулся к столу. С чувством завершённости после прихода последнего гостя в дом парень почувствовал, что действительно голоден. Джозеф с сыном тоже приступили накладывать салаты и коротко что-то обсуждать на немецком. На очередном салате Горка едва коснулся кончиками пальцев ладони Яна, которая уже держала общую ложку от "Цезаря". Он моментально одёрнулся и быстро глянул на Яна, но тот даже ухом не повёл и, казалось, не подумал бы уступать ложку. Положил свою порцию салата и вернул ложку на место, так и не взглянув на парня.
«А, ну… Да, чего это я. Ерунда такая житейская», - убедил Горка себя и принялся ужинать.
Вечер проходил хоть и приятно, но всё же заметно. Отец по-доброму хвастался немцам «нашей», русской рыбой, которую ловит в местных водоёмах. Его активная жестикуляция едва не задела маму. Василий навязчиво приглашал мужскую половину семьи на совместную рыбалку, пока вода на прудах ещё не затянулась льдом. Надежда тем временем хвасталась успехами в комнатном садоводстве, рассказывая, как долго она пыталась оживить орхидею, но так всё равно завяла. Зато алое уже полподоконника занимает! Нина с улыбкой на лице листала старый фотоальбом, в котором сохранились фото двадцатилетней давности, когда та ещё не насовсем уехала в Германию. На снимках было много совместных фотографий молодых родителей Горки, Нины с его отцом, несколько фотографий Нины с его мамой. На последних фотографиях уже появился грудной ребёнок. А вместе с ним и особенно яркие улыбки родителей. Они очень любят сына. Немцы же то периодически скучающе ложились на спинку дивана, то с увлечением слушали родственников, а Ян временами украдкой заглядывал в альбом из любопытства. Судя по лицу Джозефа, он мало что понимал. Его сын же слушал более осознанно. Выгодно быть билингвом однако. Хоть он и живёт всю жизнь в Германии, но на русском изъяснялся довольно грамотно, хоть иногда акцент и проскакивал. К концу фотоальбома Горка понял, что наступил тот самый момент, когда ему наскучило общество родни. Он встал из-за стола и, ссылаясь на выдуманное домашнее задание, отправился в свою комнату.
Как только он пересёк порог комнаты и тихонько захлопнул за собой дверь, по спине пробежал холодок.
- Блять, пацаны, - испуганно процедил в микрофон Горка, усевшись за компьютер и надев гарнитуру.
- Приём??? – Горка вспомнил, как предупредил ребят об отходе. Но не на пару же часов! – Вы ещё тут?
Таймер в Дискорде размеренно продолжал своё существование двузначными числами, обозначающее количество часов активной голосовой связи.
- Охуеть ты в афк ушёл, конечно, - возмутился гортанный голос в динамиках. – Ты на Эльбрус ходил чи шо, Гор? Тут Жука уже спать гонят.
- Родня приехала из-за бугра, - виновато оправдывался парень. – Пришлось составить компанию. Мы пойдём в итоге ещё? Или Жук уже отвалился?
- Тут я, - раздался мальчишеский голос. – Мне только на одну катку времени хватит, а то сестра ругать будет.
Горка с облегчением кликнул на неровный квадратный красный ярлык на рабочем столе. На чёрном экране показалась лысая голова человека с винтом на затылке. Парень любил своих интернет-друзей, дорожил ими и ценил, как в ценил в реальной жизни, наверное, только Женю. В непростые периоды каждого из них эти трое поддерживали друг друга. Жук, как они называли тринадцатилетнего Пашу из-за возраста, жил далеко на Востоке России, а с Даней, из-за которого ползунок басов Горка постоянно выкручивал на минимум, Горка познакомился в Анапе на отдыхе. Горка уехал, а Даня так и остался в родном городе. Общались друзья практически только за играми. Им было нескучно всем вместе, всегда находились темы для разговоров, только почему-то вне игр никто особо и не начинал разговор. Даже Жука они нашли в очередной катке, когда тот, изредка культурно комментируя действия союзников в негативном ключе, затащил буквально всю игру, вызвав уважение у Егора и Дани.
Однако сегодня им не повезло: спустя час трудной игры и миллиард оскорблений в голосовом чате игры их команда проиграла. Парни отправили Жука спать и, понимая, что уже совсем не то настроение для игр, вскоре тоже попрощались. Тем не менее из-за компьютера Горка не вышел. Бесцельно листая мемы в ленте новостей, он услышал звонок в Телеграме – «Жеженя».
- Чегось? – парень откинулся на спинку кресла и прижал телефон к уху.
- Ты видел уже??? – голос подруги воодушевлённо дрожал в трубке.
- Чего видел? – он нахмурился, пытаясь вспомнить буквально всё, что было в его зрительной памяти.
- Кострова чего выложила в Инсту!
- Не успел ещё, - Горка отодвинул телефон от уха, включил громкую связь и полез в соцсеть, набирая нужные символы ника Костровой в строке поиска. Их общая одногруппница, гордившаяся своим телом, о котором бережно заботилась походами в тренажёрный зал и правильным питанием, выложила фотографию, на котором молодая девушка лежала в кровати на животе, игриво приподняв таз и хитро улыбаясь через плечо. Глаза закрывала взъерошенная копна каштановых волос. Ракурс был взят со стороны ног так, что её обнажённая, мускулистая спина, округлые ягодицы и рельефные ноги были хороши видны в кадре.
Чуть выше, между плечом и рёбрами скромно виднелась грудь. Хоть спина и была голой, на девушке всё же были белые чулки и трусы-хипстеры, смело облегая гениталии девушки.
- Охуеть, - растерянно оценил Горка, чувствуя нарастающее напряжение внизу живота. – И как её парень это пропустил…
- Да с парнем всё ясно, вопрос в том, как Инстаграм это пропустил, – ехидно усмехнулась девушка, явно тоже залипнувшая на это фото.
- А что, женских сосков же не видно, так что всё по правилам сообщества.
Друзья посмеялись. Они продолжили разговор, Горка поделился сегодняшним совпадением в магазине с братом, Женя тоже поделилась очередной творческой идеей. И всё то время, которое длился их диалог, Горка продолжал разглядывать фото одногруппницы, будто пятиклассник, впервые увидевший женское тело. Отчасти так и было. С последней девушкой Горка расстался больше года назад, и после неё он как-то и не задумывался о создании новых отношений. Всё как-то не до них было. Все положительные эмоции он получал посредством общения с друзьями, а о сексуальной жизни редко задумывался чаще раза в день перед сном. Очень много хобби и сфер деятельности, которые он ещё не попробовал в жизни, неужели кто-то тратит это время на плотские утехи?! Думал он сразу после каждой мастурбации. Но сейчас он и не помнил этих мыслей. Пытаясь понимать, о чём говорит подруга, сам глазами пожирал изгибы тела девушки с фото. Горка и не заметил, как его ладонь опустилась на собственное бедро возле паха.
- Ну, да, - растерянно ответил парень.
- Что «да»? Я тебя о чём спросила? — не без улыбки спросила подруга.
- О чём ты меня спросила? – Горка нахмурился и без удовольствия оторвался от фотографии обратно в диалог.
- Да ну тебя, Горка, сама найду краску. Всё, я в душ пошла, созвонимся.
«И положила трубку?!» - возмутился парень, так и не вспомнив, о какой краске шла речь.
Тем не менее созерцать прекрасное ему теперь тоже никто не мешал. Закрыв все ненужные вкладки в телефоне, он вновь вернулся к той фотографии и снова положил свободную руку на пах, тут же осознав, как тесно ему в, казалось бы, широких джоггерах. Он не сразу занырнул ладонью под резинку штанов, будто сомневаясь, действительно ли он этого хочет. Вопрос закрылся сам собой, стоило ему обхватить ладонью твердеющий член. Он прикрыл глаза и шумно выдохнул, медленно проведя ладонью вверх и чуть быстрее и увереннее вниз. Он повторил движение, отчётливо почувствовал пальцами пульсацию. Егор приоткрыл глаза и по привычке старался дышать как можно тише, глядя на фотографию и представляя, какая же, чёрт возьми, упругая у неё задница. Как ему хотелось отодвинуть бельё в сторону, обнажая половые губы. Хотя всё же он был рад, что она оставила простор его фантазии. Всё-таки запретный плод сладок.
«Ну, неправильно это как-то», - Горка подумал о том, что у одногруппницы есть молодой человек. Почему-то он почувствовал себя соучастником измены и полез в недра уже знакомого сердцу и члену порнхаба. Первое видео он смотрел минуты две из целого получаса, второе – не дольше минуты, третье пролистнул буквально по кадрам. На каждом рано или поздно он всё равно закрывал глаза и представлял одногруппницу. В итоге договорившись с собственным разумом о том, что никто никому не изменяет, и это только его личные тараканы, он перестал обманывать себя и вновь вернулся к фотографии, чувствуя какой-то глубинный стыд за то, что дрочит на знакомого человека, с которым у него нет и не было романтических отношений. Тем не менее этот же факт заставлял его член пульсировать чаще с каждым движением. Горка приспустил штаны вместе с нижним бельём и, жарко выдохнув и получив куда большую свободу действий, ускорился, уже совсем закрывая глаза и откладывая телефон в сторону, давая волю фантазии. Громкость тяжёлого дыхания становилось всё труднее контролировать, а бешеный пульс проявлялся на уже покрытой испариной шее парня. Он практически почувствовал растекающееся по телу тепло, как со стороны двери раздался не особо вежливый стук и уже знакомый голос.