Сынмин всё ещё не знал, что делать с его до сих пор неопределившимися отношениями с Хёнджином. Ким думал, что после того, как он узнает кто Хван на самом деле, этот вопрос отпадёт сам собой, но всё стало только запутаннее.

Свидания, о которых теперь знали Феликс и Минхо, не были чем-то серьёзным. Они просто приятно проводили друг с другом время, и обоих это вполне устраивало. И да Сынмин всё ещё не собирался влюбляться в Хёнджина, и как он считал у него вполне получалось контролировать ситуацию, поэтому посиделки у него дома не были такой уж редкостью.

— Ты сегодня какой-то молчаливый.

— Да, прости, — очнувшись, произнёс Хёнджин. Закрыв книгу, которую всё это время держал открытой, но так и не прочитал ни одной страницы, парень отбросил её в сторону и, улыбнувшись младшему, похлопал его по колену.

— Тебя что-то беспокоит? Что-то случилось?

Хван ответил не сразу. Кивнув, он облизнул губы и произнёс:

— Мне нужно кое в чём тебе признаться.

— Что-то поинтереснее того, что ты оборотень? — попытался пошутить младший, стараясь игнорировать нехорошее предчувствие.

— Помнишь день, когда ты вернулся? Я тогда специально пришёл, чтобы увидеть тебя.

— Что значит специально? — не понял Сынмин. — Ты знал меня?

— Да. Я хотел отомстить, — не глядя на младшего, ровным голосом произнёс Хван. — Не тебе. Феликсу. Не знаю в курсе ли ты, но из-за него пострадала моя сестра.

Сынмин многое хотел бы сказать ему в тот момент, но единственным, что он смог из себя выдавить, было:

— Она любит Чана?

— Нет. К счастью, нет. 

— Почему тогда ты мстишь Феликсу, а не Чану. Он ведь тоже виноват.

— О да, это точно, но Чан находится выше меня по статусу, и у меня связаны руки. Остаётся только Феликс.

— Разве ты им уже не подпортил жизнь? — разбито спросил Сынмин. — Причём тут я?

Из него будто высосали все соки, и в нём даже не осталось сил злиться на Хвана. Случилось то, чего он боялся с самого начала. 

— Я думал, что после того как я расскажу всё его семье, они расстанутся, — тем временем продолжал Хёнджин. — Но они стали тайно встречаться, а я начал следить за ними. Хотел выяснить что-нибудь полезное, что потом можно было бы использовать против них. Но они постоянно говорили о своих чувствах, что в конце концов даже я проникся, — усмехнулся парень, качая головой. — Пока однажды не услышал кое-что интересное. Феликс рассказал о своём лучшем друге, которого не видел несколько лет, и теперь он возвращался. Я понял что могу отомстить ему через тебя.

— Что ты собирался сделать? — ему бы сейчас остановиться, избавить себя от мучительных подробностей, но слова сами сорвались с губ.

— Сначала я хотел напугать тебя, чтобы ты ходил, озираясь, и боялся оставаться один. Свести тебя с ума и превратить твою жизнь в настоящий ад... А потом я увидел тебя и передумал. Я решил влюбить тебя в себя, использовать, а потом бросить. Чтобы Феликс видел, как больно его близкому человеку, а Чан разделил с ним эту боль.

— Почему ты мне это всё рассказываешь? — не выдержал Сынмин.

Что-то в голосе Кима, наконец заставило Хёнджина посмотреть ему в глаза.

— Потому что ты должен знать правду. Я не хочу тебе больше врать.

Как будто Сынмину нужна была такая правда.

— Раньше тебя это не смущало. Что же изменилось?

— Я полюбил тебя.

Сынмин вскочил на ноги. Запустив руки в свои волосы, он сжал их у корней так сильно, что на глазах выступили слёзы. Запрокинув голову, парень уставился в потолок, стараясь убедить себя в том, что это и есть причина, по которой перед глазами вдруг помутнело. Вернув себе некоторое самообладание, он развернулся к Хёнджину, который вслед за ним поднялся на ноги и как будто бы даже обеспокоенно смотрел на него.

— А Феликс был прав, что ты гандон, — выплюнул Ким ему прямо в лицо. — И ты после всего этого будешь ещё что-то затирать мне о любви? Любовь? Ты серьезно?

— У оборотней это называется по-другому, — ответил Хван, выдерживая взгляд младшего, вкладывавшего в него всё своё презрение, но на деле же выглядя просто жалко.

— Да мне плевать.

— Кое-что случилось, когда мы поцеловались. Помнишь, что я рассказывал об узах Луны? Никто до сих пор не знает, как и почему они возникают. У всех они появляются по-разному: могут возникнуть с первого взгляда или лишь спустя годы после знакомства, после первого или десятого поцелуя.

— Хочешь сказать, что после того поцелуя между нами возникли узы? — ожидая, что Хван рассмеётся вместе с ним, спросил Сынмин.

Но Хёнджин не смеялся.

Сынмин покачал головой:

— Но я человек. Как они могут возникнуть между нами?

— Минхо тоже человек, но это не делает связь Джисона с ним менее прочной.

— Разве это не односторонняя связь? 

— Да, — кивнул Хёнджин. — Оборотни, связанные узами с человеком, до смерти будут любить лишь его одного, а человек сможет полюбить снова. 

— Это обнадёживает, — бездумно бросил Сынмин, потирая переносицу.

Хван горько усмехнулся.

— Знаешь, что самое забавное? Йеджи сказала, что была рада, когда узнала об отношениях Чана. Он для неё всегда был как старший брат, она бы не смогла по-другому. Ты мне нравился, но я упорно игнорировал свои чувства, думая лишь о мести. И это всё оказалось зря. Я обманывал не только тебя, но и себя тоже.

— И ты теперь ждешь, что после красивых слов о любви я забуду о том, что ты хотел меня использовать?

— Это было бы наивно с моей стороны.

Сынмин отвернулся и обнял себя за плечи. Ему нужно было переварить услышанное. Он старался мыслить трезво, но в его состоянии это было тяжело. В голове пульсировала лишь одна мысль — он знал, что так и будет.

Не оборачиваясь, Сынмин спросил:

— Ты уже говорил с Чаном и Феликсом?

Ответ прозвучал сразу же:

— Да, я извинился перед ними за то, что натворил.

— И что сказал Феликс?

— Он посмеялся надо мной и сказал, что я сам себя наказал. И что теперь мне придётся побыть на месте Джисона. 

Ким ясно представил это перед глазами, и это заставило его ненадолго улыбнуться. Обернувшись, парень сказал бесцветным голосом:

— Я не собираюсь тебя прощать. — Кого он обманывал. — По крайней мере не в ближайшее время точно.

Если Хёнджин и был рад услышать эти слова, то это никак не отразилось на его лице. Подойдя к младшему, он медленно коснулся его щеки, ожидая, что тот отпрянет, но Сынмин не отстранился. 

— Ты и не должен. Я всё равно от тебя никуда не денусь.

Даже если Хван и врал ему сейчас, Сынмин всё равно хотел ему верить.

— А если я полюблю кого-нибудь?

— Но пока ты любишь меня и этого достаточно.